Крэйвен

      Три дня прошло с того инсценированного буйства одного из носорогов, который, хоть и не достиг своей цели, однако за покушение на бесценную жизнь принца Т’Шуры поплатился своей собственной. Его сейчас же, как только нашли, закололи без особого труда, а рог срезали и отправили на переплавку — носорожьи рога, как впрочем и остальные кости, и даже шкура, — более чем полностью были пропитаны вибраниумом, потому одряхлевших животных, которые уже не могли нести службу в качестве боевых зверей, или же, как этот, якобы обезумевших — умертвляли. После снимали кожу и мастерили из неё броню для вакандийских солдат, а все составляющие носорожьих скелетов измельчали и переплавляли на лезвия и наконечники для орудий убийства — различных клинков и копий.       Тот момент стал переломным в отношениях между Леонидом, вакандийским народом, и королевской семьёй в частности. Последние к нему особенно потеплели, хоть и не подавали виду. Своё изменившееся обращение король Т’Чака и королева Рамонда выражали тем, что позволяли бледнолицему есть вместе с ними за одним столом, причём ел он тоже, что и члены королевской семьи, пил свежевыжатые соки и чистую воду. Последней в Ваканды было в избытке.       Однако со стороны Леонида мало что поменялось. Он всё также презирал и ненавидел чернокожих, хорошо помня слова правителя: «Ты по прежнему наш раб». Юноша не питал иллюзий и прекрасно понимал, каково его положение сейчас — стоит ему наскучить принцу, как его в одночасье казнят.       Буквально на следующий день после столкновения с носорогом, Лео лежал на нормальной человеческой кровати, предаваясь безделью. Вдруг двери с шорохом раздвинулись в стороны, скрывшись в стенах. В комнату вошёл Т’Шура.       — Привет! Как твои швы?       — Здравствуй. Нормально. — холодно ответил белый.       Принц не уловил неприветливых ноток в голосе своего спасителя, и как ни в чём не бывало, принялся донимать того вопросами:       — Расскажешь мне о США? — глаза его горели любознательным огоньком.       — Уж лучше ты мне расскажи про свою родину. Про Штаты все всё знают. Или ваша высокоразвитая цивилизация не обладает Интернетом? — ядовитым тоном осведомился Леонид.       Т’Шура, казалось, не замечал тех враждебных интонаций, которые преобладали в голосе его дружка в те часы, когда они оставались наедине. Негритёнок искренне считал Лео своим другом. Последний, отнюдь, был ровно противоположного мнения, и только и делал, что играл отведённую ему роль, да жаждал наступления того прекрасного дня, когда наконец маска будет сброшена, а курчавая головёнка свернута.       — Ну ладно, — слегка расстроенный, протянул принц — уж очень ему хотелось узнать о стране, ландшафты и города которой он видел только на экранах, когда вместе с семьёй смотрел голливудские фильмы, из первых уст. Но живой интерес, который проявил новый товарищ к его королевству, приободрил, и Т’Шура начал экскурс в историю: — Примерно за десять тысяч лет до нашей эры на территории современной Ваканды шла война пяти племён. Так бы она и продолжалась, если бы из глубин далёкого космоса на земли Африки не упал громадный, почти как небольшая европейская страна, метеорит; состоящий, как оказалось, из вибраниума, он вошёл глубоко-глубоко в почву. Излучение от металла воздействовало на неё следующим образом: на пропитанной вибраниумом земле произросла новая разновидность флоры — сердцевидная трава.       Шаман Башенга, мой предок, съел её сердцевину, и к нему явилась богиня Баст в образе чёрной пантеры. Она приказала ему объединить племена и беречь секрет о залежах вибраниума, как зеницу ока от других народов континента, и чужеземцев. Башенга исполнил волю богини, обрёл сверхчеловеческие силы, подобные твоим и установил мир между племенами. Четыре из них признали моего предка королём, а пятое, Джабари, ушло в горы. Под началом Башенги люди воздвигли сначала столицу, а затем и другие города. Так и появилась Ваканда. — Т’Шура закончил, и с придыханием ожидал реакции своего слушателя.       Леонид молчал с минуту, переваривая информацию. Нарушив молчание он спросил:       — Что ж, значит весь твой народ главным образом верит в Баст?       Т’Шура кивнул:       — Да, она верховная богиня в нашем пантеоне, но конечно же, не единственная. Есть ещё культы крокодила, белой гориллы, льва и гиены. Но последний, скорее, религиозная секта, состоящая из обозлённых на нашу страну бывших соотечественников.       