Гомеостаз

      — Кто пустил вас сюда? — было бы огромным преувеличением сказать, что Снейп рад её видеть.       — Охрана, — прикинулась дурочкой она. — Дементоров-то всех изгнали.       Он не стал повторять вопрос, лишь с презрением уставился на неё, ожидая внятного ответа. Сидя на уроке в подземелье, в его царстве, она, возможно, и сейчас впечатлилась бы его зловещей аурой и начала бы оправдываться и частить. Но в антураже темной и холодной камеры в Азкабане все воспринималось несколько иначе. Нет, даже в тюремной робе Снейп выглядел гордо и независимо что ли, даром что находился в заключении. Не было похоже, что он болен или голодает. Хотя кормили здесь по-настоящему ужасно, этот вопрос она уже поднимала на одном из заседаний Визенгамота (вот только никто не стал слушать её претензии). Профессор даже, кажется, не мерз, когда как она ежилась, будучи одетой куда теплее его.       В общем, Снейп не производил жалкого впечатления, и все же ему было здесь не место. А она находилась по отношению к нему в позиции защитника, так что к его очередному недовольству относилась спокойно. Кто бы не был озлоблен, сидя в тюрьме после того, как, условно, спас мир? Включая тех, кто его сюда и засадил.       — Сейчас в отделах Министерства такая неразбериха, что несложно воспользоваться ситуацией, зная нужные бюрократические лазейки, — ровно продолжила она.       — К пожизненно заключенным не пускают даже родственников без особого распоряжения суда. Или вы успели заключить со мной брак без моего ведома? — саркастично подхватил Снейп.       Он криво улыбнулся, совершенно как обычно, без капли счастья в глазах, но на секунду ей показалось, что профессор действительно не против её компании. В смысле, вряд ли ему было с кем тут поговорить и уж тем более кого позадирать в свое удовольствие.       — Этого не потребовалось, — фыркнула она. — Ваше дело находится на пересмотре у Визенгамота, срок заключения пока формально не подтвержден, так что список допущенных лиц значительно расширен. Также вы имеете право распоряжаться частью своего имущества во время следственных мероприятий. Поэтому я сказала, что мне нужно заключить с вами договор аренды на дом. И вот я здесь.       Она совершенно не удивилась тому, что ему не сообщили последние новости. Суд мог подтвердить свое первое решение без дополнительных изысканий и допросов, так что тревожить узника заранее не имело смысла. Да и кто должен был растолковывать все Снейпу? Адвокатов в магмире не водилось.       — Кто инициировал пересмотр? — он даже наклонился вперед, неприкрыто давя на неё.       — Тоже я, — не моргнув глазом отозвалась она. — Пришлось, конечно, попросить помощи у пары членов Ордена, но…       — И кто вас об этом просил?       — Мое обостренное чувство справедливости. Считаю, неправильным, что…       Снейп уже скривился, наверняка готовясь язвительно отчитать её за привычку спасать без нужды. Но она не дала ему высказаться, все же эмоционально затараторив:       — …вы можете отсиживаться в тюрьме, пока мы вынуждены выживать там, пытаясь отмыться от крови и выстроить на развалинах волшебного мира что-то новое. Собирая себя по кусочкам, стараясь смириться с потерями, заново учась спокойно спать. Но при этом постоянно ожидая удара очередного мстителя из свиты Воландеморта, потому что все мы до сих пор находимся на войне, что бы там не утверждали официальные сводки. Так что, мистер Снейп, я считаю, что вы просто обязаны к нам присоединиться. Продолжать жить куда сложнее, чем находиться здесь за применение эвтаназии к умирающему по его же просьбе. Я предпочла бы, чтобы вы ответили по всей строгости за другие ваши проступки.       Она поймала его взгляд, еле-еле вспомнив окклюменционные приемы, которым он её и учил. Хотя всё сказанное было чистой правдой, приходилось немного переиначивать собственное отношение к словам, чтобы не начать корчить из себя мать Терезу, вызывая у Снейпа одну сплошную неприязнь.       — Например? — профессор распрямился, изучая её лицо с очевидным интересом.       — Извинились перед Невиллом за все эти года унижений. Да и перед Гарри тоже было бы не лишним.       — Постоять на коленях перед могилой?       — Почему же? Поговорить с призраком, — неприятно улыбнулась она. — Знаете, как здорово иметь возможность общаться с мертвецом? Так успокаивает совесть.

