печенье с шоколадной крошкой

      На удивление холодно, так, что женщина даже прячется в плед с гостиной и то и дело тянется к чашке, грея замёрзшие ладони. Июль. Странно.       Вдалеке сияет одинокая проекция луны, она отражает собой всё естество прошедшего дня, оставляя белый след на кривых водах вдалеке. И синее-чёрное небо, запрятанное в серой дымке облаков и тумана. Ветер приятно щекочет ступни, жаль только, что от него немеют пальцы, так что она время от времени странно дёргает ногами.       Тишина вокруг прерывается звуками ночи, беззвучным пением птиц и животных, перекликающимися с солённым запахом океана и шелестом листвы вдалеке. Мужчина в соседнем кресле даже не потягивает свой виски, непривычно хмурясь и приглаживая свои усы пальцами – нервничает. Локсар знает почему, догадывается самими кончиками волос, но только нацепляет на себя нежную-нежную улыбку и обеспокоено касается его плеча, медленно поглаживая: движения приводят его в чувство, заставляют дёрнутся как-то слишком уж резко, с этим напряжением во всём теле. – Ты чем-то обеспокоен, – он вздыхает. – Знаешь, думаю, мне стоит высказать своё беспокойство по поводу Люси, – её ногти сжимают руку мужчины слишком, так что она мягко отстраняется, обратно обхватывая чашку.       Господи, она уже жалеет о том, что эта девчонка вообще приехала. Две недели её почти что муж – ключевое: почти что – не обращает на неё ровно никакого внимания, только и крутясь вокруг этой придурошной. Нет, она понимает, что он переживает и действительно расстроен таким отношением в свою сторону, но две, мать его, недели.       На лице – обеспокоенный взгляд и милое хлопанье ресницами. – Что-то не так, милый? – Она так отстранена от меня… А ведь прошло уже две недели! Даже больше. Я ужасный отец, Джу, просто отвратительный.       Локсар кривит губы и отворачивается к океану, чтобы не было этого видно. Ему, конечно же, плевать, пока он сидит и думает о том, как же несчастен из-за этой тупоголовой блондинки. Бесит. Все её планы идут в никуда такими темпами, а те самые попытки подружиться – не имеют никакого смысла, если Джуда совершенно не радует их общение. Ему ведь вообще плевать, эгоистичный мудак, пытается загладить вину своего поведения, забыв обо всём, что было до этого, а ей что теперь делать? Вот куда ей все свои труды вложить? Выкинуть? Перечеркнуть долгие годы вербовки?       Как же она устала от всего этого… – Не стоит так говорить, просто девочке сложно адаптироваться к твоему обществу. – Она меня ненавидит. И приехала сюда только, чтобы добить меня перед окончательным отъездом, – старый тупоголовый пень. Она тут же издаёт какой-то писк, встаёт с насиженного места и подходит к мужчине, аккуратно кладя ладони ему на лицо и заставляя посмотреть ей в глаза.       Ну уж нет, она так просто не сдастся. Надо будет – самолично мозги вправит. – Ты себя накручиваешь. Уверена, ей просто непривычно. Ты ведь серьёзный и взрослый мужчина, а она – ещё совсем девочка, подросток. – Тем не менее, она совершенно не хочет идти на контакт: всё, что я не делаю, чтобы сблизиться – впустую.       Он всё же реагирует на мягкие поглаживания щёк, обнимает её руками за талию и пододвигает ближе, садя себе на колени. Локсар позволяет подобную дерзость, даже не оглядывается по сторонам в поисках слуг и только опирается на его плечо, перебирая светлые пряди волос. – Думаю, ей просто одиноко. Ей нужны друзья. – Может, стоит устроить её в какой-то клуб? Чем она увлекается, не знаешь? Вы проводите так много времени вместе… если бы только не моя чёртова работа! – Джуд, ты себя убиваешь. Успокойся. Думаю, стоит тебе предложить ей эту идею, как вы сразу станете ближе. – Ах, если бы она только смогла понять насколько же мне важна работа! Она бы перестала на меня так обижаться.       А ведь и вправду: она ведь его дочь. Может, девчонка просто боится своей схожести с ним после того, что он натворил? Но ведь эту самую схожесть можно обратить и в другое, более подходящее ей, русло. – Может, стоит найти и ей занятие по душе? Она станет чувствовать себя немного независимей от нас, знаешь ведь какие нравы сейчас у молодежи.       Его глаза светятся счастьем, таким, что ей приходится скрыть своё недовольство от подобной реакции в лёгком поцелуе куда-то за ухом, чувствуя, как всё его тело буквально напряглось от радости. – Джу, ты просто изумительна! Люси совсем недавно спрашивала меня про банковское дело, я ведь могу найти ей работу в своём банке! Ну конечно! – Это хорошая идея. Уверена, ей понравится. – Ох, это было бы замечательно! Мы смогли бы наконец стать семьёй. Самой настоящей.       Её он семьёй не называл никогда. Не то, чтобы особо просилась, но… это напрягает, учитывая её шаткую позицию в данный момент. Джуд тут же хватает её лицо руками и притягивает в сладком поцелуе – первом за эти два дня.       Джувия ликует, аж светится от исхода этого диалога и только прячет огонь в глазах за слишком уж большим глотком виски – в отражении стакана эта злость-победа сверкает ещё ярче.       Да уж, всё идёт как никогда замечательно, она даже и представить не могла, что будет аж так легко. Наверное, всё же не стоило вступать в негласные конфронтации во время их маленького шоппинга на этих выходных, девчонку-то и спугнуть могло. Как минимум, насторожить.       Хотя, это уже и не имеет значения – ей будет легче после того, как эта пиявка найдёт себе занятие по душе: балласт наконец уйдёт под воду.

