Гомеостаз

      К её сожалению, довольно много студентов осталось на праздники в школе, поэтому Мия старалась быть как можно более незаметной, чтобы не пересечься с тем же Блэком. Да, Мародёры в полном составе и Лили почему-то тоже предпочли провести последние Рождественские каникулы в Хогвартсе. Может, из-за Люпина и полнолуния, которое было как раз двадцать пятого числа, может, просто чтобы оставить больше приятных воспоминаний о школе и их дружной юности перед выпуском. Стало даже немного завидно, что у них с Гарри и Роном такой возможности не имелось.       При всем этом даже символического подарка Мия ни от кого не дождалась. Сириус возможностью пренебрег, слизеринские ухажеры уехали полным составом, коллеги поздравили её только на словах. Она и сама не стала никому отдавать купленные на всякий случай конфеты. И своему непосредственному начальнику тоже, вспомнив о решении чуть снизить градус услужливости в отношениях с ним. И хоть это было полнейшей ерундой (что ей с этих знаков в целом нежелательного внимания?), это просто обязано было добить её человеколюбие окончательно.       Однако, Мия, наоборот, оказалась воодушевлена сверх меры и ничего не могла с собой поделать. Снейп пришел к ней и в само Рождество, и позже, и приходил каждый день. И хоть не всегда они занимались чем-то увлекательным, а часто вообще находились в компании Слизнорта, который все же формально приложил руку к ученичеству, погоняв Снейпа по школьной программе и далеко за её пределами, они все равно проводили вместе большое количество времени. Конечно, они не стали вдруг близки, но, наверное, можно было сказать, что Снейп перестал принимать её совсем уж в штыки.       Хотя их разговоры повергли бы в шок любого слушателя со стороны. На приятную болтовню, учитывая темы, это походило мало.       — Так как все же чувствуется ментальное вмешательство?       Непринужденности в этом внезапном вопросе не было ни на грамм. Снейп явно просто не знал, как продолжить тему, но очень хотел знать ответ на вопрос.       — Если это просто поверхностное «подглядывание», то все зависит от мастерства легилимента. До болевых ощущений вряд ли дойдет дело даже в особо запущенных случаях, но вот причинить дискомфорт можно. Это похоже на перепад давления в глазном яблоке: от легкого до резкого, словно пальцами давят прямо на глаза. Хотя боль все же может возникнуть, головная, но это сомнительный признак, — Мия улыбнулась. — Впрочем, если человек в вашем присутствии каждый раз начинает страдать от приступов мигрени…       — А если… с глубоким погружением?       — О, тут уже несколько факторов играет роль. Вы ведь ещё не вступали в такое взаимодействие, я надеюсь? Это чуть ли не буквальное перебирание чужих мозгов вручную, поэтому крайне опасно. Ни о какой незаметности тут и речи не идет, а вот сломить и уничтожить жертву можно легко. Более того, вы и сами можете пострадать — запутаться в чужих мыслях, прихватить часть воспоминаний, а, значит, личности, себе, оказаться в ловушке разума и так далее. Не надо думать, что легилимент со своим мастерством получает какую-то божественную власть — добиться от инородного вам сознания желаемого не так уж просто.       — Аврор Грюм не получил от вас того, чего хотел? — видимо, решил поразить её своей осведомленностью Снейп.       Мия не удержалась от смешка, но ответила серьезно:       — Вы же не пытались влезть в его голову, чтобы подтвердить свои подозрения?       — Нет, просто сделал логичное предположение.       — Хорошо, если так. И отвечая на ваш вопрос: он не особенно-то и старался. А чтобы применить глубокую легилименцию ему, как министерскому служащему, нужна веская причина, перевешивающая последствия. При таком контакте разумов ощущения жертвы сильно варьируются от того, насколько процесс доброволен. Если она не сопротивляется, то это не страшнее легкого Конфундуса, но, если пытается дать отпор, или легилимент небрежно относится к чужому разуму… — Мия вздохнула. — Впрочем, когда хотят получить ответ любой ценой, то обычно сопровождают допрос пытками. Ментальное изнасилование оставляет уже не такое яркое впечатление на фоне Круциатуса. Если повезет, то вообще сойдешь с ума раньше, чем сможешь осознать, что происходит.       Они молчали какое-то время, занятые делами. Снейп нарезал кору волшебной рябины настолько тонко, что слайсы натурально просвечивали, пока Мия возилась с кореньями асфоделя, перемалывая их в порошок.       — Эффект от Круциатуса тоже обычно описывают весьма скупо, — опять не слишком ловко заметил он.       Снейпу как будто очень не хотелось заканчивать разговор, поэтому он сказал первое, что пришло на ум. Отличный выбор, конечно, ничего не скажешь. Обсуждать Непростительные, естественно, не воспрещалось, но…       — Нестерпимая боль, — после пары секунд молчания все же отозвалась Мия. — Многие, полагаю, читая описание в учебнике, вспоминают зубную боль или боль из-за какого-нибудь перелома. Но это совсем не похоже на Круциатус. Круциатус — это… как будто с тебя заживо снимают кожу и перебивают все суставы молотом, словно выворачивают наизнанку и сжигают в сильном пламени. И все это одновременно. Ты кричишь так, как никогда не кричал, срываешь связки, захлебываешься слюнями, соплями и слезами, хочешь умереть. Ты готов, на что угодно, лишь бы это прекратилось. Отдать, что угодно. Сказать, что угодно.       На месте Снейпа она спросила бы, зачем вообще ведет с ним подобные беседы. Но он был другим и, вероятно, все равно не верил ни единому её слову до конца.       — Впрочем, эффект тоже напрямую зависит от мастерства накладывающего проклятие. Чтобы получилось, надо обладать определенным уровнем садизма, желать причинить боль, наслаждаться этим. С Авадой та же проблема. Я мало встречала людей, способных разбрасываться ею направо и налево. И те были немного… — Мия указала пальцем на висок, перестав растирать ингредиент, и посмотрела на Снейпа.       — Как ваш муж? — прозвучало жестоко.       Знал бы он ещё истинную подоплеку всего этого.       — Он не был хорошим человеком в общепринятом смысле, — Мия опять отозвалась абсолютно честно, хотя слова вязли на языке, потому что спокойно рассказывать ему о нем же было все же чересчур, даже прикрывшись окклюменционным щитом. — Но, насколько я знаю, он применил Аваду единственный раз в жизни и по вескому поводу. У меня не было оснований не доверять ему в этом вопросе, — она отставила ступку на стол и непроизвольно сложила руки в замок, закрываясь. — Лекция окончена. Приступайте к своей работе.       Снейп кивнул и принялся разжигать под котлом огонь, Мия отошла к профессорскому столу, чтобы записать кое-какие поправки к расчетам. А позже разговор перетек на более общественно приемлемые темы.       И снова вместо «держать дистанцию» она выбрала «влезть по самые уши». Ну и к черту! Она не сможет упустить его, это ясно, как день. Даже если её усилия ничего не изменят, она хотя бы попытается.

