Держи моё сердце на блюдечке

«Иногда ты просто перевалочный пунк»

— Когда я его увидел, то понял, что с этого момента смотреть на других не смогу, что я всецело ему одному и… «А когда увидел меня?» спрашивает Тэхен у себя в голове. И звучит вопрос будто его задает ребенок, нервно теребящий мать за руку «А я! А я! Мам, посмотри на меня!» — А когда мы с тобой встретились, что ты подумал? Ты показался мне растерянным. Чонгук ставит кружку с ароматным зеленым чаем перед парнем, а сам садится напротив, — Я тебя узнал. Сразу, — цепляет чужие руки своими и кладет их на нагревшейся фарфор, задерживая пальцы на знакомой оливковой коже, — Ты часть его души, я не мог не узнать. Тэхен горько усмехается. В чужой квартире ему уже уютно. И он не понимает в какой момент это стало проблемой. Они с Чонгуком столкнулись две недели назад, на одной из многочисленных людных улиц Сеула. Тэхен решил снять этот дурацкий челлендж, который гулял по тиктоку и мозолил ему глаза уже очень давно. «Мы нашли друг друга», « Не могу поверить, что так нашел свою родственную душу», «Боже, я думала это всё брехня, а сейчас я выхожу за него замуж!» и прочие громкие подписи под одинаково слащавыми роликами, которые все как один уверяли, что способ рабочий и ты, действительно, каким-то чудесным образом встречаешь свою родственную душу. И Тэхен ведется на это, на самом деле ни на что не рассчитывая. Потому что у него есть любимый парень, потому что они уже обо всем договорились и решили, потому что они останутся вместе, даже если столкнуться с родственной душой, потому что они друг другу дороги, потому что даже если это эгоистично они друг друга любят. И Тэхен в это верил. В свою непоколебимую любовь. А потом Чонгук почти сбивает его с ног, вкрадчиво уточняя, —Вы не ушиблись? , — поправляет съехавшую с плеча Тэхёна сумку и поднимает глаза. — Нет, извините, я вас не заметил, — Тэхен поднимает их тоже. На самом деле ушибся. Разбился об огромный камень судьбы, влетел лбом в фанерный столб несправедливости и черт возьми сожаления. Они оба видят воспоминание. Их общее, живое. Там бал, огромный зал и живая музыка. Все блестит, смеется и едва различимо. Но Тэхен его видит. Прямо перед собой. Они кружатся в танце прижавшись друг к другу, он чувствует горячие руки на своей спине, видит нежную улыбку и, боже, взгляд. В нем все. В нем так много страсти и обожания, что можно искупаться, нырнуть с головой, проплыть полмили и всё равно не найти берега. Он в этой любви чувствует себя рыбой. Так правильно, что захлебнуться можно от жадности. Мужчина наклоняется ближе, задевает ухо губами, а у Тэхёна в голове точно не своя мысль «ты это специально, да?», раздаётся шепот: —Как думаешь, когда мы снова сможем так потанцевать? —Через пару сотен лет, если нам повезет, — выдыхает Тэхен уже вынырнувший из воспоминаний. — Думаю, нам нужно всё обсудить, — слышится совсем рядом, — Меня зовут Чонгук, — мужчина протягивает руку, но быстро спохватившись прячет её обратно в карман пальто, — Полагаю, что сейчас не самый подходящий момент для еще одного воспоминания. — Ким Тэхен. — Я видел здесь кофейню неподалеку, поговорим там? Тэхен растерянно кивает, выдавливая из себя лишь, — Ведите. Мысли скачут как блохи в запертой стеклянной банке. «Он холоден, совсем не такой, как там», «Он вспомнил что-то другое?», «Слава богу ему хватило ума догадаться не касаться друг друга еще раз», «мне ненужны лишние общие воспоминания», «я быстро ему скажу, что не желаю быть с ним и сразу уйду». Но помимо огромного «не понимаю» голос в голове кричал о Хосоке, который ждёт его дома, о том, не пожалеет ли он о своем решении и вообще какого черта происходит. Чонгук открывает перед ним дверь, пропуская вперед, — Хотите ли что-нибудь заказать или сразу перейдем к делу? — Лучше сразу к делу, — тем не