Летняя гроза

— Ни свет, ни заря, а ты уже работаешь. Ода отвлекается от закапывания семян и поднимает взгляд. После ухода Дазая он не рассчитывал на разговор с кем-либо. Ему казалось, что взрослые будут спать, пока дети разбежались, и можно насладиться тишиной, — хотя, наверное, это в основном было проблемой лишь для них с Озаки и, возможно, семьи Тачихары, — но нет. Лёгкой поступью к его двору направляется Коё. Простой топ и шорты, в образе выделяется только красный зонт под цвет волос. Она часто выходила с ним, прячась от солнца. — И тебе доброе утро. — Сакуноске встаёт в полный рост, стягивая садовые перчатки. — Я думал, ты не любишь без причины выходить так рано. Дверь позади тихо скрипнула, привлекая внимание обоих. Полночь высовывает на улицу мордочку, выбегает наружу. Быстро преодолев небольшой двор, он запрыгивает на забор, к которому как раз подошла Коё. Она дожидается, пока кот устроится поудобнее и тянет ладонь, чтобы погладить. Тот сразу отзывается на ласку довольным мурчанием. Коё облокачивается о забор, разглядывая то Оду, то раскопанную землю. Пожалуй, только растения меняются на этом участке. Одноэтажный дом со светлыми стенами остался таким же, каким и был восемь лет назад, когда они только приехали. На крыльце стоят стеллаж для обуви и пара деревянных стульев. Окна приоткрыты, из-за чего белые шторы плавно покачиваются. Полночь жмётся ближе, прячась в тени зонта. Длинная шерсть липнет к коже, но Коё терпит. Даже такая пушистая компания приятнее, чем сидеть дома в одиночестве. — Не люблю. — Фыркнув, подтверждает Коё, — Но моим детям незнакомы понятия "тишина" и "спокойствие". Даже Кёке… — Она разочарованно вздыхает. А ведь когда-то теплилась надежда, что хотя бы дочь не будет нести с собой такую разруху, но, кажется, Изуми не так далеко ушла от них с Чуей. Озаки недовольно закатывает глаза, увидев ухмылку на лице друга. По сей день немного странно осознавать, что она может так называть Сакуноске. Удивительно то, как детские перепалки вспыльчивого сына повлияли на её дальнейшую судьбу. Как знать, возможно, если бы Дазаю не приспичило пристать именно к Чуе, то она бы сейчас не стояла здесь. — Чего же они успели натворить? — Пытались нарезать фрукты, а по итогу чуть не разгромили мне кухню. — Несмотря на жалобу, на лице появляется улыбка. Может её и подняли в пятом часу, но возиться со своей малышнёй приятно. Особенно сейчас, когда они подросли и чуть ли не всё время заняты своими делами. — А ты чего тут один? — Она коротко кивает в сторону грядки, — Ты же обычно Осаму для этого эксплуатируешь. — Ну, цветы всегда сажаю сам, да и он ушёл рано. Озаки задумчиво хмыкает, на мгновение перестав гладить Полночь. — Мне казалось, что Осаму не было с остальными? Может быть, ему следовало обеспокоиться этим, но Ода ничего не отвечает, только поднимает голову к небу. Коё такая реакция непонятна, поэтому она выгибает бровь, не заботясь о том, что Сакуноске уже не смотрит на неё. Сегодня непривычно много облаков. Возясь с грядками, он периодически пытался выявить в них какие-нибудь силуэты, но они казались слишком большими и бесформенными. Гибкость его фантазии давно ухудшилась. В голове всплывают воспоминания о былых днях, заставляя губы расплыться в ностальгической улыбке. Здесь, в этом же дворе, маленький Осаму упрямо объяснял Чуе, что одно из облаков вовсе не похоже на кита, но его успешно проигнорировали, показательно закрыв уши ладонями. Подобные дни имели ценность не только из-за воспоминаний, но и погоды. Каждое лето Ода сажает что-то. Пробовал выращивать что-нибудь съестное, но быстро понял, что цветы привлекают гораздо больше. За этими экспериментами он заметил одну закономерность: облачные дни были особым знаком — их ждал дождь. В этой засушливой деревеньке он был всегда кстати. Непогода облегчала ему работу, и не нужно было переживать, если он вдруг забыл о поливе днём или вечером