* * *

      Уже в январе Мия поняла, что так и не узнала, как же празднуют Новый год шотландские волшебники. С Аластором до этого не дошел разговор, а писать ему, подогревая к себе интерес, ей было невыгодно — он и так преследовал её, если можно так сказать, учитывая, что она не убегала. Так что Мия пристала с этим вопросом к Макгонагалл и, кажется, даже смогла заработать у неё какую-то каплю уважения. В конце концов, у «мадам Фицрой» шансы задержаться в школьном штате были теоретически выше, чем у Беррес, так что, наверное, уже все к ней присматривались и оценивали с расчетом на долгосрочное общение.       Мэган, кстати, вспомнила про неё снова, намекая, что ей нужно «вернуть в строй студентов», но Мия опять нашла в себе силы мягко отказаться от безусловно крайне привлекательной роли девочки для битья. Ни на какие провокации Грюма она, конечно, тоже не повелась и даже не упомянула об этом в разговоре с Беррес.       Каникулы закончились неприятно быстро. Их почти приватный мирок со Снейпом разрушился, но они договорились продолжить работу, встречаясь по вторникам и субботам. Тоже хорошо. Правда, то нетерпение, с которым она ждала эти встречи, было не совсем здоровым. И немного мешало ей выполнять всю остальную свою работу.       Поэтому, когда Мия присматривала за порядком в классе самоподготовки, она, погруженная в свои размышления, не сразу заметила, что между гриффиндорцами что-то происходит. Лили ссорилась с друзьями, или Мародёры просто обсуждали какую-то жаркую тему, разобрать было сложно, тем более что делали они это совершенно беззвучно, как будто просто разыгрывали драматичную пантомиму. Муффлиато? Так как формально они не нарушали порядок, она тоже не стала вмешиваться, но все же присмотрелась к ним повнимательнее.       Лили, почувствовав взгляд или одернутая друзьями, оглянулась, обезоруживающе улыбнулась и чуть ли не помахала ей, как бы говоря, что все в порядке и вообще ничего интересного не происходит. И вскоре демонстративно уткнулась в свой пергамент. Мародёры тоже успокоились и теперь чинно, хоть и несколько наиграно, листали книжки. Они обсуждали её. Точнее, Лили находила странным совпадение, что буквально через пару месяцев, как мадам Фицрой появилась в школе, средство, купирующее проблему Люпина, было не только найдено, но и изготовлено, и предоставлено им. Хотя до этого профессор Слизнорт никак в этом не помогал. Что думали её оппоненты, Мие разобрать не удалось, но Римус определенно был смущен. Естественно, ведь это была его опасная и постыдная тайна, которую он хранил годами, не считая того происшествия со Снейпом. И её предположительно вот так запросто выложили новому сотруднику школы буквально через несколько недель работы.       Мия окончательно отвлеклась от ленивого чтения сданных эссе (вообще ей не нужно было их проверять, она просматривала их от скуки) и размяла переносицу. Она доварила Волчье противоядие буквально накануне полнолуния, и тут же передала директору. И афишировать свое участие в этом вопросе, естественно, не собиралась. При этом Мародёры ещё даже не состояли в Ордене Феникса, чтобы Дамблдор считал необходимым их во что-либо посвящать, так что маловероятно, что это он надоумил их. Видимо, Лили просто сделала верные выводы из недостаточных предпосылок. Про неё всегда мало говорили, то ли оберегая чувства Гарри, то ли не зная, что рассказать. В развлечениях Мародёров, про которые любили вспоминать Сириус и Люпин, она никогда не участвовала. Но, кажется, человеком Эванс действительно была неординарным.       Её охватило беспокойство за будущее Лили, их всех, но в то же время какое-то глухое раздражение. Очевидно, Эванс поделилась своими соображениями со всеми Мародёрами, а не только с Люпином. Так что, если они согласятся с её выкладками, ей стоит ожидать нового всплеска внимания со стороны Сириуса. Новая информация делала её больше «своей».       