менее Тэхену тревожно. Он, если честно, в полном замешательстве. Они занимают дальний столик. Чонгук снимает пальто и шарф, пока Тэхен даже не думает об этом. Зачем, если он сейчас все быстренько скажет и вылетит из кафе пулей. — С вашего позволения я начну… — Нет! Я, — Тэхен нервно подпрыгивает на месте, боясь услышать мысли Чонгука, — Я скажу первым. Мужчина слегка поднимает губы в усмешке, всем своим видом говоря «я так и знал, что ты так сделаешь», «это так на тебя похоже», — Я весь во внимании. — Послушайте, я не собирался вообще с вами сталкиваться. Ну то есть…я не хотел встречать свою родственную душу! Это всё дурацкий тренд и… — Тэхен понимает, что его заносит. Еще в помещении становится слишком душно, и шарф колется, — Я в отношениях, — он поднимает глаза на собеседника, но не находит во взгляде напротив ни возмущения, ни даже растерянности, которые ожидал увидеть. Тэхен теряется, — Так вот. Мы с женихом уже все решили, я ему предан и менять свои планы не собираюсь. Я надеюсь на ваше понимание и.., — Тэхён не находит себе места от волнения, ему почему-то хочется извиниться. — Не нужно, — и прерывают его как нельзя кстати, — Я вас понял. — Да? — Не веря своим ушам Тэхён слишком нервно поднимая голову. — Да. По правде говоря, я затеял этот разговор с той же целью. Я люблю другого человека и этого не изменить. — Фух, черт, а я так распереживался, — Тэхён облегченно выдыхает, расправляя плечи. И не чувствуя больше стеснения продолжает, — Тогда вы не против, я закажу себе чай и мы немногого поболтаем? — Конечно. Чонгук чуть разминает шею, наклоняя её то в одну сторону, то в другую. Наверное, тоже нервничал. Поэтому и был таким сдержанным. Они похожи. Тэхен от этой мысли усмехается вслух, ловя вопросительный взгляд от мужчины. — Я сейчас подумал, что, похоже, мы действительно родственные души, если даже тут умудрились, ну… Вы понимаете. Чонгук в ответ улыбается. — Я рад, что ты счастлив, Тэхен, — и снова этот взгляд так и кричащий «я тебя давно уже знаю». Тэхёну снова нервозно, он четно пытается сложить в голове два и два. Почему мужчина резко перешел на «ты»? Что значит это его «счастлив»? Сколько он знает? Им приносят чай. — Вы видели больше, чем я, верно? — Вы правы, — Чонгук вкрадчиво улыбается. «Насколько больше?» не успокаивается внутренний параноик Тэхёна. — Даже если это так, я думаю после этой встречи нам больше не стоит встречаться, -парень ощущает на себе чужой взгляд, не осмеливаясь оторвать своего от кружки. — Но это будет происходить. — Я не вижу в этом никакой необходимости, — раздражение поднимается изнутри соразмерно понимаю того, что Чонгук прав. — Воспоминания возникают не только при касаниях, уверен, вы знаете. Тэхен поджимает губы. —Сначала во снах, потом они станут появляться, если обстановка или действия будут даже чуточку похожи на те, что уже с нами происходили. Мы будем противиться этому, а эмоции всё копиться и копиться. В конечном итоге я стану первым человеком, с которым вы захотите поделиться, если что-то произойдет… Этого не избежать. Тэхёна захлестывает возмущение. — Вы говорите так, будто уже тысячу раз через это проходили! — Как вы и сказали в самом начале, я видел больше, чем вы, -Чонгук неспешно встает и начинает собираться. Тэхена трясет, а этому хоть бы хны. Он ловит себя на ощущении, что ему только что всё разжевали как маленькому недалекому ребенку. — Я оставлю вам свою визитку на случай, если вы захотите со мной это обсудить, — мужчина пододвигает кусок глянцевой бумаги ближе к Тэхену, — Мне уже пора идти, было приятно- — Этого не будет. — Тем не менее, я отвечу на ваш звонок, если вы позвоните. Тэхен приходит домой расклеенный. Этот разговор выбил его из колеи. Скомканный, неприятный и очень липкий. Всю дорогу в его голове как старая заезженная пластинка играли