* * *

      Присутствие в доме Медоуз Поттера, Люпина и Петтигрю оправдали тем, что они якобы приходили обсуждать со старшими товарищами поступление на аврорские курсы и на работу в Министерство в целом. Доркас была видным сотрудником Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, Фрэнк — аврором, а познакомиться они все могли ещё в Хогвартсе — разница в возрасте у них была небольшая. Учитывая, что дать показания из младшей троицы мог только Люпин, расхождений в рассказах не возникло.       Пожиратели не опровергли эту легенду и на суд не явились. Да и вообще никаких акций со стороны Воландеморта не последовало, даже «запланированные» нападения оборотней не состоялись. Что наводило на мысль, что он опять использовал не самых уважаемых своих прислужников просто как отвлекающий прием, повод для организации начать активно действовать, чтобы можно было проще подловить их. План сработал, и Орден не только пострадал, но и был вынужден снова уйти в глубокое подполье. Слеты больше не проводили и вообще использовали политику максимальной безопасности, разработанную Дамблдором. Патронусы, система оповещения, Фиделиусы — всё это. Не то чтобы они были совсем беспечны в первую по её хронологии Первую войну и не знали о таких элементарных вещах, но нет предела совершенству.       Гермиона тоже исполняла обещание и не покидала убежище не только из-за чрезмерного послушания, но и по рациональным причинам. Как бы ей ни хотелось увидеть Снейпа, сидеть взаперти было банально удобнее. Хроносбои после преждевременной гибели Поттера (и Петтигрю) не заставили себя ждать, так что ей опять приходилось справляться с собственным неправильным самоощущением в потоке времени. А за закрытыми дверями можно было спокойно жить в своем ритме. Как минимум, спать сколько угодно — не вставать с постели чуть ли не целые сутки или, наоборот, дремать пару часов от силы с точки зрения наблюдателя (того же Аластора). Если бы только её не мучили кошмары… Но к самому факту существования аномалий она вообще можно сказать привыкла, только магический календарь так и не перестала проверять каждый день на всякий случай.       Правда, не все сидели тихо и не высовывались. Они вроде и жили под одной крышей, но Рона Гермиона почти не видела — он все шастал по каким-то своим делам. И скачки во времени ему нисколько не мешали. Возможно, он даже умудрялся пользоваться ими с толком: следить за кем-либо куда удобнее, если время для сталкера идет раза в четыре быстрее, тут не поспоришь. Грюм, естественно, тоже был нечастым гостем в доме на Баркер, а если и являлся, то на пару с Уизли. Аластор, очевидно, рыл землю, пытаясь понять, кто сливает информацию в Ордене, хоть и не говорил об этом прямо. Но Гермионе в разговорах с ним иногда казалось, что он даже их с Роном кандидатуры рассматривает.       Интересно, если бы кто-то из них заявился напрямую к Воландеморту со своими знаниями о будущем, как бы он отреагировал? И как долго прожил бы информатор, опасный не только для Дамблдора и Ордена, но и для самого Лорда тоже? Про крестражи он что-то даже своим самым верным слугам ни слова не сказал, а тут такие обширные познания в голове постороннего.       Из-за всех этих расследований, пусть её к ним и не подключали, нельзя было сказать, что опять наступило очередное затишье между бурями. Да и светлой тоской даже не пахло, мир будто погрузился в сумрак после смерти Поттера. Хотя они словно восприняли это как нечто само собой разумеющееся и даже не упоминали в разговорах. Избегание, как типично!       Впрочем, чтобы выкарабкаться из этого состояния, сама она также предсказуемо цеплялась за любые светлые моменты. Ответное письмо Снейпа, переданное лично Дамблдором ей в руки, стало одним из них. Гермиона вложила его в справочник по лекарственным травам, чтобы всегда носить с собой в сумке и не помять. Но план работал так себе. Книга, которую она знала чуть ли не наизусть, опять начала пользоваться у неё большой популярностью. Она то и дело открывала её, чтобы пробежаться взглядом по неровным строчкам. Вся паранойя и недоверие сходили на нет в такие моменты. Хотя текст записки в целом не представлял особого интереса и был таким же коротким и вежливо-обезличенным, как и в её послании, но подпись… «Люблю тебя, Северус». Разве так можно? Дурак.       — Ты уже с ума сходишь, сидя в четырех стенах? — Рон подловил её, когда она улыбалась, водя подушечками пальцев по обложке справочника. — Быстро ты, и недели не прошло!       — Рональд, — Гермиона по привычке одернула его, но тут же перешла на какой-то вдохновлено-мечтательный тон. — А ты видел Северуса в этой реальности?       — Э, — замешкался он. — Ну вроде. Мельком.       — Как ты думаешь, ему к лицу молодость или всё же возраст?       — Ты меня серьезно об этом спрашиваешь?       — Нет, симулирую сумасшествие, чтобы меня хотя бы в Мунго сводили на прогулку, — Гермиона отмахнулась и поджала губы, возвращаясь к своему обычному состоянию.       Кажется, она испытывала острую нехватку общения с Джинни, чтобы иметь возможность обсудить что-то приятнее всех этих бесконечных подозрений. Пусть даже с нею она тоже никогда не была откровенна до конца.       — Женщины, — закатил глаза Рон и плюхнулся на кресло рядом, явно с большим удовольствием вытягивая ноги.       — Мужчины! Если хочешь спасти меня от безделья, то расскажи, чем занимаешься.       — Я и так всё тебе рассказываю. Просто без подробностей.       — Так в подробностях и суть. Может, если я буду знать больше, то смогу как-нибудь тебе помочь.       — Свари Бодроперцовое на всякий случай, я что-то замерз сегодня, — отмахнулся он и небрежно стянул ботинки.       — Рон, я серьезно.       Раньше она безвылазно торчала в Хогвартсе, но сейчас-то имела куда больше свободного времени и возможностей. Да и вообще, разве Дамблдор не «обещал» ей, что они с Роном просто обязаны сговориться за его спиной?       — Я тоже. Я ведь и так знаю всё, что нужно, продолжаю придерживаться плана, имею все возможные ресурсы благодаря Дамблдору. Мне пока просто не подворачивается возможность реализовать свои задумки. И ты мне в этом никак не поможешь.       — Сварить ещё и Феликс? — подколола она.       — От Авады в критичный момент он меня все равно не спасет, — поморщился Рон. — Ну, правда, Гермиона, я хожу и проверяю зацепки из будущего. Это непросто, потому что уже многое изменилось, но в принципе ничего интересного. Как бы двусмысленно не звучало в наших обстоятельствах, мне нужно всего лишь немного времени.       — И чего ты хочешь добиться? Прикончить всё же Беллу?       — В том числе, — спокойно ответил он, разглядывая дырку на носке. — Если бы я успел раньше, она не добралась бы до Джеймса.       — Не факт, что его убила именно она. Да и… Ты же не винишь себя? Мерлин великий, Рон, может, обсудим хотя бы это?       Он перестал отгораживаться от неё, но отозвался как-то устало:       — Никого я, кроме убийцы, не виню и уже сказал об этом всё, что хотел. Да, было бы здорово встретить Гарри вновь, но… Мы же не боги, чтобы всё идеально исправить. Да и что нужно было сделать? Закрыть Поттера и Эванс в подвале, отгородив их ото всех опасностей? Тебя вон все запирают-запирают, а приключения ты всё равно умудряешься находить.       — Хорошо, если ты так говоришь… — аккуратно подхватила она.       — И если ты так рвешься мне помочь, то, — Рон скорчил скабрезную рожу, испортив весь момент, — заштопай носок.       — Я тебе не мамочка, — цокнула Гермиона, пользуясь тем, что Молли тут ещё жива, и её упоминание не должно ранить его. — Мне и так приходится стирать, в том числе и твои вещи, включая постельное белье.       — Вот это трудовой подвиг! Как будто сложно наложить пару заклинаний.       — А ты знаешь чары очищения, которые не портят ткань? Я вот волшебством умею только отжимать воду, что, конечно, облегчает процесс, но все остальное всё равно приходится делать вручную.       Переключившись на не слишком серьезные перепалки, они опять закрыли все опасные темы. Так что Гермиона так и не смогла навязать свою помощь Рону и Аластору в какой-либо реальной форме и покинула убежище только в двадцатых числах июля, чтобы посетить Хогвартс. Из-за полнолуния конечно же. Наблюдать за Люпином ей по-прежнему было нужно, хотя сейчас это выглядело даже как-то жестоко: ему опять приходилось сидеть в Воющей хижине в волчьем облике, но теперь в компании одного Бродяги. Ведь больше никого не осталось.       