Чудо

      — Боже мой, — напевал Орочи, — какое прелестное личико он скрывал под этой маской. — Он с ликованием оглядел своих разнообразных вассалов. — Хорошо, что Кайдо не забрал его — он бы пропал в руках этого пьяницы!       Он перевёл взгляд на Киллера, связанного и стоящего на коленях, и сжал пальцами незащищённый подбородок.       — Тебе сильно не хватает воспитания, но я никогда не видел, чтобы варвар из внешних морей знал своё место. Только невежество могло породить такую ​​наглость, как требование переговоров с сёгуном! Но ты мне нравишься. Я жду, что ты выполнишь свою часть сделки, иначе я откажусь от своей щедрости. Не что иное, как полное подчинение, иначе твои товарищи по команде будут отправлены к Квину, как и планировалось изначально.

***

      Киллера лишили его перчаток и одежды и выдали ему новые одеяния, похожие на халат, скреплённые широким поясом.       Киллеру сообщили, что Орочи будет использовать его как наёмника, и что теперь он должен откликаться на кодовое имя Камазо.       Киллера поселили в небольшой изолированной хижине в лесу.       У Киллера был комендантский час — время, которое они назвали Часом Быка, после которого он должен был вернуться в свою хижину под угрозой смерти. Его надзиратель, один из людей Орочи, проверял, выполнил ли он свои миссии, и информировал его о новых заданиях.       Киллера не держали в кандалах или связанным. Возможно, из-за намёка о том, что они найдут его, даже если он сбежит; или из-за самодовольного знания того, что плен Киллера уже обеспечен его собственной преданностью товарищам по команде.              Киллер нутром чуял, что всё выглядело слишком просто. Он действительно был готов принять любые условия, чтобы его сокомандники остались в целости и сохранности. Это была наименьшая из его обязанностей, абсолютный минимум долга перед ними.       Потому что Киллер не собирался обманывать себя — во всём этом затруднительном положении была его вина.       Кид, наверное, не согласился бы — он взял бы ответственность на себя, утверждая, что он должен обо всём заботиться на правах капитана.       Киллер вспомнил ночь заключения альянса между Кидом, им самим, Хоукинсом и Апу, когда Киллера охватило внезапное чувство сомнения и страха. Когда они были в столовой, Кид сел рядом с ним и заявил, что всё будет в порядке. Что, даже если дела пойдут плохо, Кид будет рядом, чтобы всё исправить. Киллер помнил убеждённость, сияющую в его золотых глазах, поддержку, с которой Кид сжал его руку. Кид развеял его сомнения и вселил в него уверенность.       Но это чувство уверенности трудно было вспомнить в этой хижине, за тысячу километров от столовой Виктории Панк.       Последний раз Киллер видел Кида в виде окровавленного и бессознательного тела, целиком взятого в руку Кайдо, как тряпичная кукла. Киллер знал, что Кид дал ему те заверения, потому что действительно верил в них, но, в конце концов, его убеждения были чистой сентиментальностью. С холодными неопровержимыми фактами нельзя было спорить.       И факты были таковы: именно Киллер и никто другой настоял на том, чтобы привлечь Апу в их злополучный союз. Киллер пошёл против воли своего капитана. Киллер мог с тем же успехом преподнести Кайдо головы своих товарищей на золотом блюдце.       Если Киллер потеряет кого-то из экипажа, если он потеряет Кида, кровь будет только на его руках.

***

      Роль наёмника дала Киллеру доступ к большему объёму информации, чем он когда-либо мог надеяться собрать в качестве заключённого.       Это требовало поездок по всем провинциям Вано, а также определённой степени самостоятельности. Ему предоставили листовки с разыскиваемыми преступниками, и он должен был запомнить их лица.       Хотя его надзиратели не разговаривали с ним, кроме как отдавая приказы, его погружение в силы Орочи гарантировало Киллеру определённый уровень понимания внутренней работы Пиратов Зверей.       Киллер почти ничего не знал о махинациях Пиратов Зверей, поскольку не так много информации о Кайдо было в общем доступе. Несмотря на то, что Кид и Киллер пытались следить за новостями подпольного мира всякий раз, когда могли, с именем Кайдо всплывали лишь некоторые сделки с оружием. На самом деле, Кайдо вообще не был в поле зрения Пиратов Кида. Во время их захвата всё их внимание было направлено на Пиратов Рыжеволосого.       Бедствия были общеизвестны, с их огромными наградами и устрашающей репутацией, но цепочка подчинения под ними была менее ясна. Было небольшим сюрпризом обнаружить знакомое лицо в высших чинах Пиратов Зверей, члена Тоби Роппо — Х Дрейка.       Киллер был почти безразличен к присутствию X Дрейка, но два других Сверхновых были совсем другим делом. Если быть честным с самим собой, Киллер боялся, что его призовут на службу к Хоукинсу, которого Киллер однажды видел проезжающим мимо верхом на лошади с вассалами на буксире, или, что ещё хуже, к предателю Апу. Хотя линии командования Орочи и Кайдо были разделены, ожидалось, что они будут работать сообща, если этого потребует ситуация.       Сама Вано была, вероятно, самым большим, а также самым бесполезным открытием за время плена Киллера. Когда-то Киллер считал Вано просто легендой или, в лучшем случае, неуместной фигурой в великой схеме морей. Если бы Киллер смог снова стать беспристрастным зрителем, он был бы по-настоящему потрясён, обнаружив, что Страна Золота жива и здорова, являясь ныне штабом операций Кайдо.

