The Soulless

      Никс решила не убегать тайком по ночам, так как знала, что Пэнси попытается её остановить, поэтому девушка отправилась туда в своё свободное время. Она получила приглашение от Хагрида, но написала в ответ, что у неё есть другие дела.       Она нашла Элизабет плачущей в затопленной ванной.       «Кто там?» — её голос звучал вопросительно, она всхлипывала. — «Ты тоже здесь, чтобы посмеяться надо мной?»       «Я же говорила, что не могу», — ответила Никс.       «О, Никс, это ты», — она вышла из кабинки, в её глазах скопились слёзы, и выглядели они, как жидкое серебро. «Я не думала, что ты действительно вернёшься», — Никс пожала плечами.       «Я хотела продолжить», — она показала призраку карту, над которой работала. На ней была изображена только часть Комнаты, и на ней отсутствовали какие-либо детали, которые были на остальной части карты.       «О, может, ты останешься и поговоришь со мной ещё немного?», — Никс крайне надоедало поведение призрака. Но не повредит, если Элизабет будет довольна. По крайней мере, так она не попадет в беду.       «Хорошо. О чем?», — ответила Никс. Лицо Элизабет просветлело, и она начала рассказывать о том, как провела день, и о том, как один из призраков расстроил её, и обо всём в принципе.       После того, как Элизабет, наконец, была удовлетворена, она позволила Никс уйти. Девушка вошла в Тайную комнату, используя змеиный язык, чтобы открыть её.       «Ты вернулась, не так ли?», — спросил Василиск.       «Да», — Ответила Никс, быстро принимаясь за работу. — «Полагаю, мне следует спросить, как у тебя дела?»       «У меня такое чувство, что тебе в любом случае всё равно», — кисло ответил он.       «Не то что бы», — Никс взглянула на него, стараясь не встречаться с ним взглядом. — «У меня нет души, помнишь? Мне было бы всё равно, даже если бы я хотела это спросить».       «Не то чтобы ты не умела притворяться».       «Я не знаю, как это сделать: однажды Пэнси попыталась меня научить, но она довольно быстро сдалась».        «Интересно, почему же?», — он закатил свои ярко-жёлтые глаза.        «Ты собираешься отвечать на вопрос или нет?», — спросила Никс, указывая на ещё одну деталь — по бокам было несколько разбитых фонтанчиков в форме змеиных голов. — «Они рабочие?»       «Раньше так и было — правда, надписи стёрлись ещё десятилетие назад», — он немного предался воспоминаниям, представляя былую славу Тайной комнаты, своего дома. В прошлом здесь было больше крыс, мышей и других маленьких созданий, которые забредали на его территорию, чтобы быть съеденными. Но комната, в которой он жил, была изысканной и безупречно сверкала. Каменная статуя его первого хозяина пережила и не окрасилась в зеленый и синий цвета. Там были магические шары, которые освещали комнату прекрасным золотым свечением. Они прыгали по потолку, и свет плясал на лужицах воды, подчеркивая главную дорожку. Теперь остался только тёмно-зелёный свет из неизвестного источника. Статуи змей смотрелись прекрасно, украшая бассейны. После в них просто росли водоросли и мох. Пахло гнилью, а шкуры, оставшиеся после линьки, были разбросаны повсюду. Он всегда надеялся, что кто-нибудь из наследников всё исправит, восстановит ущерб, нанесенный временем, обратить процесс гниения вспять и заменить все заклинания. Никто из них не сделал этого, даже тот, с кем он разговаривал до Никс. Он возлагал такие большие надежды и на юного Тома Реддла.…        «Хм…», — Никс достала свой дневник и начала записывать на демоническом языке тот факт, что заклинания этого помещения ослабевают.       »…Ты действительно не возражаешь, если я буду говорить с тобой вместо того, чтобы просто молча выполнять приказы?», — спросил он после нескольких мгновений наблюдения за тёмноволосой девушкой, которая двигалась по Комнате.       «Мне всё равно, в любом случае Драко говорит, что нужно либо делать людей счастливыми, либо заставить их бояться для контроля над ними. Я не очень заинтересована в контроле над кем-то, но, если это в моих силах, я бы предпочла, чтобы окружающие меня люди были счастливы. Это приземляет мои инстинкты.»       «Инстинкты?»       «Ты же родственник дементоров, у тебя тоже иногда это должно быть. Непреодолимая потребность питаться положительными эмоциями и воспоминаниями других», — Никс посмотрела на него. Он усмехнулся.       «Мы совершенно разные «типы» потомков дементоров, маленькая змейка. Ты совершенно не похожа на меня — я никогда в жизни не имел потребности убивать грязнокровок».       «Магглорожденных», — поправила она.       «Что?!» — зашипел в ответ тот.       «Элизабет сказала, что нехорошо называть их грязнокровками, исключительно магглорожденными. Я не совсем понимаю, но если ты хочешь меня слушаться, то не называй их так».       «Салазар сейчас в гробу вертится», — зарычал змей.       «Честно говоря, мне всё равно и мне нужно немного отдохнуть от пустых разговоров, так что если ты собираешься закончить свою мысль, то сделай это сейчас».        «…Как я уже сказал, у меня есть только желание убить гря… " — он замолчал, как будто слова не сходили с языка, как бы он ни старался их произнести. — «Магглорожденных», — змей зарычал, впервые разочарованный магией, которая связывала его с наследником Слизерина. — «Это моя миссия и смысл жизни».       «Это довольно скучно.» — заметила девочка.       «Что?» — он наклонил свою огромную голову, и жёлтые глаза впились в её затылок».       «В чем смысл жизни, если она предопределенна правилами, которые создал кто-то другой?», — он заколебался, услышав ее вопрос. — «Возможно, я не человек, не дементор или не живая вовсе, у меня нет моральных принципов, чтобы столько говорить о них.… Но я не позволю другим указывать мне, что делать. Все чувствуют печаль, когда понимают, что я не могу чувствовать и каждый раз вспоминают об этом потом. Ты не исключение… Даже если я не так сильна и не могу быть всецело похожа на дементора, у меня получается чувствовать эмоциональные воспоминания животных… Но я не совсем понимаю их».       «Объясни», — потребовал Василиск, чувствуя себя довольно странно. Он отдавал приказы тому, от кого был запрограммирован ожидать приказов.       «Печаль, которую все испытывают, когда узнают, что я отличаюсь от остальных. Но я всё ещё живое существо, не так ли? Так почему же само моё существование заставляет людей испытывать меланхолию? Мне не дано этого понять».       «Потому что… есть очень много вещей, основанные на эмоциях. Больно осознавать, что ты не можешь всё это ощущать, ведь счастье, печаль, любовь, ненависть — тот смысл, за который стоит жить».       Рука Никс перестала двигаться. Она посмотрела на высокие сводчатые потолки, вырезанные из камня и мрамора.       «Никс?» — спросил Александр, обеспокоенно поднимая голову с её плеча. Запах смерти, исходивший от неё, усилился… как-то неприлично сильно.       «Значит, моя жизнь не стоит того, чтобы её прожить?» — прошептала она, хотя, возможно, это было сделано больше для неё самой, чем для Василиска. Она собрала свои вещи и вышла из комнаты, снова направляясь в женский туалет.       Элизабет не сразу заметила, но Никс было всё равно, и она сразу же вышла. В конце концов, у неё были другие дела… Может, ей стоит спросить Гарри об этом? Стоила ли её жизнь того, чтобы жить, если она не могла ощутить все её краски?       В тот вечер за ужином Никс была молчалива, и Александр тоже почти не ползал.       Никс провела целый день, размышляя о своей жизни и существовании, чем она никогда раньше по-настоящему не занималась.       «Никс, ты хочешь пойти поговорить с Гарри?» — спросил её Александр. На мгновение она закрыла глаза, споря сама с собой. Наконец, девушка открыла их и протянула ладонь к Змею. Он скользнул к Никс на ладонь, потом по руке и на плечо.       