Второе дыхание

Лиам наблюдает боковым зрением за соседским двором, при этом делая вид, что занимается обрезкой кустарника. Двэйн в это время косит газон. Эта их традиция сохраняется каждые выходные. Лиам копается в саду, а Двэйн ровняет газон, хотя трава за неделю не успевает отрастать настолько, чтобы нуждаться в стрижке. Иногда они разговаривают. По-соседски, ничего лишнего. О погоде, новостях их городка, порой рассказывают что-то о себе. Вот прошло четыре месяца с момента, когда Двэйн с Мичилом переехали в этот дом, а традиция «якобы случайно» выходить в сад по субботам так и осталась. Только что будет зимой, когда территории перед домами покроются слоем снега? Лиам наверняка найдет другой способ. Например, будет лепить снежки и снеговиков с сыном, а Двэйн расчищать дорожки. Он уже не представляет субботы без этой «случайной» встречи. Лиам замечает за собой, что с нетерпением ждет выходных. И признает, что это связано с одним-единственным человеком. Иногда он видит его, спешащего на авто на работу. Или приезжающего домой поздно вечером. Уставшего, хмурого, спокойного или улыбающегося. Реже — на общих праздниках и пикниках, но в паре с Мичилом. Несколько раз Лиам видел Двэйна в другой части городка на байке, в окружении друзей, таких же матерых альф. Или замечает его, что-то перебирающего в ноутбуке, через окно в доме напротив. Это происходит чаще, чем надо, чтобы о нем не думать. Лиам ошибался, когда рассчитывал, что время убьет тягу. Оно лишь ее усиливает. Эта страсть разгорается все сильнее, и спасения от нее больше нет. Лиаму сложно смотреть в глаза Тобиасу, но куда сложнее делить с ним постель. Пусть близость между ними происходит редко — за годы этот процесс приелся и стал однообразным — но ему совестно спать с мужем и при этом мечтать о Двэйне. — Эх… — он вздыхает, собирая садовые инструменты. Относит их на место, с досадой оглядываясь на статного Двэйна, управляющего газонокосилкой. Сегодня поговорить с соседом не удастся: позвонил папа и срочно потребовал приехать помочь с выбором свадебного наряда. Кто бы мог подумать, что родитель в свои годы найдет себе новую любовь и захочет вступить в брак? Лиам не завидует будущему отчиму: папа любит выносить мозг. Но, кажется, его избранник-альфа тоже не из робкого десятка — они точно друг друга стоят. Лиам собирается и выходит, замечая, что Двэйн тоже сложил газонокосилку, так и не докосив участок до конца. Он направляется вверх по узкой улочке, поросшей деревьями по боках. Их район — один из самых тихих и благополучных в городке. Он вылавливает такси на остановке и едет в центр, в магазин свадебных принадлежностей. Там его встречает папа с уже выбранным костюмом в руках. — Так зачем тебе я, если ты и без меня справился? — В прошлую субботу, когда я тебя навещал, ты подозрительно долго говорил с тем альфой, — признается папа. — В позапрошлую тоже. И я решил… — Ты серьезно? — он прикладывает ладонь ко лбу. — Мне уже и поговорить ни с кем нельзя? — Сынок, я не слепой, — родитель поджимает губы в жесте недовольства. — Я тебя растил и я вижу твои намерения насквозь. Может Тобиас и не хочет замечать, но вот я не позволю тебе совершить ошибку. — Никто ничего не собирается совершать, это раз. А два, я сам решу, как и с кем мне говорить и жить, я давно не маленький ребенок, нуждающийся в указаниях, — он раздражается на извечные попытки папы им управлять. — И я лучше тебя понимаю, что у меня семья. — Но все равно, держись от него подальше, он плохой человек, у него темная энергетика убийцы, — папа снова включает в себе эзотерика и «карточного мага». То, что у него есть карты Таро, еще ничего не решает. — Я делал раскладку и карты сказали мне, что если ты переплетешь свою линию с его линией, быть беде. Выпал знак смерти, — он делает большие и убедительные глаза. — Это полный бред, — Лиам закатывает глаза. — Какие-то карточки