слова Чонгука «этого не избежать», «не избежать», «вы позвоните». А вот возьмет и не позвонит! И вообще не вспомнит об этом. Да! Именно! Может и Хосоку не говорить? Зачем лишний раз его волновать, Тэхен все решил и забыл. Так зачем его жениху об этом помнить? — Тэ? Малыш, ты дома? — слышится родной голос где-то в глубине квартиры. — Да, я дома! — с первой репликой Тэхен справляется на «ура». Ни одной нотки усталости и изнеможения. — Я на кухне, готовлю ужин. Ты купил тот соус, о котором я тебя просил? Похоже первая удачная реплика была последней. Тэхен вспоминает зачем вообще выходил из дома и почему так надолго задержался. Классно сходил в магазин, Тэхен, ничего не скажешь. «У нас сейчас акция 1+1, при покупке родственной души пакет сожаления и ненужности в подарок» — Нет, я не…Не купил, — слова даются тяжелее, чем Ким предполагал. Ноги подкашиваются от очевидного осознания. Он спускается по стене в прихожей, переводя дыхание. — Милый, почему ты не… Боже, что случилось? — Хосок видит в коридоре совсем растерянного Тэ. Бросает тряпку, которую секундой назад вытирал руки и присаживается на корточки перед своим любимым, — Тэхен, милый, что не так? Что произошло? — гладит по коленке, давая понять, что он рядом, —Эй? — Я встретил истинного, Хоби. — Что? — Свою блядскую родственную душу в ебаном соседнем переулке, — запрокидывает голову, лишь бы в глаза чужие не смотреть. Почему-то до одури стыдно. — Давай сначала ты снимешь куртку, вымоешь руки, мы сядем ужинать и обо все поговорим. Хорошо? — Хорошо, — Тэ лезет обниматься, пряча лицо за чужой спиной. Стыд не уходит. Тэхен рассказывает. Правда, трэнд не упоминает. Говорит, что просто столкнулись на улице. Пересказывает диалог, но тоже не полностью, опуская последнюю часть речи Чонгука о неизбежности. — Он дал мне свою визитку, если вдруг потребуется с ним связаться. — Твой номер не взял? — Хосок лежит головой на чужих коленях, наслаждаясь длинными пальцами в своих волосах. — Не взял. — Значит, навязываться не собирается. Все разрешилось намного проще, чем мы себе представляли, да? — Это точно. — Я почему-то представлял наших гипотетических истинных более помешанными на этой «связи», — Хосок вскидывает руки вверх, изображая кавычки. — Я тоже, но, — рука Тэхена на секунду замирает в волосах любимого, — Они всё-таки наши родственные души. Хосок ловит на чужом лице тень сомнений. Австрия. Вена. 1899 год. Тэхён просыпается от хлопка входной двери. Все кажется незнакомым и до боли родным одновременно. Он смутно видит мужчину, стряхивающего со своих плеч снег. Мажет рукой по пустующим простыням рядом, прикрывая глаза. Все происходит в какой-то блаженной неге. -Душа моя, — мужчина нежно скользит озябшими пальцами по его лицу. Заправляет за ухо прядь пушистых волос, что мешает обзору. -Ммм, — парень перед ним сладко потягивается. -Открой глаза, милый. -Не хочу, — Тэхен под большие ладони ластится, пряча в них бархатные щеки. Дремота. Свой голос ему кажется совершенно незнакомым. Чонгук нависает сверху, просовывает свои руки под чужие обнаженные лопатки, обхватывает плечи, мажа по загривку. -Посмотри на меня. Парень отворачивается от источника звука, приоткрывая один глаз. И в зеркале не себя видит. На него в ответ смотрит худощавый парень с белыми как снег волосами. Лисий прищур уж совсем не похож на Тэхенов, и это вгоняет в ужас. -Юнги, — слышится шепот у самого уха, — Я хочу тебя видеть. -Ты уже, — и это точно не то, что хотел бы сказать Тэхен. Он хочет испугаться, спросить какого черта происходит, где он в конце концов. Но тело совсем не слушается. Вместо этого он встречается взглядом с Чонгуком и в этих глазах тонет. Где-то на подкорке маячит «Я весь твой. От макушки до пят». Мужчина тычется своим лбом в чужой, жадно вдыхая своей же запах с другого тела. -Что тебе