My Weakness

      «Как ты… как ты мог?! С какой-то рыжей шлюхой?»       «Попридержи язык, деточка, — рыжая нахалка усмехается, отбрасывая назад копну неприлично ярких волос, и касается щеки Александра губами. — Была рада повидаться. — Затем она окидывает Софи пристальным взглядом с головы до ног и одобрительно прицокивает: — А она ничего. Очень даже».       И не потрудившись поправить платье, исчезает из спальни. Алекс успевает перехватить Софи за талию ровно за секунду до того, как та готова кинуться в погоню.       «Ты! Как ты…» — она вырывается из его рук и смотрит на него исподлобья.       «Во-первых, Марго вовсе не шлюха, а моя давняя приятельница, — спокойно говорит он и, убедившись, что она не собирается больше атаковать, отходит, чтобы налить себе выпить. — Во-вторых, я прекрасно помню те слова, которые ты сказала, покидая этот дом пять месяцев назад. Ты сказала…»       «Не следуй за мной и не ищи меня. Я никогда не сумею простить тебя за то, что ты сделал со мной. Какие бы чувства я к тебе ни испытывала…» — слово в слово повторяет Софи, и ее взгляд смягчается.       Она видит то, чего не заметила ранее, слишком шокированная той сценой, которую застала в спальне — в их спальне. Она видит, что его вещи, всегда идеально прибранные, пребывают в хаосе. Видит нестройный ряд бутылок и полупустых стаканов на столике и каминной полке. По всей видимости, он даже не позволяет прислуге приблизиться к своей комнате. А еще она видит жесткую складку, залегшую у его губ, и то, что на самом деле он не желает ни смотреть на нее, ни разговаривать.       «Алекс…»       «Так зачем ты вернулась, Софи? Забыла какую-то безделицу или тебе что-то нужно?»       От того, как он произносит эти слова, внутри все сжимается и замирает. Возможно только сейчас она до конца осознает, как сильно его ранила.       «Алекс, — она сжимает руки в кулаки и делает крохотный шаг в его сторону. — Выслушай меня… пожалуйста. Я была дома и…»       — Может нам просто вернуться домой?       В ее сознание врывается знакомый голос, и от этого в голове стучат гигантские молотки.       — Нет, уже поздно отступать. Они могут появиться здесь в любой момент.       — Тогда заберем ее с собой? И уже потом что-нибудь придумаем? В конце концов, у нас будет отличный козырь.       — Не уверен, что она выдержит переезд… Лучше оставить все, как есть.       Софи ощущает отголосок радости, которую должна испытывать. Но быстро забывает — чему именно радовалась, смысл слов ускользает от нее, голоса тонут в обступившем ее тумане, а она сама тонет в воспоминаниях…       «Так в этом все дело? Ты была дома и преисполнилась благодарности?»       «Да… то есть нет, дело не в этом. Не только в этом, — она замолкает на мгновение, страшась, что уже слишком поздно, но понимая, что иначе было нельзя. — Конечно, я благодарна тебе за то, что ты позаботился о них. О, ты бы видел Анри, он так вырос и окреп! Я не видела румянца на его щеках долгие месяцы… И все мальчики выглядят здоровыми и счастливыми».       «Что ж, хорошо, что с твоей семьей все в порядке. Они были рады тебя видеть?»       Софи качает головой, не спуская с него внимательного взгляда.       «Мы не встречались».       «Но разве не ты хотела явиться к ним богатой вдовой? — спрашивает Алекс, опускаясь в кресло и потягивая выпивку. — Мне казалось, план был таков».       «Был, но… В этом-то все и дело, понимаешь? — тихо говорит Софи. — Я не могу вернуться. Не могу больше быть с ними. И мне нужно было пережить это».       Алекс разглядывает бокал и молчит, и она не понимает, что ей делать дальше. Остаться? Уйти? Но как она может уйти, когда стоя в густой тени за оградой собственного сада, она вдруг с такой ясностью поняла, что ее дом — больше не здесь. Ее дом теперь — рядом с ним.       