Крэйвен

      Наступал рассвет. Солнце медленно поднималось, постепенно возвышаясь над девственным тропическим лесом Южной Африки. Солнечные лучи проникали в самые тёмные его уголки.       Единственным местом, где царил мрак, была хижина Крэйвен-Охотницы: свет пытался проникнуть внутрь жилища, но из-за занавешенных толстыми звериными шкурами окон, у него это плохо получалось. Хозяйка хижины сейчас спала в своей комнате. Вольготно развалившись на подвешенном над деревянным полом гамаке. Она ровно дышала, не издавая при этом ни единого звука — Крэйвен научена опытом быть тихой во время чуткого сна. Чтобы не стать добычей, нужно всегда быть начеку, особенно когда ты находишься в уязвимом положении.       Веки женщины медленно раскрылись — глаза сверкнули в темноте. Потянувшись, Светлана сладко зевнула и соскочила с гамака. Обув походные ботинки, Кравинова пошла в соседнюю комнату будить своего сына.       Леонид, похрапывая, спал на таком же гамаке, свесив правую ногу вниз, он легонько покачивал ею во сне. Светлана подошла к спящему подростку и начала будить его, гладя по длинным волосам:       — Вставай, сынок, — медовым голосом пропела она.       Но Леонид продолжал крепко спать. Женщина потрясла его за плечо, но и тогда он не открыл глаза.       — Сын, вставай! Твоё обучение начинается с сегодняшнего дня! — её голос уже не был таким ласковым, как минуту назад.       Лёня продрал глаза, непонимающим взглядом смотря на мать. Вспомнив, где и с кем он находится — его настроение тут же ухудшилось. Не говоря ни слова, хмурый парень мрачнее тучи вылез из гамака, проверил свои кеды — не залез ли какой скорпион в обувь, пока он спал. Убедившись, что никто его за ногу не цапнет, парень обулся, и не обращая внимания на женщину, вышел из комнаты.       — И тебе доброе утро! — обиженным голосом крикнула Крэйвен вслед Лёне.       Светлана не понимала, что она делает не так. Она ведь старается быть хорошей матерью, правда старается, а этот неблагодарный ублюдок даже не пытается понять её! Кем бы он был, если бы она не принимала сыворотку во время беременности?       — Обычным, слабым, ничтожным червяком! — процедила сквозь зубы Светлана. Сейчас она была сильно рассержена на своего отпрыска. Кравинова была вспыльчивым человеком, но вместе с тем отходчивым. Ей потребовалось буквально пару минут, чтобы остыть. Но это не значило, что она собирается вот так просто простить непокорному мальчишке дерзость.       Гордо пройдя в помещение, служившее одновременно и кухней и столовой, Крэйвен-Охотница обнаружила, что её любимый сын уже завтракает фруктами.       — Приятного аппетита, — мило улыбнувшись, пожелала она ему. Крэйвен подумала, что Леонид проигнорирует её и на этот раз, но нет:       — Спасибо. — кивнул он, проглотив кусок экзотического плода.       Светлана встала в углу хижины, сложив руки на груди, она внимательно наблюдала, как её ребёнок ест. Рот парня был весь в соке, который к тому же ещё и стекал на стол и майку, которая после вчерашнего была и без того грязная. Женщина сверлила взглядом сына, придумывая наказание для него. Попутно с этим она любовалась им.       "Хоть он и засранец, но такой красавчик!" — подумала она, — "Весь в меня!"       Когда Лёня позавтракал, Светлана сообщила ему "радостную" новость — они идут охотиться.       — Но ты же меня ещё ничему не научила, — недоумевал парень.       — Это не важно, котёнок, — от этого прозвища Лёню вновь передёрнуло, а на лице появилось отвращение, но Светлана не обратила на это внимания, потому что в её голове созрел может и безумный, но действенный план по перевоспитанию сына, — ты Кравинов, в тебе течёт моя кровь, а в крови чудо-сыворотка. С её помощью ты сможешь победить самых опасных животных, и даже сверхлюдей, — последнее слово она выделила особенно, сделав на нём акцент, — голыми руками, — в доказательство Светлана продемонстрировала свои руки, с на удивление хорошим маникюром для той, кто живёт большую часть времени в столь недружелюбной и опасной для человека местности, в дали от цивилизации.       Леонид помнил о том, что собирался подыгрывать Светлане и лишний раз не спорить с этой сумасшедшей.