с картинками не могут предугадывать судьбу, — он замолкает, так как знает, что родителя в этом деле не переубедить. И если затронуть тему, то потом придется слушать трехчасовую лекцию без права на побег. — Я просто беспокоюсь о тебе! — Можешь не переживать, семья для меня важнее всего на свете, — он вздыхает. — Ладно, раз тебе не нужна моя помощь, то я пойду. Не дождавшись ответа, Лиам выходит с неоднозначным чувством на душе. Выпал знак смерти, значит? Вот как… «Да нет же, не стоит в это верить. Все эти гороскопы, сонники, гадания — выдумка для доверчивых. Если в «предсказание» поверить, то оно, конечно же, сбудется! Сила мысли на самом деле велика». Он идет по площади, думая, как бы скоротать время. Двэйн наверняка уехал, так что ехать обратно — бесполезное дело. Мужа не будет до вечера, сын в детском саду и оттуда его заберет домработник. Лиам решает прогуляться по центру городка, заодно заглянуть в строительные магазинчики в поиске «именно тех» обоев для детской комнаты планируемого второго сына. Скоро курс таблеток кончится и они с мужем смогут зачать ребенка. И тогда Лиам точно забудет о Двэйне — будет не до него. «Я хочу второго ребенка, но… не от Тобиаса», — внезапно думает он и тут же крутит головой, чтобы прогнать эту мысль. Он идет по обочине, собираясь переходить дорогу на светофоре, как вдруг около него тормозит какой-то человек на байке. Тот снимает шлем и Лиам с удивлением узнает в нем Двэйна. Альфа улыбается и заговорщически подмигивает, указывая на место за собой. Пока Лиам решается, Двэйн достает и подает ему второй шлем. — Давай-давай, — голос альфы тонет в сигнале машины, остановившейся позади. И еще одной. Скоро тут будет пробка. Лиам надевает шлем и быстро садится на место, хватаясь обоими руками за альфу. Держаться за него крайне приятно. Это прикосновение, пусть даже и через одежду, дарит тепло. — Куда мы? — успевает спросить он перед стартом. — Увидишь! Лиам обхватывает его руками, вжимаясь в спину. Запах. Даже через шлем его слышно — такой манящий и вызывающий томление. Он кусает губы. Старается дышать ртом, но вопреки здравому смыслу прижимается ближе. Лиам ощущает себя в безопасности рядом с Двэйном, и плевать, что скорость немаленькая. Ветер шумит, овевает, местность зеленью мелькает по сторонам. Хочется раскинуть руки и ловить эти неудержимые потоки — он настолько чувствует себя сейчас свободным, что забывает про все и всех. Он летает и совсем не боится разбиться. Это и есть эйфория. Сердцебиение ускоряется, на губах — восторг. Улыбкой. Лиам крепко держится за альфу, за чужого альфу, но сейчас неважно, кто кому и кем приходится. Они оторваны от мира и предоставлены сами себе. И друг другу. …Когда Двэйн останавливает байк у прибрежной бухты, Лиам еще долго не может отойти от впечатления. Ему действительно понравилась скорость и риск. В голове шумит, в висках пульсирует быстро-быстро. Дыхание сбито. Он смотрит на альфу, который договаривается с каким-то знакомым чтобы оставить байк, и осознает, что это его человек. Родственная душа. — Готов? — Двэйн подходит к нему и криво усмехается, так, что на его щеке видны ямочки. Волосы растрепаны и падают курчавой челкой на лоб. Этот темный взгляд… до мурашек. Лиам сглатывает и не отводит взгляд. — Не знаю, на что я подписался, но готов, — он копирует ухмылку, слегка наклоняя голову. Русые волосы лезут в глаза, раздуваемые ветром. Слишком длинные и непослушные. — Я покажу тебе свое тайное убежище, руины замка на холме, — сознается Двэйн. Лиам не может сдержать улыбки. Как он давно мечтал взобраться на гору и рассмотреть виды на город и залив оттуда! Но было не с кем. Друзья у него более приземленные, а Тобиас боится высоты. Они идут по набережной, добираясь до нелюдимой части, где даже плитки под ногами нет. И вот — первые камни. Остатки некогда величественного замка, который не могли покорить численные