снилось? — оставляет поцелуи бабочки на веках. И Тэхен чувствует как Юнги Чонгуку нужен. Важен. Юнги Чонгуком обожаем. Так сильно, что скулы сводит, и зубы скрипят. Такая любовь всепоглощающая. Пугающая. Неоспоримая. -Мне снилось, что ты влюбился в другого, —шепчет Юнги, путая пальцы в иссиня-чёрных волосах. -Невозможно, — Чонгук хмурит брови, ведя носом по чужой коже. В ответной нежности купается. Спускается медленными поцелуями к шее. Мычит от удовольствия, сильнее сжимая пальцы на чужих плечах. Тэхён в такой ласке забывается. -Я не мог, маленькая врушка, — Чон сажает парня к себе на колени, сильно сжимая того за бедра. Дышит глубоко и плотно. Кожа к коже. -Во сне всё возможно, — Юнги под чужими касаниями плавится, только из вредности над любимым подтрунивает. -Я тебе за такие мысли! — Чонгук рычит, стискивая Юнги в медвежьих объятиях, чуть тормоша из стороны в сторону под чужое хихиканье. Что-то ворчит о том, что быть такого не может. Наклоняется вперед, притворяясь, что сейчас возьмет да и уронит врушку на пол за такие словечки. Юнги заливисто смеется, обвивая ногами и руками горячее тело напротив. -Понял! Понял я! Отпусти только, — хохочет, сам отцепляться так и не собирается. Чонгук выпрямляется, подхватывая Юнги под ягодицы. Прикрывает глаза, трется своей щекой о чужую, -Я без тебя не смогу, ты знаешь? -Знаю. «Я тоже» остаётся висеть в воздухе. И Тэхену эта мысль кажется осязаемой. Очевидной до исступления. Прозрачной. Невыносимый. Он просыпается с ней на языке. Так посреди ночи, в кровати с любимым, парень впервые чувствует себя опустошенным. Юнги кажется ему не вторым собой, а соперником. Кажется, что это что-то совсем иное, неземное, нереальное. Потому что он так никогда не, и его, вероятно, тоже. Это продолжается всю неделю. Тэхён застрял между постоянно всплывающими словами Чонгука и его же мимолетными касаниями. Фантомами на коже. Они теперь для него значимы. Какая же ирония, что и не его вовсе. Он слышит шепот «я люблю тебя» утром, «мое сердце» днем, и проклятое до боли нежное «Юнги» перед сном. И это начинает надоедать. Это Тэхёна мучает. Воспоминания въедаются на подкорке, корябуют черепную коробку изнутри. Грызут и без того загруженный непониманием мозг. Тэхён теперь помнит не только слова. Он помнит, что у Чонгука маленькая родинка над губой, что он не любит расчесываться по утром, что пьет только кофе с большим количеством молока и терпеть не может лимонные пончики. С каждым новым «Чонгуки, подай мне полотенце» Тэхён внутри закипает. Потому что чужое обожание выжигает следы на коже. Плавит. Как кислота растворяя стену из «Я выбираю другого». Но самым страшным кошмаром становятся чувства. Вроде бы его, а вроде бы совсем ему незнакомые. Юнги. Его любовь безоговорочная. Ласковая, играющая. Манящая. И Тэхен, как полный идиот, запутавшийся в паутине воспоминаний, примеряет чужую любовь на себя. Не понимая, что костюм ему не по размеру. А затягивая корсет слишком туго, ты в конечном итоге не сможешь нормально дышать. Последней каплей становится бутылка старого французского вина на полке в винотеке. Они с Хосоком собирались устроить романтический вечер, отдохнуть после тяжелой рабочей недели, а он застывает посреди магазина, роняя бутылку на пол. Стекло разбивается вдребезги. Франция. Париж. 