лисье сердце.

Goodbye — Ramsey

Переворот в Новокрибирске провалился. Выбравшийся из Каньона Александр долго глядел на свое израненное когтями волькр лицо, упершись руками в бортики раковины. Отражение в пыльном зеркале брошенного дома города близ Каньона еще долго оставалось в его мыслях как напоминание о том, что он облажался. Поспешил, решив, что Алина покорно позволит ему совершить задуманное, ошибся, что справится в одиночку. Мелькавший рядом Иван твердил, что война еще не проиграна, а у них есть шанс отыграться и вернуть Старкову с небес на землю, но его слова мало утешали. Эмили не было рядом, поэтому Александр и пребывал в одиночестве. Эмили затерялась где-то в Западной Равке: в последний раз он видел сердцебитку на корабле в Каньоне, оступившуюся назад из-за неожиданно возникшей трещины. «У Старковой вышел разрез» — размышлял он после, когда детально воспроизводил произошедшее тем утром и вспоминал, как его маленькая лисица оттолкнула его в сторону, что и стало причиной ее падения в низ. Александр был уверен, что она выжила после подобного — все же тренировки гришей не были пустым звуком, да и песок снизу наверняка сгладил приземление. Но вот найти он ее не мог. Александр знал, что его Капитан жива. Иван проявлял сомнения на пути к Ос Керво — Эмили никогда ему не нравилась —, но мужчина продолжал твердить, что в скором времени они вновь встретятся. Он не может потерять ее, только не сейчас, когда от него отворачивается весь мир. Ему ни в коем случае нельзя быть без нее, потому что малышка-гриш всегда и навечно была на его стороне. Александр отгонял от себя воспоминание о ее глазах, которые с ужасом и каким-то странным новым выражением глядели на него на борту корабля. — Что ты наделал? — шептали ее губы, а прекрасные карие глаза уже глядели сквозь него, на очертания Новокрибирска спереди. Александр знал, что Эмили слышит каждый человеческий крик, но помочь избавиться от него не мог: Старкова выбила руку из хватки, из-за чего пришлось сместить центр внимания с сердцебитки. А потом она исчезла. Словно сквозь землю провалилась. Он искал ее на границе и Крибирска, и Новокрибирска, был готов вновь войти в поглощающую свет тьму Каньона, но вовремя почувствовал ее прикосновение. В тот вечер Александр поднял руку с черным кольцом на безымянном пальце и долго глядел на него, решив, что это была галлюцинация. Но ощущение повторилось, и он с облегчением выпустил воздух из легких, глубоко выдохнув и коснувшись прохладной костяной поверхности украшения в ответ. Он знал, что Эмили почувствовала и его. Он не знал, куда точно они держат путь, но вместе с небольшой группой гришей, которые решили присоединиться к нему, они достигли границы портового города Ос Керво. Светить собственным лицом было бы слишком рискованно, поэтому на поиск Эмили Александр отправил Ивана. — Почему ты так уверен, что она не уплыла с остальными? — Иван кивнул на отходившие от берега корабли, высматривая лучший спуск с высокого холма. — С остальными? С теми бандитами из Бочки? — Александр усмехнулся, вновь огладив поверхность кольца. Он чувствовал, что она где-то близко. — Как еще они сбежали от нас в городе? А как пробрались на корабль? Она помогала им, я уверен. — Я тоже. Но Эмили никогда от меня не откажется, — кольцо отдалось в ответ. Он почти что вернул себе свое сердце. *** — Добро пожаловать на борт, Генерал! — Эмили услышала незнакомый звонкий голос где-то у себя за спиной, но вместо того, чтобы обернуться и познакомиться с его источником, еще дальше вперила взгляд к горизонту, за который медленно стекало рыжее солнце. Они взошли на корабль около десяти минут назад. Дарклинг, до этого заботливо придерживающий ее под локоть, учтиво подал девушке руку, чтобы та ступила на палубу вместе с ним. Эмили все время крутила головой, в которой не укладывалась мысль о том, что она действительно выходит в открытое море. Она мечтала об этом