При упоминании гориллы Лео вспомнил, что в первую их встречу принц сравнил его глаза с некой гориллой. Он напомнил, как чернокожий малец её описал: «кожа чёрная, словно сажа, а мех белый, словно снег на вершинах гор».       — Как я уже сказал — Баст не единственное божество. Есть Гекре — бог, которому поклоняются только Джабари. А вообще культ белой гориллы у нас запрещён, и только горцы ей поклоняются, не обращая внимания на запрет.       — Не тот ли это Джабари, которого я видел в тронном зале? — перебил рассказчика Лёня.       — Да, ты должно быть имеешь в виду М’Баку. Он — вождь их племени отщепенцев. Джабари очень консервативны. Они единственные, кто осмеливаются бросать вызов моему клану во время ритуальной борьбы перед коронацией. Благо, ни разу ещё ни один член их племени не одержал победу. А иначе мы бы давно уже поклонялись только белым гориллам, а в Ваканде царил полный беспредел и анархия.       Далее Т’Шура внёс ясность насчёт ритуала Джабари; в Ваканде имелась заповедная зона, где обитали привычные любому белому человеку животные: львы, леопарды, слоны, носороги — в общем те, которых обыватели привыкли наблюдать в зоопарках. Из-за минералов вибраниума, которым была насыщена местная почва и водоёмы, многие звери мутировали под его инородным воздействием на протяжении многих поколений; благодаря излучению металла представители фауны вакандского заповедника были много крупнее и крепче обычных своих сородичей рыскавших в Африке. Были здесь белые слоны, слоновая кость которых отливала сталью, подобно рогам носорогов; леопарды, таившихся в высокой траве, были исключительно чёрной масти. Эти кошачьи строже остальных видов охранялись, потому как имели особенный статус в королевстве. Вакандийцы свято верили, что пантеры есть земные воплощения самой Баст. Потому убийство чёрного леопарда каралось съеденьем душегуба заживо сородичами убитого зверя. Были среди животного мира и гориллы, что водились в лесах у подножья гор. Как уже было неоднократно сказано — их морщинистое лицо чёрно, а мех бел и серебрится словно снег на солнечном свету. Приматы эти были минимум в два раза крупнее своих собратьев в других частях Африки. Их кости, включая зубы, были насыщенны вибраниумом, и оттого невероятно крепки, практически неразрушимы. В остальном же эти человекообразные ничем не отличаются от обычных горилл: они также миролюбивы, если их не злить, также умны и также придерживаются вегетарианской диеты.       — Племя Джабари, — продолжал Т’Шура, — считает, что все гориллы — это аватары Гекре. В их племени есть ритуал: изловив одного примата они обкалывают его зельем, пробуждающем ярость. Когда гориллу одолевает злоба, она готова порвать любого на куски. Тогда молодые члены племени Джабари сражаются с чудовищем с одним только кинжалом в руках.       — Догадываюсь, что тот, кто грохнет обезьяну, тот достоин остаться в племени?       — Почти. Побежденного, как я слышал, вытаскивают, гориллу умертвляют и обоих съедают. Считается, что съев мясо неудачник-соплеменника можно получить его остатки сил. Также и с гориллой.       — Получается, что кто вышел живым из битвы, тот становится полноправным членом племени?       — Да.       Двери разошлись и в комнату вошла гувернантка, чтобы пригласить принца к обеду. Леониду также было позволено пройти в обеденный зал и сесть за стол вместе с королевской семьёй. Он уплетал слоновый хобот за обе щёки, не оказывая внимание поразительно вкусному блюду — дело в том, что беседа с негритенком прочно засела у него в голове. Идея-фикс сразиться с ритуальной гориллой, стать частью Джабари, и сбежать, заручившись их поддержкой — таков был его план. Он был рискованный, но ничего другого на ум не приходило. Проблема заключалась лишь в том, что Лео всё также запрещалось выходить за порог своих покоев после отбоя.       Тогда подумалось ему, что можно сбежать и через окно, под которым, правда, неустанно дежурят Дора Миладж, каждый час сменяя друг друга. Казалось бы — двери на ночь блокируются, под окнами шастают воительницы — так что предпринять?       