****

      Кравиновы шли в сторону Саванны. Они всё дальше и дальше уходили от хижины в джунглях. О том, что мать и сын идут в сторону пустынной степи, говорило то, что с каждой пройденной милей их окружало всё меньше зелени. Пока они шли, Светлана решила начать разговор, чтобы хоть как-то наладить её отношения с сыном:       — Как дела в школе? — поинтересовалась она. Не то чтобы ей действительно было интересно, но она ведь хорошая мама, —Ты же ходишь в школу, Глория и Диана ведь об этом позаботились?       При упоминании имени его приёмной мамы, Лёня встал как вкопанный. В нём вдруг вспыхнула ярость, которую нужно было срочно подавить, чтобы не сказать чего лишнего Крэйвен. Светлана тоже встала — она заметила, что в лице мальчишки что-то изменилось: его брови опустились, нахмурившись, глаза горели зелёным огнём, а желваки вздувались.       Леонид понимал, что для конфликта сейчас не время и не место, потому вдохнул поглубже, чтоб успокоиться, а потом шумно выдохнул:       — В школе всё хорошо, спасибо, что впервые за десять лет наконец поинтересовалась!       Крэйвен поняла, что это был камень в её огород, но виду не подала и они просто пошли дальше.       "Глупый мальчишка! Он не понимает, что я люблю его!" — с горечью думала Кравинова, сурово смотря на впереди идущего сына, — "Ну ничего, мы ещё станем настоящей семьёй, а если нет — я сломаю его!"       Она поравнялась с Лёней, и они пошли нога в ногу. Некоторое время оба молчали, пока Светлана не предприняла ещё одну попытку завязать разговор:       — Тебе кто-нибудь из девочек в школе нравится?       На вопрос Лёня ничего внятного не ответил, и не потому, что не хотел делиться такими личными вещами с, по сути незнакомой женщиной, которую он знает от силы два дня, (это была лишь одна из причин), а потому, что сам не знал ответа на этот вопрос.       В его жизни, до недавнего времени, до появления блудной матери-охотницы, было только четыре женщины: Глория, которую он любил как родную мать, Гвен, которую до окончания средней школы он мог назвать лучшей и единственной подругой... Вообще, если честно — они не общались с декабря месяца. Последний раз, Гвен и Лёня списывались, чтобы поздравить друг друга с Рождеством. Одно короткое поздравление в мессенджере от девушки, и ответное, такое же короткое поздравление от Лёни. С тех пор они никак и не общались и никто из этих двоих не пытался сделать первый шаг, чтобы вновь возобновить былую дружбу. Казалось, что такие отношения обоих устраивали, но нет. Лёня думал, что причина отдаления от него Гвен, была именно в нём, а точнее, в его поведении.       Он долго думал над этим и пришёл к выводу, что их дружба началась по инициативе Гвен. Лёня не знал почему — он никогда не спрашивал, но тогда, когда Гвен перешла в его школу, ей чем-то приглянулся мальчик, сидящий отдельно от остальных. Возможно — это было лишь детское любопытство, а по мере взросления девушка общалась с Лёней потому что привыкла. В конце концов, когда началась старшая школа и их пути разошлись — Гвен могла выдохнуть и больше не тянуть на себе эти отношения. "Я был для неё обузой" — решил тогда Леонид.       Третьей была тётя Диана. В чём-то она была похожа на мать, что естественно, ведь они всё таки родные сёстры. Диана Кравинова была не такой вспыльчивой, как Светлана, она была холодной, всегда носила белую маску из неизвестного материала, покрывающую всю голову. Когда Лёня был младше, он мчался к двери каждый раз, когда тётушка навещала их с Глорией: "Почему ты всегда в этой маске?" — спрашивал мальчик, смотря на неё снизу вверх, заглядывая ей в серые глаза, такие же, как у Светланы. "Почему каждый раз, когда мы видимся, ты спрашиваешь меня об этом? — вопросом на вопрос отвечала Диана Николаевна, трепля племянника по волосам. Диана не была той тётушкой, которая балует племянников подарками и вниманием всякий раз, когда приезжает, но Леонид знал, что она его по своему любит, и он её тоже любил.       Как оказалось позже — Диана была криминальным авторитетом, известным под псевдонимом Хамелеон. А до этого она была вором, мошенницей и шпионом Советского Союза. Лёня узнал об этом случайно, и тётя взяла с него клятву, что он никогда и никому не расскажет об этой её части жизни.       