Он обратил ее, и долгое время она не могла ни принять, ни простить этого. Ей казалось, что он отнял у нее все — ее жизнь, ее близких, ее будущее. Но даже несмотря на это, она полюбила его. Она презирала и ненавидела себя за это, но ничего не могла изменить, и единственно правильным выходом казалось уйти. И вот, стоило оказаться в родных местах, как она поняла, что лгала себе. Никакого будущего у нее здесь не было. Впереди ее ждали только унижения и боль, которые вскоре сломали и разрушили бы ее. И, в конце концов, Алекс оказался на той дороге в самый нужный момент. Сумела бы она полюбить его, будучи человеком, и согласилась бы на обращение по доброй воле? Они этого никогда не узнают. Но, возможно, этого и не нужно. Знал ли Луи, что погибнет, отправляясь на эту глупую войну? Знала ли мать, что ее брат пустит по миру собственную семью? И знала ли она сама, что ступая на дорогу тем вечером, окажется не в постели трактирщика, но станет спутницей одного из самых удивительных мужчин, которые ей когда-либо встречались? Ей хватило нескольких недель, чтобы разглядеть за его хладнокровием и показным равнодушием совсем иного, чем ей раньше казалось, человека — тонко чувствующего, проницательного, с твердыми принципами и несгибаемой волей. Если он считал что-то правильным, он поступал так, независимо ни от чего. И все же она должна попытаться…       «Алекс, — Софи приближается к креслу и опускается на колени рядом с ним, так что Александру все же приходится встретиться с ней взглядом. — Алекс, я знаю, что причинила тебе боль. Но если бы я этого не сделала — если бы не уехала и не была какое-то время вдали от тебя — я бы так и не поняла самого главного».       «Чего же?»       «Того, что я больше не хочу быть вдали от тебя ни минуты. Алекс, — она касается его руки, он не убирает ее, но и не отвечает на прикосновение, — послушай, если ты этого хочешь — я уйду. И больше не побеспокою тебя. Ничего не обещаю насчет этой рыжей дряни, но… — она пожимает плечами, он чуть усмехается, — но тебе я больше не причиню никаких беспокойств. Когда я сказала, что должна уйти — ты не пытался меня удержать. И я буду уважать твою волю так же, как ты мою. Но я хочу, чтобы ты знал — я по-прежнему люблю тебя. И я… прощаю тебя. Возможно, ты не нуждался в моем прощении, но для меня это важно. Как и получить твое прощение взамен. И еще…»       Он не дает ей договорить. Резко наклонившись, он подхватывает ее, усаживает к себе на колени и крепко целует в губы.       «Вы ужасно болтливы, мадемуазель Бертье. Честное слово, когда ваши зеленые глаза покорили меня, вы были так очаровательно застенчивы…»       Она тихонько смеется, прижимаясь к нему как можно крепче.       «Да я просто боялась тебя до чертиков!»       «А сейчас?» — он пристально смотрит на нее.       «Нисколько, — она ласково улыбается. — Так что я заболтаю тебя до смерти!»       «Предпочитаю вечность», — усмехается он и поднимается с ней на руках, чтобы отнести на кровать.       Он покрывает поцелуями ее лицо, внутри все вскипает в предвкушении, она тянется к нему.       «Алекс… Алекс…»       — Я здесь, милая, здесь…       Когда кто-то сжимает ее руку, она вздрагивает всем телом. Такие красочные, такие желанные видения взмывают вверх, словно кто-то сдувает толстые слои пыли… она тянется за ними всем своим существом.       Она не хочет, она не должна возвращаться.       — Не могу поверить, что это действительно ты, — Алекс пристально смотрел на Элайджу, его лицо исказила гримаса боли и ярости.       Выйдя из-за его спины, Елена смерила взглядом Кэтрин и Древнего, мучительно не желая верить в происходящее. Конечно, она всегда знала, что Петрова способна на любую подлость, но Элайджа? Да, он пугал ее, и когда-то она просила Клауса быть осторожным и не торопиться прощать, и да, она понимала, что быть выкинутым из семьи спустя столетия совместного существования, — должно быть невыносимо… но то, что они сделали, то, как обошлись с Софи — не укладывалось у нее в голове. В конце концов, Элайджа всегда оставался верен себе и своим принципам. Так ей, по крайней мере, казалось. Но спорить с очевидным теперь уже было бессмысленно.       