из-за того, что слишком засиделся за очередной книгой. — Надеюсь, в этот раз дождей будет гораздо больше, чем обычно. — Пф, — Озаки подпирает голову ладонью, скептически глядя на Оду, — когда это у нас тут было шибко влажно? Придётся вам с Осаму вручную всё делать. — И всё-таки надежда умирает последней. — Как же странно слышать от тебя что-то оптимистичное с твоим-то бесцветным голосом. — Говорит Коё и улыбка трогает губы. Они ещё какое-то время стоят там, обсуждая утреннюю суету детей и планы на день. Это длится вплоть до момента, пока в домах по соседству не начинают просыпаться люди, скрипя или гремя чем-нибудь. Коё напоследок чешет Мистера Полночь и ретируется домой. *** Он врал и себе, и окружающим. На электронных часах высвечивается 4:30. Никакой он не жаворонок. Он кто угодно, кто не хочет даже шевелиться в такую рань. Ни о какой рыбалке речи идти не могло. Рюноскэ взвешивает все «за» и «против». Может правда просто выйти, сказать Чуе, что остаётся дома и уйти обратно спать? Вариант очень даже заманчивый, но тут он вспоминает напуганные глаза белобрысого соседа, и чаша весов за побег резко подлетает вверх. Друзья-то, наверняка, смогут разговорить Ацуши, но перед этим он словит парочку нервных срывов. К сожалению или к счастью, на Акутагаве теперь висит должность проводника, он не может от неё так легко отказаться, сбежав и трусливо поджав хвост. По ногам бегут мурашки, стоит только вытащить их из-под тонкого одеяла и свесить с кровати. Так всегда. Сначала ты мёрзнешь ранним утром, пока время не подползает к полудню со своей жарой и духотой, а ближе к вечеру вновь уступает место прохладе. Рюноскэ плетётся на кухню, с завистью косясь на дверь в комнату сестры. Хорошо сейчас нежиться в кровати. С другой стороны, Гин может пропустить что-нибудь интересное. Этой мыслью он пытался придать себе бодрости, шагая в непривычной для их дома тишине. Только недавно показалось солнце, так что на кухне ещё царит лёгкий полумрак, но первые лучи уже гладят кожу. Рюноскэ быстро осматривает кухню и цепляется взглядом за небольшую коробочку на столе. Он подходит ближе. Коробочкой оказался контейнер, в котором лежало немного нарезанных яблок. Рядом стояла тарелка с яичницей, под которой лежала записка. «Не ходи голодным» — гласило послание. Он улыбается, видя пару наспех нарисованных звёздочек — своеобразная подпись Гин. Закончив с едой и сбором рюкзака, он хватает с тумбочки в прихожей ключи и выходит на улицу. Холодный ветер заставляет поёжиться и застегнуть ветровку, шагая в сторону дома напротив. Снаружи совсем пусто. Возможно, он встал слишком рано, а остальные сейчас только начинают сборы. Рюноскэ стучит в дверь и надеется, что услышит именно Ацуши. Его мольбы не были услышаны. Его в принципе не услышали. Он ждёт ещё несколько минут, но дверь так и не открывают. Следовало бы постучать громче, но так он наверняка разбудит не только того, кого надо, поэтому Акутагава терпеливо остаётся на месте, пока в одном из окон, вид из которого открывался прямиком на веранду, не мелькает белая макушка. Ацуши бежит ко выходу и распахивает дверь, сразу же подлетая к Рюноскэ, виновато глядя на него. — Прости. — Накаджима отводит взгляд, — Я не услышал, что ты стучал, а потом случайно в окне заметил… Ты давно ждёшь? — Забей, я только пришёл. — Акутагава заглядывает в окно, в котором только недавно показался Накаджима, — Ты сам-то собрался? Твоя мама не проснулась? — Ой, точно. Надо же рюкзак собрать. — Ацуши берёт его за руку и слабо тянет на себя, — Пошли в дом? Тут прохладно. Рюноскэ не любит, когда его вот так без спроса и надобности хватают, но молчит. Тот ведь не со зла, просто ещё мало чего знает про них. Акутагава кивает и идёт за Ацуши в дом. Ничего здесь не вызывает особого интереса. Акутагава бывал в этом доме и раньше: светлая гостиная, соединённая с кухней, лестница на второй этаж. Наверное, единственное, что