Решено было идти на риск. Как только на Бирнин Зала опустилась ночь, а в замке все заснули крепким сном, кроме стражниц, Леонид открыл окно, впустив в комнату свежий воздух, который он принялся втягивать.       — Их трое. Шагают по периметру. Этаж не высокий, так что спрыгну я без проблем.       Сказано — сделано! Кравинов сиганул в окно и мягко приземлился в кусты.       — Вы слышали? — обернулась бритоголовая на своих напарниц. Она указала им в ту сторону, где услыхала шум.       — Должно быть просто птица. — успокоили её боевые подруги. «Пронесло» — выдохнул про себя Леонид. Дождавшись, пока караульные скроются за углом дворца, он рванул к арке, что вела за придворную территорию в город. Оказавшись в городской среде, Лео шёл на запад, где над столицей возвышались гигантские горы. Он прятался по тёмным углам от редких горожан, на которых, должно быть, напала бессонница, выбирал самые тёмные закаулки. Смекнув, что сорочка, выданная ему слугами Т’Чаки, не очень согреет его, когда он заберётся на каменистые вершины, то начал искать кого-нибудь, кого можно было раздеть. И скоро нашёл одинокого работягу, шедшего вверх по улице к себе домой. Быстро и бесшумно Леонид набросился на него. Напал со спины, зажал рот рукой, сдавил в железных объятиях, прижав к себе. Нажал на особую точку, расположенную на шее. Уроки Светланы не прошли даром — чёрное тело мигом обмякло, перестав мычать. Оттащив мужчину в слабо освящённый переулок, Леонид быстро снял его верхнюю одежду и облачился в неё сам. Часа два прошло и наконец наш герой зорким глазом отыскал тропинку, за века вытоптанную сотнями ног; она вела вверх, к самым заснеженным вершинам. Лео шёл в гору, морально готовясь к встрече с кровожадными Джабари.       Он шёл осторожно, даже с чрезмерной осторожностью. Но как оказалось — это было излишним. Пещера, служившая входом в обитель чернокожих, никак не охранялась, а даже наоборот — завлекала сюда случайных путников мягким светом горевших внутри факелов.       Внутри всё напоминало жилище группы неандертальцев: изрисованные стены, на которых изображены сцены племенной жизни, десятки тел, накрытые звериными шкурами. Люди лежали поближе к огню, что горел ярким пламенем и согревал всех вокруг себя.       Вдруг пещеру наполнили поистине животные звуки. Человек, поддерживающий костёр был единственным, кто бодрствовал в этот поздний час. Из его глотки вырывалось что среднее между собачим лаем и обезьяньим криком. Было ясно, что это клич, оповещающий соплеменников об опасности.       Заслышав сигнал от часового все Джабари разом повскакивали с налёжанных мест — сна у каждого не было ни в одном глазу. Они уставились на чужака своими налитыми кровью глазами; у кого в руках сверкали ножи, длинные как сабли, у кого копья, с наконечниками, не уступающими в остроте лезвиям ножей. Караульный смолк, и М’Баку предводитель вышел из толпы.       — Ты, белый, должно быть необычайно туп, раз приперся на нашу территорию. Однако я спрошу из чистого интереса: какова твоя цель?       — Я знаю о вашем ритуале — королевский сопляк мне многое рассказал. Я хочу сразиться с гориллой, чтобы стать частью вашего племени.       Смелость бледнолицего поразила негров. А его признание шокировало и вызвало интерес.       — Продолжай, — кивнул М’Баку.       — Мне известно, что вы ненавидите правящую династию. Я тоже не питаю к ним симпатии. Позвольте мне пройти ритуал, помогите сбежать, а я в свою очередь вернусь к вам и помогу узурпировать трон.       Громовой, лающий смех с злобными нотками, подобно грому раскатился по пещере; он отражался от стен, возносился к каменному потолку. Не хватало только стай летучих мышей, потревоженных хохотом, но их тут и не было — они были изгнаны из этих мест, когда первый Джабари поднялся в горы.       — С чего бы нам верить тебе? Знает всякий, что вам, европейцам, верить никак нельзя. — отсмеявшись, серьёзно заговорил вождь.       — Верно, доверять мне вы не можете, но вам придётся. Как я уже сказал — я ненавижу всю семейку голубых кровей. Я хочу истребить её под чистую! Но сделать в своём положении ничего не смогу. Если же вы мне поможете бежать — я вернусь. Найду самых безбашенных наёмниц, даже мутантов. За деньги — а деньги у меня имеются, по крайней мере, я знаю, у кого их взять, — эти головорезы пойдут на всё. Ну, а если я проиграю схватку с вашим священным зверем, то вы ничего не теряете — хоть посмотрите на мою смерть в своё удовольствие.       