vendetta

      Младшая просыпается только к полудню, чувствуя нежные объятия. Она ворочается, чуть отстраняясь, и видит лежащую рядом Ким. Та, видимо, всё же заснула. Лиса настолько близко, что брюнетка может почувствовать горячее дыхание, опаляющее её собственную щёку. Когда Манобан принимает сидячее положение, старшая просыпается, тут же приобнимая за плечи.       — Ты как..? — оставляя невесомый поцелуй на плече, тихо спрашивает она.       — Голова ужасно раскалывается, — мычит Лалиса.       — Тошнит?       — Нет, только голова болит.       — Хочешь поесть?       — Не сейчас…       — Прости меня… — с сожалением произносит Дженни.       — Я не помню, приснилось мне или я правда это сказала, но ты не виновата.       — Лиса, это я притащила туда тебя, из-за меня тебе пришлось выходить на чёртову сцену и терпеть потом подобное от того мерзавца. Я…       Младшая в момент оборачивается, припадая к губам Ким, а у той ступор. Дженни чувствует, как дрожат чужие губы, чувствует, как сердце Лалисы неистово колотится из-за совершённого. Манобан отстраняется, заглядывая в растерянные глаза.       — Прости, тебя нужно было как-то заткнуть. Я сказала, что ты не виновата.       — Ты сделала это только для того, чтобы я замолчала?       — А ты хочешь услышать другую причину?       — Я хочу услышать истинную.       — И что ты сделаешь, если я скажу, что это был просто шанс поцеловать тебя..?       Ким не отвечает, притягивая девушку, и начинает переминать нежные губы. Она углубляет поцелуй, а Лиса отвечает, отмечая, с какой осторожностью целует старшая. Лалиса приближается, забираясь на бёдра Дженни, а у той уже всё тело дрожит от желания, но она вовремя себя останавливает.       — Стоп, — отталкивает Ким. — Не стоит продолжать…       — Ты ещё долго будешь отпираться?       — Я делаю это для твоего же блага.       — Значит, в ту ночь о моём благе ты не думала? — усмехается Лиса, а Дженни в момент сталкивает её с себя, поднимаясь с кровати.       Брюнетка пытается угомонить собственное сердце, которое так и рвётся к этой девочке; внизу живота уже скрутился неприятный узел, и больше всего на свете Ким желала бы сейчас ощутить Манобан.       — Прости… — вздыхает Дженни, прикрывая глаза. — Но это глупо, это…       — Глупо то, что ты хочешь меня, и я прекрасно это вижу, но продолжаешь отталкивать.       Воцаряется тишина, и никто не решается её прервать. Старшая не может найти подходящих слов, а Лиса просто не желает начинать этот разговор. Голова всё ещё болит, состояние слегка странное, хотя это не удивительно после того, что было вчера. Начиная вспоминать события неприятного вечера, Лалиса в отвращении хмурится и желает поскорее выкинуть эти мысли из головы. Но разум пробивает электрический ток, отчего глаза округляются, а сама младшая тут же смотрит на Ким.       — Сегодня ровно десять лет со дня её смерти, — с горечью улыбается Манобан.       — М? — не понимает Дженни, опуская голову, словно что-то вспоминает.       — Мама…       — Какое сегодня число? — в осознании вскидывает голову Ким.       — Двадцатое.       — Я совсем потерялась во времени. И правда ровно десять лет… Прошу, скажи мне, где она похоронена. Я упорно пыталась забыть этот страшный день, но однажды решила сходить на её могилу. Я испугалась… Я так и не сходила, Лиса. Прошу, хотя бы сейчас…       — Можно мне с тобой..?       — Да, — кивает Дженни. — Да, конечно.       Лиса с трудом поднимается с дивана, наспех собирается и говорит Вито, куда необходимо ехать. Минут через десять они подъезжают к кладбищу, предварительно купив шесть белых лилий. Лалиса идёт впереди, глазами выискивая нужную могилу, и вскоре останавливается. Ким видит чёрную мраморную плиту, на которой изображена женщина всё с теми же добрыми глазами, какие увидела Дженни, как только мать Лисы открыла дверь в тот день. Сердце больно сжимается, брюнетка встаёт на одно колено, проводя пальцами по надгробию, и осторожно кладёт цветы.       — Привет, мам, — сдерживая слёзы, улыбается Лалиса, садясь на корточки рядом с Ким. — Как ты?       От этих слов и боли в голосе младшей Дженни прикрывает глаза, стискивая зубы. Глаза уже болят от выплаканных слёз, но те, кажется, не собираются останавливаться, и мокрой дорожкой скатываются по нежным щекам Ким.       — Прошло уже десять лет, я отпраздновала десятый день рождения без тебя, — хрипло проговаривает Лиса. — Надеюсь, у тебя всё хорошо.       Она продолжает улыбаться, пока пелена слёз застилает обзор. Утирая тыльной стороной ладони глаза, она слышит сзади чей-то знакомый голос.       — Лиса! — кричат за спиной. — Дочка…       Охрана тут же преграждает путь, но Дженни велит разойтись. Чет крепко прижимает к себе дочь, начиная рыдать то ли от счастья, то ли от тоски, то ли чёрт его знает. В его руках четыре белые лилии, которые он неизменно продолжает носить на могилу. Ким поднимается, отходя в сторону, и взгляд мужчины тут же цепляется за неё.       — Сука, — шипит Чет, хватая брюнетку за пиджак.       Охрана хватается за пистолеты, но Дженни даёт знак, что всё в порядке.       — Как ты только посмела сюда прийти? — сквозь боль спрашивает Чет. — Совсем совести нет?       Он грубо отталкивает её, и Ким пошатывается.       — Пап, не надо… — подходит Лиса, держа отца за руку.       — Не надо? Какого чёрта она здесь забыла?!       — Она не убивала её…       — Что ты несёшь, Лиса? Хватит защищать её, она промыла тебе мозги? Что ты ей наговорила? — делает рывок в сторону Дженни, но Лалиса не позволяет.       — Не трогай её, она правда не виновата. Не она в тот день убила маму.       — Не неси чушь, — строго произносит мужчина, отталкивая дочь.       — Прекрати уже, — холодно проговаривает Ким. — Ты пришёл почтить память жены или закатывать истерику?       — Не тебе меня судить, — с отвращением смотрит Чет. — Убирайся прочь. И раз уж нам удалось встретиться, то даже не думай, что Лиса поедет снова с тобой. Пристрели меня, но я её не отдам.       — Уверен? — Дженни кивает охране, и те подходят ближе, явно демонстрируя оружие.       Мужчина закрывает собой Лису, а та отходит, подходя к Дженни.       — Милая, что с тобой..?       — Когда-нибудь я вернусь, пап, но не сейчас…       — Лиса…       — Поехали, — дёргает за пиджак младшая, направляясь в сторону машины, и охрана двигается за ней, оставляя Дженни наедине с Четом.       — Что ты с ней сделала..? — он поражённо смотрит в глаза Ким, совершенно ничего не понимая.       — Я удивлена не меньше твоего. Но ещё больше я была удивлена, когда поняла, что влюбилась в твою дочь.       — Что?! — вскрикивает мужчина. — Врёшь…       — Я не умею лгать, и ты должен это знать как никто лучше. Будь спокоен, я отпущу её сегодня вечером, так что будь дома и приготовь вкусный ужин, она уже давно не ела домашней еды.       — Почему ты это делаешь?       — Потому что не хочу причинять ей боль. Чем дольше она будет у меня, тем сильнее я привяжусь к ней. Знаешь, как-то раз я сказала ей, что любовь отравляет наши души. Я была права. Моя отравлена сполна. Ты, наверное, удивлён, что я способна любить? Я удивлена не меньше. Но я уже испортила её жизнь, заставив провести месяц в моём доме. Прощай, Чет.       — И даже не убьёшь меня?       — Ты уже наказан, дорогой. Жить с нескончаемыми муками куда тяжелее, чем просто умереть. Ты до конца своих дней будешь винить себя в смерти жены. Я разожгла в тебе совестливый огонь, который не погаснет даже после твоей смерти. Муки совести — худшее наказание для человека.       Она уходит к машине, где уже ждёт Лиса, и садится, тут же всматриваясь в пейзаж за окном. Он мрачный, совершенно не хочется здесь больше оставаться, а потому автомобиль выезжает на проезжую часть, вскоре привозя девушек домой.       — Почему ты не стала сопротивляться? — стоя у окна, спрашивает Дженни.       Манобан неслышно подходит со спины, оказываясь слишком близко, отчего Ким слышит её учащённое дыхание.       — Потому что не брошу тебя сейчас.       — Что..? — оборачивается старшая.       Они непозволительно близко друг к другу, и у Дженни сердце от этого щемит.       — Я не оставлю тебя вот так, когда ты призналась мне. Мне плевать, скольких людей ты убила, тебя такой сделали, Дженни…       — Откуда тебе знать, что я этого не хотела?       — Мне плевать, даже если хотела.       — Что ты творишь, Лиса..?       — Называй меня сумасшедшей, думай, что я свихнулась, но я не брошу тебя.       — Почему? — еле слышно проговаривает Ким.       — Прозвучит странно, если я скажу, что люблю тебя? Я помню, что говорила о влюблённости, но сейчас я точно говорю тебе, что люблю, слышишь?       — Лиса, ты не можешь, ты…       — Я прошу, замолчи. Прекрати говорить о том, чего я не могу. Я слушаю сердце, а оно даже не говорит, оно кричит о том, что если я уйду, то вдребезги разобью его.       — Ты сейчас так думаешь, милая, — Дженни обхватывает лицо напротив дрожащими руками, пытаясь сдерживать слёзы. — Ты ни черта не понимаешь, Лиса, со мной ты в опасности, ты рискуешь собственной жизнью, разве не очевидно? После того, что сделал де Сантис, я лишь убедилась в этом. Я думала, что смогу обеспечить твою защиту, но это была ошибочная мысль. Я не смогу дать тебе ничего, кроме разбитого сердца. А я его разобью, поверь.       Эти слова, словно острые лезвия, которые режут и грудь, и горло, выходят из девушки почти со слезами.       — Уходи, Лиса… — сердце норовит разорваться от испытываемой боли.       — Даже не думай, Ким.       — Уходи, — более твёрдо проговаривает старшая, делая шаг назад. — Я хочу как лучше для тебя…       — Будет лучше, если ты наконец примешь то, чего хочу я, а я хочу быть с тобой…       — Помнишь наш разговор у бассейна? — стирает слёзы с лица Дженни. — Ты тогда восхищалась эдельвейсом и легендой о нём. Так найди того, кто достанет тебе его, найди того, с кем ты будешь в безопасности. Я не та, Лиса, пойми…       — Дженни, прошу… — младшая делает шаг навстречу, но Ким отступает.       — Вито, уведи её.       — Вито, не смей, — Лиса отшатывается от мужчины.       — Прости, я исполняю её приказы, — кивая в сторону брюнетки, охранник всё же подходит, уводя Манобан.       — Отпусти же! — пытается вырваться Лалиса.       Но она не успевает опомниться, как дверь захлопывается перед ней. Слёзы невольно выступают на глазах, хрустальными каплями скатываясь по нежным щекам. Она оседает на пол террасы от какого-то бессилия, пока сердце начинает медленно трескаться. Она ведь и правда осознала, что любит, пусть Ким и не тот человек, о котором она мечтала всё своё детство. Лиса желала выйти замуж за того парня, который будет оберегать и защищать её. Эти качества она нашла в Дженни. И Манобан видела в её глазах, что та испытывает то же самое, но пытается таким паршивым способом уберечь девушку. Лиса прикрывает глаза, совершенно не понимая, что ей делать.       Вито в этот момент подошёл к осевшей на диван Дженни, что уже курила сигарету, делая приличные затяжки, будто они способны избавить от гнетущего чувства внутри.       — И всё же вы меня не послушали…       — Замолчи, — сквозь зубы цедит Ким. — Сейчас она думает, что…       — Да перестаньте в конце концов! — не выдерживает мужчина. — Всё думаете о том, что будет потом, но совсем не думаете о том, какую боль причиняете ей сейчас. Стоит ли жертвовать хотя бы минутой счастья ради того, чтобы всю жизнь провести без неё..?       — Способность человека думать наперёд спасает его во всех смыслах, в том числе и оставляет сердце уцелевшим. Ты понимаешь, что я не переживу, если с ней что-то случится?       — Так попытайтесь уберечь её, вы же можете, у вас есть власть, вы…       — Власть у всех ограничена, Вито.       — Чего вы боитесь? Де Санитис мёртв, к вам никто не смеет лезть, все притихли, они…       — После того, как я прострелила ногу Моретти, ты говорил то же самое, — снова перебивает Ким.       — При всём уважении, мисс Ким, но я никогда не думал, что вами так овладеет страх. Вместо того, чтобы ожидать от всех ненавистников нападок, вы должны показать им, с кем они имеют дело. Смерть де Сантиса и правда потрясла всех, некоторые даже порывались отомстить за него, но попросту испугались. Она любит вас… неужели не видите..?       — Я вижу, Вито, вижу, но…       — Тогда какие могут быть «но»? Вы помните слова своего отца о том, что должны отстаивать честь семьи, но совсем забыли о том, что он хотел счастливого будущего для своих детей. Будете ли вы счастливы без этой девочки? Огородив её от себя, сможете ли когда-то заполнить пустоту внутри? Считая, что подобным образом спасаете её, будете ли спокойны, осознавая, что разбили оба сердца?       И Дженни замолкает, не находя нужных слов для ответа. Она отводит взгляд, словно о чём-то задумывается, а Вито продолжает.       — За те семнадцать лет, что я с вами, я ни разу не видел, чтобы вы так искренне улыбались; чтобы были так спокойны в присутствии кого-либо. Люди всегда думают, что они счастливы или несчастливы из-за внешних обстоятельств, но на деле лишь из-за собственных мыслей. Научи́тесь управлять мыслями и нау́читесь управлять счастьем.       — С каких пор ты цитируешь Ницше? — усмехается Ким. — Нет толку уже пытаться, она всё равно ушла. Наверняка уже дома с отцом, который, безусловно, рад её видеть…       И через несколько секунд раздаётся тихий стук в дверь, отчего Вито и Дженни переглядываются.       — Ты что-то заказывал? — спрашивает девушка, но охранник отрицательно качает головой. — Тогда не открывай.       — И всё же я посмотрю.       Он выходит из гостиной, подходит к двери, заглядывая в глазок, и на мгновение замирает, после чего тепло улыбается, делая шаг назад и через проход смотря на Дженни.       — Иногда судьба даёт нам второй шанс, — проговаривает он, ловя недоумённый взгляд Ким, после чего открывает дверь, и вскоре перед собой Дженни видит уже до боли знакомый силуэт, который неуверенно делает шаг ей навстречу.       — Там, кажется, что-то с гаражом… Охрана не может его открыть, сказали, что какие-то проблемы с кнопкой, и они не могут взять машину... - опускает голову Лиса, а Вито неслышно выходит из дома, прикрывая дверь.