Кровь с примесью гравия и стука колес

«Мы больше не подходим друг другу» — говорил Рэки, скрываясь в темноте без фонарных улиц. Он хочет тысячу раз промыть рот, чтобы смыть с языка противный привкус грубой лжи. «Всё не будет, как раньше» — говорит Ланга, глядя на протянутую перед ним руку, и желая ухватиться за нее. Он хочет, чтобы ему, как и обещали, помогли вернуть все на круги своя. «Я ненавижу тебя» — думает каждый из них, видя пропавший блеск в глазах напротив, и коря самих себя за самообман. Они душат самих себя, мечтая о том, чтобы прекратить чувствовать. «Не отпускай меня» — надеются они, когда судьба вновь сопоставляет их жизни, сводя все к очередному касанию. Они зависимы от тепла рук, что так легко потеряли по дурости. И никто не собирается делать первый шаг, ведь боится быть отречённым окончательно. Они не протянут руку, пока этого не сделают за них. И это было именно то, в чем и заключалась основная проблема. Они так и будут избегать друг друга. *** Однажды, герой в телевизоре спросил: «В чем заключается счастье?». И Рэки испугался, потому что действительно страшно не иметь своего счастья. И сначала ответ на этот вопрос у него имелся, поводов для переживаний не было. Его счастье было рядом все это время, но потом огоньки начали гаснуть, любимое дело больше не приносило удовольствия, а человек, которому Рэки бы посвятил жизнь, вогнал в спину нож. Так он и потерял свое счастье. Вернувшись со школы, Каян достал из рюкзака слегка подтаявшее мороженое, закинул его в морозилку, не забыв предупредить об этом сестру, а после за его спиной захлопнулась дверь в комнату. Усталость грузом легла на плечи, а болью на виски. Глубокий вдох и спокойный мерный выдох вернули часть сил в его конечности. Не шибко много, но достаточно, чтобы оставить рюкзак на кровати, а скейт около стола. Уставшая от сидения задница приземляется на стул, тканевая обшивка которого была потрёпана временем, раскрутив его и заставляя сделать полный оборот вокруг своей оси. — Па-па-пам парам пам-па, — отстучал он мелодию на деревянной поверхности стола, тяжело выдохнув в конце. День казался самым ужасным из всех возможных, если не брать во внимание последнюю гонку. В комнату постучалась мать и, получив разрешение войти, открыла дверь. Масае улыбнулась увидев сына, уставшего, и, небось, голодного. — Кушать будешь? — она подходит к столу, гладит сына по непослушным, ярко-рыжим волосам. Тот разворачивается к женщине и, не вставая, ведь ноги более не держали, заключил в объятия, уткнувшись лбом в грудь. — С огромным удовольствием, умираю от голода… Масае вновь нежно приласкала его, приобняв за плечи. — Тогда я тебя позову, когда все будет готово, договорились? — Я скоро сам подойду. Нужна помощь? Может с сестрами помочь или на кухне чего? Женщина покачала головой в знак отрицания, но за предложение поблагодарила и покинула комнату сына. И снова Рэки оказался в прекрасной компании самого себя, но сейчас на душе стало как-то легче и спокойнее, как это бывает всегда. Откинув голову назад, он остановил взгляд на потолке, там красовалось какое-то странное пятно, и это смутило Рэки, ведь как оно могло там оказаться? А потом пятно двинулось и раскрыло свои цветные крылья. Первым делом Рэки вздрогнул, но поняв, кто же стал гостем в его комнатке, улыбнулся. Взглядом он начал бегать за путём полета прекрасной бабочки. Остановилась она на стекле окна напротив. Подняв голову, дабы не упустить её из внимания, он уже было потянул к насекомому руку, но она вылетела в испуге. Испуге? Ей протянули руку, дабы насладиться ее красотой, но она испугалась и поспешила убежать. Бабочки такие странные. *** Однажды Рэки рассказал, что боится супергероев из телевизора, и Ланга долго не мог понять его. А потом до него дошло. Потерять своё счастье было действительно пугающе. В чём на самом деле заключалось его счастье, он понимал не до конца, но прекрасно знал, что оно есть, поэтому вовсе не боялся просыпаться каждое утро с желанием прожить ещё один день. И в один день он просто упустил своё счастье, словно вольную пташку из рук. Правда счастье его было невольным, да и Ланга его не держал. И все же случилось, как случилось. Может они и вовсе не властны над судьбой и течением времени? Может, стоит подождать, пока жизни протечет своим чередом, и где-нибудь, когда-нибудь они и сойдутся вновь? Нет, если бросить попытки, то встретятся они в лучшем случае на кладбище, под одной землёй, когда закроется крышка гроба, и слова потеряют вес. Но писать сейчас так трусливо. Они обязаны поговорить с глазу на глаз, перебороть самих себя, делая все наперекор решениям кровожадной тетушки-судьбы. Все всегда в их руках. В темной комнате с плотными шторами, что производитель обозначил, как «светопоглощающие», Ланга уже на протяжении нескольких часов бесцельно пялился в потолок, все рассуждая об одном. «Хочу ли я выкладываться на все силы в этой чертовой гонке?» — спрашивал он то ли себя самого, то ли кого-то, кто слышит его мысли. Рэки не заслуживает всех его сил. Нет, не в плане, что Каян слишком слаб и незначим для Хасегавы, чтобы тот тратил свои силы на него. Наоборот. Рэки был дорог для него как никто другой, с этой мыслю Ланга уже свыкся. Он знает, что все его силы рано или поздно приведут к тому, что Хасегава покалечит противника. Он перенял это от своего наставника, но не гордился подобным. Адам никогда не придавал значимости состояние врага, он был груб и безжалостен. Ланга не такой. Даже Сноу не такой. Но наступая на одни и те же грабли, Хасегава в обоих ликах осознает свою слабость и жалость. Много ли он умеет без насилия? А много ли умеет Адам? Скейтер ли Ланга вообще? Он же начал со сноуборда, и в скейте он использует повадки сноубордиста. А у стены две доски. Одна совсем новая, вылизанная до идеала, аж мерзотно становится. А другая старая, потрепанная, колеса совсем расшатались, но она до одури пропитана воспоминаниями и теплом. Такие разные и внешней составляющей, и характеристиками. Ланга бы и дальше катался на старом, но он уже весь поломанный, хоть и починить его вполне возможно. Правда вот Ланга не даст его никому в руки. Никому, кроме как создателю. RekiL2S так и смотрела на него. Нет, оставлять эту старушку так нельзя. Хасегава хватает оба скейта, у входа напяливает старые конверсы и в спешке отправляется к дому Каяна.