захватчики. Арки, ведущие к воде, находятся в полуразрушенном состоянии. Там — наверху холма — все, что осталось от многовекового строения. Лиам не раз думал взобраться туда, но всегда его что-то останавливало. Склон слишком крутой, оттуда не раз сваливались в каменистый залив смельцы, зачастую разбиваясь насмерть. Но теперь не страшно, ведь рядом с ним Двэйн. Сначала тропа, вьющаяся вверх среди трав и кустарников, кажется вполне преодолимой. Но вскоре склон становится практически вертикальным, так что взбираться приходится методом хватания за растения. Ему весело. Он осматривается на Двэйна, тоже задорно улыбающегося. Они будто вернулись в детство. И даже высота совсем-совсем не наводит ужас — Лиам оглядывается назад и видит, что буквально завис над пропастью. От этого перехватывает дыхание. Воодушевление разрастается с большей силой. И вот она — вершина холма. Стены замка действительно разрушены, лишь одна из башен возвышается наполовину былого роста. Одинокая, поросшая деревьями и мхом — наверху же гнездятся птицы, которые взмывают вверх от внезапного выкрика «А-у-у!» с губ Двэйна. — Что ты делаешь? — смеется Лиам. — Эхо, — Двэйн улыбается. Его «Ау!» еще с минуту повторяется по долине с рекой, отбиваясь от синих вод. Лиам замирает от красоты вида. Солнце клонит к горизонту, окрашивая зелень в оранжевый. Воды залива, крохотные корабли, холмы, поросшие столетними лесами… Поистине впечатляющий вид. А если отойти в другую сторону, точно так же будет виден город. Большая часть его — как на ладони. В такие моменты чувствуешь себя кем-то большим, чем просто одним из миллиардов. — Я люблю это место, — сознается Двэйн, подходя так бесшумно, что Лиам вздрагивает от его громкого голоса. — Часто сюда сбегал, когда ссорился с родителями… Это было моей тайной. Я представлял себя рыцарем давних эпох, и тем самым успокаивался. — Меня тоже притягивал замок, — от волнения говор получается сбитым. — Странно это осознавать, но даже от него однажды не останется и камешка. Жизнь так быстротечна… не успел оглянуться, как стукнуло тридцать. — Мы живем, пока о нас помнят, — пожимает плечами Двэйн. — Но с такой формулировкой жить я буду недолго, — и смеется. — Мне нечего после себя оставить. Но знаешь, меня это как-то не беспокоит. Я просто живу, пока могу, наслаждаюсь на полную. Конечно, в рамках законного. Никогда не знать, где будешь завтра, и будешь ли вообще. Лиам кивает. Чайки вверху заливисто смеются и кучкуются, явно выслеживая очередное рыболовное судно. А внизу — блеском-блеском по воде: золотая рябь. Воды словно протискиваются среди зеленых гор, пытаясь отвоевать себе место. Поют сверчки. Вечереет. Лиам замечает, что внутренне умиротворен. Грудь слегка распирает от этого ощущения. «Шевеление» в животе отнюдь не пугает. Бабочки ли? Так они, оказывается, чувствуются? Он поворачивает голову в сторону Двэйна и натыкается на его взгляд. Все это время альфа его рассматривал. — В закате твои волосы почти рыжие, — замечает Двэйн. — Твои тоже слегка, — Лиам лишь на миг смотрит на каштановые кудри, отливающие красновато-рыжим. И снова глаза в глаза. Долго. — Ты такой красивый… — слышится с губ альфы. Двэйн подходит почти вплотную и прикасается ладонью к его щеке. Кончиками пальцев — едва ощутимо. От скулы и к подбородку, после приподнимает его лицо пальцами. Пристальный взгляд. В этот момент в его темных глазах отражается целый мир. — Не могу, — тон голоса альфы становится ниже, дыхание прерывистым. Двэйн наклоняется, но Лиам отворачивается за секунду до поцелуя. Губы альфы проходятся по щеке. — Я схожу с ума, — хриплым шепотом в ухо. Его дыхание ощущается кожей, от его близости сердце бьется с небывалой скоростью. С Лиамом такое впервые. Впервые он так пылает и впервые не имеет права на действия. А Двэйн его обнимает. Прижимает к груди, гладит спину, шумно вдыхает запах у шеи. И это все