добрых десять лет! Если бы не обстоятельства, из-за которых они садились на корабль, сердцебитка бы искренне радовалась осуществившейся мечте. Она, разумеется, запрещала себе думать о событиях трёх недельной давности, но каждый раз мысленно возвращалась к свету того утра, к крикам и чужой боли. Как же так вышло, как же она позволила. . . — Помнишь обещание, которое я дал тебе? — тихий голос Дарклинга вывел ее из заблуждений и заставил поднять глаза. Под ними залегли небольшие темные круги из-за нескольких бессонных ночей, но, будучи гришом-корпориалом, девушка старалась поддерживать свой внешний вид достойный Капитана. Дарклинг продолжал сжимать ее ладонь. Эмили на этот жест вскинула светлые брови: он редко выставлял на показ их взаимоотношения. — То, в котором ты утверждал, что однажды увезешь меня на край света? — Нет, то, в котором я говорил, что однажды покажу тебе Новый Зем, –мужчина улыбнулся доброй шутке своей ученицы и за руку притянул ее к себе поближе. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, щеки не покрылись румянцем, а свободная рука не взлетела вверх, чтобы остановить его. Александр упивался свободой, которую она ему позволяла, — ты не рада новому путешествию? — Мне не нравилось то обещание. Я плохо знаю земенский и, ты ведь знаешь, всегда хотела отправиться в Керчию, — она не смотрела ему глаза, отведя их в сторону. Несмотря на то, что сейчас они были в непозволительной близости Генерала и солдата Второй Армии, девушка не чувствовала прежнего тепла. Она теперь вообще мало что чувствовала. Что она вообще забыла на борту Китобоя? Сердце ее вновь забилось с бешеной скоростью, а в черном кафтане с белым воротником стало неожиданно душно. Она не должна быть здесь. Мужчина положил обе ладони ей на плечи, немного сжимая в подбадривающем жесте. Эмили все же рискнула и подняла заспанные глаза на него, встречаясь с теплотой его холодных серых. — Однажды мы с тобой вернемся на твою Родину, я обещаю, — он улыбнулся, вынуждая Эмили сделать то же самое в ответ. Она не могла по-другому, когда он улыбался, не могла стоять рядом с ним как статуя и просто слушать. Ее душа изнывала от боли и прежних чувств, но Эмили подарила теплую улыбку в ответ, тем самым принимая обещание. Которое, она знала наверняка, Дарклинг не выполнит. Вместо того, чтобы осмотреться на судне вместе со всеми, Эмили выбрала пяточек чистого места на палубе около бортиков и подняла уставшие глаза вдаль. Мысли в ее голове роились потоком, мешая сосредоточиться, но вид, открывшийся ей с этой стороны, захватил, заставив выдохнуть и приблизиться к перилам сильнее, вжавшись в них всем телом. Желто-красное солнце медленным диском приближалось к горизонту, и по морской поверхности расходились в стороны большие алые и рыжие круги, похожие на фейерверк на воде. Эмили с восторгом глядела вперед, привстав на носочки, и тяжесть в ее груди постепенно начала убегать, как водомерки в сторону заходящего солнца, которых внимательный взгляд Капитана приметил снизу. Она оперлась руками о бортики и улыбнулась своим мыслям, обернувшись для того, чтобы отыскать Женю и поделиться увиденным пейзажем. Сафину на борту она не заметила, поэтому отвернулась, запомнив, что о местонахождении подруги нужно будет узнать лично у Дарклинга. Вот только наслаждаться видом дальше ей не позволил сначала новый голос, а затем и шаги, которые Эмили заслышала за несколько метров до того, как приветствующий Дарклинга приблизился и к ней. Она обернулась, и первое, что бросилось ей в глаза — яркие рыжие волосы юноши чуть старше нее и его неровный нос, явно несколько раз сломанный. — Добро пожаловать на борт, милая леди, — следующей была улыбка, практически искренняя, но все равно какая-то неестественная и слишком самоуверенная. Если бы не хорошее настроение Эмили, то она бы напряглась проявлению внимания от незнакомца. Одет он был интересно — бирюзовый камзол совершенно