Гермиона заглушила очередную саморазрушительную и, в целом, бесполезную мысль, как делала это все время до, занимаясь чем угодно, лишь бы не терзать себя. Рон был прав, хотя вряд ли его игнорирование случившегося можно было назвать адекватной реакцией. Но что им оставалось? Вместо молчания рыдать в обнимку? Пуститься во все тяжкие? Мучить себя риторическими вопросами? Хотя на них вполне возможно было дать рациональные ответы. В самом деле, много ли потерял мир без Питера? Долго ли протянул бы Джеймс, выживи он сейчас? Кому было бы лучше, если бы Эванс успела забеременеть от него или опять оставила младенца сиротой? Да, тот Гарри, которого они знали, уже не родится, но он не родился бы в принципе, учитывая обстоятельства. А, возможно, как Рон и предполагал, будет расти просто какой-то другой мальчик или девочка — ребёнок Лили.       Только с фамилией Блэк. Или Снейп. От этой навязчивой идеи избавиться было сложнее, хотя или потому что никакой новой информации она не получала. И как там дела у Эванс знала лишь в общих чертах: в порядке, к живым на данный момент родителям-магглам, у которых было, понятное дело, небезопасно, не возвращалась, остановилась в доме у Сириуса. Хоть она и являлась невестой Поттера вполне официально, с помолвкой и всем прочим, распоряжаться его имуществом не имела никакого права. И жить в доме в Годриковой впадине тоже, естественно.       Интересно, кому достанутся деньги Джеймса? Сейчас было живо столько народу… Те же Блэки почти в полном составе, с которыми у Поттеров наверняка имелись родственные связи. В её времени после смерти Гарри имущество отошло Андромеде Тонкс. Но тогда Визенгамот пошел ей навстречу, вынеся вердикт на основании устных договоренностей, предоставленных при помощи Омута памяти. Учтя её статус, потери в войне, наличие на попечении новорожденного внука… Может, сыграли роль какие-то связи, Гермиона не вдавалась в подробности.       В любом случае у Лили сейчас положение было куда лучше, чем у неё самой после войны: помимо хороших друзей имелись и родственники, и, потенциально, наследство от них же, и результаты ЖАБА были на руках. Не пропадет! А совместное проживание с Блэком могло дать толчок новым отношениям, как когда-то столкнуло их со Снейпом. Если Сириус и тут не поведет себя, как полный болван и не выкинет чего-нибудь глупого или мерзкого.       Хотя, с чего она взяла, что он сразу начнет её соблазнять? Во-первых, Эванс сейчас требовалась дружеская поддержка, а не любовные переживания уж точно. Так что Блэк как раз и не покажет себя идиотом, если будет вести себя прилично и уважительно. Во-вторых, вряд ли смерть Джеймса он воспринял, как освобождение пути. Очевидно, он и раньше считал свой интерес к Лили неправильным, почти предательством по отношению к другу. А сейчас это чувство, возможно, даже усилилось. Начни он вдруг встречаться с Эванс, это будет выглядеть так цинично. Уж Ремус его в этом точно не поддержит.       — Как вы, мистер Люпин?       Он уже одевался после первого вечернего осмотра, так что Гермиона решила разбавить молчание. Помфри ей больше не помогала, поэтому они находились сейчас только вдвоем во всей палате, а формуляры она уже закончила заполнять.       — Я не знаю, что ответить на этот вопрос.       — А я не знаю, как вас поддержать. Не хочется говорить дурацкие банальности, — когда её друзья умирали у неё на глазах, ей было только тошно от всей этой пустой заботы. — Но мы с вами недостаточно близки, чтобы моя искренность выглядела уместно.       — Думаю, вы уже все сказали правильно, — отозвался Римус, выходя из-за ширмы.       Гермиона улыбнулась, оглядывая его, и шагнула вперед. С Северусом сработало, так почему не должно было с Люпином? Он вздрогнул, когда она прикоснулась к нему, но вежливо обнял в ответ. А может, и вполне искренне, только недоверчиво. Учитывая его состояние, ему наверняка было тяжело подпускать кого-либо близко к себе. В детстве ещё как-то удавалось, но потом… В её времени он так и оставался одиноким с тех пор, как потерял всех школьных друзей. Только Тонкс смогла пробиться через стену мягкого отчуждения.       