1901 год. Они только вернулись с улицы, все продрогшие из-за студеного осеннего вечера. Зажегся свет, и Чонгук выдохнул. Они дома. Юнги как всегда спешно разувается, наступая на пятки лаковых туфель, семенит в кухню, подхватывая с пола пакеты из магазина. Тэхён уже выучил, что думает в такие моменты Чонгук. «Мой милый». На Юнги несоразмерно большой пиджак, свисающий с худых плеч. Он никогда не застегивается, даже в самый сильный ветер. Наверное, каждый раз ждёт, что Чон снова заворчит о том, что так можно простудиться. Но мужчине нравится о нем ворчать. Заботиться о нем нравится. -Сколько раз я говорил тебе, не заходи в верхней одежде на кухню, — Чонгук догоняет его у стола, пока тот расставляет продукты, и снимает все еще холодную ткань с бледных плеч. Юнги в ответ лишь смеется. -Что будем есть, м? -А что ты хочешь? — Встречаются взглядами. «Чонгук на всё согласится, если ты попросишь, надеюсь, ты знаешь об этом» Юнги щурится. -Я хочу., — с ответом медлит, притворяясь, что в серьез задумался, а сам руки к любимому тянет. И кто Чонгук такой, чтобы на это касание не ответить. Изголодался за день по чужой коже. Соскучился. -Я хочу раздеться, забраться к тебе на ручки и пить вино в кровати. Глаза в глаза. У Чонгука от его слов тепло на сердце, а он играется, -С ума меня сводишь. -Нравится? — Юнги улыбается, знает, что этот вопрос лишний. -Все, что ты делаешь нравится, иди сюда. И вот уже блондин в чужих руках. Хохочет пока его несут в спальню, по пути хватая бутылку с барной стойки. Свет в комнату еле доходит от лампочки в коридоре. Чонгук только на край кровати сел, а Юнги уже ловко из жадных рук выбирается. И на эту его ребячливость смотреть хочется. Гладить. Любоваться. И уютно так, Тэхён не знает, от тусклого света или от Чонгука, сидящего напротив. -Поддержи вино. -Тебя хочу, —Чон говорит специально с досадой. Они оба знают — Чонгук жадный и капризный ребенок рядом с Юнги. Ему до всего есть дело. -Забыл моё условие? — парень хмурится на секунду, тыча пальцем, будто ругаясь, — я хотел раздеться! И тут же заливисто смеется, стоит мужчине поцеловать выставленный на него пальчик. С открытого балкона ветер чуть колышет шторы. Прохладно. И пальцы у Юнги все еще озябшие. Он снимает свитер, Чонгук придерживает край рубашки, чтобы не задралась вместе с ним. «Ему с тобой все хочется делать вместе», «он любит тебя» думается Тэхену. «А ты его любишь?» -И ты снимай футболку, погрею руки о твою спину. Тело само Чонгуку навстречу тянется. Все касания кричат «Я без тебя не смогу ни через год, ни через месяц». Вдох. Тэхен не замечает как сам забирает обратно бутылку, как садится к Чонгуку на колени. Точнее не он, а Юнги. Это все Юнги. Это все для него. Чонгук выдыхает только когда чужие руки касаются его плеч. Тэхён всё видит на его лице, там сплошное «Ты со мной», «Пожалуйста, всегда будь со мной». Первый поцелуй на шее. И еще один, и еще. В каждом движении «Любовь моя, мне мало», «Прижмись ко мне ближе». -Задушишь, ну же, пусти, — снова веселье. -Боже. Смейся как можно чаще. Юнги голову запрокидывает. И вкус его кожи… А запах… Чонгук клянётся, даже гений не смог бы этого придумать. Это самая дерзкая фантазия. Мужчина как завороженный ведет пальцами от подбородка по кадыку. Юнги весь на ощупь его. Так правильно. Но вместо слов он тянется к родным губам, в очередной раз надеясь, что Юнги поймёт, о чем он думает. Но губ не находит, и приоткрыв глаза натыкается на уже знакомую игривость. Пробует снова. И опять промах. -Поцелуй меня, — вплетает пальцы в белые вихри, окутывает всего Юнги своими руками. Дышит в шею, конючит. Ну же, будь ближе, — Поцелуй же! Капризничает, жадный до чужой ласки. Юнги слегка касается чужих губ своими. Ведет кончиком носа вдоль другого. Нежность. -Еще. И он капризам Чонгука потакает, клюет в уголок рта, после делая глубокий глоток прямо из бутылки. В этот момент пьяны оба. -Еще раз. Целует. Влажно, горячо, с привкусом треклятого красного вина. Безумие насколько сильно они этим наслаждаются. Сладко. Оба совсем не контролируют руки. Чонгук слышит чужое дыхание, ощущает ладони, прижимаясь к разгоряченному телу. Чужая любовь дурманит и греет изнутри. Юнги сдается, теперь целуя в ответ широкими мазками. Сплошное удовольствие. Даже приторно. -Мне нужно поставить бутылку, — Мин говорит шепотом, всё еще