My Weakness

      Елена проснулась от света, который, отражаясь в зеркале, блуждал солнечными бликами по шелку простыней. Она повернулась на бок, протянула руку, и с ее губ сорвался разочарованный вздох. Приоткрыв глаза, она поняла, что не ошиблась — кроме нее в спальне никого не было. Просто невероятно. А ведь он обещал... Спустив босые ступни на прохладный пол, Елена поднялась и, отыскав на диване коротенький халатик, явно подобранный заботливой рукой с пола, накинула его поверх ночной сорочки. Проведя щеткой по волосам, она выскользнула в коридор и, осторожно ступая по мягкому ворсу ковра, направилась в соседнюю комнату. Когда она уже протянула руку, за дверью раздался голос, который по-прежнему заставлял сжиматься и трепетать ее сердце, словно она была обычной семнадцатилетней девчонкой, а не сильным сверхъестественным существом.       — Пытаешься подкрасться? — насмешливые нотки заставили Елену тихонько фыркнуть.       Но она напустила на себя суровый вид, прежде чем распахнуть дверь и застыть на пороге с выражением немого укора в глазах.       — Это неправильно, — заявила она.       Клаус поднялся из-за большого письменного стола, нарочито медленно обогнул его и, прислонившись к столешнице, посмотрел на нее полным, казалось бы, искреннего недоумения взглядом:       — Что именно?       — Ты знаешь! — вздернув подбородок, сказала Елена.       Вампир удрученно покачал головой, а потом даже развел руками в знак своего непонимания, но темные глаза светились лукавством.       — Ах, так! — Елена оказалась вплотную. — Это неправильно — просыпаться одной, — ее глаза уже тоже смеялись, вся строгость ушла, стоило его рукам сжать ее талию.       По телу прокатилась теплая волна. Клаус тихонько засмеялся куда-то ей в шею, зарываясь лицом в темные волосы и целуя чувствительную точку за ухом. Елена прерывисто вздохнула. Его ладони скользнули по ее плечам, и халат, приятно лаская кожу, соскользнул к стройным ногам. Губы и язык вампира проложили влажную дорожку вдоль тонкой шеи, очертили ключицу... С губ Елены сорвался протяжный стон, когда, спустив бретельки ее сорочки, вампир накрыл ладонями ее грудь, лаская один розовый кончик языком и поглаживая второй большим пальцем. Ее пальчики успели расстегнуть пуговицы его рубашки и пытались справиться с ремнем брюк. Подхватив Елену под ягодицы и смахнув добрую половину бумаг на пол, Клаус усадил ее на стол. Их губы нашли друг друга. Целуя, покусывая, дразня, углубляя поцелуй Клаус опрокинул Елену на спину. Ощутив кожей прохладную поверхность, она слегка вздрогнула и выгнулась навстречу его ласкам...       Спустя какое-то время, уютно устроившись в руках Клауса, Елена взглянула на него из-под полуопущенных ресниц.       — Много дел на сегодня? — с деланным равнодушием спросила она.       Вампир окинул задумчивым взглядом бардак, устроенный ими, в том числе разбросанные по полу бумаги.       — Знаешь, некоторые члены Совета готовы удавиться за любую из этих бумажек,— сказал он, кивая на тонкую голубую папку, которую Елена только что поддела пальчиком ноги и откинула в сторону.       Она спрятала лицо у него на груди.       — Они просто не знают, ради чего стоит жить. И это удивительно, учитывая их возраст. За столько лет не найти своего счастья... — она неодобрительно прицокнула языком.       — И что же делает счастливым мою Елену?       Она подняла на него полные любви глаза. Он же и так прекрасно знает — быть «его Еленой» и есть самое большое счастье для нее.       — Быть с тобой — целовать, обнимать, говорить... просыпаться вместе, знать, что ты где-то рядом…       — Что ж, могу только порадоваться, что подобное не приходит в голову членам Совета, — со всей серьезностью сказал Клаус.       Елена рассмеялась, еще крепче прижимаясь к нему. Клаус погладил ее по щеке.       — Наши понятия о счастье определенно сходятся, — сказал он, встретившись с Еленой глазами. — Поэтому сегодня, как только я расправлюсь кое с чем, мы отправимся… впрочем, это сюрприз.       — Так ты помнишь! — воскликнула Елена.       — Разве я мог забыть? Женщины и даты. Об этом можно написать книгу, да что там — целую серию книг, — усмехнулся Клаус. — Да, я помню, что уже как восемь лет снова живу и чувствую, — тихо произнес он, и сердце Елены замерло на мгновение, чтобы следом гулко и часто забиться в груди.       Он редко говорил о чувствах всерьез, но зато каждый такой момент становился особенным и она прятала их, словно драгоценные камни, где-то в глубине души, создавая своего рода сокровищницу.       Какое-то время они сидели молча, наслаждаясь тишиной и близостью. И вдруг странный холодок пробежался по спине Елены, грудь сдавило, заставляя делать более глубокий вдох. Всего на мгновение, мимолетное, почти неуловимое... как предчувствие. Елена передернула плечами, отгоняя дурные мысли.       Быть может она до сих пор не могла поверить своему счастью? Последние восемь лет пролетели для нее почти незаметно. Дни, не проведенные в очередной вынужденной разлуке, были наполнены близостью и узнаванием друг друга, новыми впечатлениями и путешествиями, чувственными ласками и долгими разговорами по ночам. И только воспоминания о двух вампирах время от времени могли заставить ее загрустить. Но сейчас она совсем не думала о Сальваторе...       Елена снова взглянула на разбросанные документы. Среди остальных ее внимание привлекли несколько листков, исписанные каллиграфическим почерком Джонатана, помощника Клауса.       — Что это? — спросила она, кивнув на бумаги.       — Списки гостей к Ежегодному балу, — ответил Клаус, — нужно просмотреть и утвердить, — он поднялся и подал Елене руку. — Распоряжусь насчет завтрака и переговорю с Алексом. Буду ждать тебя внизу, в гостиной.       — Как насчет завтрака в постель? — томно поинтересовалась Елена, ее ладошка легла на обнаженный торс и, ласково поглаживая, опустилась ниже.       Серые глаза потемнели, как и всегда, когда Клауса охватывало желание.       — Ты рискуешь остаться без сюрприза. Впрочем, мы можем съездить завтра, — хрипло пробормотал он, скользя рукой по ее бедру и собирая шелковые складки сорочки на талии.       Но Елена ловко выскользнула из его объятий.       — Нет, пожалуй, сначала дела, — изображая сожаление и отчасти его испытывая, вздохнула она.       — Чертовка, — выдохнул Клаус ей на ухо и словно растворился в воздухе.       Елена улыбнулась и, натянув на плечи тонкие бретельки, прогнулась в спине. Возбуждение все еще пульсировало внизу живота, будоража кровь и томительным теплом растекаясь по телу. Чтобы как-то отвлечься, она наклонилась и подняла один из списков. Почти сразу ее глаза отыскали знакомую фамилию, и Елена чуть не выронила лист.       «107. Стефан Сальваторе. США, штат Невада, Смотритель 6ой области. Спутница — Элизабет Шефилд».       Елена несколько раз перечитала эту строку, а потом забралась с ногами в кресло и задумалась. То, что Стефан продвигается вверх по «служебной лестнице», ее не удивляло. Он всегда любил порядки и правила. А вот его спутница… Кто она ему — коллега, подруга, девушка? Елена еще не знала. И хотя маленькая собственница не преминула напомнить о себе, Елена все же надеялась на последнее. Тогда за судьбу одного из братьев можно было не волноваться. Впрочем, скоро она узнает наверняка. Ведь именно ей предстоит встречать гостей на Ежегодном балу, который по сложившейся традиции устраивался в Париже.       Здесь у них были апартаменты в одном из живописных мест города — старинные здания, оживленные, но не слишком многолюдные улицы и зеленые скверы. Вид из окна очаровывал, и Елена, по своей давней привычке, проводила много времени, уютно устроившись на широких подоконниках. Сама же квартира была полной противоположностью их дома в Риме. Если там все было пропитано духом времени, то парижское гнездышко было обустроено на ультра-современный лад. Минимализм, черно-белая гамма, причудливые формы, и Елена давно сбилась со счета многочисленных подсветок.       Апартаменты располагались на двух этажах, первый был общим — столовая, кухня, гостиная и приемная, их они делили с Софи и Алексом, на втором этаже по правую руку от стеклянного лифта дверь вела в половину друзей, а по левую — в комнаты Клауса и Елены. Впервые заселившись в квартиру, Елена осторожно, но с завидным упорством вносила в обстановку больше теплоты и домашнего уюта.       