меняется — жилые комнаты. Если точнее, то их хозяева. Ацуши ведёт его к дивану, где отпускает руку. За окном по-прежнему ничего не происходит, поэтому Акутагава скучающе наблюдает, как Накаджима возится у кухонных шкафчиков. Мальчик убирает в рюкзак упаковку какого-то печенья и салфетки. Недолго думая, он достаёт из шкафа немного мяты и добавляет её в содержимое термоса, стоящего рядом. Акутагаве даже становится немного стыдно, что Накаджима так суетится, а он — нет. Предложить помощь не успевает, ведь Ацуши оказывается шустрее: — Подержи. — Просит мальчик протягивая ему концы пледа в чёрно-белую клетку. Стоит Акутагаве сделать это, Ацуши берёт углы с другой стороны и вместе с ними возвращается к Рюноскэ, таким образом соединяя их. Эту махинацию они проделывают ещё пару раз, чтобы отправить плед вслед за остальным содержимым рюкзака. — Ты как будто на пикник собрался. — Усмехнувшись, замечает Акутагава. — Ну, всё-таки неизвестно сколько мы там пробудем. — Нисколько не смутившись отвечает Ацуши, — Да и много нас, — он добавляет к уже получившемуся набору термос с чаем, — лишним ничего не будет. Акутагава на это только жмёт плечами, подцепив свой рюкзак. Они неторопливо шагают в сторону дома Тачихары. Там уже виднеются несколько силуэтов, которые что-то активно обсуждают. — Мы не все идём? — интересуется Ацуши, вглядываясь в толпу. — Только Гин дома осталась. — А где тогда Осаму? Рюноскэ вглядывается. Он не различает мелких деталей, но теперь отсутствие тёмной макушки бросается в глаза. — Спит, наверное. — Легко отмахивается Акутагава, сосредотачиваясь на дороге, — Догонит нас чуть позже. Их приход первой замечает Кёка. Она машет и молча дёргает Чую за рукав, когда брат не сразу обращает внимание. Одновременно с ней от разговора отвлекается Кенджи, который весело улыбается и подбегает к ним, гремя ведром в руке. — Привет! Я уж испугался, что вы не придёте. — Он налетает на Ацуши, повиснув на его шее, из-за чего тот теряется, но обнимает в ответ, неловко похлопав Миядзаву по спине. — Ага, только вас и ждём. — В своей привычно расслабленной манере добавляет Тачихара, проверяя рюкзак. — Только нас? А Дазай? Все, кроме Кёки, переглядываются, словно только сейчас обнаружили пропажу. Они бросают недолгий взгляд на дом Осаму, а потом на Ацуши, которого, кажется, единственного беспокоил заданный вопрос. — Он, — Кёка указывает рукой на Чую, — сказал его не ждать. — Так, во-первых, пальцем учили не указывать. — Чуя треплет сестру по голове, — Во-вторых, я сказал, что он уже был бы здесь, если хотел пойти. Это же Осаму. — И что поменялось? — приподняв бровь уточняет Кёка, на что Накахара закатывает глаза. — Мы могли бы постучать в окно? — предлагает Кенджи, всё ещё не отлипая от Ацуши. — Да я видел, как он уходил из дома. — Фыркает Чуч, поднимая с земли своё ведро и удочку. — Не знаю, куда уж ему приспичило пойти с утра пораньше, но у нас не то что бы много вариантов, куда пойти. Захочет — найдёт. Какая-никакая логика в этих словах была. Если Осаму сам ушёл, то должен был понимать, что они могут отправиться без него. Вот только Ацуши с таким ходом мыслей всё ещё не мог смириться. Рюноскэ видит это по немного нахмуренным бровям. Новая эмоция. Наверное, злится. По крайней мере, других причин Акутагава найти не может. Возражений так никто и не высказывает поэтому они выдвигаются в путь. На самом деле, Ацуши понятия не имеет, куда его ведут, но он не задумывается об этом, ведь слишком занят тем, что взглядом сверлит спину Накахары. Погода пока что радует. Солнце заволокли облака, так что привычное пекло их застанет, если повезёт, не скоро. Даже лёгкий ветер, без конца треплющий чёлку, раздражает не так сильно, как обычно. Они с Ацуши идут в конце, поэтому Рюноскэ просто разглядывает деревья и другую растительность, настороженно поглядывая на крапиву и редкие колючие кустарники. Тачихара обсуждает что-то с