касаясь любимых губ своими. «А ему ты нужен, как ты не понимаешь». Руки мужчины находят место на лопатках. Юнги дугой выгибается, стараясь достать донышком бутылки до пола. Никто из них не уверен, что у него получилось. -Ничего, купим новый ковер, если этот не отстирается, — разбавляет тишину Чонгук, мурлыча Юнги куда-то в живот. Парень ловит Чона за щеки, к своему лицу подтаскивает, снова в глаза черные смотрит, на секунду затаив дыхание. Даже сейчас кокетничает. «Душа моя» снова слышит Тэхён. Им обоим хочется больше горячей кожи, больше откровенных касаний, больше друг друга. Руки Чонгука кочуют от поясницы к бедрам и обратно. Сжимают с силой, притягивая к себе, словно говоря «именно так я тебя хочу. Всего и без остатка». -Я погряз в тебе, -приговаривает Чонгук как умалишенный между поцелуями. Юнги в его словах растворяется. -Вот бы мне… Ты только позволь всегда поддерживать твое безумие, -Чон прижимает парня еще ближе, трется об него, имитируя редкие толчки, -Целуй меня, — и Юнги целует. -Повторяй мое имя. Еле слышное «Чонгук» раздаётся над ухом. -Кричи. И Юнги стонет особенно сладко на очередном толчке. Тэхён уверен, что слышит мысли Чонгука «Ревнуй. Кусай. Злись. Обижайся» -Делись со мной собой. Люби меня. Я дышу тобой. А Тэхену тошно от того, что на секунду он поверил, что все это ему. В темной комнате остывали губы после поцелуев. Пальцы уже давно согрелись, Юнги лежит раскрасневшийся и разнеженный на общей кровати. Чонгук подходит к балкону, по пути цепляя взглядом багровое пятно на ковре, все-таки, не разлить не получилось. За окном уже глубокая ночь. И небо отдает морозной синевой. -Что ты делаешь? -М? — и снова на любимого засматривается. -Зачем ты встал? Глупый вопрос. -У нас балкон открыт. Боюсь тебя продует. Тэхену хочется выть в момент прихода в себя. В момент, когда Хосок цепляется за его руки, спрашивая о самочувствии. Он все еще в тумане, все еще в бреду. Он там. С Чонгуком в прохладной комнате. Тэхену хочется повторить. Всё то, что он видел почувствовать. Он также стаскивает кроссовки дома, в верхней одежде идет к холодильнику, раскладывая продукты. Но ничего не слышит. Хосок рядом просто помогает, заботливо целуя в плечо. А потом Тэхен выпаливает, —Сегодня я хочу пить вино в нашей кровати. С тобой. У тебя на руках, — а сам на любимого даже не смотрит. Ему не по себе от таких выходок. —Милый, — Хосок обнимает его со спины, нежно целуя в висок, — Вино мы так и не купили. Он ведет руками по чужим плечам, сжимает чуть сильнее в знак поддержки, — Давай поговорим о том, что произошло в магазине. —Я не хочу, Хоби, — Тэхен мотает головой из стороны в сторону, — Не хочу. —Посмотри на меня. И Тэхен смотрит. Прячет лицо в чужих ладонях. Хосок убирает мешающие каштановые кудри с чужого лба, —Я люблю тебя. Скажи мне, что происходит? —Нет. Чон молча стоит рядом, нежно поглаживая лицо напротив, всматривается, ожидая увидеть ответ. —Я не хочу его помнить, Хоби, — Тэхен цепляется за крепкие руки, ластится к шершавым пальцам, — Не хочу. —Я с тобой, Тэ. Я здесь, тебе ненужно скрывать это от меня. —Я знаю, просто… «Ты не он» остаётся не сказанным. И от этого боль становится сокрушительной. —Тот, другой я, он, — первая слеза скатывается по щеке, — Другой я так сильно его любил, — вторая слеза была поймана чужим пальцем, — Так сильно, что это просто невыносимо, Хоби…Невыносимо, — ком в горле почти не дает выдавить из себя последнее слово. Тэхен плачет в чужих руках. Сокрушается, не в силах остановиться. Он раздавлен. И даже не своими чувствами. Он раздавлен чужой любовью, тоской по тому, что сам не испытывал. Чужой нежностью, не похожей ни на что остальное. И это ранит. —Поговори с ним, — звучит как гром среди ясного неба. —Нет, ты не понимаешь, нет…нетнет, — жалкие попытки защититься изводят еще больше. —Ничего