настолько интимно, что тело реагирует должным образом. Но что еще хуже, так это то, что… Эта больная страсть взаимна. — …Мне пора возвращаться, — Лиам вынужденно выпутывается из объятий. Ему безумно хочется прижаться к альфе. Хочется целовать. Но вместо того, чтобы пойти на поводу у желаний, он отворачивается и делает вид, что рассматривает один из валунов. — Тебя тоже ждет супруг. — Это неважно. — Хватит, пожалуйста, — умоляет он, смотря в сторону. Сердце переполняет досада. Ему почти горько. Двэйн молчит и отводит взгляд вдаль. Идет. Они спускаются обратно. Это оказывается тяжелее, чем подниматься — когда они оказываются внизу, в долине, солнце окончательно прячется за горизонт. Вечер. Лиам ничего такого не сделал, но он чувствует себя виноватым. Идет рядом с Двэйном, скрестив руки на груди, смотрит перед собой. Молчание затягивается. Дома ждет муж и сын, а он шастает по холмам с чужим альфой… разве это правильно? Двэйн довозит его до дома. Ночь, сверчки, фонари над головой. Прощание скомканное, взгляды печальны — они оба понимают, что их пламени суждено погаснуть. Лиам тихо заходит, закрывая за собой дверь и попутно снимая обувь. Свет на кухне включен — дверь приоткрыта и луч падает на пол тонкой линией. Значит, муж не спит. Лиам выдыхает и так же беззвучно проходит на кухню. Так и есть — Тобиас сидит за столом и ковыряет вилкой остывшие спагетти. — Прости, я… — он заикается, пересекаясь взглядом с мужем. — Не думал, что задержусь так долго. — Ничего страшного, — Тобиас вздыхает и улыбается. — Просто предупреди в следующий раз, что будешь поздно. Май не мог заснуть, хотел, чтобы папочка рассказал ему сказку. — Вот как, — он сглатывает, чувствуя укол вины. — А ты почему не спишь? — Лиам кивает на часы. Двадцать три тридцать, а мужу рано на работу. — Марти приготовил спагетти, садись, я разогрею, — альфа встает, зацепляя стул, громко скребущий ножками по полу. Этот звук режет уши. — Без тебя я все равно не могу заснуть. Давай-давай, поешь. От его заботы становится тошно. Но не потому, что альфа перегибает, а потому, что Лиам гулял с другим, а Тобиас даже не спросил, где он пропадал до поздней ночи. Доверяет… Или же боится потерять, потому и не начинает разбирательств и скандалов. Лиам кое-как проглатывает еду под его пристальным взглядом и отправляется спать, отворачиваясь к окну и наблюдая за вспышками молнии. На их городок надвигается грозовое облако. Гремит. Первые капли громко стучат по стеклам. Лиам лежит и жалеет о том, что увернулся от поцелуя. Жаль, что он не узнает, каково это, ощущать "случайное" прикосновение его губ к своим.

***

На следующий день к нему в гости наведывается Мичил. Омега тише обычного, на лице вместо улыбки грусть. Глаза красноватые, что свидетельствует о бессонной ночи. Лиам проводит его на кухню, делая для него и себя любимый ягодный чай. Вопрос: «Что случилось?» напрашивается сам собой. — Понимаешь… — Мичил поджимает губы и еле сдерживает подступающие слезы. — Он меня не любит. Совсем. Лиам сразу понимает, что речь идет о Двэйне, так как больше у Мичила никого из близких родственников нет. Ему бы стоило посочувствовать, но изнутри, вопреки, рвется ликование. И за эту реакцию хочется себя ударить. — С чего ты это взял? — Лиам изображает на лице удивление и садится рядом за стол, подвигая к себе чашку с горячим напитком. — Я давно заметил, что он относится ко мне отстранено, а с тех пор, как мы переехали, он и вовсе не хочет смотреть в мою сторону, не то что… — жалуется Мичил плаксивым тоном. Видно, тема наболевшая. — Вчера я решил устроить ему сюрприз, надел эротичное белье, зажег свечи в спальне, подобрал музыку и вино… Но он пришел под полночь, грустный какой-то. Посмотрел на меня с головы до ног и с безразличным лицом сказал: «Я спать». И ушел в гостиную на диван… Понимаешь? Он не просто отказался от меня, он даже со мной в одну постель