***

      Здание, в которое её привели, перед этим нарядив во всё, мать его, розовое и с бантиками, действительно напоминало ей цирк, учитывая все эти нелепые улыбки и поцелуйчики в щёку с действительно странными комплиментами, такими, что скорее смахивают на оскорбления. Ей неловко. Мягкие зелёные стены, Клуб Модниц (или Клуб Модных Дам) — находится ближе к окраине, но не в промышленном районе, заставленная дорогими машинами парковка и слишком уж приторный аромат цветов, словно тут духами всё залили. Внутри всё сияет тёплыми оттенками, оранжевый и жёлтый, ей удаётся только удивиться безвкусице и наляпистым узорам ткани вокруг и этими странными попытками в роскошь без роскоши, аж смотреть больно. Пройдя что-то на подобии входа со стойкой и шкафами, её заводят в гостиную, заставленную местами для сидениями, столиками и музыкальными пластинками. В целом, даже цветы (бедные тюльпаны), и те здесь выглядят так, словно и не отсюда вообще. Всё не так, всё раздражает, всё лишнее; она сама здесь лишняя.       Стоит ей только сесть на одном из диванчиков рядом с Локсар, она сразу же понимает что это за место и что из себя оно представляет, потому что упустить из виду эти змеиные глаза и придирчивые вздохи было невозможно. Иерархию подобного клуба тоже можно легко вычислить: центральное место забрали мачеха с той самой рыжей подружкой, ближе всего к ним сидели две крашенные блондинки — сёстры, похожи; с другой стороны более аккуратно и сдержано женщины постарше, остальные держатся подальше, диваны словно специально отставлены от так называемой элиты. – Дамы, добрый день. Это Люси, моя чудная дочурка, – все обращают на них внимание, так что она только быстро проходит взглядом по толпе и мило наклоняет голову, изображая какое-то подобие поклона. Тихий шёпот бьёт двойным осознанием клоповника. Чёрт подери, угораздило же её… Ладно, не всё ещё потеряно.       Мамаша отвлекается на свои разговоры, так что ей остаётся только улыбаться по-глупому и пройтись по чужим глазам, пытаясь оценить ситуацию. Это пиздец, точно попытки издеваться над ней медленно и мучительно. Здесь она насильно, сколько уже раз повторяла это себе в голове, а всё и не меняется, оставаясь перед глазами кучей фальши.       Ей предложили провести время вместе, в чисто женской компании, намекали на кино — привезли в змеиную нору. «Детка, тебе стоит там побывать, там очень много хороших девушек. Заведёшь себе подругу!», — и, да, однозначно, подобные знакомства очень и очень полезны, но она особо и не понимает как этот аналог Общества Благородных Дам может помешать плану, если их проблема носит одно (одно, а не десять) конкретное имя.       Лица впереди варьируются возрастом чуть старше её и категорией Джувии, только вот все взгляды тут же обращены в сторону Локсар, восседающей в центре всей этой тусовки — рядом с ней ещё не комфортней, учитывая, что её буквально затащили на чьё-то место. Неужели у неё теперь плюс один в ненавистниках? Хотя, учитывая, что её сюда чуть ли не приволокли, воспользовавшись присутствием Джуда и той самой робостью, которую она активно продвигала уже как с две недели, то их явно может быть больше. Сама же и напросилась, так сказать.       В целом — бесполезное собрание домашних девочек, которые обсуждают либо сплетни, либо мужчин, что, по сути, одно и то же. Стоит ли вообще тратить своё время на попытки зарекомендовать себя в этом обществе или можно сослаться на головные боли и уехать домой на ближайшем такси? – Хей, я Лисанна Штраусс, приятно познакомиться.       Приходится повернуться и замереть с самым приветливым выражением лица, рассматривая рядом с собой девушку примерно её возраста: крашенные светлые волосы до подбородка, пышное розовое платье и такие же перчатки, она, сказать честно, выглядит так, словно сбежала с прошлого десятилетия и забыла, что на дворе семьдесят четвёртый.       Почему из всех к ней подлизывается сраная Барби? Розовый притягивает своих? – Люси, приятно. – Это Мираджейн, моя старшая сестра, – та показывает на девушку рядом, что болтает с кем-то другим, не обращая внимания на них. Да, действительно сёстры, не прогадала, – Она почти что помолвлена с Дреяром, если ты знаешь, о ком я говорю, – пиздец, приехали. Люси удивлённо наклоняет голову, специально расширив глаза, и блондинка напротив довольно цокает, намекая на действительную важность этой фразы. – Я слышала о нём. – Но ты не подумай, я и сама не жалуюсь. Все только и говорят мне, что на меня положил глаз Нацу Драгнил. Ты его знаешь, да? – у неё сводит челюсть. Кто, блять, положил на неё глаз? Ей не послышалось?       