***

      Хижина Киллера находилась в лесах Хакумаи, спрятанная среди множества заброшенных зданий. Достаточно близко к Цветочной столице, где находилось большинство политических врагов Орочи, но достаточно изолировано, чтобы его не заметил патруль.       В то скудное свободное время, которое он мог найти между своими миссиями и комендантским часом, Киллер сосредотачивался на том, чтобы получить как можно больше информации о местонахождении команды.       Это было непросто, так как ему часто приходилось выполнять много заданий за день, но Киллер взял за правило отклоняться от своего необходимого маршрута в поисках зацепок.       Только одна из его рискованных вылазок принесла хоть немного пользы — большое кирпичное строение в лесу Хакумаи. Киллер полз вдоль стены, пока не нашёл ворота, за которыми вдалеке увидел Хита и Вайю. Он был слишком далеко, чтобы окликнуть их, и слишком слаб, чтобы попытаться спасти их. Киллеру оставалось только сохранить эти знания и надеяться, что они пригодятся позже.

***

      Однажды Киллера неожиданно вызвали во дворец Орочи.       Его привели в банкетный зал. У женщин со странными, замысловатыми причёсками были завязаны объёмные пояса спереди, как у Киллера; мужчины были одеты в чинные одежды.       Их холодные взгляды превратились в ухмылки, когда они увидели своё развлечение на вечер.       Глаза Орочи продолжали скользить по очевидной королеве вечеринки, красотке, украшенной показными украшениями с головы до ног.       — Боже мой, у этого оби действительно озорной вкус, мой господин, — сказала королева.       Орочи был доволен её вниманием.       — Посмотрите на его лицо! — воскликнул он. — Я просто не мог устоять. Ты согласна, что ему это идёт?       — Определённо, милорд, — хихикнула другая куртизанка. — Он выглядит совсем как женщина!       — Но эта львиная грива!       — Однако, дамы, мы привели его сюда не для того, чтобы просто посмотреть: он был печально известным преступником во внешних морях, и мы будем наблюдать за его боевым мастерством.       Орочи обратился к мужчине с голубым помпадуром:       — Ты привёл своего бойца, Кёширо?       — Конечно, милорд, — ровным голосом ответил Кёширо и жестом попросил вывести ещё одного мужчину, уроженца Вано, судя по его внешности.       Киллера и мужчину заставили встать лицом друг к другу на сцене для танцоров и каждому дали по кинжалу.       — Дуэль заканчивается первой кровью. Ставки на исход, дамы и господа.       Киллер тут же принял боевую стойку. Вместо этого мужчина поклонился, сложив руки перед собой, и Киллер неловко скопировал этот жест.       — Начинайте, — объявил Орочи.              Это даже близко не было равным боем. Мужчина бросился на него, но Киллер увернулся от лезвия, не упустив ни одного движения. Почти инстинктивно лезвие Киллера прорезало отверстие в стойке мужчины и нанесло неглубокую рану на его шее. Единственное усилие, которое пришлось приложить Киллеру, — это контролировать силу удара. Обычно он нападал, чтобы убить, а не ранить.       Из публики донёсся стон разочарования.       — Это было слишком быстро! — крикнула куртизанка.       — Согласен, — сказал Орочи. — Аудитория требует больше крови. Почему бы нам не заставить проигравшего покаяться с помощью сэппуку?       Орочи снова повернулся к Кёширо.       — Он твой подчинённый, разве ты не будешь кайсяку, Кёширо?       — Ну же, мой господин, он всего лишь ничтожный кобун. Разве сегодняшнее унижение не может быть для него достаточным наказанием?       — Никакого неповиновения с твоей стороны, Кёширо! — рявкнул Орочи, и все следы его прежней весёлости исчезли в одно мгновение. — Ты поставишь жизнь кобуна выше слов сёгуна?       Кёширо занял своё место позади мужчины с выражением глубокого отвращения, держа меч наготове.       Мужчина опустился на колени, его лицо побледнело, и ему дали чашку саке. Он выпил его трясущимися руками и отдал чашку, чтобы обменять её на кинжал.       Он погрузил его в свой живот и рывком перевернул клинок в горизонтальное положение. Не успело на его лице появиться выражение агонии, как клинок Кёширо метнулся вниз и отрубил его голову, аккуратно положив её на колени мужчины. Из сонных артерий хлынули две струи крови.       — Это была смерть с большей честью, чем того заслуживало его положение. Мой собственный предок не удостоился милости кайсяку, — пробормотал Орочи.       Очень странно, подумал Киллер, что эти люди считают честью.              Было очевидно, что никто, кроме Орочи, не получил удовольствия от зрелища. Ужасная тишина повисла в банкетном зале. Орочи, казалось, не заметил, или, возможно, решил проигнорировать это. Подобно нападающей змее, теперь он обратил своё убийственное внимание на Киллера.       — Ну разве этот не был хорошим бойцом? — промурлыкал он. — Он заслуживает саке в награду.       Королева налила Орочи чашку саке.       — Тебя что, не научили манерам во внешних морях? Подойди ближе.       Охранники, молча и незаметно стоявшие в тени, шагнули вперёд и потащили Киллера к Орочи.       — Встань на колени, возьми его обеими руками.       Охранники прижали его к полу. Киллер взял чашку саке, как было приказано.       — А теперь выпей.       Киллер выпил саке. Вкус даже не чувствовался. Нервы Киллера гудели от осознания того, что его жизнь висит на волоске.       Орочи цокнул.       — Как он не ценит саке, подаренное самим сёгуном.       — Он просто слишком нервничает, чтобы оценить эту честь, милорд, — приглушённым голосом сказала королева.       — Только из-за этого он останется жив, — мрачно произнёс Орочи.       

