Над бурей поднятый маяк

Первые два дня в школе прошли никак, и, несмотря на заверения Доктора, что отсутствие результата — тоже результат, Райан про себя отметил, что польза от него из нулевой ушла в минус. Он первым же делом бросился на амбразуру: составил список оставшихся в школе учителей, выяснил, кто, где и в какие часы преподает, и разделил всех на две группы. План предполагал, что он разделается с допросами за два дня, а после перейдет к прочему персоналу, но план дал трещину там, где Райан изначально не ожидал. Он, конечно, уложился в загаданные сроки, но только вот толку от разговоров с преподавателями, похоже, не было никакого. Профессора отвечали сухо, выдавали минимум информации и всеми способами старались поскорее завершить беседу. Можно было предположить, что им есть, что скрывать. Но Райан к своему неудовольствию быстро сообразил, что это, скорее, он нещадно тупит, не зная, о чем спрашивать и куда смотреть. Ну, или все преподаватели в этой школе были в каком-то впечатляющем сговоре. Исключать этого было, разумеется, нельзя, но здравый смысл подсказывал: нет, дружок, просто эта задача тебе не по плечу. Наверняка он не раз выставлял себя полным идиотом и даже этого заметить не сумел. Кроме одного постыдного происшествия, не заметить которое было совершенно невозможно. Мрачное здание школы имело неправильную, ломаную форму, и с непривычки ничего не стоило заплутать в переплетениях коридоров и лестниц. Райану потребовались время и одна недорисованная схема, чтобы понять логику расположения переходов, очевидно созданных для быстрого перемещения из одной части школу в другую — если понимаешь, куда идешь. В первое же утро Райан вышел в сумрачный коридор после начала учебных занятий, как выяснилось позже, и, немного покружив по этажу, спустился по первой обнаруженной лестнице на второй этаж. Где его словно поджидал брюзгливый плохо пахнущий старикан с налитыми кровью глазами. Завидев Райана, он побагровел, и, крепко схватив за предплечье, потащил прочь, приговаривая, что «таким неуважительным бестолочам в приличном учебном заведении не место» и что сейчас он у него попляшет. Сбивчивые возмущения Райана он не слушал, пока на взявшейся из ниоткуда парадной лестнице они не столкнулись с директором Чаппелом, который с плохо скрываемым ужасом и насмешливыми нотками в голосе остановил старика, объяснив ему, что тот поймал не нерадивого ученика. А инспектора, только вчера прибывшего в школу. Старикан оказался многоуважаемым преподавателем математики мистером Лэдсом. Извиниться он даже не подумал, только смерил Райана убийственным взглядом и бодро зашагал обратно. Чаппел, пряча ехидную улыбку, спросил у гостя, по какой лестнице он спустился, и именно так Райан узнал, что по незнанию попал в сектор, куда студентам вход был строжайше запрещен: там находились спальни учителей,. Ну а профессор Лэдс просто находится в том почтенном возрасте, когда лица подопечных уже можно не запоминать. Райану не надо было смотреть в зеркало, чтобы точно знать, что уши у него от стыда горят пламенно-красным. Настолько неловко он себя не чувствовал со времен старшей школы. Лэдса из списка первого дня он перенес во вторую половину — от греха подальше. Информацию Райан собирал не то что по крупицам — ее приходилось буквально вытягивать клещами. Первым, с кем он познакомился из преподавательского состава, был мистер Воронски — молодой историк с кислым выражением на худом лице, который заявил, ожесточенно оттирая мел с рукавов черного плохо сидящего пиджака, что последние события его нисколько не огорчили: странно, что мальчишки сами друг друга не поубивали. Гораздо печальнее для Воронски был тот факт, что в скором времени придется искать новое место. Если школу все-таки закроют. — Как вы… трепетно относитесь к детям. Историк злобно на него зыркнул: — Вы понятия не имеете, на что они способны. Райан удивленно приподнял брови, растерянно задал еще несколько вопросов, отказываясь сдаваться вот так просто, и нарисовал напротив фамилии учителя жирный знак вопроса. После следующего урока он постучался в кабинет преподавателя французского. — Мсье… — он сверился с записями, — Башари? Вы позволите? Учитель приветливо улыбнулся: — Ви — господин инспектор? — спросил он, забавно ставя ударение на последний слог. — Входите, входите! Parlez-vous français? Райан был совсем не парле ву. Французский он всегда терпеть не мог. — Нет, — он качнул головой. — Est-il possible? — удивился француз, смешно нахмурив белесые брови. — Ви… ви виглядите как правильный jeune homme… Райан досадливо поморщился. — Мсье Башари, мне нужно задать вам несколько вопросов. — J'ai peur de ne pas pouvoir t'aider, инспектор, — огорченно отозвался француз. — Я хотеть сказать, я не уметь помочь без traducteur. Райан тяжело вздохнул. Конечно, можно было попросить любого из учителей побыть traducteur, но как это скажется на авторитете, который и так держался на одной только настороженности по отношению к чужакам? — Просто попробуйте отвечать, как можете, хорошо? Двадцать мучительных минут спустя они разошлись — оба в смешанных чувствах. Француз смотрел на гостя, кажется, с укором и жалостью. Райан, который мало что понял из бессвязной смеси английского и французского, вообще уже был не рад, что ввязался в эту беседу. Ничего не узнал, так еще и продемонстрировал уровень своей образованности — невежа, случайно затесавшийся в приличное общество. Слегка приуныв, Райан поплелся дальше по коридору, понурившись, и внезапно налетел на сухонького седоватого человечка, маленького и сутулого, который перед собой, очевидно, тоже не смотрел. — Прошу прощения, сэр, — пробормотал он и потрусил прочь, не поднимая головы. Райан пару мгновений соображал, а потом пустился следом. — Сэр, вы здесь преподаете? Человечек посмотрел на него снизу вверх: — А, вы из полиции? Воронски, преподаю химию. Чем обязан? — Почти. Уделите мне пару минут? Учитель привел Райана в коморку, примыкающую к учебному классу, где пыльные полки были заставлены склянками, пробирками и бутылочками с разноцветными жидкостями. Там пахло точь-в-точь как в классе химии старшей школы, где учился Райан: теми же химикатами, спиртом и чем-то неуловимо резким. Даже жутковато было от такого сходства. Видимо, какие-то вещи с годами не менялись. — Вы с мистером Воронски родственники? — спросил Райан, чтобы завязать разговор. — С Алексом? Он мой племянник. Вы ведь по поводу умерших мальчиков? Огромная, огромная потеря… — Вы хорошо их знали? — Разумеется. Очень одаренные были мальчики, такая потеря… — Я понял, профессор. Скажите, как вы можете их охарактеризовать? — У них было большое будущее, инспектор. Мальчики были невероятно одарены… Через несколько минут Райан начал было терять терпение, а потом присмотрелся получше: мутные глазки, все в красных прожилках, расфокусированный взгляд, непонятные паузы между словами… И кислый запашок застарелого перегара. Ну здорово. — Спасибо большое, мистер Воронски. Если вспомните что-то важное — я остановился в угловой спальне западного крыла. Химик устало кивнул и про посетителя позабыл, кажется, почти моментально.