Хартфилия хлопает глазами, глядя в одну точку, и ей действительно приходится сдерживаться, чтобы не ударить её или не вцепиться штучные в волосы. Играть удивление и не надо, кровь закипает, и дышать становится тяжелее, ей давит на горло эта обида и злость. – Все называют его холостяком, но и так попятно, что до конца лета он отсюда уедет. Не сам я имею в виду. Сестра говорит, чтобы я паковала чемоданы. Даже не знаю… была когда-нибудь в Аргентине?       Люси даже не пытается улыбаться, она ошалело моргает и только мотает головой влево-вправо, глядя на то, как довольно вздыхает её собеседница. Её всё уносит и уносит в рассказы об Аргентине и мужчинах, которых оказывается уже больше четырёх, и все потенциальные женихи, так что где-то на подсознательном уровне она всё же понимает, что где-то её очень сильно обманывают. Всё равно мудак. Конченный подонок.       Джувия переводит на себя всё внимание, хлопает в ладоши, поправляя свои перчатки, с этой строгостью-кокетством, и даёт общую тему для обсуждений, сразу начиная с унижений. Люси особо не слушает, иногда только поддакивает не совсем уместным комментариям всё той же Лисанны и сжимает пальцы, до боли. Мудак, просто тварь.       Подобный поворот событий — неприятность, знать которую ей не особо надо было. Чёртов придурок, у него была только одна цель — втесаться в доверие к Джуду, и для этого не надо было облизываться с этой шлюхой. Вообще ни с какой не надо было. Её от убийства спасает разве что эти дурацкие розовые шмотки, скрывающие истинные намерения. Может, и не виноват, но раз уж Штраусс о подобном заговорила, значит есть на то причина — вряд ли просто хотела надавить на больное, не хватит ей ума для такой манипуляции, учитывая, что они даже не знакомы.       Но ведь Нацу не мог — просто не мог. Кто-то просто заигрался своими фантазиями. Не стоит давать эмоциям помешать. Что за дурацкие смены настроения, она начинает терять контроль.       Ей срочно надо покурить. – Мамуль, я отойду на свежий воздух, – даже не реагирует особо, только бросает ей что-то напоследок и возвращается к обсуждению какой-то из местных девиц. Блондинка только обещает себе, что обязательно займётся этим вопросом более детально чуть позже. Выходя, она хватает свою сумку и также уверено находит пальто мачехи, доставая из её кармана сигарету — никто и не замечает, оставаясь за дверью другой комнаты.       На улице она заходит в первый попавшийся переулок и упивается этим горьким привкусом на губах, давится дымом, обжигающим лёгкие, и аж хнычет от удовольствия, прячась в тени. Нервы на переделе, она не позволяет себе думать ни о чём, отворачиваясь от летней яркости вокруг и погружаясь в саму себя: она не будет злиться, потому что она Хартфилия, она добрая девчонка с идеальной внешностью и репутацией, ей банально нельзя так поступать. Она не такая, она не импульсивная сука, которая не умеет себя сдерживать, она образованная леди, скромница и вообще умница.       Конченная идиотка, вот кто она. Эти дурацкие игры уже совсем пугают-путают, у неё аж пальцы трясутся от этого липкого чувства того, что она не понимает кто она и где: кто из них жив? Кто из двоих девчонок со светлыми волосами и именем Люси остался здесь, в Магнолии? Кто вообще существует?       Локсар снова играет в что-то своё, переходя в фазу "Оттолкнуть", пока она только теряется и теряется в собственноручно выстроенном образе, чувствуя, как её начинает бесить эта попытка казаться ещё лучше, чем даже не существует. Эта встреча была лишней, уж очень лишней. – Люси, да? Забавно, – Хартфилия так и замирает, пряча сигарету за спиной и разглядывая силуэт по-детски так, насторожено. Как сюда кто-то подошёл – банально не заметила, так что приходится успокаивать бешено колотящееся сердце и надеятся, что её прихоть не испортит им всё дело, – Минерва.       Солнце слепит прямо в глаза, так что она отвлекается на этот дурацкий мусор вокруг, на эту грязь и попытки сбежать, неловко раздражаясь от абсурдности всей этой ситуации: до чего докатилась. – Тебе не очень понравилось здесь, да? Сборище крыс. Забавно, что на помойке прячемся мы, а не они.       Блондинка пускает тихий смешок, смотрит на то, как девушка достаёт сигареты и подходит к ней, прося подкурить — она и сама выдыхает менее напряжённо, но руку не убирает, только губы закусывая. Свет в глазах не мигает так сильно, так что она вглядывается в черты этой самой Минервы: брюнетка, высокая, очень худая, строгие брови и слишком уж модная одежда, учитывая контингент здесь. Она точно не от туда. Как минимум, она там насильно. Как и Люси. Странно. – Не бойся, я тебя не выдам. Для меня это ад, надо прятаться постоянно. Думаю, ты понимаешь.       Девушка особо и не ждёт ответа, но только странно так косится в её сторону, недовольно поджимая губы. – Иногда мне кажется, что я скорее умру, если не покурю, а не наоборот, – философия Хартфилии вызывает тихое фырканье. – Оу, так ты умеешь разговаривать. Я думала ты меня боишься. – Разве? – вторая не отвечает, оставляя вопрос уголками губ вверх.       