Полный радости ор заполонил своды пещеры: народ жаждал кровавых зрелищ. Лео понимал, что Джабари ненавидят его пуще остальных племён, и решил сыграть на их жестокости и беспощадности к белым людям.       — Ну ладно, ладно хорош! — рявкнул на своих подопечных М’Баку. Повернувшись к Лёне он увидел в его глазах зелёный огонь, полный решимости. — Я, как мудрый правитель, не стану отказывать своим братьям и сёстрам в удовольствии увидеть твою смерть, белый урод. Как тебе будет угодно — одержишь верх над Герке — станешь одним из нас. А нет — умрёшь нам на потеху.       Он сделал жест рукой, приказывая следовать за ним. Лео пошёл за М’Баку, а взбудораженная толпа поспешила за ними в ритуальную залу.       В одной из стен был выскоблен узкий проход, потому крепким мастодонтам неграм пришлось идти колонной один за другим. В конце тоннеля был виден тот же мягкий свет множества факелов.       Оказавшись в новой пещере, Лео увидел выдолбленные в стенах ниши, а в середине был поставлен частокол из толстых брёвен и груду камней вокруг него. За частоколом в яме ничком лежало измученное животное — отходило после недавней стычки с юными Джабари.       — Занимайте места, друзья! А ты готовься спускаться вниз. Сейчас мои люди введут в Герке зелье, его глаза станут как у тебя и да начнётся бойня! — М’Баку ликовал. Отдав приказы, он сам побежал к своему трону, выдолбленному из камня, что был установлен в нише отвесной стены. Оттуда был лучший обзор на здешние гладиаторские бои.       Вбежав на помостки несколько негров скрылись в яме. Послышались крики и стоны, которые человек издавать ну никак не может. Вскоре чернокожие вереулись.       — Теперь ты. — скомандовал один из них, протягивая нож в качестве оружия.       Леонид спустился, следуя примеру черных, и те тут же убрали лестницу. Он остался с могучим титаном, один на один с истинным царём джунглей, верховным властителем обезьяньего рода, не имеющего врагов в естественной своей среде. Величественное животное, в жилах которого текла абсолютно та же сыворотка, что и в крови его противника, без промедления бросилось на врага.       «Бум!» — могучие кулаки-кувалды обрушились на стену. Леонид в последний миг успел отбежать в сторону. Горилла не помнила себя от ярости — достучаться до неё не представлялось возможным. Оставалось только сражаться за свою жизнь на потеху публике.       Уйдя в угол, где только что лежал зверь, Лео встал в ожидании. Когда самец гориллы понял, что промахнулся — распалился ещё сильнее; он нашёл своими злыми глазками сбежавшую жертву, и с воинственным рёвом попёр на него.       Не успел этот вопль отзвучать, как огромный зверь прыгнул. Юноша принялся бить кулаками громадное волосатое тело, но это было столь же бесполезно, как наносить удары по баобабу. Сила сверхчеловека ничто в сравнении с мощью лесного гиганта. Могучая ручища гориллы стиснула плечо Леонида…. И тогда бледноклжий гладиатор выхватил нож из ножен и нанес удар в волосатый живот. Клинок глубоко вонзился в тело обезьяны, и по амфитеатру разнёсся вопль бешенства и боли. Хорошо, что нож был из вибраниума.       Лёня мгновенно понял, как опасна нанесенная им противнику рана, и немедленно пустил нож в дело еще раз и еще. Он бил гориллу в живот, в шею, в предплечья, а когда вопящий от ярости зверь вскинул его над головой, успел напоследок резануть ему ножом по пальцам.       И все-таки силы были явно неравны, и жестокий бой продлился не больше двух минут. А потом истерзанный, залитый кровью парень, отброшенный далеко в сторону ударом могучей лапы, безжизненно упал, глухо ударившись о холодный пол.       Мех горной гориллы окрасился в багряный. Из последних сил чудовище подабролось к своему сопернику и опустила смертоносные кулаки на грудь. Леонид услышал хруст собственных рёбер и многотонную тяжесть, обрушившуюся на него. Герке рухнул, его зелёные глаза потухли. Его больше нет, а в Лео ещё теплится жизнь.       Он, сделав над собой усилие поднял остывающую тушу и поднялся на ноги. Зрители, не веря своим глазам, ахнули. Они надеялись на жесточайшую расправу твари над бледнооицым, но их ожидания не оправдались. Теперь он член их племени, как не прискорбно, но это надо признать.       — Лысый барсук! Лысый барсук! — скандировали они в один голос.