не смотрелся с коричневыми перчатками — и бровь сердцебитки удивленно взлетела вверх. Говорил юноша на чистом равкианском, без какого-либо акцента, что удивительно для чужеродного моряка без должного образования. Ей показалось, что человек перед ней выглядит смутно знакомым. — Благодарю, — Эмили дежурно и мимолетно улыбнулась и протянула руку после того, как ее протянул для приветствия незнакомец. Его глаза девушка не разглядела за ниспадающей на лоб рыжей челкой. Наметанный взгляд сразу же определил, что рыжий — не его естественный цвет. Она ожидала, что моряк встряхнет ее руку, как это делают мужчины, но юноша галантно завел свободную руку за спину, поклонился и оставил легкий поцелуй на тыльной стороне ее ладони. Вверх взлетала уже вторая бровь. — Рад приветствовать Вас на борту. Завидел у перил и сразу понял, что вот она — настоящая душа ценителя морского пространства! Как Вам вид? — юноша широко улыбался, прибрав руки за спину и слегка покачиваясь. Шум матросов вокруг неожиданно исчез, а внимание девушки оказалось всецело поглощено рыжим незнакомцем. — Чудесный. Никогда не видела ничего подобного, — девушка улыбнулась уголком губ, подняв глаза с чужой одежды, и наконец встретилась с ним взглядами, отмечая, что они у юноши зеленые, — по другую сторону Каньона подобного не увидишь. — Вот уж точно! За стенами столицы невозможно оценить такую красоту, никакие книжки не помогут, — он по какой-то причине внимательно вглядывался в лицо девушки, что заставило ее слегка нахмурить брови и вопросительно качнуть головой. Тогда моряк словно очнулся, встряхнул головой, как пес, и неожиданно рассмеялся, — простите мне мои манеры! Я, к счастью, был воспитан вдали от дворцовых стен и совершенно лишён приличия. Штурмхонд, Капитан Штурмхонд, — он лучезарно улыбнулся и вновь откланялся, повторно протягивая девушке руку для рукопожатия, уже для знакомственного. — Штурмхонд. Мне знакомо Ваше имя. Во Дворце его произносят с презрением, — Эмили ликовала, завидев, как в удивлении вытянулось лицо заносчивого юноши, и тихо рассмеялась, пряча улыбку за ладонью, — Амалия Ритвельд, Капитан Второй Армии. Штурмхонд схватил ее за ладонь, в этот раз уже радостно тряся, и начал вещать что-то о том, что и о ней слышал не мало. Внимание Эмили привлекло сердцебиение капитана, изменившееся в момент, когда она назвала свое имя, поэтому она пропускает мимо ушей вопросы. Легкая нервозность не укрылась от нее, но Штурмхонд активно вел свой монолог, явно рассчитывая на включение сердцебитки в него. — Вы впервые в открытом море? — с некой надеждой спросил Штурмхонд, не переставая улыбаться. — Нет, я родилась в Керчии, поэтому однажды пересекла океан по дороге в Равку. К чему пирату интересоваться количеству выходов? — она прищурилась, но уловила волну капитана, поддерживая его доброжелательность и некое кокетство. Почему-то с новым знакомым Эмили не испытывала неловкости, словно они уже когда-то встречались ранее. — Корсар, Капитан, я корсар! Это важная деталь моей биографии! — Эмили с некой иронией оглядывала яркую хохочущую фигуру Штурмхонда на фоне догоравшего неба. Она элегантно сложила руки за спину, пока Капитан Китобоя выслуживался перед ней, явно рассчитывая понравиться. Ветер, до этого дувший Эмили в лицо и развевающий ее светлые волосы красивыми шелковыми лентами, неожиданно переменился и ударил девушке в спину, заставив немного покачнуться вперед. Она ловко выставила ногу вперед, сместив центр тяжести, поэтому даже не взмахнула руками, чтобы удержать равновесие. Сердцебитка ожидала, что Штурмхонд покачнется вместе с ней, но рыжеволосый Капитан продолжал твердо стоять на ногах, разве что отставив левую назад. — В Вашей команде есть шквальные, — она не спрашивала, а утверждала, глядя в сторону снующих на носу корабля матросов. Разумеется, синие кафтаны ордена заклинателей она не заметила, но зоркий глаз остановился на паре