Они молчат с пару минут, давая друг другу эту возможность покурить не спеша, чтобы для самих себя. Эти мгновения безмолвного единства сближают даже лучше, чем две недели под одной крышей. Настолько это всё абсурдно, что у неё аж колени трусятся. Люси расслабилась – это факт. Она теряется в том, что происходит и почему это случается, постоянно ловя себя на том, что мыслей в голове так-то и нет: эта дурацкая пустота выталкивает весь рационализм, заставляя всё вообще думать о ерунде ей не присущей.       Как бы на это отреагировала настоящая Люси Хартфилия? Не та, что купается в её роскоши с её отцом в её комнате, нет, совершенно другая. Именно та, за которой пришлось следить, чтобы понять что она за человек и почему же её сослали туда. Они бы с ней не поладили — слишком уж она скучная и раздражающая со всей этой своей невинностью и дурацкой нежностью. Нет, не в этом мире.       Блондинка лишь вздрагивает, дёргая плечами. Ей ли не плевать, Боже. – Кто тебя сюда затащил? – вздыхает, выдерживая короткую паузу. – Мачеха. А тебя? – Мачеха, – они хихикают, синхронно, – Ты с Локсар? – Да, а ты? – С её бывшей подружкой. Карен, если знаешь такую.       Люси снова давится смехом, позволяя себе выдохнуть: с этой девушкой гораздо легче, чем с другими; легко подстроиться под ритм беседы и даже получать удовольствие. Она опасливо оглядывается, снова теряется между контрастом мусора и идеальной жизни, ловя явную параллель с ней самой. – Чёрт подери, подарок судьбы.       Один вопрос: стоит ли быть с ней осторожной? Не попытки ли это той же Джувии подобраться поближе, путём задабривания неизвестной Карен? – Тебе тоже запрещают? Ну, курить? – Мои не знают, – Люси подходит к ней ближе, подмигивает и добавляет, чисто на всякий случай: – И знать им не обязательно.       Даже, если её и пытаются подставить — это удобное знакомство. Подобными вещами раскидываться нельзя; глупо в её ситуации. – Тебе есть куда записать мой номер? – брюнетка тут же крутится по сторонам и что-то бурчит себе под нос, хмурясь. – Подожди, поищу в сумке, – кажется, курить и лазить в вещах не очень удобно, но Минерва шелестит умело-заучено, протягивая ей листок и ручку, – Если что, можешь звонить в «Стандарт». Это отель моего отца, попросишь, чтобы соединили со мной.       Люси прислоняет бумагу к стене и криво начерчивает номер телефона, в последний раз обдумывая своё решение. Чёрт с ним, главное, чтобы Нацу потом не ругался за своевольность. Вопрос: а надо ли ему вообще знать? – Хорошо. Я позвоню. И ты звони. Я часто дома. – Было приятно познакомиться, Люси. Передавай привет Джувии!       Она, глядя за подмигивающей девушкой уже вдалеке, только привстаёт на носочки и машет ей свободной ладонью, воровато оглядываясь по сторонам после этого.       Плохо или хорошо — вот в чём дилемма. Снова играть в поддавки или можно хоть немного отдохнуть? Как же она устала от этого цирка.       Не заметив, она откидывает остаток бычка на землю, прижимая пальцы к мочке уха и не понимая вовсе как она упускает момент того, что сигарета сгорела аж так сильно. Блядство. Сложно.

***

      Как бы это не было смешно, но Джувия словно специально избегает Люси на этом дурацком приёме у Дреяра — хорошего друга её отца. И это не просто бесит, это заставляет её пару раз отходить в мене оживлённые уголки, чтобы искоса наблюдать за неумелым флиртом её мачехи и попытками не выказывать свою двуличность некоторым дамам. Просто, мать его, идеально. Вариант уйти отсутсвует. Хартфилия осушает ещё один бокал шампанского, пряча его на поднос мимо проходящего слуги, и тут же натягивает на губы робкую улыбку, уже в десятый раз за этот вечер наматывая круги вокруг зала и иногда встречаясь глазами с Локсар, которая ей приветливо кивала и возвращалась к своим светским беседам. Чёрт её подери! Эти дурацкие смены настроения — вот настоящий кошмар.       И блондинке, честно, не совсем понятно отчего это происходит: с одной стороны, ей может быть сложным подавить зависть-злость, потому что дочь вроде как отбила почти что мужа, но с другой… на кой чёрт ей эта злость, если у неё уже есть план по избавлению от неё? Что-то пошло не так? Или всё наоборот идёт слишком гладко?       В целом, место было действительно в духе светской тусовки богатых с богатыми, учитывая просторную гостиную с большим обилием позолоты и мрамора, что было достаточно непривычно и неестественно на фоне уже въевшегося модерна её особняка, но тоже отдавал деньгами. Высокие стены завешаны дорогими картинами, возле них — дорогие вазы и статуэтки, ещё вокруг — дорогие столы и диваны, дорогие ковры и дорогие костюмы на людях. Во время самого ужина им подавали изысканные блюда со сложными названиями и большим количеством приборов, так что Хартфилия на время даже пожалела, что их позвали так рано — большинство начало сходиться уже на вторую часть мероприятия без особой причины, восхищаясь убранством и тонким чувством музыки хозяина торжества. Она их вкусов не разделяла, петляя от полок с книжками до горшков с цветами и то и дело пытаясь выглядеть в спрятанных шторами окнах проблески океана вдалеке.       