Ещё один многострадальный человек, который, слава Мерлину, пока имел надежду на будущее. А то она уже и сама что-то начала отчаиваться, хотя ещё ничего не рухнуло, просто приблизилось к оригинальным трагичным рамкам. Как будто на войне можно было обойтись без потерь! Но в самом деле, были же и положительные моменты. Лили выжила, Сириус не загремел в Азкабан, а у, к примеру, Аластора имелась поддержка, которая вроде как помогала ему не сорваться во тьму паранойи. Она имела в виду Рона, не себя. Северус, кажется, и вовсе держался подальше от Пожирателей, реализовывая себя на более мирном поприще, а не только через темную сторону. И в отличие от своей изначальной версии по её хронологии все же был куда счастливее. Из-за неё, как она смела надеяться.       Со стороны двери в Больничное крыло раздался свист. Они с Римусом, конечно, отстранились друг от друга, но совершенно спокойно. Естественно, это был Блэк, и ни она, ни Люпин из-за него нервничать не собирались.       — Сириус, — почти простонал Римус с усталостью в голосе.       Хотя его «классическое» дерзкое поведение, кажется, наоборот исключительно положительно влияло на обстановку. Как будто ничего и не случилось. Понимал ли это сам Блэк? Или он просто прятался за привычной маской, как и все они временами?       — То есть вы обнимаетесь, а «Сириус», — он издевательски изобразил тон Люпина, — тут я?       — Завидуете? — рассмеялась она. — Тоже хотите получить объятья?       — Возможно, — Блэк ухмыльнулся, уже подходя к ним.       — Да пожалуйста, мне не жалко, — она приглашающе развела руки в стороны.       — Я пойду, — объявил Римус. — Подготовлюсь.       — Зелье? — обеспокоилась Гермиона.       — Да, я взял, — он неловко нашарил пузырек в сумке, показал ей и сунул обратно, направляясь на выход.       Сириус смерил её взглядом сверху вниз, словно оценивал, достойная ли она кандидатура для такого дружеского жеста. И, судя по прищуру, сильно сомневался, что ему стоит прикасаться к ней. Но, тем не менее, подался вперед и обхватил плечи. Гермиона сжала бока в ответ.       — Мы с Лили и Римусом много разговариваем в последнее время. И о вас в том числе.       Конечно же он хотел что-то ей сказать. Вряд ли Люпин убежал просто от внезапного смущения. Наверное, они сговорились заранее.       — И что же вы про меня говорите?       Не то чтобы она прямо уткнулась носом в грудь Блэка, но все же они стояли достаточно близко, чтобы Гермиона впервые почувствовала его запах. Композиция была странная: резкая химическая вонь, возможно, бензин или что-то подобное (видно, Сириус возился сегодня с мотоциклом), и, внезапно, сладкая карамель. Это сразу проассоциировалось у неё с Эванс, хотя никаких обоснований для подобных выводов не имелось.       — Что, несмотря на все эти сплетни о вас, которые ходили по школе, — Блэк прочистил горло и отстранился от неё, — вы, вроде, неплохой человек.       — И если я кручу роман с мистером Снейпом тоже? — фыркнула она, делая шаг назад.       — Тогда у вас крайне дерьмовый вкус на парней, но да, всё равно. Вы помогаете Римусу. И мне… жизнь спасли.       Гермиона задумалась на секунду, не сообразив сразу. Точно, она же выдернула его из-под Авады в доме Медоуз. Но это было для неё таким естественным действием, что даже не отложилось в памяти. Когда Грюм заступился за неё, подозрительную незнакомку, было куда удивительнее, наверное, для них обоих.       — О, точно. А вы прикрыли мисс Эванс. Как она, кстати? — сместила тему с себя на более безопасный объект она.       Хотя и про Лили ей узнать, конечно, хотелось. Просто для общего развития. Но Блэк в ответ лишь пожал плечами.       — Может, ей нужна какая-то помощь? Зелье сна без…       Если отложить в сторону все противоречивые чувства к Эванс, кому, как не ей, знать, в каком она сейчас состоянии. Лучше её поняла бы, наверное, только Джинни из будущего. Они ведь обе ничего толком не успели.       — Не утруждайтесь, у нас все есть. И… она справляется.       Гермиона покивала, хотя это была очевидная вежливая ложь.       — А вы?       — Я знал на что шел, — опять сдержанность в его голосе сменилась практически раздражением.       Это тоже было преувеличением. Никто из них не думал о смерти всерьез просто потому, что они были молоды и ещё ни разу не сталкивались с по-настоящему страшными вещами лично. Джеймс мог начать осознавать после смерти родителей, но вырасти так и не успел. Римус, наверное, тоже относился более критично к происходящему, но был слишком мягким, чтобы повлиять на других.       Однако, Блэк сам начал разговор по душам, условно, она только подхватила.       — Надеюсь, ваши отношения с семьей тоже изменились после случившегося, — Гермиона вскинула руки, показывая ему ладони, чтобы опять не вывести мгновенно нахмурившегося Сириуса из себя. И как с ним справлялись друзья? — Я не лезу в вашу личную жизнь, но не теряю надежду.       — Полагаю, — даже как-то задумчиво отозвался Блэк, — они злорадствуют, что Джеймс… Он был мне как брат. Настоящий, а не этот трусливый…       — Ваш брат по крови не трусливый. Он просто другой.       Сириус поднял на неё пылающий взгляд, она махнула, закрывая тему.       — Рада, что вы хорошо держитесь, мистер Блэк. Такое, конечно, не пройдет бесследно, но, надеюсь, вы с мисс Эванс оправитесь. Не забывайте, что вы есть друг у друга. И у мистера Люпина, — Гермиона якобы отвлеклась на бумаги Римуса и замолкла.       Намек вышел не особо удачный, но изображать из себя купидона она не привыкла. Да и вряд ли могла на Сириуса эффективно повлиять. Точно не могла, выяснено опытным путем. Но это было в её интересах, чтобы Блэк и Эванс сблизились. Тут, конечно, многое зависело от расположения Лили. Как бы образцово Сириус себя не вел, если он ей не нравился…       Блэк, тем временем, свел брови к переносице, вглядываясь в её лицо, но тут же, словно опомнившись, опустил взгляд. Опять вполне себе резонно заподозрил её в легилименции, хотя ничего такого она сейчас на самом деле не предпринимала. Но задать неудобные вопросы не успел. Дверь в Больничное крыло тихо открылась.       — Мадам Фицрой, если вы освободились, мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз, — объявил Дамблдор и легко кивнул Сириусу. — Мистер Блэк.       — Сэр, — поздоровался он и тут же «отпустил» её: — Увидимся утром, мадам Фицрой.

* * *

      — На мой склад напали и казнили нескольких сотрудников, — недовольно отозвался Филч старший, с неприкрытым презрением смотря на Грюма. — Это сделали Пожиратели. С чего бы мне прислуживать им?       Раздражение Эрмия можно было понять. Аластор допрашивал его, судя по обстановке, точнее, её отсутствию, в том же здании, в котором он опоил «мадам Фицрой» Эйфорийным эликсиром в октябре. И к стулу Филч был точно так же привязан. Вот только если ему и дали зелье, то какое-то другое — радостным он совсем не выглядел.       — Из страха? — резонно предположил Грюм, на сей раз стоящий чуть в стороне, в темноте, а не нависающий над пленником.       Видимо, трогать старика ему было не интересно. Филч хмыкнул.       — С каким только контингентом я не работал за жизнь. Подобными угрозами меня не запугать.       — Однако, после происшествия вы обратились к профессору Дамблдору, стремясь укрепить с ним деловые связи. Почему?       — Уж не для того, чтобы получить защиту точно, — возмутился Эрмий. — Я хотел отомстить.       — За погибших сотрудников?       — Один из них был моим сыном. Это стало делом чести.       — Вы любили его? — видно, в последнее время это был самый популярный вопрос у Грюма.       Филч, судя по мимике, уже хотел ответить в своей привычной манере, но неожиданно скривился в отвращении и будто отключился, смотря в пустоту перед собой. Что на него так повлияло, Гермиона не успела толком обдумать. Банальный веритасерум с капелькой легких галлюциногенов, чтобы снизить самоконтроль? Старик казался ей достаточно крепким, и в психическом плане тоже, хотя ментальной магией он очевидно не владел.       — А вы любите грязь под ногами? — выпалил Эрмий, внезапно и жутко, едва не срываясь на крик.       — Вы рады, что он мертв? — Аластор даже не вздрогнул и не изменил тон.       — Дело моей жизни не должно было достаться ему, — зашипел Филч с ненавистью. — Кому угодно, даже этому идиоту Грэдишу, но не этому…       — Вы убили его?       — Я лишь убрал за собой дерьмо.       Гермиона вынырнула из Омута памяти до того, как предоставленный Дамблдором отрывок воспоминания Аластора закончился, и вытерла лицо, будто пытаясь смыть гадливое ощущение. Не то чтобы это было настолько неожиданным поворотом, она и так чувствовала, что что-то здесь не так, но такого уж точно не предполагала.       — Зачем? — не удержалась от вопроса, хотя скорее просто возмутилась она. — Зачем так поступать? Можно же было, я не знаю, лишить наследства Аргуса и послать нас всех подальше, разорвав все договоренности.       Скорее всего в её времени Филч как раз и сделал что-то подобное. Наверное, написал завещание, чтобы бизнес полностью перешел мистеру Грэдишу. В чьих профессиональных компетенциях Гермиона тоже, к слову, сильно сомневалась. Правда, благодаря его неразборчивости они с Северусом смогли заключить с ним выгодный контракт на поставки ингредиентов. Хоть из-за их работы всё по итогу и кончилось плохо, уж в этом Грэдиш точно виноват не был.       — Эрмий желал гибели своему сыну. Но не мог сделать это собственноручно, поэтому, как и всегда, оказал услугу за услугу.       — Приговорить к казни собственного ребёнка…       — Ужасная мотивация, но вы же и так, полагаю, всё понимаете.       Гермиона не понимала, но зажмурилась и помотала головой, пытаясь как-то смириться со всем этим. Теперь выходило, что виновата она была вдвойне. Её действия не просто привели Аргуса Филча к гибели, они спровоцировали Эрмия пойти на самые крайние меры. Он ведь мог избавиться от ребенка ещё в детстве, когда того не взяли в Хогвартс, но что-то его остановило. Может, жена, может, какая-то личная привязанность — он всё же растил его какое-то время, как желанного отпрыска. Потом Филч даже пытался устроить сына в их мире, хотя тут, вероятно, на него влияли уже не эмоции, а актуальная политическая ситуация и вопрос с защитой прав сквибов, несколько десятков лет поднимающийся в Министерстве и в обществе в целом. Радикальные отречения перестали одобряться широкой общественностью. Да и пока его единственный сын, жалкий сквиб, позорящий семью и его самого, был далеко, он, видно, ещё как-то примирялся с этим. А потом вмешалась она. И очень вовремя подвернулся Воландеморт со своей идеологией.       — Так нападения на «Серебряный котел» вообще не было?       — Было, но, наверное, правильнее будет назвать это инсценировкой. Пожиратели заранее обговорили детали с владельцем. Эрмий подумал о своем алиби и как раз в тот момент якобы находился на встрече.       — Как Аластор его подловил?       — Нашел несостыковки по времени. Позже выяснилось, что никакой сделки у Эрмия не было, и у контрагентов попросту подправлена память.       То есть он всё же лично поприсутствовал на казни сына. Или хотя бы проверил работу перед тем, как поднять тревогу. Вполне в духе этого человека.       — Другим такого повода было бы недостаточно, чтобы зацепиться и начать расследование. Мало ли где человек мог задержаться.       — Иногда въедливость Аластора дает свои плоды.       — А как Филч выяснил, где проходит встреча Ордена? Медоуз ему сказала?       — Нет. На несколько фиалов с зельями, что он передал ей, были наложены отслеживающие. Никому не пришло в голову проверять на безопасность каждый пузырек. Проследить за домом оказалось проще, чем нам казалось.       Гермиона вздохнула, подавляя желание высказать свою критику. Доркас следовало бы использовать Фиделиус сразу после того, как Мародёров приняли в Орден. Но она предпочла держать условное место для встреч открытым, чтобы принимать новых гостей, которые, возможно, захотят присоединиться к сопротивлению. И ведь не скажешь, что они не готовились к нападению и не подстраховывались, просто, как всегда, «так вышло».