людей, сердцебиение которых выделялось из биения прочих. Впрочем, кинув взгляд дальше, она приметила еще одного гриша, но предпочла промолчать, задавшись немым вопросом сколько еще их в команде Штурмхонда. Пара ранее замеченных шквальных вновь вскинули руки вверх, и девушка ощутила то же самое дуновение ветра, что и минуту назад. — Разумеется. Для дела, на которое меня нанял ваш Генерал, необходимы люди со способностями, — Штурмход ухмыльнулся и повел плечом, но сердцебиение, к которому постоянно прислушивалась Эмили, осталось неизменным. Видимо, его совсем не волновал этот факт, а значит к гришам относился доброжелательно. Эмили повстречала достаточно людей, которые бы предпочли, чтобы такие как она навсегда исчезли, поэтому слегка обрадовалась этому факту. — Я знала, что некоторая часть гришей предпочитает жить обособленно, не служа во Второй Армии, но не ожидала встретить их во время поездки. У них есть личный мотив? — Эмили сделала любопытный шаг вперед, словно хотела бы приблизиться к ним, и посмотрела на Капитана светлыми глазами, немного склонив голову на бок в птичьем жесте. Почему-то после этого сердце Штурмхонда пропустило удар, но юноша не переставал улыбаться, словно все было так, как нужно. Занятный человек — Конечно! Не всем же жить во Дворце и есть утятину на золотых тарелках, верно? — он задорно рассмеялся, вот только затих, когда заметил, что его собеседница даже не улыбнулась. Наоборот, хорошенькое лицо Капитана переменилось, а глаза перестали ему улыбаться, поэтому юноша поспешил исправиться, — конечно-конечно, это не всё, чем занимается Вторая Армия, прошу прощения, Капитан. Я имел в виду, что не каждому по душе служить королю да Генералу и большую часть жизни проводить в столице. Эти люди наполнены желание путешествовать, заводить новые знакомства и просто веселиться. — Веселиться? В такое время? — Эмили явно опешила. Для нее понятие веселья заключалось в совместных вечерах с Дарклингом, за чтением книг с Дарклингом, за игрой на пианино и танцами с Дарклингом. Несмотря на то, что ее душа всегда рвалась прочь за стены Малого Дворца, она не представляла свою жизнь в открытом море или где-нибудь на краю мира. Тем более без Генерала. не представляла ли¿ — Когда, как не сейчас? — Штурмхонд очаровательно улыбнулся, прикрыв глаза, и закинул руки за голову, вдыхая полной грудью вечерний воздух. Эмили услышала, как он просвистел в его легких, наполняя их свежестью и теплом. — Неужели праздность — цель их жизни? — У жизни должна быть цель? — юноша положил руку на сердце, словно сказанная мысль поразила его до сердечно-сосудистого недомогания или до сокращения мышц, хотя Эмили не заметила какое-либо изменение в органе. Только потом она поняла, что тот играет с ней, и немного расслабилась, поведя плечами, чтобы убрать напряжение. Её помощь здесь не нужна, — откуда в Вашей голове все это? Неужели и в детстве Вы были такой скучной? — казалось, Штурмхонд действительно удивлялся мировоззрению Эмили, словно когда-то знавал другое. — Это не скука, а рациональность. Удивительно, что жизнь не научила Вас подобному, Капитан. Веселье не спасет жизнь однажды и не станет гарантией хорошей жизни. — Вы удивляете меня. — От чего же? Я думал, ты продолжишь любить жизнь — Я думал, что Вы мечтательница. А Вы, значит, сторонница рационального познания. . . — Эмили не в первый раз ловит себя на мысли, что для моряка он — чересчур образованный. Штурмхонд прикрыл один болотно-зеленый глаз, лукаво глянув на девушку, и как бы невзначай сказал: — Часть гришей осталась в столице. Значит, Ваше нахождение рядом с Дарклингом обусловлено рациональностью? Конечно, Вы не просто гриш, судя по цвету кафтана, но для меня удивительно, что Вы здесь, — он пробежал по ней взглядом из-под прищура, явно намекая на одеяние. Действительно, почему она здесь? Эмили десятки раз задавала себе этот вопрос в голове, а тут его наконец озвучили