Драко был вовлечён в разговор с Винсентом и Грегори и ничего не заметил. Пэнси тоже сплетничала с Миллисент и Дафной, но она поняла, что собирается сделать Никс, когда та встала.       «Никс, не натвори глупостей.» — предупредила она Бездушную, перебив Миллисент. Никс проигнорировала её и направилась через Большой зал, а затем похлопала Гарри по плечу.       «О, Никс», — радостно воскликнул он. Мальчик немного подвинулся, освобождая место между собой и Гермионой Грейнджер. Никс села.       «Гарри, я…»       «Почему ты позволяешь ей сидеть с нами? Это против правил», — сказала Гермиона своим прекрасным голосом. Даже Рон понял, что в этот самый момент она готова была встать и настучать об этом Макгонагалл.        «На самом деле, я так не думаю», — сказал он, удивляясь самому себе. Даже если он не испытывал к ней ненависти, она всё равно ему не особо нравилась. Почему он защищал её? Было жутко смотреть в её глаза, а змея напугала его, потому что он знал, что змеи едят крыс, и он беспокоился за свою ручную крысу — Коросту.       Гермиона несколько расстроилась: «Ну, даже если это не так, мы всё равно должны оставаться рядом со своими факультетами».       «Я не понимаю, почему», — Гарри скрестил руки на груди. — «Никс кажется мне довольно смелой, почему бы ей не присоединиться к гриффиндорцам, хотя бы на чуть-чуть?»       Гермиона задумалась над этим… По крайней мере, она была бы лучшей из тех, кто мог присоединиться к ним, нежели те, кто постоянно издевался над ней только за то, какой она родилась. Гермиона поймала себя на этой мысли. Она смотрела на Никс, пока та разговаривала с Гарри. Мальчик казался расстроенным, но Гермиона не могла сосредоточиться сейчас на этом. Никс не могла изменить своё происхождение, как и Грейнджер, и ничего не могла поделать как с тем, что она оказалось слизеринкой, а не гриффиндоркой, так и с тем, что все на Слизерине верили в одно и то же…       Гермиона знала, насколько Никс блестяща в одних вещах и насколько невероятно неумела была в других. Она обвиняла девочку в том, что она такая же, как слизеринцы, и, что ещё хуже, в полном отсутствии эмпатии… Но подобные взгляды ничем не отличались от взглядов пуристов.       Итак, Гермиона приняла решение — даже если потом из этого ничего не выйдет, она даст Никс шанс.       Чего Гермиона не поняла — так это того, почему Никс попросила Гарри подтвердить её мысли.       «Кто тебе сказал, что ты не стоишь того, чтобы жить?!» -спросил он требовательным голосом.       «Это не имеет значения… Просто ответь на мой вопрос, пожалуйста»       «Конечно, твоя жизнь стоит того, чтобы быть живой! То, что ты не можешь чувствовать, не делает тебя менее значимой как человека!»       «Я не человек. Я не личность.»       «Ну, это… Послушай, это не имеет значения! В жизни есть нечто большее. У тебя никогда не было эмоций, и ты же в полном порядке. Ты не нуждалась в них тогда, и у тебя была хорошая жизнь, тогда и сейчас они тебе не нужны!       «Тогда почему тебе грустно? Почему тоскливы твои воспоминания, всплывающие каждый раз, когда ты меня видишь?»        Его голос дрогнул. — «Потому что… Ты во многом похожа на меня — тебя оставили там, где тебе было не место. Мне было жаль тебя не из-за того, кто ты, а из-за того, что с тобой случилось, не спрашивая хочешь ты этого или нет…»       «О… прости меня». — Никс извинилась, это было тем, чему она научилась, когда другие, казалось, думали, что она неправа, даже если не имела понятия почему.       «Нет, не нужно. Просто не сомневайся в себе вновь», — Гарри внутренне съежился от сказанной им иронии — или, может быть, это лучше было бы назвать лицемерием. Ну что ж, в данный момент он ничего не мог с этим поделать.