***

             У Пиратов Кида было предостаточно проблем, которые нужно было решить, чтобы вернуться в привычную рабочую форму.       Кайдо нанёс значительный ущерб корпусу Виктории Панк. Корабль всё ещё был пригоден для плавания, но без ремонта долго не протянет.       Холодильник давно отключился, и, когда они открыли дверцу, из него вырвалось облако плесени. Из непортящихся продуктов там был только спирт, два ящика консервированных сардин, банка консервированных лаймов и сухие макароны.       У них не было ни Лог Поса, ни карты местности.       Пираты Кида провели всё утро, составляя список необходимых им припасов и разрабатывая план ограбления одного из поселений. Из информации, собранной во время их плена, они поняли, что большинство деревень были слишком бедны, чтобы что-либо дать, и в этом случае им придётся атаковать один из аванпостов Пиратов Зверей напрямую.       Пока Кид отлучался с командой на грабёж припасов, Киллер оставался на корабле, чтобы следить за выполнением множества необходимых задач.              Честно говоря, ему было неприятно находиться в окружении своих товарищей по команде. Смех нельзя было полностью контролировать, он вырывался в неподходящие моменты и каждый раз заставлял чувствовать унижение.       Умом он понимал, что экипаж не совершит такого неповиновения, как высмеять его смех. Скорее всего они вообще не придали бы этому значения. Среди Пиратов Кида не было недостатка в чудаках и ненормальных; каждый день молчаливо принимались любые диковинные причуды. Чёрт возьми, их даже не волновало, что он ест макароны через дырки в маске.       Тем не менее, он не мог не представить осуждение, скрывающееся за каждым нейтральным лицом, скрытую издёвку за каждым безобидным вопросом. Ему было интересно, что хуже, — что они подумают: «Какой отвратительный смех, неудивительно, что он всё это время скрывал его», или что они подумают: «И это всё? Это то, из-за чего он так переживал, что ходил со скрытым за маской лицом?»              Ещё хуже, чем вероятность насмешек, была вероятность того, что все молча обвиняли его.       Хоть ему и Киду в конце концов удалось вернуть их, факт оставался фактом: он подверг своих товарищей по команде месячному заключению и издевательствам. Даже сейчас они оказались в ловушке на вражеской территории без всякой гарантии побега. Возможно, в будущем он сможет загладить свою вину перед ними, но за Пелта и Рэка, погибших из-за ошибки Киллера, нельзя было просить прощения.       У него не было аргументов для членов команды, если они считали его виновным, если они подвергнут сомнению его суждения и авторитет, если они решат предъявить ему обвинения и упрёки.              Он чувствовал себя чужим на своём корабле и доме, на Виктории Панк, с которой он был с момента её появления. Он задавался вопросом, не было бы легче, если бы он мог просто спрятаться подальше от всех? Но он не мог сделать этого сейчас, когда так много задач требовали его участия.              