Благодаря Бонни, им не составило труда найти место. Несколько часов по петляющей ночной трассе, и к рассвету они въехали в очередной полусонный городок. Алекс остановился в паре кварталов и велел им с Бонни ждать его в машине, на что Елена ответила нервным смешком. У него не было никаких шансов остановить ее, и он быстро это понял. Измученная ритуалом Бонни согласилась подождать снаружи ровно до того момента, как им понадобится ее помощь. В дом они тоже проникли без особых проблем, проскользнув мимо нескольких вампиров, ошивающихся по периметру.       «Наемники, — одними губами произнес Алекс. — Потом», — добавил он, видя, что Елена готова атаковать.       Его люди должны были появиться в скором времени, так что не имело никакого смысла тратить время и силы на охрану. Впрочем, знай они, что их ждет, наверняка предпочли бы встретить свою окончательную смерть прямо сейчас.       Поначалу дом показался Елене пустым, но спустя мгновение они оказались лицом к лицу с Элайджей и Кэтрин. Прошло несколько безмолвных, сильно затянувшихся секунд, прежде чем молчание было прервано.       — Позволь мне объяснить, — произнес Элайджа в своей сдержанно-надменной манере.       — Это совсем не то, чем кажется, — заговорила Кэтрин, и Елена поморщилась.       Она и забыла, насколько похож голос двойника на ее собственный.       — Что именно ты хочешь объяснить? — презрительно прищурился Алекс. — Как ты, связавшись с этой дешевкой, — он, не глядя, кивнул в сторону Катерины, — решил отомстить тому, кого еще недавно называл другом и просил о втором шансе?       Глаза Элайджи опасно блеснули.       — Давай воздержимся от оскорблений, — холодно сказал он. — Ты здесь, чтобы защитить свою женщину, так что будь любезен и держи свое мнение относительно моей при себе.       — Серьезно? — Елена фыркнула, не удержавшись.       — Вполне, — отозвался Элайджа.       — Знаешь, пожалуй ты прав. Нет времени на оскорбления, перейдем сразу к делу, — процедил Алекс.       Его взгляд блуждал по дому, натыкаясь на закрытые двери. Где-то там была Софи, но эти двое стояли у него на пути. Он двинулся вперед, готовясь к нападению, но Кэтрин преградила ему путь.       — Нет! — вскрикнула она. — Послушайте же наконец… Елена! — она резко повернулась к двойнику. — Ты действительно хочешь, чтобы они поубивали друг друга?       Нехотя Елена все же ответила на ее призыв, показывая, что слушает.       — Мы здесь по той же причине, что и вы. Некоторое время назад нам предложили… сотрудничество. Мы сказали, что нам нужно время подумать. За это время Элайдже удалось кое-что выяснить и проследить за той, что вероятно связана с похищением. Так мы и нашли этот дом.       — Очень удобно, — процедил Алекс. — Вы оказались здесь прямо перед нами, при этом охрана продолжает разгуливать снаружи.       — Мы подумали, что так у нас больше шансов дождаться самих похитителей, — пожал плечами Элайджа. — С другой стороны, Шону повезло меньше.       — Шону? — голос Алекса охрип       — Алекс? — Елена взволнованно взглянула на него.       Александр молчал.       — Стопятидесятилетний ведьмак, — ответил за него Элайджа, — настоящий мастер по части пыток и темной магии. То есть он был им — до недавнего времени.       Переместившись в одно мгновение к одной из запертых дверей, он резко отворил ее. Они увидели кабинет. За широким столом, обмякнув в роскошном кожаном кресле, сидел мертвец. Неестественно вывернутая голова покоилась на бумагах, которые насквозь пропитались стекающей с губ кровью. В паре метров, почти по центру ковра, лежало человеческое сердце.       — Эти ведьмаки бывают очень изворотливыми, — сказала Кэтрин, заметив расширившиеся зрачки Елены. — К тому же, я слышала, он был как-то связан со Странниками.       — Это ничего не… — Алекс оборвал себя на полуслове.       Его слух различил еле слышный полустон-полувздох. Все его тело напряглось, закаменев.       Он не мог оставить Елену одну, не мог повернуться к Элайдже спиной, но оставаться на месте тоже было выше его сил.       — Алекс, — голос Элайджи смягчился, он положил ладонь ему на плечо. — Алекс, я могу быть не согласен с вами двумя. И это нередко случалось. Но я никогда не причинил бы вред тебе или Клаусу. И уж точно никогда бы не обидел Софи.       — Я… я хочу тебе верить, правда, но… — Алекс медленно проговаривал слова и замолчал, не закончив.       Слишком многое стояло на кону. Слишком многое оказалось перевернуто с ног на голову в этом слетевшем с катушек мире. Они с Клаусом были так уверены, что контролируют всех и вся. А он сам давно позабыл, что такое настоящий страх... И вот он понятия не имеет, где его ближайший друг и наставник, его любимая уже несколько недель заживо горит в аду, а Элайджа, который когда-то был ему как брат, может оказаться тем самым предателем.       — Просто иди к ней, — сказал Элайджа. — Она наверху. Без сознания. Я дал ей немного крови, но она почти не пьет. Мы хотели забрать ее, но… побоялись трогать.       Алекс быстро взглянул на него, прекрасно понимая, что это может значить. Затем повернулся к Елене.       — Иди, — тихо сказала она. — Я… эм, посторожу их?       Она слабо улыбнулась, при этом чувствуя, как губы немеют от страха. Что такого сделал этот выродок с Софи, что она не приходит в себя?       Алекс исчез. Немного постояв, Елена вернулась в гостиную и опустилась на кушетку, даже не глядя на тех, за кем обещала присматривать. Ей так хотелось последовать за Алексом, но она понимала, что сейчас Софи нужен только он. Если вообще хоть кто-то еще нужен.       — Вы сказали… — заговорила она, — сказали, что проследили за ней? Кто это — она? Я ее знаю?       — Ты нам веришь? — глянув на нее с интересом, спросила Кэтрин.       Немного подумав, Елена медленно кивнула.       — Да… сама не знаю почему, но да. Не тебе, Элайдже.       — Что ж, — Кэтрин пожала плечами. — Для начала меня устраивает.       — Для начала? — усмехнулась Елена. — Едва ли тут стоит рассчитывать на какое-то продолжение.       — Ты всегда была очень поспешна в своих выводах, Елена Гилберт, — насмешливо отозвалась Кэтрин, и Елена вспыхнула, припоминая все гадости и страдания, которые ей когда-либо причинял двойник.       — Отвечая на твой вопрос, — прервал их перепалку Элайджа, — скорее всего вы с ней действительно встречались, хотя, насколько мне известно, последние годы она старалась не привлекать к себе внимания. Это… — он замолчал на полуслове.       Елена сделала нетерпеливый жест, но Элайджа прижал палец к губам и поманил их с Кэтрин обратно в кабинет.       — В чем дело? — приглушенно спросила она, все же не настолько уверенная, что может им доверять, и к тому же изо всех сил стараясь не упустить из виду кусок плоти на ковре и не наступить на него.       Цокот каблуков ответил за Элайджу.       — Шон, дорогой? Ты здесь? Как там эта девица, еще не отправилась к праотцам?       Елене хватило пары мгновений, чтобы вспомнить этот воркующий, сочащийся ядом голосок.       — Шон?       Елена кинулась к двери, не в состоянии сдержать себя, так что Элайджа успел остановить ее уже на пороге.       Девица застыла в растерянности, затем в ее глазах промелькнуло ехидство, а затем, почти сразу, — животный ужас.       — Ты?! Здесь?       Но Елена не успела ответить. Алекс вихрем спустился сверху. Его лицо, вся его фигура дышала такой ненавистью, что Елена на мгновение прикрыла веки.       — Алекс… я могу…       Сдавленный шепот прервался на хрип. Раздался хруст, затем резкий и хлюпающий звук. Елена содрогнулась. Когда она открыла глаза, голова Атенаис уже катилась по ковру.       К горлу подступил ком. Выражение лица Алекса, то, как он застыл над рухнувшим телом, казалось, подтвердило ее худшие опасения. В глаза потемнело, и Елена качнулась в сторону. Кто-то сжал ее локоть, помогая удержаться на ногах, и она с недоумением обнаружила, что это Кэтрин.       — Елена, — Алекс наконец вышел из своего ступора и заметил ее состояние, — она жива. Ты не могла бы позвать Бонни? Нужно забрать ее отсюда и понять, как ей помочь.       — Конечно, — Елена кивнула, собирая всю свою волю в кулак, — конечно.