Из плюсов здесь был лишь тот факт, что Люси удалось отбить симпатичное платье у своей же мачехи в честь подобного мероприятия. И неважно, что та специально поехала и купила себе новое, симпатичнее и моднее, чем у падчерицы, только бы выйти в свет выше неё. Ей действительно нравилось, как этот оттенок голубого, что ближе к небесному, смотрелся на коже и переливался с её светлыми волосами — выглядит очень мило, особенно со спины — открытой — и сбоку, где был пришит красивый кусок ткани, спадающий вниз волнами. Кажется, Люси тогда часа пол крутилась вокруг зеркала, разглядывая своё отражение и наконец чувствуя себя спокойней от того, что ей не надо носить одно и то же, варьируя неинтересные вещи. Может, поэтому её так и невзлюбила Джувия? За этот убогий стиль монашки? Она бы и сама убилась от горя, если бы к ней домой приехало вот это, пусть и личико красивое.       Дамы вокруг, смутно сверкающие знакомыми образами на периферии зрения, только шепчутся о чём-то, когда она подходит к реплике Айвазовского, поэтому Хартфилия сжимает пальцы, стараясь не выйти из образа. Господи, эти дуры её уже конкретно-таки заебали этим осуждением со всех сторон. Ей срочно нужна разрядка, а она не додумалась кинуть в сумочку сигареты. Может, попросить у кого под предлогом «Мне для мамочки»? Вряд ли какой взрослый мужчина откажет этим глазам и белёсым кудрям.       Она своей внешностью пользоваться умеет: красивых все любят. Тем более, когда красота эта уходит в сторону «ангельски невинная». – Люси! Какая приятная встреча! – на неё налетает кто-то, крепко обнимает без спроса и даже оставляет лёгкий поцелуйчик в щёчку, так и излучая эту приторную сладость отовсюду.       Боже, ну только её здесь не хватает. – Здравствуй, рада тебя видеть, – блондинка слабо улыбается подошедшей Лисанне и немного наклоняй голову вбок, так, чтобы её лицо смотрелось ещё милее — ну а что, ей позлить её только в удовольствие, а раз других развлечений в этом месте нет… – Ох, я, честно, думала, что проведу весь вечер со старшими. Но сегодня удача на моей стороне. У тебя замечательное платье, – в ответ бросает робкое «Спасибо» и только мнёт в руках свой ридикюль, – правда, мне кажется, что я его где-то уже видела…       Вот же мерзавка. Ну, у Хартфилии хотя бы волосы не крашеные какой-то дешёвой хернёй. Мягкая улыбка на лице и скромный кивок головы. – Да, это подарок от Джувии, – наигранное облегчение знакомой заставляет недобро сверкнуть глазами. Блондинка тут же опускает взгляд и смущенно наклоняет подбородок вниз, закусывая губу, – Ты… тоже прекрасно выглядишь. Мне нравится твоя сумка.       Самая уродливая из всех, что здесь есть. Люси бы под предлогом смерти её не выбрала. – Ох, это от Лакса. Ой, Лаксаса, – та, хихикая, якобы невзначай кладёт ей руку на плечо, игриво, скорее оставляя лёгкий шлепок. – Извини, я забываю, что не все так близки с ним, как я. Не хотела тебя обидеть. – Надеюсь, у нас ещё будет шанс пообщаться с ним. – Даже не знаю, он очень осторожен с людьми и не любит новые знакомства. Тем более с девушками. Хотя, может тебе повезёт?       Она пожимает плечами как-то слишком безразлично, что Штраусс-младшая кривит нос и на пару секунд оглядывается по сторонам, то ли ища себе новую жертву, то ли пытаясь оценить обстановку в целом. Сама обстановка не из приятных, и Люси это ощущает самими лишь кончиками пальцев, не зная даже, как вывести собеседницу на агрессию — забавно манипулировать эмоциями людей, играя дурочку. Пауза становится скорее скучной, чем не комфортной, поэтому тихий вздох блондинки (той, что натуральная) отзывается слишком громко между ними двумя. – Ты давно приехала? – Ах, пришлось немного задержаться, меня пригласил на ланч один парень — ты его не знаешь — он только-только приехал и мне повезло встретить его возле обувной мастерской, мы немного заболтались.       Ой, а как же ненаглядный Драгнил? – Ты пользуешься мужским вниманием. – Не говори так, – снова дотрагивается к её плечу, словно ей и не льстят вовсе. – Может… ты не могла бы… ну, дать мне пару советов?       Штраусс и вовсе ударяется в своё эго, довольно так щурится и только вскидывает подбородок, маша кистью правой руки так, что удаётся пару раз ударить и саму Люси. – Ну, если ты так настаиваешь… Я даже и не знаю, что тебе посоветовать, но, знаешь… – Люси, не ожидал Вас здесь встретить! – она так и замирает на вдохе, поднимает восторженный взгляд и довольно выдыхает, видя перед собой улыбчивое лицо Драгнила. Её личный ангел, Боже, спасибо.       