Тем более что времени на подобные занятия у нее оставалось предостаточно. Запущенный к этому времени механизм вампирского сообщества за эти восемь лет не раз давал сбои. Что-то серьезное приходилось устранять членам Совета, реже — лично Клаусу и его правой руке — Алексу. Иногда Софи сопровождала Древних, оставляя Елену совсем одну. И сколько бы та ни говорила, как сильно скучает и что может постоять за себя, Клаус был непреклонен. Ее жизнь была слишком дорога ему. Приводить в пример Софи было бесполезно — та была старше, опытнее в бою и не боялась укусов оборотней. А именно с последними чаще всего и были связаны проблемы. Если оборотни Патрика вели себя довольно тихо и держались в пределах общины, то новообращенные запросто могли натворить бед по неосторожности и незнанию. Как правило, за первый проступок их отправляли в общину, не спрашивая согласия, но случалось всякое...       Со временем Елена научилась справляться с этими отлучками. Занималась интерьером, обустройством многочисленных жилищ, планировала мероприятия, общалась с Ольгой, которая решилась покинуть виллу и теперь с удовольствием заботилась о новой хозяйке. Поначалу Елену несколько смущало, что когда-то Ольга прислуживала Анне, но впоследствии она полюбила ее общество и даже скучала, когда они уезжали куда-то без помощницы. К тому же Елена вернулась к тому, что ей нравилось еще в бытность человеком. Публикация коротких очерков под псевдонимом приносила определенное моральное удовлетворение, хотя и не могла уже дать того признания, о котором Елена грезила еще в школе. Впрочем, с проблемой признания ей пришлось столкнуться и в сверхъестественном мире. Но если поначалу отсутствие скептических и откровенно презрительных взглядов было лишь следствием страха перед Клаусом, то сейчас Елене казалось, что она сумела влиться в общество и заслужить некоторое уважение. По крайней мере, ей хотелось так думать.       Примерно дважды в год Елена отправлялась в родные края, возраст все еще позволял ей не прятаться, а случившиеся в ней перемены вполне могли сойти за взросление. Конечно, в недалеком будущем маячил вопрос с Дженной — посвятить ли тетю в детали или навсегда с ней расстаться. Оба варианта были болезненными, и Елена была еще не готова принять решение. В общем-то, серьезные проблемы и мелкие неприятности нечасто касались их мира, полного любви, нежности и взаимной поддержки...       Так было до недавнего времени. Пока не появились те, кто именовал себя Охотниками. И хотя этим новоявленным последователям Баффи еще не удалось сделать ничего серьезного, Елена беспокоилась. Не за себя, за Клауса. Каким-то образом им удавалось вычислять вампиров, имевших некоторое положение в вампирском сообществе, пусть и не слишком значительное. И потом — почему сейчас, задавалась вопросом Елена. Ведь впервые за многие сотни лет сверхъестественное оказалось под присмотром. Но Клауса ничуть не удивило их появление.       «Организованный сверхъестественный мир гораздо опаснее разрозненных его представителей, — говорил он. — Любое действие рождает противодействие. Это нормально».       Но, даже признавая его правоту, любящее сердце не могло не волноваться, понимая, куда именно метят эти так называемые Охотники.              Елена еще раз окинула себя в зеркале пристальным взглядом. За размышлениями она успела переместиться в спальню, принять душ и одеться. Мысли об Охотниках портили ей настроение. Она задумалась — не с ними ли связана та непонятная тревога, что охватила ее в кабинете у Клауса? И вынуждена была признать, что нет. Несмотря на свое беспокойство, она понимала, что Клаус прав — добраться до верхушки и не выдать себя им не удастся. Она никогда не могла упрекнуть своего мужчину в самонадеянности или легкомыслии. Так в чем же дело? Елена привыкла прислушиваться к себе, но в сейчас интуиция молчала, послав лишь неявный, смазанный сигнал.       Снова перебрав все возможные варианты, она немного успокоилась. Встряхнув волосами, которые блестящим каскадом рассыпались по плечам, Елена покинула спальню, чтобы присоединиться к остальным за традиционной утренней чашкой кофе и бокалом крови.

