Ничего сверхъестественного

- Я не понял, - кипятился Димка, - теперь ни поссать, ни пострелять, ни спать утолочься без их участия не получится? Учти, как только эта нечисть мне жрать помешает, я всерьез разозлюсь. - Можно подумать, я их специально приглашаю, - вяло огрызался Семён. После фееричного появления мифической птицы настроение было испорчено, и братья в полном согласии покинули полянку, продолжив путешествие с пирожками к бабушке. Угроза появления Серого Волка казалась как никогда реальной. А сам по себе день был чудесный, солнечный, удивительно яркий для поздней осени, и дорога легкая. Канистра с бензином в багажнике грела душу, как и собранный Димкой арсенал, что сегодня уже некоторым образом был испытан в деле. К тому же, в отличии от склонного к рефлексии Сёмки, долго унывать Димка не умел, и вскоре снова начал подкалывать брата. - А куда мы пойдем против предначертанного? А когда? Димка и мысли не допускал, что Сёмыч куда-то там пойдет один. В его представлении, когда прешь против чего-то этакого, типа судьбы, там тебя непременно ждут страшные опасности и ужасные приключения, а оставлять брата наедине с опасностями и приключениями он не собирался. - Отстань, не смешно, - пытался сохранить мрачный настрой Семён. - Зато насущно. Хотя и слегка смешно тоже, - не согласился Димка. - Никакого предначертанного я еще не видел, как увижу, так решим, - слегка воспрял духом Семён. - К тому же Альфред тоже говорил о какой-то заварушке. Я уж лучше родному домовому поверю, чем дурной птице в диадеме. Димка насупил брови. Ему родной домовой не являлся, и было немного обидно. - К заварушке мы готовы, - слишком самонадеянно объявил он, подразумевая свою коллекцию нестандартно заряженного оружия. *** В Угрим приехали задолго до темноты. Последние дни дождя не было, и даже проселочные дороги основательно подсохли, что делало путешествие достаточно быстрым. Не взирая, что на дворе конец двадцатого века, глубинка не сдавала позиций. Традиционно, как и при царе Горохе, межсезонная распутица значительно затрудняла передвижение, если не сказать, что прекращала вовсе. С другой стороны, не на телеге, чай, ехали - в своей Волжанке Димка был уверен. И очень сладко отдавалась в его душе возможность называть это замечательное произведение советского автопрома своим. Батя же сказал: бери, владей. Деревня, на памяти младших Калашниковых никогда не процветавшая, нынче и вовсе встретила их зловещей тишиной и пустотой. Где это видано, чтобы псы не лаяли, скотина не взмукивала, даже если в деревушке всего несколько десятков домов? - Что, блин, здесь произошло? - разволновался Димка, когда выяснилось, что бабкин дом заколочен и соседей тоже не слышно, не видно. - Померла старушка? - предположил Семён. - Лет ей было, наверное, сто пятьдесят. - Ага. И вся деревня вместе с ней, - мрачно дополнил предположение Димка. В конце концов, после развала Союза вымершие и заброшенные деревни не были слишком уникальным явлением, чтобы сразу думать о происках темных сил. И все же братьям почему-то упорно казалось: без этих самых сил не обошлось. Бытие определяет сознание. Но покинуть Угрим, не выяснив, что произошло хоть и с дальней, но родней, братья ощущали себя не в праве. - На кладбище? - неуверенно предложил Семён. - Хватит с меня кладбищ. По деревне пройдем, может, есть кто живой. Оставив Волжанку около дома бабули, прихватив дорогой его сердцу обрез Димка, а за ним и Семён отправились на поиски кого живого. Во дворы не лезли, мало ли, места глухие, а ружбайки небось у многих имеются. Пальнут по чужкам по примеру диких техасцев, и вся недолга. Ломились в ворота, орали: эй, есть кто живой?! Никто не отзывался, даже псы не брехали. Несколько домов по примеру баб Фросиного стояли заколочены. На одних воротах висел вниз башкой распотрошенный черный петух, и были начертаны полустертые, незнакомые парням символы. - Похоже, без наших друзей здесь все же не обошлось, - осмотрев петуха, констатировал Димка, отчетливо определив интонационные кавычки вокруг "друзей". И заорал: - Алё! Живые есть, я вас спрашиваю?! Сёмка дернул его за руку, и