Неопубликованное.

      Растираю лицо ладонями, надавливая на уставшие глаза. Сколько я сижу за бумагами? Третью ночь? Стопка документов, требующих моего ознакомления, не заканчивается, а, казалось, наоборот, увеличивается. Пальцы, крепко держащие всю ночь перо, ноют. На среднем даже покраснение. Стоит попросить у Фрейи пластырь — письма послам и руководителям еще писать и писать.       Я вздыхаю, прикрывая веки. Сон, конечно, такой отдых не заменит, но перед глазами уже пляшут эти буквы. Уже не пытаюсь размять руки — толку нет никакого. Если эту ночь так же за бумагами просижу, на завтрашнем выступлении буду выглядеть “прекрасно”. Отец точно не будет доволен. Хотя сомневаюсь, что он будет в более хорошем настроении, если я сейчас не допишу хотя бы письма.       Помимо них нужно будет еще подготовить речь по поводу изменений законов.       Расправляю плечи, мысленно готовя себя к оставшемуся объему работы, но слышу, как со скрипом открывается массивная дверь в кабинет. Поднимаю воспаленные глаза на вход и вижу Дею. В кожаных доспехах, с немного красными щеками и растрепанными волосами.       — Стучаться не привыкла? — спрашиваю, но в голосе не звучит наезд. Сил нет никаких с этим энлиром ругаться, но попытаться стоило.       — Не-а, — Дея бесцеременно заходит в помещение, не удосужившись взглянуть мне в глаза, — Фрейю видела?       — Уехала около часа назад.       — М-м.       Видар подошла к стеллажу у стены и начала перебирать книги между пальцами, выискивая что-то под собственный шепот. Я решаю не обращать внимания на нее и стараюсь сфокусироваться на листе бумаги перед собой. И у меня получилось бы, если бы не манера Деи перемещаться по замку так, словно это — ее дом, а меня здесь нет.       Она подходит вплотную к моему столу и начинает разглядывать его, видимо, надеясь на нем найти то, что ей нужно.       — Отойди, пожалуйста, — не глядя ей в глаза прошу я, — Мешаешь работать.       Не заметив движения с ее стороны, я поднимаю голову. Дея уставилась на меня, сложив руки на груди.       — Много у тебя еще этой писанины?       — До чертиков, — вздыхаю, — Отвлечься нет даже возможности, — намекаю, и вижу по глазам Деи, что она это понимает. Однако, не уходит, а лишь встает за мной и, перегибаясь, разглядывает мой почерк на бумаге и задумчиво поправляет металлические наручи на предплечьях.       — Королевские заморочки, — буркнула под нос Дея.       Игнорирую беззлобную шутку и вновь берусь за перо, втайне надеясь, что не привлеку опять внимание Видар, и она решит уйти.       — Что это? — Дея берет в руки книгу с поцарапанным по бокам переплетом и выглядывающей из-под страниц золотистой закладки.       — Нет, нет, — тянусь к книге, но Видар ловко перехватывает мою руку, — Положи на место.       — Там королевская тайна? — яркий изумруд вспыхивает любопытством в ее глазах, — Нет? Военная?       — Да нет же.       — Может, сводки о секретных договоренностях и шпионах?       — Такое, по-твоему, в книженции с блестяшками на форзацах хранится?       — Кто ж вас, людей, знает.       — А ну отдавай, живо, — несмотря на усталость, со всей серьезностью приказываю энлиру, но мне не хватает ни сил, ни роста, чтобы дотянуться до ее руки с книгой, которую она выставила над собой.       Улыбаясь до ушей и хихикая, Дея одной рукой открывает книгу на странице с закладкой. Ее золотая цепочка перекрывает часть текста, но Видар вчитывается в буквы, не обращая внимание на мешающий предмет.       Чувствую, как жар опаляет кончики ушей и щеки.       — Да ты фанат поэзии, Аса, — усмехается, — И чей громадный сборник ты у себя на столе держишь?       Дея в очередной раз перехватывает мою руку, пока ищет нужную надпись на задней части обложки. И, как только находит, переводит взгляд на меня.       — Да ну, реально?       Теперь она знает, что этот сборник написала я.       — Все, прекращай, — сдаюсь и отворачиваюсь, растирая пальцами виски, — Мне не до тебя сейчас.       Не возвращая книгу на место, Дея направляется к выходу, но вместо того, чтобы покинуть комнату, усаживается на кресло и перекидывает ноги через подлокотник. Стреляю взглядом в ее сторону, но не могу увидеть ее лица из-за раскрытого сборника, который она держит в руках.       Если бы у меня не было дел, я бы не позволила ей читать свои работы и, наверное, продолжила бы с ней препираться и просить вернуть книгу на место. Хотя, зная сестер Видар, Дея вряд ли меня оставит в покое: если не прочитает сейчас, наверняка прочитает позже. Проще будет дать ей просмеяться от души сейчас.       