не случится, Тэ. Просто позвони и поделись с ним. Ты сам говорил, что он знает больше, — Хосок ловит его взгляд, острожно поглаживая заплаканную щеку большим пальцем, — Возможно, ты услышишь объяснение этому. —Но я хочу быть с тобой! Не с ним, я- —И ты будешь. Я никуда не уйду, но видеть тебя таким разбитым причиняет мне боль. Тэхен от этих слов сильнее зажмуривается. Хочется спрятаться. —Мы просто попытаемся разобраться, хорошо? Обещай, что подумаешь над этим. Тэхен скомкано кивает. —А сейчас пошли спать. —Хорошо. Хосок уводит любимого в спальню. Заключает в объятия, как только чужая голова касается подушки, целует в макушку покрепче прижимая к своей груди. Тэхен про эту нежность быстро забывает, стоя посреди ночи в ванной с телефоном в руках. Он чувствует себя обманщиком, ему стыдно, но поделать с собой он ничего не может. Слышатся гудки. —Ало? —В прошлой жизни меня звали Юнги? — Тэхен сильнее сжимает трубку в ладони. Молчание на другой линии заставляет его нервничать. —Здравствуй Тэхен, сейчас не самое подходящее время для разговора, — голос звучит заспанно, но спокойно, Тэ же таким самообладанием похвастаться не может. —Давай поговорим об этом за завтраком, скажем часов в 10, идет? —В том же кафе? — шепчет парень, сжимая пальцы на раковине до белых костяшек. —В том же кафе. —Хорошо. —Тогда до встречи сегодня утром. —До встречи, — загнанно и обречено. —Доброй ночи, Тэхен, — и не дождавшись ответа звучат прощальные гудки. —Доброй ночи, — шелестит парень себе под нос. Он оборачивается на себя в зеркало, устало потирая и без того красные глаза от напрашивающихся слез. Тусклая полоска света освещает комнату из приоткрытой двери. Хосок проснулся как только Тэхен встал с кровати. На утро своя затея Тэхену уже не кажется правильной. Он не хочет ничего знать. Или хочет? И все эти терзания точно наполнены страхом услышать то, что все изменит и разрушит. Он невольно думает о том, что сделал ночью. Позвонил, наверняка разбудил не только Чонгука, но и его партнера. Чон ведь вроде говорил, что любит другого и именно с ним быть и собирается. А любит ли он его как любил Юнги? Внутри смеется злорадство, пугается от собственной мысли «Уверен, что нет». Выходя из дома, он воровато оглядывается по сторонам, боясь, что кто-то его заметит. Хотя Хосок уже давно ушел на работу. Все равно неспокойно. Тэхен приходит в кофейню на полчаса раньше. И все оставшееся время тратит на формулирование вопросов. Все они сводятся к одному. «Ты чувствуешь тоже самое, что и я?» —Доброе утро, Тэхен, — раздаётся мягкий голос сверху. Парень поднимает голову и ловит на себе теплый взгляд чёрных глаз. —Здравствуй. —Вы что-нибудь уже заказали? Я умираю как хочу круассан с малиной, всё утро о нем думал, — Чонгук снимает широкий черный бомбер, небрежно бросая его рядом с собой на диванчик. Парень на его реплику отвечает у себя в голове «А я, кажется, просто умираю» —Не против, если мы перейдем на «ты»? Ким мнет в руках уже изученную вдоль и поперек визитку. —Конечно. Чонгук быстро делает заказ, уточняя детали у официанта. Вежливо ему улыбается, прося принести чай теплым, а не горячим. И только потом возвращает всё свое внимание собеседнику. Тэхен свое внимание только на нем и концентрировал. —Я взял на себя смелость заказать тебе зеленый чай с жасмином. Тэ лишь кивает головой в знак согласия. —Ты хотел о чем-то конкретном меня спросить? Я готов ответить на все интересующие тебя вопросы, — Чонгук складывает руки в замок чуть наклоняясь вперед, — Всё хорошо? —Да…да, — Шатен наконец поднимает голову на собеседника, — Ты помнишь мой любимый чай из прошлой нашей жизни? Чонгук улыбается. —Из всех твоих жизней. Ты из раза в раз выбирал именно этот. Иногда, конечно, заглядывался на черный, но в основном- —Тогда почему я этого не помню? —А что ты помнишь? —Что