парни вместе уставились в окно зловещего дома. На них в свою очередь, не мигая, смотрело нечто древнее, сумасшедшее, седое и лохматое - не разобрать, то ли дед, то ли бабка. Потаращившись так полторы секунды, обитатель дома шагнул назад и растворился в темноте комнаты. - Тьху-тьху-тьху, - вздрогнул Димка. - Туда я точно не пойду. Неохота с петухом рядом висеть. Но, похоже, кроме владельца дохлого петуха, в Угриме, и правда, никого не осталось. Парни обошли всею деревню, вернулись к Волжанке. - Зато пироги все наши, - попытался найти в происходящем позитив Димка. - Дяденьки... - раздалось откуда-то снизу, и братья чуть не подпрыгнули от неожиданности. Из-за Волжанки, почему-то ранее незамеченный, вышел пацанчик возраста примерно старшего дошкольного. Рыжеволосый, лохматенький и довольно чумазый, одетый в великую ему фуфайку, какие-то невнятные штаны и резиновые сапоги. - Ты чего без шапки, пацан? - рефлекторно поинтересовался Димка. - Ухи обморозишь. - Не холодно, - шмыгнул носом мальчишка. - Дяденьки, у вас покушать чего не найдется? Добросердечный Димка, сам не дурак пожрать, сразу проникся сочувствием к голодающему и полез в машину за пирогами. - Вот, держи, мамка пекла. С капустой, объедение. Холодная только, - Димка сунул в грязные ручонки здоровенную кулебяку. Пацан тут же вцепился в нее зубами и, урча, принялся поедать. "Ты хотел оставить все пироги себе" - иронично изогнул бровь Семён. "Дите же. Голодное" - просигналил в ответ обеими бровями Димка. "А если нечисть?" - продолжал безмолвный диалог Сёмка. "Да не, рыжий ведь" - с очень своеобразной логикой отмел его предположение Димка. Сёмка усмехнулся. - Тебя как звать, малой? - спросил он. - Аыей, - представился сквозь кулебяку мальчишка. - Как как? - Авдей звать. Спасибо, дяденьки, за пирожок. - Это что за имя такое? - удивился Димка. - Бабенька назвала, - пожал плечами Авдейка. - А папка с мамкой где? - продолжал выпытавать дотошный Сёмка. - Спят. Дяденьки, помогите разбудить, а? - Мы тебе не дяденьки, - вклинился Димка. - Я Димон, он Сёмен. Авдей похлопал на Димку круглыми глазами в рыжих ресницах и согласно кивнул, принимая знакомство. - Давай что ли лапу? Авдей протянул руку, и братья по очереди пожали грязную ладошку. - Так-то лучше, - был доволен Димка. - Показывай, где живешь, разберемся. Авдей завернул обратно в салфетку остатки кулебяки, аккуратно сунул за пазуху и пошагал вдоль забора. Широкие голенища сапог при каждом шаге хлопали об худые ноги. Братья переглянулись и потопали следом. - А там кто живет? - спросил Димка, махнув рукой в сторону ворот с петухом. К счастью, жуткую инсталляцию они обошли стороной, не приближаясь. - Никого нет, - равнодушно глянув в указанную сторону, сообщил Авдей. - Ну-ну, - не поверил ему Димон. Дом, в который привел их Авдей, братья как-то упустили из вида - стоял он на отшибе и не очевидно. Заходить было неловко и парни чутка потоптались у порога - вдруг родители мальца как выскочат, как выпрыгнут: вот они мы, а вы кто такие? Это, конечно, было бы счастливым исходом, которого, судя по всему не случится. Слишком уж чувствовалась нездоровая атмосфера жилья, лишенного хозяйского пригляда и ухода. Тихо ступая, следом за Авдейкой, братья прошли в комнату. На диване, под стеганым покрывалом спали мужчина и женщина. Или не спали? Димка из деликатности отвернулся, и тут же снова взглянул, уже повнимательней - слишком неестественными были позы спящих, слишком спокойно лежало покрывало, не двигаясь от дыхания людей под ним. - Сёмыч, они, кажется... - Тсссс, - зашипел на него младший и обратился к Авдею: - Водички попить можно? Где налить? Уводя мальчонку из комнаты, Сёмка выразительно просигнализировал: "Проверь все точно". Да там и проверять было нечего, оба были холодные, бездыханные. Димка подтянул покрывало повыше, скрывая бледные лица Авдейкиных родителей, и вышел. На кухне Сёмка вовсю хозяйничал, отвлекая пацаненка от того, что происходит в спальне. - А дрова где? Неси пару полешек, сейчас печь затопим, чайник поставим, будем чай пить. Авдей, топоча, унесся за дровами. - Что там? - Мертвые. - Я так и думал.