Вновь берусь за перо и выписываю каллиграфическим почерком буквы, лишь наполовину понимая, что именно я пишу. Не только потому, что не могу перестать ждать насмешки и подколы со стороны Деи, но и из-за усталости. Голова превращается в чугун, заставляет полулечь на стол и только в таком положении вырисовывать кривые символы на бумаге. Несколько раз пытаюсь заставить себя сесть ровно, но тело отказывается слушаться. Единственное, на что оно согласно — на то, чтобы прикрыть веки и дать себе перерыв. Знаю, что могу так и заснуть, но продержаться удается недолго: примерно через пять минут я окончательно теряю связь с реальным миром и, продолжая держать перо и упираясь щекой в другое предплечье, засыпаю.       Я бы проспала до полудня, если бы не затекшие плечи и ноющая боль в спине. Поза для отдыха не самая удобная, и мне приходится оторвать голову от поверхности стола. Протираю пересушенные глаза и потягиваюсь, прежде чем задержать взгляд на кресле в комнате.       Моргаю и хмурю брови когда вижу неподвижно сидящую Дею во все том же кресле. Ее поза почти не поменялась с момента, когда она села читать мои стихотворения.       Подхожу к ней, чтобы забрать сборник, который она прижимает к себе во сне страницами вниз. Не уверена, стоит ли ее будить, поэтому аккуратно поднимаю ее предплечье, чтобы взять книгу, и вижу, что она, скорее всего, не прочитала и десятка страниц. Наверное, она заснула немногим позже меня.       За окном едва начинает светлеть небо.       Значит, Видар тоже устает на работе. Мне стоит воспринимать ее помощь как должное — я ее и наняла. Однако, следует признать, что она мне здорово помогает с моими задачами, и, если честно, даже перевыполняет план. Она, конечно, владеет магией, но все равно имеет не безграничные запасы выносливости — иначе как объяснить, что сейчас она спит на скрипучем твердом кресле без задних ног?       Думаю, мне все же стоит ее разбудить. Будет же жаловаться потом на спину.       — Видар, подъем, — осторожно касаюсь ее плеча.       В ответ получаю лишь недовольное мычание, которое не могу разобрать на слова.       — Серьезно, вставай.       — Не утро еще, изверг, — бубнит Видар.       — Уже светает. Давай, не ной и поднимайся, — настойчивее толкаю ее в плечо, — Доспишь в своей комнате.       С непрерывным мычанием Дея садится в кресле. Рассеянный взгляд блуждает по комнате, и, в конце концов, останавливается на мне. Всегда задиристая и саркастичная Видар сейчас выглядит абсолютно безвредно: расслабленные (наверняка затекшие) плечи, спутанные волосы, лезущие в глаза.       Окинув меня равнодушным взглядом, она фыркает:       — Выглядишь ужасно.       — Кто бы говорил.       — Я не наследница трона, — хмыкает.       — По манерам видно.       Дея замолкает на какое-то время, разглядывая узоры от дождя на окнах за моим столом. Вид из комнаты выходит прямиком на восток, и между острыми крышами домов начинает выглядывать утренний свет, забивающийся в углы комнаты.       — Ты сегодня выступаешь? — спрашивает.       — Да.       Встает, оттолкнувшись от подлокотников. Вспоминаю, что ее месячное задание еще не окончено, и, скорее всего, сегодня ей придется снова идти искать зацепки к Холлеру по всей столице. Часть моей работы направлена на создание юридических условий для наших незаконных действий, и сегодня я должна убедить совет внести новые изменения в свод законов.       — Ты здорово помогаешь… — Дея неопределенным жестом указывает на письменный стол, — этим всем.       — Это в общих интересах, — пожимаю плечами. Возможно, если бы не усталость, я бы обратила больше внимания на благодарность Видар.       — Ага.       Не менее сонная, чем я, она потуже затягивает ремни на руках и поправляет кожаную броню. За время сна она, должно быть, неприятно вмялась в тело.       Дея поднимает руку вместо прощания и направляется к двери. Уже начинаю обдумывать свою речь, пусть до ее представления еще несколько часов, перебираю в голове все возможные вопросы, которые могут быть заданы мне. Еще не пробужденный мозг начинает лениво работать, сквозь поток моих мыслей требует вернуться за стол и продолжить спать.       Вытягивает из вязкого круговорота утренних раздумий оклик Деи:       — Аса.       — Да? — оборачиваюсь ко входу.       — Ты красиво пишешь, — говорит Видар, — Удачи сегодня, — и закрывает за собой дверь.       Не успеваю сказать “спасибо”, но отрешенная мысль рождается в голове: я обязана убедить Форда, отца и герцогов принять мои поправки в свод законов. Не только потому, что это поможет Дее. Еще и потому, что так будет проще нам двоим.       Так будет проще выйти на Рея, а затем на Линна Холлера.       А сборник я, пожалуй, верну на письменный стол.