Чуей, а рядом с ними Кенджи весело напевает незамысловатую, но прилипчивую мелодию. Акутагава так сосредотачивается на ощущении происходящего, что не замечает, когда Кёка аккуратно втискивается между ним и Накаджимой. — Не злись на него. — Тихо просит Изуми, слабо хлопнув Ацуши по плечу. — А? — Накаджима переводит на неё взгляд, как по команде, возвращая себе дружелюбный настрой, словно вовсе не был недоволен секунду назад. — Нет, что ты. Просто мне кажется, Чуя немного… резковат. — Последняя фраза выходит тише предыдущих. Сейчас совсем не хочется испытывать на себе чьё-либо терпение. Кёка быстро обходит его, идя теперь спиной вперёд. Лёгкий кивок. Ацуши уже начинает привыкать к такой манере общения. К своему несчастью, он решает заглянуть ей за спину, сразу сталкиваясь глазами с Чуей. Тот смотрит через плечо и не выглядит злым, так что Ацуши не может утверждать, связано ли это с тем, что он сказал Изуми, или нет, но этот взгляд кажется оценивающим. Было бы гораздо проще влиться в коллектив, будь сейчас рядом Йосано, но она приедет ещё не скоро, поэтому нужно срочно брать ситуацию в свои руки. Накаджима склоняет голову к плечу, молча спрашивая: «что-то не так?». Кёка не понимает этого жеста, поэтому старается проследить куда направлен взгляд Ацуши, но не успевает. Чуя, с еле уловимой улыбкой на губах, уже вернулся к разговору с Тачихарой. Больше на какой-то контакт с ним никто не идёт. Ацуши иногда поглядывает на Рюноскэ с Кёкой, но те, кажется, не сильно заинтересованы в общении прямо сейчас. Да и ему пока есть чем себя занять. Дазай не преувеличивал, когда говорил, что дорога будет неблизкой. Он не стал брать с собой часы, но Накаджима уверен, что идут они минут двадцать. Ноги начинают немного гудеть от непрерывный ходьбы. Поначалу лес представляется чем-то жутким и мрачным, но всё оказывается куда красочнее. Птицы пархают с ветки на ветку, а чуть ниже из дупла показываются белки и другие грызуны. Под ногами много травы и всяких диких цветов, Ацуши берёт на заметку, что позже следует покопаться в своих книжках, чтобы узнать точные названия. — Никогда раньше не гулял по лесу? Кенджи неожиданно подходит ближе. Его лицо неизменно светится улыбкой. Только сейчас Накаджима замечает, что помимо своих вещей — большого рюкзака, и удочки, — Миядзава без какого-либо труда несёт на плече сиреневую, довольно таки внушительных размеров, тканевую сумку. Судя по брелку в форме кроличьей мордочки и небольшой броши в виде цветочка, похожей на заколку Кёки, рюкзак принадлежал как раз ей. Ацуши прикидывает в голове и понимает, что на природу выбирается и вправду достаточно редко. Такой компанией — уж тем более. — Ну, — мальчик неловко чешет затылок, — мы с классом как-то в поход выбирались. — Ого, а вас много было?? — Кенджи крепче сжимает лямки рюкзака. — Человек двадцать?.. Глаза собеседника моментально загораются, и он кажется по-настоящему восхищённым. Ацуши перебирает в голове рассказы Йосано и не сдерживается от добродушного смешка: «Мальчик-солнце, у которого не заканчиваются ни силы, ни улыбки» — Но это было не очень. — Сознаётся Накаджима и неловко ведёт плечом. — С вами спокойнее. Ветер опять резко усиливается, сдувая чёлку прямо в лицо. Ацуши забавно жмурится, поправляя её, от чего Кенджи заливается смехом. Ему не до конца понятна логика юноши, ведь «чем больше — тем веселее», но он с радостью принимает это. — Мне тоже мой класс не нравится. «Пора привыкать к их резким проявлениям», — решает Ацуши, надеясь, что никому не бросилось в глаза, как он вздрогнул из-за неожиданно послышавшегося рядом голоса. Кёка опять переместилась, двигаясь сбоку от него. Её светлые голубые глаза внимательно изучают лицо Накаджимы, словно продолжают пытаться найти в нём что-нибудь эдакое. Это немного напрягало, но при этом забавляло. Непривычно испытывать к себе столько внимания. На самом деле, Кёка правильно поняла его мысль. С