Сейчас Диана отбывала срок в тюрьме за кражу каких-то особо важных чертежей и за этим её застала недавно объявившаяся в Нью-Йорке супергероиня — Девушка-Паук, которая её и передала в руки полиции. Когда Светлана услышала, что её сестра за решёткой — её это нисколько не удивило.       Четвёртой девушкой в жизни парня была Фелиция Харди. Она учится с ним в одной школе, старше на два года. Также как и Гвен, Фелиция просто подсела к Лёне за стол во время обеденного перерыва. Она чем-то напоминала Гвен — блондинка, но в отличии от Стейси — пепельная, похожие голубые глаза, в которых плясали игривые чёртики... только если Гвен была милой, весёлой и доброй, то Фелиция — немного высокомерная, самоуверенная, фамильярная, кокетливая, но в общем-то, тоже добрая, по-своему.       Лёня не знал, какие у них с Фелицией отношения. Девушка просто сидела за одним столом с нелюдимым, молчаливым парнем, пыталась разговорить его, и как тому казалось — даже флиртовала. Кроме как во время обеда они никак не взаимодействовали, если только не пересекались в школьном коридоре — тогда они перебрасывались приветствиями и шли каждый своей дорогой.       — Смотри! — шёпотом, но так, чтобы, привлечь к себе внимание, обратилась к сыну Кравинова. Лёня не хотя повернул голову в её сторону. Они уже были в Саванне и сейчас Светлана указывала куда-то пальцем. Всмотревшись, мальчик увидел в нескольких метрах от них группу львиц. Крэйвен указывала на конкретно ту, что с львёнком.       — И?       — Они как ты и я. Мать и дитя, оба хищники. Одна семья...       — Ты мне не семья! — зарычал Леонид, — И никогда ей не станешь!       Эти слова, судя по её лицу, никак не задели женщину, но это лишь с виду. Глубоко внутри, Светлана почувствовала боль, которая была многократно сильнее физической боли. Родной сын сказал ей такое! Она не могла в это поверить! Не хотела!       Пока они шли сюда, Светлана уже раздумала применять наказание, придуманное ею специально для нерадивого сына, который никак не желал понять её и дать ей второй шанс.        "Но раз уж он продолжает плохо себя вести — надо преподать ему урок", — решила Светлана и потянула носом воздух. Учуяв нужный запах, она кивком попросила Лёню следовать за ней.       Они продвигались вглубь степи, окруженные самыми разными животными: пасущиеся вместе стада антилоп гну и зебр, скачущие туда-сюда антилопы Томпсона, жирафы, ощипывающие листья с веток редких деревьев, огромные гиппопотамы, что выглядят дружелюбно лишь на первый взгляд, затаившиеся где-то в жёлтой траве львицы. Всё это многообразие видов окружало двух людей. Никто из зверей не решался напасть. Хищники чувствовали силу Крейвен-Охотницы, а некоторые из них испытали её на собственной шкуре.       Светлана шла, смотря под ноги. Вдруг она резко остановилась и присев на корточки стала что-то рассматривать на земле. Леонид не видел того, что видела Кравинова. Парень озирался по сторонам, опасаясь того, что на них может выскочить из засады какой-нибудь хищник, а то и не один.       То что сейчас разглядывала Светланы — был помёт пятнистой гиены — грозного стайного хищника. Гиены были частью воспитательного процесса, который Кравинова задумала воплотить в жизнь. Они сейчас были поблизости.       Поднявшись на ноги, Светлана обратилась к сыну:       — Время пришло. Ты сильнее меня, но жизнь в каменных джунглях расслабила тебя, сделала рассеянным и мягким. Ты должен стать зверем, стать охотником. Я использую сыворотку, чтобы бороться с животными на равных, а копья, лук и ножи заменяют мне клыки и когти.       С этими словами она достала из-за пазухи охотничий нож и протянула Лёне:       — Держи. Иди по этой тропе...       — Но это же браконьерство! — возмутился Лёня.       — Во-первых, не перебивай, а во-вторых, это — не браконьерство. Мы не используем ружей, не расставляем капканы. Мы охотимся с честью и достоинством, — Крейвен говорила так, будто действительно в это верила, — иди по этой тропе и найди свою добычу.       