А ведь Мия уже собиралась облегченно выдохнуть. В этом году личный интерес к ней как будто бы в целом спал, и теперь все чаще в её сторону звучал эпитет «слизеринка», что должно было окончательно отвратить от неё Блэка. Почему студенты вечно думают, что преподаватели глухие? Или не могут применить магию, чтобы откровенно подслушать чужие разговоры, если уж совсем начистоту. Мию передергивало каждый раз, когда её так называли, но такое развитие ситуации было закономерным. Ситуация по факультету выходила совершенно безрадостная, поэтому Слизнорт, стараясь дистанцироваться, часто скидывал обязанности декана на неё, так что теперь она плотно ассоциировалась со «змеями».       И Мия сама, в общем-то, стремилась к этому, перестав ограждать себя ледяной стеной отчуждения и приглядываясь к людям вокруг ещё пристальнее, беззастенчиво пользуясь легилименцией и собственными познаниями о будущем. Но ничего поделать с царящей на Слизерине атмосферой не могла. Как бы она ни пыталась быть дружелюбной с Регулусом и, прости, Господи, Барти, «мадам Фицрой» явно не являлась для них авторитетной фигурой. А пока не выпустится свежий «набор» Пожирателей, вряд ли популярность Воландеморта среди студентов упадет.       Ещё немного напрягало то, что в связи с ней в первую же неделю после каникул стало то и дело упоминаться имя Снейпа. Конечно, он мог и сам рассказать однокурсникам, что она ведет у него дополнительные занятия, да и заметить это было не сложно — они же не таились. Но подоплека все равно выходила какая-то почти неприличная, судя по смущенным смешкам, которые сопровождали обсуждения. Пока до совсем уж некрасивых сплетен про любовную связь с учеником не дошло, слава Богу, но не то чтобы она удивилась бы такому повороту сюжета. В конце концов, она была просто молоденькой ассистенткой, а Снейп доучивался свой последний год. Мия криво усмехнулась, но исключительно про себя. Между ними ничего такого не происходило даже близко. Жаль.       К слову, Снейп ещё и довольно сильно мешал ей варить то же Волчье противоядие и другие составы из будущего — при нем работать было попросту опасно, ведь наверняка запомнит и поймет, что и зачем она делает. Но Мия не жаловалась: лучше уж дополнительно поторчать в лаборатории ночью, но зато иметь с ним прямой контакт, чем чахнуть, не зная, как к нему подступиться. Уж как-нибудь подстроит свое расписание так, чтобы пару часов после ужина два раза в неделю быть свободной для него.       К счастью, Дамблдор, Воландеморт и её идеологические позиции в сплетнях не фигурировали. Это сильно повлияло бы на отношение к ней, особенно среди слизеринцев, что для Мии было бы критично даже в чисто рабочем смысле. Возможно, и Снейп не знал никаких неудобных фактов про ту же смерть Джагсона. Сейчас, будучи совсем зеленым, он наверняка занимал в иерархии Пожирателей слишком низкое место, чтобы быть в курсе всего на свете. Правда, в какой-то момент Воландеморт отметит его среди не только сверстников: Мальсибера, Эйвери, Розье, Уилкиса и выпустившегося в прошлом году Трэверса, но и в принципе среди всех своих последователей, как выделял Беллу и Малфоя, на данный момент, младшего. Вопрос только, случится ли это до ситуации с пророчеством, за какие-то его личные заслуги, или уже после. Понятное дело, что её Северус об этом разговаривать не любил, так что упоминал вскользь и без конкретики.       Что это? Она действительно верит, что они продолжат общение после его выпуска, и переживает, что эта нить порвется исключительно из-за политических размолвок? Да Снейп забудет о ней, как только переступит порог Хогвартса. Он и сейчас-то был заинтересован в ней только потому, что все ещё пытался вывести на чистую воду относительно ментальной магии.       — Мадам Фицрой, — привлек её внимание Дамблдор.       Она оторвала взгляд от овсянки, которую методично перемешивала, но так и не попробовала.       — У вас есть планы на сегодня?       — Нет, сэр.       Была суббота, так что она действительно была относительно свободна. Не считая, конечно, встречи со Снейпом. Но это обсуждать с Дамблдором она до сих пор не планировала, хотя он уже наверняка все знал, как и всегда.       — Не то чтобы я рад это слышать, — будто у неё в принципе имелось какое-то разнообразие вариантов досуга! — Но, если у вас есть время, то я бы хотел обсудить с вами одно щепетильное дело.       Мия напряглась. Началось? Он все же решился использовать её всерьез?       — Я вас внимательно слушаю.       — Лучше сделать это за закрытыми дверями.       Предположения закружились в голове. Часть из них она спокойно вытеснила во внешнюю ментальную сферу, часть — подавила. Вряд ли просьба касалась чего-то особо опасного, раз уж директор заикнулся о ней за завтраком, а не просто вызвал к себе.       Впрочем, серьезность ситуации Мия все же недооценила. Дамблдор и в своем кабинете не стал сразу вдаваться в подробности и предложил ей первым делом ознакомиться с бумагами. Маггловскими, юридическими. «В связи с полицейским расследованием…», «требуется присутствие…» — стандартные фразы, но подоплека выходила малоприятная. Она почти ничего не знала про родителей Снейпа, но было очевидно, что их брак оказался крайне несчастливым. О матери он ещё упоминал, даже, как ей казалось, с любовью, а вот про отца ни разу не заикнулся. Это наводило на определенные мысли по поводу случившегося сейчас. Очередные семейные проблемы между теми, кто владеет магией, и теми, кто дара не имеет. Дара ли? Может, проклятия?       — Насколько я понимаю, мистер Снейп теперь сирота?       — Да, к сожалению. И это сопряжено с некоторыми проблемами, помимо очевидных.       — Хоть он и полукровка, но наследство у него маггловское, — быстро сообразила Мия. — Полагаю, чтобы распорядиться своим имуществом и при этом соблюсти статут, ему придется пару раз применить Обливиэйт, а его этому не учили. Министерство будет не в восторге, если что-то пойдет не так.       — Да. И хоть это не совсем штатная ситуация, с учетом, что мистер Снейп совершеннолетний по нашим и их законам, школа в любом случае несет ответственность за учеников. Можно, конечно, вызвать стирателей из Отдела магических происшествий и катастроф, но обычно подобными вопросами занимаются деканы…       — Профессор Слизнорт сегодня занят.       В её отсутствие он, конечно же, сделал бы все сам, оказав необходимую помощь, но… только необходимую, ничего сверх меры. К тому же, хоть и нужно было уладить всего парочку формальностей, часто ли Гораций с такими делами сталкивался, чтобы знать особенности? Был ли он в курсе, к примеру, про огромный налог на имущество, вопрос с которым нужно было утрясти уж точно, чтобы магглы не искали Снейпа? С чистокровными учениками, тем же Розье, этих проблем не возникало явно.       — Я займусь, — звучало, как огромная ошибка, но разве она могла поступить иначе?       Директор, не скрываясь, наблюдал за её реакцией. И не зря — эмоции ярко отразились на лице, она не успела их спрятать, да и не сильно хотела. Это же нормально, переживать за человека, только что потерявшего родных, да? К тому же они со Снейпом были знакомы уже несколько месяцев, Мия наставляла его, не совсем чужие люди.       — Я же просил вас рассказывать мне обо всех своих стремлениях, — тихо и вкрадчиво проговорил Дамблдор. Почему-то это прозвучало пугающе.       — Что вы имеете в виду, сэр? — она была уже погружена в планирование действий и пыталась засунуть документы в сумку, которую до сих пор по привычке носила с собой.       — Мистер Снейп имеет для вас особенное значение, не так ли, миссис Снейп?       Мия поперхнулась воздухом и закашлялась просто от неожиданности, рефлекторно сделав шаг назад от Дамблдора, хотя он просто спокойно стоял за столом и не бросался на неё с обвинениями.       — Вы здесь, чтобы спасти его.       Это прозвучало так, как будто Снейп был сосредоточием её мотивации, а другие: Лили, Мародёры, её ещё не рожденные друзья, десятки людей, которые были близки с ней, воевали рядом, подставляли плечо — просто одни из многих. И даже Воландеморт оказался на втором плане. Но ведь так и выходило. Все это время мысли Мии только вокруг Снейпа и крутились, а она даже не попыталась впустить в них кого-то ещё. Как бы добиться его внимания, как бы… Да о чем говорить, если она сбежала из своего мира сюда, бросила всё и всех, потому что не смогла его отпустить?       — Я люблю его, — прошептала она, не зная, что ещё сказать.       Разве это не было самым главным? Разве не на это всегда упирал сам Дамблдор?       Директор вздохнул и пригладил ладонями какие-то пергаменты перед собой.       — В любом случае, вы уже вмешались в его судьбу, — сказал он негромко, будто сам себе. — Вы обратили мое внимание на него.       — Я старалась придерживаться границ.       Директор так и стоял, нависнув над столом, погрузившись в размышления. Что-то тикало и щёлкало, ей было бы невыносимо работать в таком шуме. Может, Дамблдор останавливал все эти приборы, когда находился в кабинете один? Она предпочла думать об ерунде, боясь его возможных слов. Боясь, что он скажет ей держаться от Снейпа подальше, вышвырнет из школы, запрет все же в клетку.       — Вы ведь и не собирались отпускать меня из Хогвартса, верно? — вместо страха Мия выбрала злость. — Просто хотели подловить.       Да и с чего она вообще решила, что это будет допустимо для Дамблдора? Дать ей возможность вот так погулять по маггловскому городу на достаточно длительный срок. Снейп, конечно, вряд ли афишировал свое происхождение и сообщил кому-то со Слизерина домашний адрес. Так что информации потребовалось бы время, чтобы дойти до тех, кто мог быть заинтересован в ней… Но напасть на неё в Коукворте Пожирателям было бы проще простого. Снейп, как ни прискорбно было это признавать, вряд ли стал бы им препятствовать. Одна сплошная паранойя.       — А вы обманывали меня.       — Это личное, сэр.       — Ничего личного у вас тут нет, мадам Фицрой, — отрезал Дамблдор. — Мы все в одной лодке.       — И что теперь?       — Мистеру Снейпу окажет помощь профессор Слизнорт.       — Он не знает…       — Он работает деканом уже не первый десяток лет и прекрасно справляется со своими обязанностями. Не волнуйтесь, все вопросы будут решены.       — Похороны стоят денег, — все же упрямо продолжила она.       — Мистеру Снейпу выделено пособие от школьного фонда. Но, конечно, я не могу запретить вам помочь ему в материальном плане.       Мия представила, как она сует в руки Снейпу галлеоны, а он в бешенстве швыряет их ей в лицо. Он наверняка слишком стыдился своей бедности, чтобы спокойно принять «подачку».       — Я напишу ему письмо с соболезнованиями, — почему-то это прозвучало почти дерзко, хотя на бунт было мало похоже.       Дамблдор наконец выпрямился полностью.       — Послушайте, мадам Фицрой. Я знал, что такие ситуации будут возникать. Если бы я хотел изолировать вас ото всех, то просто не стал бы приглашать в Хогвартс. Я вовсе не обвиняю вас, ваши желания вполне естественны. И, полагаю, будет лучше, если вы начнете подходить к решению этой задачи осознанно, а не наперекор мне, совершая необдуманные и порывистые поступки.       Я настаиваю только на аккуратности с вашей стороны. Даже с таким важным для вас человеком. Особенно с таким важным. Теперь жизнь мистера Снейпа в ваших руках. Как вы считаете, что будет лучше для него? Возьмете на себя эту ответственность? — он как будто наклонился к ней. — А теперь спроецируйте возникшие чувства на весь остальной мир, в судьбы которого вы так рвались вмешаться, и поймете мое отношение к вам и вашей информации.       Мия промолчала, плотно сжав губы. Конечно, цель манипуляций директора, если их можно было так назвать, ведь сейчас он все говорил прямым текстом, была понятна.       — Думаю, мне стоит вернуться к работе. Сварю несколько пузырьков Рябинового отвара для Ордена. И, конечно, подменю профессора Слизнорта на факультете на время его отсутствия.       