Не верь, не бойся, не проси

Солнечные лучи игриво танцевали с лёгкими порывами ветра, задевая возмущённо шелестевшие деревья. В глубине сада тихо журчал небольшой фонтан. Мелодично пели птицы. Утонувшая в зелени альпийского предгорья вилла была идиллией вне времени. Прекрасный и спокойный затерянный рай. Однако, мир сидящей в инвалидном кресле женщины изнутри представлял собой адское пепелище. И она честно пыталась восстановить его по крупицам. К сожалению, процесс восстановления души занимал намного больше времени, чем процесс восстановления тела. Дрожащие пальцы бездумно гладили портрет Русского Дьявола, чья кровавая история, так и не покинула первых страниц десятков итальянских изданий. Что было более удивительным, так это то, как быстро остальной мир забыл о сошедшей с ума российской миллиардерше. Оле бы ненавидеть человека, что собственными руками уничтожила её жизнь. Хотеть мести. Взглянуть в бесстыжие синие глаза и спустить всю обойму не один раз, филигранно продлевая мучения. Вот только ненавидеть не получалось. Обижаться, презирать, злиться, хотеть убить — это пожалуйста, для этого не всегда был нужен повод. Откровенно говоря, у Волковой получалось Разумовскую только любить. Со всеми недостатками, намного превышающими достоинства. Со всей извращенностью и неправильностью. Хриплый голос и запах дыма вырывают её из кокона мыслей. — С такими рефлексами ты бы давно была мертва. — Даже на смертном одре я способна надрать тебе зад, — каркающе хрипит Волкова, дождавшись когда Саша сядет перед ней на деревянные ступени веранды. — Конечно, — мягко соглашается он, целуя сухими горячими губами холодную бледную ладонь. — И не из такого дерьма выбирались. Док сказал, что ты практически восстановилась после операций и к концу недели можно будет постепенно нагружать тебя. — Наконец-то, а то чувствую себя инвалидом! — проворчала она, аккуратно освобождая дрожащую руку из чужих пальцев и роняя поверх лежавшей на коленях газеты. — Опять ты за своё, — поджал губы Шура, заметив заголовок. В отчаянии он запустил руку в темный ёжик волос и отвернулся. Солнце предательски заблестело на нитях седины. — Сколько можно? Почему нельзя просто забыть? — Я хочу понять почему. И в этом почему было скрыто так много для неё — ошибки прошлого, боль настоящего и непроглядная мгла впереди — но так ничтожно мало для него. — Зачем понимать её мотивы? Она же двинутая! — не сдержавшись и вскочив, заорал он. Мечась, словно раненый тигр, он выпускал весь страх и гнев, боясь даже смотреть в сторону искалеченной женщины. — Мне её пустые черные глаза теперь везде мерещатся! Пусть сдохнет и мир станет чуточку лучше! Ты чудом выжила, Оля! Я чудом остался на свободе! — Чёрные? — словно гончая, взявшая след, вскинулась Волкова и пристально вглядываясь в нервную фигуру в поиске истины. Кажется, нашлась недостающая деталь. — Словно смотришь в бездну, — мрачно подтвердил Шура, замерев на месте и обратив на неё внимание. — А бездна смотрит в тебя, — эхом подхватила она. Прежде чем её скрутил приступ, она торопливо добавила, — Вот только у неё глаза синие. А у её альтер-эго золотые, — добавила она про себя, скручиваясь в болезненной агонии и пытаясь не выплюнуть собственные лёгкие. Саша мгновенно оказывается рядом, помогая пережить неприятные мгновения. Оле хотелось бы, чтобы её слабость не видел никто. Он же делал самое худшее, что мог — жалел её. — Я всегда выберу её, — из последних сил хрипит Волкова, откидываясь на спинку кресла. Женщина тактично делает вид, что не замечает слёз в синих глазах. Мужчина игнорирует руку на её снова плоском животе. — Но это не любовь, Лёль, — обессиленно замечает Саша, утыкаясь лбом в её взмокшую макушку. Между ними висит удушающее молчание и гигантская пропасть прожитых лет. Оставшись круглой сиротой, Оля дала себе обещание быть честной с собой. А на смертном одре — быть честной с Соней. Поэтому она честно и просто отвечает, находя в себе смелость отстраниться, тем самым перечеркнув всё, что когда-либо связывало их двоих. — Это нечто намного большее. После долгого молчания, Саша находит всё, что никогда не хотел узнать, в её глазах. И принимает решение. — Я помогу тебе. В последний раз.