***

      Небольшой частный самолет набирал скорость и вскоре, после мягкого толчка, оторвался от земли и устремился в безоблачное небо. Елена еще какое-то время смотрела, как мегаполис превращается в игрушечную модельку самого себя, а затем повернулась к Клаусу.       — Куда мы летим? — ее снедало любопытство.       — Если я скажу, это перестанет быть сюрпризом, — Клаус откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, на его губах блуждала улыбка, а рука мягко сжимала ее ладонь.       Летели они недолго, внизу появилась казавшаяся бесконечной синева, и самолет начал снижение. Полчаса в автомобиле, пока Елена с интересом оглядывала аккуратные домики и с удовольствием втягивала носом солоноватый воздух, врывающийся в открытый люк, и вот они уже сбавили скорость и остановились.       — Мы на месте, — Клаус вышел из машины и подал Елене руку.       Она приняла ее, чувствуя легкую дрожь нетерпения, и огляделась, чутко прислушиваясь и принюхиваясь, следуя ставшими привычными инстинктам. Шум прибоя и крики чаек наполняли теплый, влажный воздух, который окутал ее мягким коконом. Они с Клаусом остановились прямо напротив двухэтажного белого домика. Он утопал в зелени настолько, что кроме окон второго этажа и красной черепичной крыши ничего не было видно.       Клаус сам открыл кованые, с причудливым узором ворота, жестом приглашая Елену следовать за собой. Она ступила на выложенную гладкими светлыми камнями дорожку, вдыхая аромат спелых яблок и поздних цветов. Вместе они поднялись на миниатюрное крылечко, увитое диким виноградом.       — Здесь так хорошо, — выдохнула Елена, когда они зашли внутрь дома, минули небольшой холл и оказались в гостиной.       Ее внимание сразу привлекли две вещи — облицованный изразцами камин и искусно вытканный гобелен с морским пейзажем. Клаус молча потянул ее за собой и, минуя светлую столовую, они оказались на террасе, где прямо под деревянным настилом плескалось море. На самом краю стояли два плетеных кресла, под перилами ютились пузатые кашпо с небесно-голубой лобелией.       — Из сада с другой стороны есть спуск к пляжу, — сказал Клаус, и Елена, повернувшись к нему, крепко поцеловала в губы.       — Это потрясающе...       — Я рад, — пробормотал он между поцелуями. — Любой дом должен нравиться своему хозяину.       Елена отстранилась.       — Хозяину?       Клаус кивнул.       — Это мой тебе небольшой подарок.       — Небольшой?       — Практически не о чем говорить, — усмехнулся он ей в волосы.       Елена покачала головой.       — Не стоило, но… мне очень нравится, спасибо, — сказала она, заглядывая ему в глаза.       — Это еще не все.       — Не все? — растерялась Елена, опасаясь того, что еще он может ей подарить.       Яхту? Самолет? Уж они-то ей точно без надобности. Как и любой дом, в котором не будет его.       — У нас есть три дня, которые мы можем провести только вдвоем. Никаких дел, я обещаю, — сказал Клаус, которого явно позабавило то, как она с опаской озирается по сторонам.       На губах Елены расцвела счастливая улыбка.       — Спасибо-спасибо-спасибо, — проговорила она на одном дыхании, крепко его обнимая.       Это был поистине царский подарок. Несколько дней. Только она и он. Без бесконечных мероприятий, совещаний, отчетов, докладов и посетителей.       — Побудь здесь, я отнесу наши вещи и открою вино, или… — его рука опустилась на талию Елены, поглаживая нежную кожу на небольшом оголенном участке между тканью шелкового топа и узких брюк.       Их губы встретились, поцелуй углубился, становясь все более требовательным, когда Елена нехотя отстранилась.       — Сначала дела, — с легким вздохом заметила она, подумав о том, что с удовольствием переоделась бы во что-то удобное и приняла душ.       — Как скажешь, — склонив голову на бок, Клаус полюбовался ее порозовевшим лицом, после чего поцеловал в кончик носа и скрылся в доме.       Елена проследила за ним глазами, и вдруг снова испытала это неприятное, мимолетное чувство — словно на безоблачном небе появилась маленькая, но назойливая тучка. Елена повернулась к морю, глядя, как закатные лучи ласкают воду, напитывая ее золотисто-малиновым. Она подумает об этом позже. Сейчас они приехали отдыхать, впервые за долгое время оказавшись наедине друг с другом. И даже целое скопище туч с грозой и штормом в придачу не испортят ей настроения. Она просто не позволит.