Лисанна, наоборот же, только недоуменно хмурит брови и кусает пальцы, привселюдно, не стыдясь, не совсем понимая каким это образом этот мужчина обратил своё внимание не на неё. Следующий вопрос в её глазах — «Откуда он её вообще знает?» — только добавляет этой ситуации своего необычайного шарма. – Нацу, добрый вечер. Давно не виделись, – неловкое заигрывание рукой и он только кивает в ответ на эту реплику Штраусс, специально от неё отворачиваясь.       Люси аж и светится от гордости и этой бесполезной победы, чувствуя, что этот вечер не так ужасен, как ей могло показаться сначала. Может и не стоило ей в нём сомневаться, кто знает. – И действительно, найти Вас здесь — необычайная удача. В прошлый раз нам так и не дали нормально поговорить, но я рад, что нам предоставили ещё один раз. Как считаете: совпадение или судьба? – Вы знакомы? – оба оборачиваются в сторону Лисанны, лицо которой чуть ли не сливается с цветом волос: кажется, она не очень довольна       Подобные выходки с её стороны и явное ознаменование того, что Драгнил занят (как минимум, в её мыслях и голове) — не лучший из раскинувшихся вариантов развития событий, и, как бы Люси этого не понимала, но радость от того, что знакомую хоть и косвенно, но удалось поставить на место, всё же греет душу. – Да, мне повезло встретить Люси в гольф-клубе, – куда Лисанну не приглашают в силу не подходящего статуса.       Сама же Хартфилия только наигранно смущается, пряча улыбку в попытках мило поправить волосы. – Извините, мне надо отойти.       Одновременно смотрят друг другу в глаза и тут же возвращаются к своим ролям, прекрасно понимая, что и кто хочет сказать. Так действительно интересней: маскарад без карнавальных костюмов. – Боюсь, Люси, сегодня Вы выглядите ещё лучше, чем в нашу прошлую встречу. Не знаю даже, как Вам это удаётся, – он разводит руками и вызывает девичьи смешки, опираясь на стену рядом с ними. Его фигура в деловом костюме — властная и мужественная, но при этом настолько располагает к себе этот внешний вид, что блондинке приходится облизать губы, чтобы прийти в себя. Чёрт возьми, ну нельзя же быть настолько сексуальным, когда ты вроде как пытаешься изображать неловкое знакомство с первой влюблённостью. – Неужели Вас это пугает? – Да, потому что я не в силах оторваться от Вашей красоты, – без раздумий; сразу же.       Они смотрят друг другу в глаза, снова и снова, неосознанно делают по маленькому шажку поближе и всё теряются в этой атмосфере незнакомого знакомства, когда трепет на самих кончиках пальцев и лёгкое дуновение сердца не остудит жар.       Тихие шаги и громкий вздох — они буквально отрываются и возвращаются в реальный мир, поворачиваясь в сторону подошедшего Джуда, который тут же, словно спеша, жмёт руку Драгнилу. Для дочери лёгкий приветственный кивок. – Нацу, не ожидал тебя здесь встретить. – Джуд, я ведь не мог отказать Лаксасу, ты же знаешь, как он настойчив, – мужчина ещё раз кивает, теперь соглашаясь, поглаживает свои усы и обнимает дочь за плечи, пытаясь что-то этим доказать. – Ты уже встречался с Люси, да? Думаю, вы быстро поладите, – он прижимает к себе, совсем немного сильнее, и отпускает, – ей нужна хорошая компания здесь. – Не стоит так переживать, друг, Люси уже вполне взрослая девушка, – отец эти слова словно пропускает мимо ушей, всё ещё теряясь в своих мыслях. Она понимает, что подошёл он не с целью поговорить, а с целью их отвлечь — неужели папочка переживает? Или он что-то заподозрил? Драгнил прокашливается и переключает своё внимание на себя, поворачиваясь обратно к девушке, – Кстати говоря, как насчёт составить мне компанию в прогулке по саду? Здесь просто замечательный сад, особенно ночью — всё очень красиво сияет, даже не знаю сколько денег вложено в эти фонарики. О, я даже не буду говорить про ночные цветы! Это чудо надо видеть собственными глазами. Даже в Аргентине подобного нет.       Хартфилий насторожено выдыхает и недовольно так шевелит челюстью, глядя на восторженный взгляд дочери и эту робость в её дижениях — с ним она такого не проявляет, его она просто боится. – Буду очень рада.       Нацу, не медля, тут же протягивает ей свой локоть и ждёт, пока девушка неловко обхватит его своими ладонями. Она смотрит на своего спутника с пару секунд, а потом бегло поднимает взгляд в сторону отца, пока тот не кивнёт, давая разрешение. Люси оно не особо волновало, скорее говоря, даже вообще не интересовало, но подобные мелочи должны оставаться в голове папули, отзываясь смиренностью в её характере — подобное может сыграть на руку, если он решить обсудить её с кем-то из своих друзей или партнёров. – Я говорил, что приехал из Аргентины? Извините, Люси, это не очень красиво с моей стороны, но да, я родом из Аргентины. Ах, чудесная Аргентина! Природа, культура — всё ещё лучше, чем на рекламных брошюрах. – Ваша родня осталась там? – К сожалению, да, но я уверен, что скоро смогу вернуться к ним, причём, не один. Если Вы понимаете, к чему я клоню. Чудесные лазурные берега Аргентины! А эти зелёные леса! Но не будем об этом, давайте лучше насладимся нашей приятной компанией.       