ребятами он не очень ладил. Они не враждовали, но сблизиться тоже не удавалось. Ацуши предпочитал зависать и переписываться с Акико или, немного реже, Рампо. Это было безопасной и приятной тропой. Он выжидающе глядит на Кёку, но та, кажется, не собиралась больше и словом обмолвиться. В общем-то, не удивительно. Взгляд метнулся в сторону Рюноскэ. Тот с особым усердием разглядывает деревья вокруг, хотя, наверняка, видел их уже десятки раз. Со стороны это выглядит, как попытка скрыть неловкость того, что он остаётся вне диалога, в который влиться не получалось. Даже если это было не так, Ацуши не может позволить ему бродить в одиночестве. — Акутагава, — взор внимательных серых глаз моментально устремляется на него, — а ты как? — Что? — Ты ладишь с одноклассниками? — склонив голову к плечу, помогает Кёка. Суть проблемы до сих пор понять не может только Кенджи. Почему они так говорят о своих товарищах? Почему Рюноскэ резко стал мрачным, словно маленькая тучка. Однако второй вопрос волнует не только Миядзаву. Ацуши пробегается по Акутагаве обеспокоенным взглядом, и тот, заметив это, сразу отвернулся. Ему не стыдно, просто… Неприятно видеть, как эта мордашка меняется из-за плохих эмоций. Особенно вызванных им самим. — Мне тоже больше по душе находится с вами. — Тихо признаёт Акутагава. Он боится опять взглянуть на компанию, словно выдал какой-то постыдный секрет. Не видит, как выражение лица Ацуши в момент смягчилось, а на губах появилась тёплая, почти нежная улыбка. Они не успевают найти новую, более позитивную тему для разговора, ведь старшие впереди резко тормозят. Накахара осматривает их, словно проверяет, не растеряли ли они свой детсад по дороге. Тачихара же идёт дальше, располагаясь у кромки воды. Ацуши оглядывается по сторонам и понимает, что лес закончился. Рядом остались тонкие деревца и некоторые кустарники, но в основном растения темнеют где-то позади. Теперь взору представлен берег, который лишь частично был покрыт песком, а поодаль от него стоял невысокий дуб. Дальше небольшой участок земли занимала высокая трава, разбавленная цветками разных цветов и размеров. За ней вдали виднелся ещё один лес. Он вертит головой, пока кто-то осторожно не тянет его за рукав; Акутагава стоит, слегка накренив голову, ожидая, когда Накаджима последует за остальными. — Ой, прости! — он неловко чешет затылок, виновато улыбаясь. — Всё нормально. — Уверяет Рюноскэ, но, когда шагает вперёд, чужую кофту из рук не выпускает, — Ты слишком часто задумываешься над чем-то. Смотри, не потеряйся по дороге обратно. — Но ты ведь всё время рядом. — Весело хихикает Накаджима. Акутагава ненадолго зависает, обдумывая чужие слова. То, с какой беззаботностью и даже лёгким весельем они были сказаны. Дышать становится чересчур легко и тяжело одновременно. Словно лёгкие обожгло. Странная эмоция охватывает разум и сдавливает горло. Секундное помутнение рассудка. Он жмурится, встряхивает головой, и всё вокруг становится таким, каким и было раньше: трава такая же зелёная, ветер всё такой же прохладный и ненавязчивый, а ткань кофты Ацуши под пальцами всё такая же мягкая. Ацуши. Чёрт, почему это случилось? Он делает глубокий вдох и устремляет взгляд в землю под ногами. Какая-то странная неловкость наполнила сердце. Словно в чём-то накосячил. Вот только Ацуши ничего не говорит, следует за Рюноскэ, стараясь заглянуть тому за плечо, дабы увидеть выражение лица. К Тачихаре подключились Кенджи с Чуей, Кёка под деревом начала раскладывать содержимое сумки. Накаджима, когда они оказываются рядом, ускоряет шаг, обгоняя Акутагаву, и тому всё же приходится отпустить рукав. Рюноскэ немного тормозит. Мысли о произошедшем не давали покоя. Он очень давно не испытывал такого сильного, пускай и мимолётного волнения. Было ли это им вообще? Может, просто ищет смысл там, где его нет? Он опять жмурится, отгоняя все эти размышления, толку-то от них