Дамблдор кивнул ей, дверь из кабинета распахнулась, будто он запирал её, опасаясь, что она начнет буйствовать. Что ж, не угадал. Да и в остальном у неё тоже почти получилось сохранить лицо. Только уже спускаясь с винтовой лестницы Мия вздрогнула, когда Грюм возник как будто ниоткуда прямо перед ней. Завидное мастерство, ей-то всегда казалось, что только Снейп и, наверное, директор способны на такие сильные дезиллюминационные чары.       — Опять проявляете бдительность, Аластор?       Поджидал аж под самой дверью, вот умора! Своим поведением он напомнил ей Блэка, тоже якобы случайно натыкающегося на неё в коридорах школы, из-за чего она не удержалась от кривой ухмылки.       — Как всегда. Альбус вызвал меня, чтобы я приглядел за вами.       — Зачем?       Мия гордо прошла мимо, он не задержал её, но последовал за ней.       — Наверное, боится, что вы сбежите.       — Куда? — вышло слишком откровенно горько.       Уж не в Коукворт же! Даже если она сможет выбраться из Хогвартса (как будто директор не знает, где её искать), то вряд ли Снейп оценит её неуместный визит. Слизнорт вообще подумает чёрт-те что.       Дамблдор, как всегда, говорил дельные вещи, следовать которым совершенно не хотелось.       — Вы мне скажите.       — Мне некуда идти. И не к кому, — она ускорила шаг, намереваясь спрятаться в подземелье, как обычно.       Правда, запереться в лаборатории не выйдет — снова придется следить за студентами.       — Но все ещё есть, что скрывать.       — Боюсь, даже скрываю я вовсе не то, что вы там себе напридумывали.       — Я ничего не придумываю, я работаю с фактами.       — Вот как?       — Если бы вы были невинной овечкой, разве Альбус относился бы к вам так? Он попустительствует вам, по моему мнению, но, кажется, не особенно доверяет.       — Он не доверяет мне, потому что я не смотрю ему в рот. И не считаю, что он сможет решить все наши проблемы.       — Все ваши проблемы? — с насмешкой уточнил Грюм.       — Боюсь, мои проблемы решить не сможет никто: ни он, ни вы, ни даже я сама. Хотя если попробовать наложить Обливиэйт… Как думаете, это звучит, как выход? Я отдам все воспоминания Дамблдору, а потом просто сотру сама себе память. Утрачу всю ценность и опасность и, возможно, смогу начать жить нормально.       Мия рассмеялась, зло, дергано. Перед директором ей не хотелось демонстрировать свою деструктивную половину, по крайней мере, она старалась держать себя в руках, а перед Грюмом вот расслабилась. Все, что она несла, конечно, было просто блажью. Поступить схожим образом Мия могла, ещё будучи Гермионой, чтобы заставить себя двигаться дальше, как того хотела Джинни. Но она слишком сильно вцепилась в прошлое, а теперь было уже поздно отпускать ситуацию.       Мия завернула в узкий боковой коридор, тут же стуча палочкой по определенному месту, чтобы открыть тайный ход. Грюм схватил её за плечо и впихнул внутрь темного лаза, разворачивая к себе.       — Что вы задумали?       — Ничего, — выдохнула она с очередным неприятным смешком. — Я абсолютно ничего не задумала, Аластор. Я просто… знаю. И это знание давит на меня.       — Некоторые имена, — подсказал он.       — Имена, явки, пароли, — продолжила Мия с издевкой. — Цели, пути их реализации, секреты, связи, кто кому предан, кто к чему стремится.       Она покивала своим мыслям. Окклюменция справлялась, щиты она держала, но свои мысли контролировала едва-едва.       — Как вы заполучили эти сведения? — вмешался в её размышления Грюм.       — Что вы надеетесь услышать? Что я обсуждала планы лично с Воландемортом за чашкой чая, но разошлась с ним во взглядах на положение домовиков, вот и решила его сдать? — Мия поймала его взгляд. — Ладно, раз вы так настаиваете, я вам расскажу. Нет, лучше даже покажу, — она вспомнила про подозрительность Дамблдора в этом плане.       — Чудесно, — протянул Грюм.       — Смотрите, не отворачивайтесь, — она сосредоточилась, по-быстрому структурируя воспоминания, и воспользовалась палочкой для облегчения процесса. — Легилименс.       Но прорваться за окклюменционный заслон Аластора даже не попыталась, сразу отразив свой разум, предлагая ему просмотреть её воспоминания.