***

Райан наудачу отправился в столовую раньше времени ланча и там, к своей радости, увидел погруженного все в ту же книжку Доктора. Тот широко улыбнулся: — Инспектор Росс! Как ваши успехи? — Затрудняюсь ответить, инспектор Ури, — в тон ему отозвался Райан и тяжело опустился на стул. — Историк ненавидит детей. Учитель французского решил, что я необразованное быдло. А преподаватель химии выпивает. Это все. Доктор добродушно рассмеялся: — Кажется, у тебя было чертовски интересное утро. — А у тебя что? Доктор наклонился поближе к Райану и понизил голос: — Большое и жирное ничего. Хотя не совсем. Эти мальчики не так просты, это уж точно. Ты помнишь, что нам рассказывали о жертвах? — Так, ну, отличники, спортсмены, — начал, припоминая, перечислять Райан, — на хорошем счету, и сверстники их вроде как уважали. — А вот тут притормози. Их официальные характеристики и правда выше всяких похвал. Все так, но, похоже, их не то чтобы уважали. Их скорее побаивались и держались подальше. — Почему? — Сэм и Ник были, так скажем, не самыми приятными ребятами. Они по полной пользовались своим превосходством и в учебе, и в силе, и в положении в здешней иерархии. — Буллинг? — Не совсем. Но возможности поиздеваться над слабыми не упускали. Подростки, знаешь ли, бывают очень жестокими. Особенно если уверены, что им это сойдет с рук. — И это, по-твоему, большое жирное ничего? Доктор скромно улыбнулся: — Это было несложно. — О, не сомневаюсь. В столовую, шумно переговариваясь, начали стекаться ученики, и, Райан позволил себе говорить громче: — И мы сделаем из этого какие-то выводы? Доктор покосился на соседний столик, где примостился рассеянного вида молодой мужчина со сползшими на кончик носа очками. — Вечером все обсудим, в спальне. Не здесь. А после ланча, когда Доктор выскользнул в коридор — видимо, снова ловить студентов — Райан опять поднялся на второй этаж, и постучался в очередную классную комнату.