никакого. С пледом уже разобрались, небольшие контейнеры расставлены на нём в случайном порядке, и Акутагава торопливо открывает свой рюкзак. Немного времени требуется, чтобы заодно разобрать содержимое рюкзака Кенджи по его же просьбе. Как всегда, там куча фруктов и домашней еды. Когда только успевает? Видимо, этому мальчишке никакие ранние сборы ни по чём. Рюноскэ обводит собравшуюся еду взглядом и невольно задаётся вопросом: а как им, собственно, это всё съесть? Обычно он не соглашался на такие вылазки. Кенджи, Тачихара и Чуя в большинстве случаев ходили втроём, ведь единственные были заинтересованы конкретно в рыбалке. Остальные присоединялись, чтобы понять, чем же их так зацепило подобное увлечение, либо чтобы просто развеять собственную скуку. Зачастую, в такие дни они все вместе сидели у воды. Еду практически не брали, ведь в процессе вспоминали разве что о жажде. Каково же было удивление, когда эта троица быстро вернулась к ним. Кёка переводит непонимающий взгляд сначала на оставленные у берега удочки, а затем на брата; Чуя спокойно улыбается, садясь на край пледа. — Извини, мы не смогли нормально поговорить вчера, — Накахара неловко трёт шею, одарив Ацуши виноватым взглядом, — так ты, получается, родственник Акико с Рампо? Резкий поток ветра колышет траву с листвой. Тачихара, вставший рядом с Акутагавой, поднял сосредоточенный взгляд к небу. Тёмные облака неторопливо плыли, не выпуская солнце из своего плена. А ведь уже должно было начать теплеть. Большинство взглядов теперь было приковано к Ацуши, но он, к собственному удивлению, ни чувствовал никакого напряжения. Прохлада заставляет ёжиться и сильнее натягивать ткань кофты. — Да, — кивает он, — я им кем-то вроде двоюродного брата прихожусь. — А чего раньше к нам не приезжал? — интересуется Кенджи, склонив голову набок, — Куда веселее было бы. — Раньше… не было повода? — Ацуши ведёт плечами, а взглядом проходится по ребятам вокруг него, но ни в одном из лиц не встречает что-нибудь похожее на протест. Наоборот, всем будто бы нравится идея того, что они могли бы познакомиться ещё раньше, чем получилось. Даже губ Кёки коснулась лёгкая улыбка. Рюноскэ ограничился коротким кивком, — Мы и в этом году не планировали. Так под хруст печенья, стук термоса с кружками и шелест травы завязался разговор. Харуно действительно не планировала приезжать, а Фукудзава — так затягивать. У обоих случились форс-мажоры на работе, из-за которых отпуск младшей выпал на июнь, а его, наоборот пришлось перенести на июль. Вот поэтому Ацуши в один из майских дней попал под строгий взгляд Акико с её серьёзным «смотри, чтобы они от рук без нас не отбились». Рампо тогда болтал ногами, жуя яблоко. «Дай им хотя бы месяцок расслабиться», — усмехнулся он. Ацуши же в свою очередь больше узнал о новых приятелях. Чуя, например, мастерил из дерева. Об этом рассказала Кёка, сняв с и без того пушистой чёлки заколку и продемонстрировав её, как дорогое сокровище. Тачихара профессионально занимался спортом, а именно волейболом и плаванием. «Морально готовься к длинному рассказу о том, как он выиграл везде где только можно и нельзя», — фыркнул Акутагава, на что Мичизо гордо улыбнулся и вздёрнул подбородок. Кёка не имела какого-то конкретного хобби, но часто помогала Коё с дизайном для платьев и часами пропадала с ней в городе, в часе езды отсюда, подбирая нужные ткани. Кенджи же носился туда-сюда, помогая то тут, то там. Не считая собственного дома, он любил возиться с цветами Сакуноске. Даже когда в августе все разъезжались, он заглядывал в чужой двор, чтобы позаботиться о растениях. Слушая ребят, Ацуши улыбался и иногда посмеивался с чужих эмоций. Чуя, например забавно хмурился, пока Кёка рассказывала о том, что много самодельных украшений у неё накопилось не только благодаря Гин, но и брату. Их же очередь смеяться пришла, когда Накаджима с широко распахнутыми глазами слушал о