Лёня заколебался — он не хотел убивать. Так он станет похож на свою мать, которую так сильно ненавидит. Но понимая, что Крейвен от своего не отступит, а напасть на вооружённую, сильную и опытную женщину было бы глупо, он подчинился и принял из рук Кравиновой нож. ***       Идя по указанному Светланой пути, я сжимал рукоять лезвия так сильно, что костяшки пальцев правой руки побелели. Мои мышцы были напряжены так, как никогда раньше. Сейчас я был готов вонзить лезвие в любую тварь, которая захочет на меня напасть. Я весь превратился в слух: где-то вдали, где виднелся водоём — плескались бегемоты, по левую сторону от меня стонал лев, а по правую — чирикал гепард.       Мне было страшно, и нож, выданный Светланой хоть и выглядел внушительно, тем не менее доверия не внушал. Сможет ли он пробить шкуру разъярённого носорога? Думаю нет. Я невольно обернулся, надеясь увидеть Крэйвен-Охотницу, но её не было там, где она стояла несколько минут назад. Эта сука бросила меня! Опять!       Мне ничего не оставалось делать, кроме как продолжать идти. Только вот куда?       Тут, внезапно, за спиной раздалось мерзкое хихиканье, будто за мной шёл маньяк-психопат.       "Гиены", — догадался я. Смех становился всё ближе и ближе. Мои нервы были на пределе, натянуты словно струны гитары. Казалось, я сам сейчас начну ржать как умалишённый.       Я начал вспоминать всё то что знаю об этих тварях из документалок. Гиены хоть и имеют репутацию падальщиков, на самом деле являются кровожадными и смертоносными хищниками. Главная в стае — всегда самка. Гиены могут перемолоть кости и переварить их. Они сжирают огромную, в несколько раз больше их антилопу за несколько минут...       "Что же тогда будет со мной?" — обречённо подумал я.       Из окружавшей меня травы показались ехидно хохочущие звери. Всего их пять. Пять пар голодно смотрящих на меня чёрных глаз. Время будто замедлилось. Представители семейства кошкообразных окружили меня — двое спереди, а три забежали за спину. Никто из зверюг не спешил набрасываться, пока одна из них, очевидно та, что была вожаком, не издала боевой клич и они всем скопом кинулись на меня. Я наблюдал это будто в замедленной съёмке. Сам от себя не ожидая, приседаю и прыгаю не двигаясь с места на несколько метров вперёд! Бросил взгляд через плечо на сбившихся в кучу хищников. Мне кажется, они озадачены. И кажется, они решили сменить тактику — одна из пяти особей отделилась от пятнистой дурно пахнущей кучки, и понеслась на меня. Я не отрывая глаз смотрел прямо на неё. Гиена прыгнула на меня, намереваясь вцепиться в горло. Она будто замерла для меня в прыжке, уже разинув свою зубастую пасть. Я резко выставил руку вперёд и схватил тварюгу за шею.       Держа зверя на расстоянии вытянутой руки, я нанёс ей удар ножом в область груди. Раздался истошный крик, полный боли. Он заложил мне уши, и я словно осатанел. Не совсем осознавая что делаю, отбросил мразь в сторону, как сломанную игрушку.       Сердце стучало, словно африканские барабаны. Подстёгиваемый ударившим в голову адреналином, я направился к оставшимся трём, нервно хихикающим... Стоп, что? Их же было четверо. Куда делась одна?       Тут-то и нашёлся ответ на мой вопрос — я заметил мельтешение на периферии зрения: та гиена подкралась ко мне с боку. Я буквально в последний момент успел отскочить, как раз тогда, когда гиена клацнула челюстями, не сумев вгрызться мне в ногу. Резкий рывок в её сторону, лёгкий наклон, и я, дотянувшись до животного, хватаю его за загривок и придавливаю к земле.       Вонзив два раза в шею уже измазанный кровью других сородичей твари клинок гиене в шею, я бросаю труп в сторону бегущих ко мне оставшихся трёх гиен. Я попал в двух из них, чем отвлёк. Третья же продолжила бежать.       Не теряя времени я побежал. Бежал, чтобы выжить. В отличие от гиен у меня есть чувство самосохранения, а вот эти мразоты, кажись, совсем бесстрашные — бегут за мной и смеются, идиоты. Тут у меня появился план. Вдалеке замаячило дерево. Его ствол рос под наклоном, так что, когда я добрался до него, то без труда забрался, буквально взбежав на верхушку. Гиена, что бежала за мной, остановилась, уперевшись передними лапами в ствол. Ещё две гиены приближались к нам, так что, чтобы облегчить себе задачу и не драться одновременно с тремя, я спрыгнул с дерева и оказавшись на земле, метнулся к животному. Мне удалось всадить гиене нож в спину, до того, как она что-то поняла.       "А мне нравится!" — промелькнула мысль.       