***

             Через десять дней после его поимки Киллера снова вызвали к Орочи.       На этот раз не для боя.       Разнообразные гости и куртизанки смотрели на него с холодным весельем и предвкушением, когда Киллера привели и усадили перед Орочи.       Орочи поднял фрукт, яблоко с узорами-мишенями на кожуре.       — Ты знаешь, что это за фрукт?       Киллер покачал головой.       — Это редкий фрукт, вершина искусства внешних морей. Один из десяти наделит носителя силой животного. В остальных девяти случаях носитель будет смеяться над всем, что он увидит.       Киллер вспомнил странных полулюдей-полуживотных, которых он видел в отрядах Пиратов Зверей. Тогда это был SMILE.       — Ты же понимаешь, что я могу просто приказать тебе взять этот фрукт, но сегодня вечером я чувствую себя великодушным. Я дам тебе выбор: съешь этот фрукт, и я дам тебе шанс спасти своего капитана. Это пойдёт тебе на пользу в любом случае. Даже если ты не получишь от этого никакой силы, ты должен научиться улыбаться в присутствии своего начальства.       Вид гротескных химер, откровенно говоря, вызывал у него отвращение. Но Киллер уже принял решение, пока он мог быть уверен в одном.       — Что является доказательством того, что мой капитан жив? — Голос Киллера был хриплым от непривычки. В последнее время у него не было повода для разговоров.       Ухмылка Орочи стала кислой, и он ударил Киллера по лицу тыльной стороной ладони. Но он снова заговорил протяжным голосом, как будто ничего не произошло:       — Не волнуйся — каким сёгуном я буду, если не сдержу своего слова? Уверяю, твой капитан жив. А теперь, каков твой ответ?       Киллер кивнул.       Орочи весело рассмеялся и широким жестом обвёл своих гостей.       — Ставки на исход, дамы и господа! Успех или неудача? Птица, зверь или насекомое?              Пока гости делали свои ставки, Киллер стоял на коленях. В его животе, словно свинец, застыл холодный ужас. Он представил, как в любой момент из его груди прорастёт голова зверя, а руки превратятся в когти богомола. Ему потребовалась последняя капля силы воли, чтобы поднести фрукт ко рту и укусить.       То, что фрукт оказался бракованным, должно было принести облегчение. Но ощущение того, что сладкий плод превратился в смех, бурлящий в его кишечнике, как рвота, его диафрагма спазмировалась так, как не спазмировалась уже много-много лет, а мышцы на его щеках неконтролируемо растягивались, само по себе было воплощением кошмара.       Он чувствовал себя отрешённо. Ему потребовались мгновения, чтобы осознать, что безумное «Фа-фа-фа!», эхом разносящееся по банкетному залу, исходит из его собственного рта.       Горячий стыд пробежал по его телу. Тот самый стыд, из-за которого он делал всё возможное, чтобы запереть его в течение многих лет, но не менее сильный из-за того, что его так долго подавляли. Слова отчётливо звенели в его ушах, заглушая все остальные звуки вокруг него:       Прекрати этот отвратительный смех, ты точно не унаследовал эту привычку от моей семьи.       Ты сам виноват, что он тебя трогал, ты должен был родиться таким же, как твоя мать-шлюха, я не для того растил своего сына, чтобы он был ябедой.       Фрэнсис — маньяк-убийца, фа-фа-фа-       Непередаваемые ощущения вернулись к нему вместе со звенящими в ушах словами. Прятался в тёмной комнате, дрожа от инфекции и обезвоживания. Ползучие руки на его голой плоти. Ощущение полного бессилия перед лицом жестокого, злобного взрослого. Осознание того, что он окружён врагами, и никто ему не поможет.       То, что он никогда, никогда не хотел почувствовать снова, никогда больше. Никогда.              Запертый в своём личном аду, Киллер оставался в неведении, пока его вели обратно в его физическую клетку.