не лег! — Тише, тише, может, он просто устал или был не в настроении, — Лиам кажется самому себе лицемером: он то знает причину плохого настроения Двэйна. Но при этом успокаивает и приобнимает Мичила, как ни в чем не бывало. — Но это не единичный случай! — восклицает омега и не сдерживает слез. Лиаму становится его жаль. — Ли, у него точно кто-то есть. «И этот кто-то ближе, чем ты думаешь», — проскакивает мысль. — Мне кажется, он бы не стал тебе изменять. Он не похож на гулящего. — Не похож, но… Может, он до сих пор на меня злится за один случай, — омега вытирает слезы рукавами и смотрит в глаза. Лицо красное. — Вообще, я не рассказывал, но мы познакомились очень давно, я тогда выпустился из школы… Он был крутым парнем из хорошей семьи, и наш роман развивался стремительно, правда, его родители были против меня из-за бесплодия, но… Это, Двэйн попал в тюрьму за убийство, — после этой фразу Лиам ощущает, как по спине проходится холодок. Вспоминаются слов папы про «темную энергетику убийцы». Теперь они уже не кажутся такими бредовыми. — Да ну… — Ты не знал разве? — удивляется Мичил. — Вы немного общались, и я подумал, что он тебе рассказал. Да, он попал в тюрьму, и в первое время я испугался, что он и мне может потом навредить, раз смог запросто убить человека… Я начал встречаться с другим, но это было недолго, совсем малость времени, я быстро понял, что Двэйна не заменить и стал его ждать. Долгих семь лет прошло, его освободили досрочно за хорошее поведение. Он обижался на меня за тот самый случай с изменой. Но… мы поговорили и решили, что все-таки вступим в брак, как мечтали в молодости. — Вот оно как, — Лиам сглатывает ком. От чего-то на душе неприятно. Ему нечего сказать, хотя в голове вертятся сотни мыслей. — Я очень сильно его люблю, — Мичил снова начинает плакать и Лиам все-таки обнимает его, позволяя марать свою блузу потекшей тушью. — Если не он, то есть, я не знаю, я был бы один, если бы не он… кому нужен бесплодный омега? В мире нормальных полно… — омега делает паузы, всхлипывает и заикается. — Дурачок, не выдумывай глупостей, твоя способность рожать никак не влияет на ваши отношения, плюс ты говорил, что Двэйн не хочет детей и не любит их, — он гладит друга по спине, чувствуя, как тот трясется от рыданий и задыхается. — В том то и дело, — всхлип, — что в нем проснулась потребность продолжить род… Он предложил искусственное оплодотворение, но это будет только его ребенок, и он будет выношен другим омегой, потому что… мое тело, оно не вырабатывает, эти, яйцеклетки, — речь ломанная, но понятная. — Я отказал ему в этом… Не хочу, чтобы его ребенка вынашивал кто-то другой, это слишком больно. Но Двэйн взрослый альфа и инстинкты ему диктуют… Боже… Дальше Мичил не говорит, только плачет у него на плече. — Поговори с ним на эту тему, думаю, он поймет тебя. И если вы оба хотите детей, то ребенка можно усыновить, не обязательно же, чтобы вынашивал кто-то другой, — Лиам подбирает слова, чтобы его утешить. — В детских домах полно детей, от которых отказались. Среди них вы найдете того, кого сможете принять и полюбить, как родного. Твое бесплодие не делает тебя бракованным, хватит так считать, не души себя, пожалуйста. Ты все тот же человек, личность, а ребенка можно взять из приюта. — Спасибо, Ли, ты очень хороший друг, — шепчет негромко Мичил, и от его слов сердце разрывается. — Я так безумно рад, что тебя встретил. Не знаю, Ли, что бы я делал без тебя дальше. Иногда так не хватает человека, которых смог бы тебя понять… — Больше я никуда не исчезну, — обещает Лиам, сильнее прижимая к себе друга. — Я буду рядом. А перед глазами — лицо Двэйна, его счастливая улыбка тогда, на холме, и его разочарование при прощании. У них изначально не было шанса. Но что делать, если Лиама все еще тянет к нему? Если сорвется, то предаст не только мужа, сына и папу, но отныне и Мичила. Горько.