меня везде звали Юнги, — Тэ мнется, не хочет звучать капризно, — Эпохи и декорации меняются, одежда, языки, но ты всегда… Я, — он запинается, — Я всегда Юнги. Чонгук молчит несколько секунд. Тэхен не находит себе места. —Из раза в раз вы все вспоминаете одно и тоже. —Мы все? Подожди, у меня какая-то каша в голове. Все эти ведения смешиваются в чертову вакханалию, я везде Юнги, но сейчас я Тэхен! , — парень хватается за голову, чуть тормоша вьющиеся волосы, — Я ничего не понимаю. —Потому что ты не Юнги. И никогда им не был, — Чонгук пододвигает кружку с чаем, который уже успели принести, ближе к Тэхену, а у парня в голове от его слов звенит, — Позволь мне всё объяснить. —Я ради этого и пришел, -Тэ бросает эту фразу более раздраженно, чем хотел бы. Чонгук лишь снова снисходительно улыбается. —В каждой жизни я говорю вам всем одно и тоже, но никто, к моему сожалению, этого не вспоминает. Вас несколько. —Кого это — нас? —Перерождений. Наверняка ты знаешь, что аватары или по-другому оболочки души всегда разные. —Что-то такое припоминаю из курса по истории в старших классах, -Тэ ловит себя на мысли, что разговор будет долгим, — Тела и пол всегда рандомные, разные культуры, страны и далее по списку. —Верно! Но у нас с Юнги всё чуть иначе. Вас всего шестеро. —Подожди, подожди секунду, -Тэхен делает из кружки маленький глоток, — Шесть оболочек, я правильно понимаю? —Именно. —И что это вообще нахрен значит? —Вы повторяетесь из цикла в цикл. Раз за разом, — Чонгук явно медлит, нарочно выравнивая голос. Пытается звучать мягче? Но зачем? Это начинает злить, — У вас всего шесть имен, шесть тел и пять честей души. —Блять, я не понимаю, всего шесть аватаров это еще ладно, но пять частей души?! У тебя либо с математикой плохо либо я ослышался. Чонгук снова улыбается, чуть хихикая. —Ты не ослышался. Пять частей души. —Душа одна, Пифагор ты ебаный, — Тэ продолжает недоумевать, нервно стуча пальцами по столу. —Говорю же, у нас с Юнги всё чуть иначе. Его душа в начале каждого цикла распадается на пять частей, а в конце собирается во едино. Ты — часть его души. Тэхена бросает в дрожь. Часть души? Так значит, вся та любовь действительно ему не предназначалась? Эти воспоминания чужие? Его Чонгук так никогда не любил? Мужчина напротив вкрадчиво молчит, следя за замешательством на лице собеседника. Тэхен отказывается это принимать. —Нет, знаешь что? С меня хватит! — Тэ поспешно вскакивает с места, наматывая длинный шарф вокруг шеи, — Я не желаю больше слушать этот бред! —ТэТэ, подожди, я всё тебе объясню! — Чонгук пытается схватить парня за локоть, но тот лишь отмахивается от навязчивого прикосновения, — Ты сейчас говоришь мне о том, что у меня только часть души, — парень шипит с презрением, — Как думаешь, я обязан это слушать? —Это не так! Ты полноценный, просто- —Прекрати нести эту ахинею, Чонгук! — мужчина замолкает, опускаясь назад на свое место под тяжёлый взгляд парня напротив, — Не смей больше связываться со мной, — Тэхен окончательно разозлившись вылетает из злополучной кофейни, громко хлопнув дверью. «Поверить не могу! «Он же сумасшедший!» Шатен не может перевести дух. «Гребанные истинные, да в рот я ебал ваше родство душ», он закуривает, спешно шагая по знакомой улице.«Хосоку даже рассказывать нет смысла». На самом деле Тэхену грустно и еще больше обидно. Неужели он это заслужил? Не иметь полноценной души и страдать от тоски по человеку, который и не его любил вовсе? Это всё кажется одной огромной шуткой. С другой стороны внутренние ощущения вовсю трезвонят, что слова Чонгука чистая правда. Он помнит, как не ощущал себя собой в воспоминаниях. Как спорил и соперничал с образом Юнги во снах. «Это нереально» теперь хотелось трактовать по-другому: этого просто нет в моей реальности. И как ни странно, ведения прекратились.