Тут прибежали оставшиеся "подружки". Нервно посмеиваясь, они были явно напуганы, но упрямства и злости в них было больше, чем страха, поэтому они вдвоём бросились на меня. Я успел вложить рукоятку холодного оружия себе в рот и сжать зубами. В нос ударил запах крови. Я обезумел. Сейчас я жаждал убить этих зверей также сильно, как и они меня. Мир вокруг снова замедлился. Заметив, что одна из гиен бежит быстрее, я решил первой убить её.       Прыгнув вперёд, я оказался позади зверя. Схватив хохочущую суку за задние лапы, я придавил её к земле, нажав на круп и не давая сдвинуться с места. Вытащив нож из зубов, нанёс несколько ударов ножом в спину твари. Визжа как резаная, гиена наконец успокоилась, перестав трепыхаться.       Последняя гиена повалила меня на землю — я слишком увлёкся протыканием её сородича. Успел только выставить правую руку вперёд, из-за чего нож теперь валялся на земле. Я держал зверюгу за шею, не давая той вгрызться мне в глотку. Её морда была в нескольких дюймах от моего лица, на которое сейчас капала слюна животного. Схватив второй рукой шею гиены, я встал из положения лёжа. Я перестал контролировать себя, перестал осознавать что говорю. То, что вырвалось из моего рта, будто говорил не я, а кто-то другой:       — Запомни, сволочь: хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! — обратился я к гиене, — Запомни это лицо — последнее, что ты увидишь в своей жалкой жизни! Я Крэйвен! Зверь!       С этими словами я сжал гиене шею, и вскоре истерично хихикающая тварь издохла.

****

      "Я Крейвен! Зверь!" — эти слова, вырвавшиеся изо рта её сына были музыкой для ушей Светланы. Женщина сидела в засаде, как самая настоящая хищница. Низко припав к земле, она с умилением наблюдала, как её мальчик расправился с гиенами, одна за другой.       Кравинова тогда подумала, что её вредный, непокорный отпрыск понял, кто он на самом деле, и теперь они смогут всегда быть вместе, и станут настоящей семьёй.       А тем временем Леонид с ужасом смотрел на содеянное им. Он переводил взгляд с трупов животных, на лежащий на земле окровавленный нож. Пелена ярости, застилавшая разум, спала также внезапно, как и появилась. Мальчишка вдруг осознал, что сказал в порыве гнева.       "Я не такой как она..." — подумал Лёня, — "я не такой". — повторял он про себя, стараясь успокоиться.       Подняв нож, он сжав его в руке, пошёл искать Светлану, боязливо озираясь по сторонам. Парень не знал, что она всё это время была рядом. Светлана бесшумно следовала за сыном по пятам, а тот не замечал её — голова Лёни сейчас была занята совершенно другим. Он шёл, не замечая слежки.       Вдруг, за спиной что-то хрустнуло, и парень резко обернулся на подозрительный звук. В нескольких метрах от него стояла Кравинова и довольно улыбалась, как сытая кошка.       — Я горжусь тобой, мой мальчик. В тебе есть задатки хорошего охотника! — однако, заметив испепеляющий взгляд наследника, её настрой был сбит. — Ты чего на меня так уставился?       — Верни. Меня. Домой. — по словам произнёс Леонид. Его глаза сердито сверкали. Даже не так — он был в ярости! Грязное от крови лезвие крепко сжатого в руке ножа, было направлено прямо на Светлану.       Ни говоря ни слова женщина метнулась к парню и дала тому звонкую пощёчину, чем спровоцировала его пустить в ход нож. Быстро перехватив запястье сына, Светлана сжала его и стиснув зубы от боли, Леонид выронил оружие.       — Ненавидишь меня, да? Только вот за что? За то, что я оставила тебя в огромном особняке, где ты ни в чём не нуждался? Или может за то, что я поручила заботу о тебе единственным людям, которым могу доверять? Да, может я и не часто приезжала к тебе, но ты не знаешь, как утомительны все эти перелёты. А сейчас, когда я хочу наладить наши отношения, ты выкабениваешься. Хочешь обратно в Штаты? Ну вперёд! Посмотрим, как быстро тебя тут сожрут без меня! — закончив свою тираду, Светлана оттолкнула сына с такой силой, что тот упал.       Женщина пошла обратно, в хижину, не обращая внимания на сына. Но вдруг она остановилась, и вздохнув, снова заговорила:       — Вставай. И нож подними. Мы уходим.       Вскочив на ноги, парень подобрал холодное оружие и поплёлся следом за матерью, что-то недовольно бубня себе под нос.