Джуд ещё раз смеряет удаляющийся силуэт дочери и завистливо вздыхает, рассматривая искреннюю улыбку на её губах — Драгнил и вправду её очаровал, как и его самого. Хотя, может это и к лучшему? Он сам просил его составить ей компанию, пусть и знал об изначальной цели визита сюда, в Магнолию. А чем он плохой вариант? Дочурка здесь чахнет, она боится всего и только сидит в своих дурацких книжках, он же дарит ей хоть небольшое ощущение веселья, тем более, как же горят их глаза! Он знает этот взгляд. Наверное, оно и к лучшему. Ему обязательно стоит обсудить это с Джувией, уж она в подобных делах разбирается.       Когда они отходят на безопасное расстояние, Хартфилия всё же позволяет себе несмело поглаживать мужские пальцы, любуясь тенями зелёного, изумрудного, магрюнового, смарагдового, между которыми просачиваются оттенки красно-розового. Действительно красиво, незаметные огоньки дарят ощущение сказки. – Старый кретин тебя обижает? – его бархатистый голос, спокойный и глубокий, на фоне тишины вокруг только завораживает, играя контрастом с постоянным трещанием там, на публике. – Нет, скорее я его. – Не молчи в случае чего, – она соглашается, зная, что он даже не смотрит и не слушает особо: его мысли никогда не были рядом, нет, может взгляды или руки, но не голова. – Не переживай, я в порядке. С меня пылинки сдувают. Знал бы ты как это надоедает, – она недовольно закатывает глаза и легонько прокашливается, пародируя: – «Ой, Люси, с тобой всё в порядке?», «Люси, милая, у тебя всё хорошо?», «Детка, вот тебе платьице новое», «Мэри приготовила твой любимый пирог». Достали уже. – Нам это на руку, знаешь ведь. – От того и бешусь, – лукавая усмешка на губах, – Хотя и ты, я смотрю, неплохо здесь устроился. Неужели хоть что-то заставило тебя говорить больше трёх слов в одном предложении?       В ответ — усталый вздох. Она хихикает, выводя поверх рубашки букву «Л» — «Люси». – Не начинай, прошу. Это ад.       Хартфилия закусывает губу и отводит взгляд, стараясь сдержаться от очередной колкости, зная, что сейчас не в тему. Идеи так и крутятся, выскакивая обрывками злости и обиды, поэтому она только фыркает, одёргивая край платья. – Зато тебя все любят. Может быть, кто-то даже слишком уж сильно? – Не думаю. Эти четыре месяца я коротал в компании старых бизнесменов, – Нацу на провокацию не ведётся, прекрасно зная, как стоит себя вести. – Возле старых бизнесменов всегда крутятся молодые девицы. Причём, очень часто красивые, любящие деньги и амбициозные. – Но я не старый бизнесмен. – Что, вокруг тебя бегали ещё и молодые парни? Мне стоит переживать?       Люси знает, что играет с огнём — он не из тех людей, которые терпят то, что им не нравится, и будь на её месте кто-либо другой, то вопрос стоял бы совершенно по-другому. Тем не менее, именно поэтому она и играет в эту раздражительность, специально злит и только сжимает в своих руках мужской локоть, видя, как он поглядывает лениво на неё, осаждая местами. – Можешь не говорить, если не хочешь. Я сразу знала, что так оно и будет. Если я права — ты подонок.       Он снова вздыхает, терпит ведь подобные выходки — ему не впервые. – Люси, у меня не было причин отвлекаться на дешёвые романы. Ты это хотела услышать? – довольная улыбка; пододвигается ближе. – Может быть. А может я просто скучала, – она всё ещё водит пальцами по мышцам, играется, заводит, – Я, знаешь ли, тоже четыре месяца сидела совершенно одна. И рядом вообще никого.       Он кидает беглый взгляд на её надутые губы и тут же отворачивается, на пару секунд прикрывая глаза. – А ещё я, возможно, случайно потеряла своё бельё. Может ты, как истинный джентельмен, поможешь проверить?       Драгнил останавливается, так что ей приходится и самой потеряться в пространстве, запинаясь о собственные каблуки. – Люси, ещё пару слов и я не смогу концентрироваться на деле. Ты уверена, что хочешь этого? – она громко фыркает, отворачиваясь и поднимая голову. Моргает быстро-быстро и смотрит ему в глаза уже с этими слезинками в уголках. – Хочу, не хочу, какая разница? Ты совсем ко мне остыл. Мы четыре месяца не виделись, а ты снова за старое. Бесишь.       