том, что Дазай играет на пианино. Занимается этим с детства и довольно преуспел, что без каких либо вредностей признавал даже Чуя. Правда, почему-то, после рассказа об Осаму, который взял на себя Тачихара, сидящий перед ними Накахара всё равно тяжело вздохнул и закрыл глаза. В чём дело не догадалась даже Кёка, но спросить или сделать никто ничего не успел. — Малышня, не двигаться! Ацуши вздрогнул, но послушался и не стал оглядываться. У них за спиной, судя по тому, откуда доносился звук, стоял Дазай. Голос у него был весёлый. Никто не знал, чем он там занимался во время своего отсутствия, но подросток явно доволен. Даже Кенджи не двигался, хотя очень хотелось. За ухо сунули что-то тонкое, а щёку защекотало. Ацуши поднял ладонь, аккуратно потрогав "подарок". Пальцы быстро прошлись по мелким лепесткам и сердцевинке. Он всё же повернул голову, чтобы посмотреть на друзей. Кёка смотрела в ответ, а из-за тёмных прядей у лица выглядывала ромашка. С Кенджи история обстояла такая же, а вот глядя на Рюноскэ едва получилось подавить смешок. На растрёпанной тёмной макушке красовался такой же аккуратно сорванный цветок. — Простите, но рыжие не заслужили. — С наигранной грустью заявил Дазай и развёл руками. Тачихара промолчал, а Чуя закатил глаза — Сейчас расплачусь, — пробурчал Накахара, а потом резко замолчал, действительно почувствовав влагу на лице, — какого..? — Твою мать. — Выругался Тачихара. Вокруг стало темно, как ранним вечером. Парни бросились к берегу за вещами, а Изуми дёрнула Ацуши за рукав и быстро встала на ноги. Осаму складывал еду в контейнеры, Ацуши, Кёка и Рюноскэ убирали их в сумки. Когда они складывали плед, к ним уже вернулась троица. Чуя взглянул на сандалии Изуми и сказал лезть к нему на спину — в такой обуви она по грязи не дойдёт. Ацуши стянул с себя ветровку и накинул ей на голову, тем самым частично закрыв обоих. Брат с сестрой благодарно улыбнулись, а остальные тем временем уже стояли рядом с вещами в руках. — Готовы? — справился Чуя. Кенджи звонко ответил за всех «да», — Вот и славно, а теперь побежали. Накаджима на секунду завис, но остальные действительно тронулись с места, поэтому он поторопился нагнать их. Внезапный дождь превратился в настоящий ливень. Бежать по грязи было опрометчивой и не практичной идеей. Ноги скользили, а влага лезла в глаза, пока волосы липли к лицу. Ситуация плоха, как не крути. Было холодно, но внимание отчего-то привлекало не это. Дазай, благодаря росту, вырвался вперёд. Поправляя лямку сумки Кёки на плече, он с улыбкой попросил их всё же попытаться сделать шаг немного шире. Кенджи, как всегда, светился, игнорируя слякоть. Только Тачихара с Рюноскэ сосредоточенно глядели под ноги. Их положение было отвратительным, а Ацуши замёрз и промок, но его это совсем не тяготило. Может, Дазай с Кенджи заражали позитивом, может, поведение Тачихары с Акутагавой успокаивало. Стало так легко, что он сам не понял, чему рассмеялся, и побежал быстрее. — Стоять! — возмутился Дазай. — "Коротконогий" обогнал Его Величество, какой позор. — Громко сказал Чуя, чтобы перебить стук капель. Кёка над ухом тихо захихикала. Они, насколько возможно, благополучно выбежали из леса, как вдруг небо разрезала вспышка. Ноги подкосились, Ацуши споткнулся и едва не полетел на землю. — Тише, — крикнул Тачихара, вовремя подхватив и удержав на ногах, — никаких потерь на поле боя! Накаджима угукнул и побежал ещё быстрее, однако от улыбки не осталось и следа. Страшно. Накаджима пулей залетел во двор, не оборачиваясь, Рюноскэ сделал тоже самое — заболеть в самом начале лета не было его целью. Тачихара свернул к своему дому, а Дазай махнул рукой, прося оставшихся следовать за ним. Кенджи отказался, крикнув, что, возможно, родителям нужна будет его помощь. *** — Нагулялись? — с усмешкой поинтересовался Сакуноске. Напротив него на пороге топталась мокрая и уставшая троица. С подростков вода текла ручьями, только Кёке немного повезло: она меньше, поэтому ветровка смогла уберечь её от участи промокнуть насквозь, что о парнях не скажешь. — Привет, дядя Ода. — В один голос поздоровались Чуя с Кёкой. — Пожалуйста, скажи, что полотенца не на заднем дворе. — Жалобно протянул Дазай, бросая мокрые кроссовки у двери. — В зале на кресле. — Пожал плечами Ода, — Я догадывался, что будет дождь, поэтому заранее снял их с верёвки. — И ты промолчал!? — Дазай зло зыркнул на отца. Из-за резкого движения головой капли полетели в стороны. — Убегай из дома позже, чем в пять утра — будешь в курсе. По возможности, не затопите мне весь дом. — Бросил Сакуноске, направляясь на кухню. — Я заварю чай. Немного времени потребовалось, чтобы Дазай сбегал за полотенцами. Одно накинул на плечи, другое бросил Чуе в руки, а третьим зачем-то накрыл макушку Изуми. Следующим пунктом плана было отыскать в шкафу что-нибудь, во что можно переодеться. Впервые странная привычка оставлять часть старых вещей оказалась действительно полезной. Не обошлось без небольшого нападения подушками, ведь Дазай, как обычно, не мог следить за языком в компании семьи Озаки. Если на Чуе одежду можно было списать на "оверсайз", то Кёка, тонущая в чёрной футболке «AC/DC», вызывала только улыбку. От первой подушки после шутки про рост он увернулся, продолжив рыться в шкафу, а вот к тому, что Чуя с Кёкой теперь сообщники, Дазай готов не был. "Снаряд" Изуми прилетел прямо в ухо под довольное «так держать» от Накахары. Кёка осталась болтать ногами и беседовать на кухне с Одой, а парни, похватав кофты в прихожей, вышли на улицу. Дазаевская олимпийка была была не по размеру, из-за чего немного сползала в плечах. В этот раз Чуя жаловаться не стал, только спрятал ладони в больших рукавах и уселся на доски, там где капли дождя до них добраться не могли из-за навеса. — Твоё отсутствие хорошо влияет на людей. — Хмыкает рыжий. Волосы не успели до конца высохнуть, поэтому очередной порыв ветра заставляет мурашки покрыть кожу. Дом Сакуноске не был таким же большим, как тот, что купила Коё, но в нём было определённое преимущество в виде просторной веранды. На такой хоть книжки читай, хоть чай пей, хоть работой занимайся — делай, что угодно, никакая непогода не сможет тебе помешать. Даже сейчас они сидят здесь, пока капли разбиваются о крышу. — Да ну? — фыркает Осаму, чуть нахмурившись, — Что же такого чудесного произошло? — Пацан ваш характер проявлять стал. А то привели зашуганного, точно кота. На самом деле, он не думал сильно зацикливаться на Ацуши. Нет, игнорировать, конечно, не стал бы, но и разбираться в том, что он за человек такой на самом деле — тоже. Неизвестно, приедет ли он в следующем году, да и проникаться новичками становится всё труднее. Но в этом мальчике было что-то, что зацепило Кёку, а значит, что-то стоящее. Его очень радовало то, что это нечто, кажется, было готово показаться. — Да уж… — задумчиво протягивает Осаму. — С возрастом становишься всё сентиментальнее. — Чего?! Шум дождя смешивается с тихим смехом. — Да брось, мне это нравится. — Теперь звучит ещё хуже. — Накахара тяжело вздыхает и запрокидывает голову, — Вообще, за ним должен присматривать ты. — Акутагава отлично справляется. Накахара уже собирается вывалить очередную порцию обвинений на дазаевскую голову, — не может он ничего с этим поделать. Не может перестать заступаться за Рюноскэ, хотя тот уже прекрасно начал делать это самостоятельно, — но его опережает первый удар грома. Они, словно по команде, отвлекаются друг от друга. Две пары карих глаз устремляются в небо, которое теперь полностью заволокли тучи. Отсчёт до первой молнии шёл достаточно долго, чтобы расслабиться и забыть про грозу на время. — Ладно, — выдахает Осаму, поднимаясь после первой вспышки, — пошли. Отец обещал чай. — Напоминает он, протягивая руку. — Хорошо. — Чуя встаёт следом, взявшись за предложенную ему ладонь.