Резко хватает её за предплечье, наклоняясь к её уху. Они не шевелятся, так и стоят посреди дорожки, пока блондинку трусит от его горячего дыхания. – Крошка, может ты хоть раз подумаешь, а как тяжело было мне без тебя четыре месяца, мм? И я всё это время играл роль холостяка, причём довольно-таки завидного. Так что не издевайся и не давай мне поводов срываться, потому что ты знаешь последствия, не так ли? – он также плавно отстраняется и поддаёт ей руку, давая девушке возможность обхватить её. Люси игриво щурит глаза и всё никак не может отвернуться от него, чувствуя, как краснеют щёки: желание, злость, страсть, стыд.       Её голос — томный, такой, что мужчина только громко глотает слюну и медленно выдыхает через рот, не давая себе и взглянуть на эту чертовку: – Знаю, – растягивая гласные. – Нас ждёт Гэзил.       Далее идут в тишине, пробираясь сквозь не очень удобные заросли и пытаясь выйти к назначенному месту. Он, как истинный джентельмен, подаёт ей руку в нужных моментах и отодвигает ветки, подсказывая, если под ногами почва неудобна для каблуков — переносит. – Вы опоздали. Я уже десять минут прячусь по этим конченным кустам, чтобы меня не заметили.       Люси фыркает так показательно громко, наклоняется к Драгнилу поближе и шепчет что-то, так, что слышно только ему одному – брюнет недовольно стучит ногой по земле, глядя на сдержанную усмешку напарника и эти колкости-дерзости в глазах блондинки. – Ну как вечеринка? Весело? – в ответ – недовольный стон. – Не бурчи, Гэзил, только всё портишь. – А что, принцесса боится расстроить папочку? Я, в отличии от вас, сплю в каком-то долбанном сарае, пока вы отдыхаете в особняках. – Хам, – играется с ним, действительно выводит на провокацию, рассматривая собственные ногти и наигранно мило так улыбаясь, с презрением. Гэзил на подобное ведётся, делает шаг к ней навстречу и тычет пальцем куда-то в у лица, сдвигая брови ещё сильнее. – Слушай, неженка, попробуй уже целый месяц…       Нацу тут же продвигает между ними руку, отодвигая напарника от девушки – своей девушки – и только становится поближе к ней, якобы защищая. Редфокс на это смачно плюёт на землю, наблюдая за довольным лицом блондинки – бесит.       Она одна сплошная провокация, только и старается, что позлить-побесить, от того и становится счастливее. Чёртова язва в их плане. – Ты сделал то, о чём я просил?       Мужчина недовольно кривится и хочет бросить ещё какую колькость, серьёзнее, но под строгим взглядом Драгнила сложно не вжаться в собственные плечи, невольно вздрагивая: как же его это уже достало. Этот гад тоже только и умеет, что раздавать приказы, пока он марает руки. Ну, конечно, мистеру Идеальный нельзя портить свою репутацию, ему лишь бы зажиматься с этой истеричной шлюхой, пока он будет заметать за ними следы. Они стоят друг друга, чего уж тут сказать.       Другой вопрос: стоит ли их цель того, чтобы Гэзил так унижался? Причём, не впервые. Голова гудит, он ещё раз успокаивает себя цифрами и мечтами, пытаясь отложить подобные мысли. Не было бы в этом нужды – уже давно ушёл бы, и так это знает.       Блядство. Конченные мрази, а он и не лучше. – Я обработал эту девицу. Зная каждое её передвижение, подстроить "несчастный случай" будет проще простого, – "начальник" довольно кивает, хлопая его по плечу. – Ты точно уладила свой вопрос?       Хартфилия только цокает, театрально так откидывая руку. – Папаша и сам выпаливает мне всё, как ненормальный. Видимо, он реально сдвинулся на этой работе. – Это хорошо, так с нас сойдёт больше подозрений. Главное – не спешить. Времени у нас ещё много. С остальным – справимся, – Нацу достаёт с кармана пару купюр, скручивает их в трубочку и засовывает их напарнику в передний карман футболки, разглаживая невидимые складки рядом. Гэзил молча кривит лицом и только в благодарности наклоняет голову, чувствуя себя униженным-разбитым, – Когда приступаешь? – Через неделю. – Сними себе нормальную комнату. Мы ведь располагаем средствами. Чтобы без этих твоих концертов, ясно? – тихое фырканье в ответ. – Всем тяжело. Уж поверь, была бы возможность – я бы давно с тобой поменялся местами. – Погорячился.       Все трое переглядываются, принимая подобные извинения. Кажется, каждый из них был слишком гордым, чтобы прийти к подобному самостоятельно: действительно друг друга стоят. – Вот и замечательно, – напряжённая тишина; Гэзил сдаёт позиции, – Удалимся. Нас уже заждались, – Драгнил подаёт даме свою руку и совсем немного наклоняется к ней, так, чтобы заметно было только тому, кто приглядывается.       Она салютует брюнету ладонью и тут же меняется в лице, натягивая на себя эту робость и смущение, осторожно прилегая к своему мужчине рядом; от неё так и веет этой подростковой влюблённостью вперемешку с наигранной отстранённостью. Нацу же – яркий пример задорного огонька в глазах и бесконечных разговоров ни о чём, просто одна сплошная харизма.       Редфокс ничего не отвечает, пока смотрит за двумя силуэтами, возвращающимися к освещенным дорожкам, только скрепит зубами от натиска челюсти. Он понимает. Прекрасно понимает. От того и досадней.