вслух. И кто — посторонний человек. Разумеется, для Штурмхонда Эмили совершенно незнакомая заурядная девица, диалог с которой он завел ради потехи своего самолюбия. Поэтому сердцебитка небрежно взмахнула рукой, словно отгоняла от себя непрошенный дымок, и хмыкнула: — Столичные гриши меня не интересуют. Черный цвет я заслужила, как никто другой, — ей даже не хотелось вспоминать, на что пришлось пойти, чтобы однажды Генерал предложил ей примерить свой цвет. Она пробежалась по сотне голов, чтобы сейчас стоять в черном кафтане, и уж точно ей не хотелось вспоминать, что надела его после Старковой, после ее побега. Эмили тяжело посмотрела на корсара, не желая вестись на удочку, которую тот верно и метко начал закидывать чуть ли не с первых секунд, но понимая, что была близка, — я преданный солдат Дарклинга и всегда буду на его стороне. — Звучит как сотни раз отрепетированная фраза, — Капитан как бы невпопад озвучивает витавшую между ними фразу, не переставая улыбаться. Эмили захотела проехаться по его ухмылочке кулаком. Она слишком устала, чтобы играть в чужие игры, неизвестно для чего начатые, поэтому начинает злиться выходкам нового знакомого. Но сил не остаётся даже на злость, так как сразу же девушка чувствует неприятное покалывание в районе черепа. Они оставят этот диалог на потом. Вместо этого Эмили дарит улыбку в ответ, но уже лишенную былой доброжелательности. — Это невозможно. — О, Капитан, я обещаю познакомить Вас с иной вариацией этого слова. *** — Познакомилась с местным пиратом? — Дарклинг расхаживал по чужой каюте, словно по собственной комнате в Малом Дворце. Мерно горевшие свечи придавали его образу умиротворенный вид, практический домашний, поэтому, смотря на него, Эмили чувствовала тепло в районе груди. Если откинуть в сторону обстановку, то могло показаться, что между ними ничего не изменилось. — Он корсар. Да, занятная личность. — Надеюсь, летящая вперед него слава не окажется ложью, — Генерал всегда рассуждал неспешно, собирая слова воедино, словно мозаику. Про него действительно можно было сказать, что человек сперва думает, а потом говорит. Эмили всегда хотела быть похожей на него, — иначе впустую потраченное время на поиски Алины не компенсируют даже вставшие на нашу сторону солдаты. Сердце девушки предательски екнуло, когда она услышала словосочетание «наша сторона». Впервые мужчина произнёс эту фразу ей на ухо, тихо-тихо, вызвав у молодой колдуньи ворох мурашек по телу. В тот день он попросил её остаться с ним и помочь изменить мир. Эмили выдохнула, поняв, что некоторое время не дышала и завороженно смотрела на Дарклинга, провожая светло-карими глазами его силуэт, в полумраке комнаты кажущийся тенью собственной силы. Поспешила отогнать от себя это наваждение, укутавшись в предложенный ей чужой черный кафтан, и спросила: — Думаешь, что он ветреный человек? — А как считаешь ты? Он часто использовал этот прием, чтобы научить Эмили самостоятельно строить цепочку мыслей и приходить к нужному варианту. Девушка задумалась, пытаясь воссоздать в голове образ нового знакомого, и через некоторое время заключила, что рядом с ним ей стоит вести себя аккуратней. Вслух сказала иное, прикрыв уставшие веки: — Мне кажется, что он заинтересован в том, чтобы оказать тебе помощь. Я бы не стала разбрасываться доверием подобных людей, — она слышит, как Дарклинг подходит ближе к ней и склоняется, нависая тенью. Открывает глаза, тут же встречаясь с теплотой его холодного взгляда, и вымученно улыбается ему уголками губ, — мы ее найдем. Просто думай сейчас о чем-то другом. Дарклинг кивает ей, также прикрывая глаза. Они оба были истощены, спали по три часа несколько недель и питались тем, чем придется. Утятина на золотых тарелках, которую, смеясь, упоминал Штурмхонд, им только снилась, а покой Малого Дворца казался пережитком далекого прошлого. Они проводили вместе двадцать два часа в сутки, отдыхая, засыпая и трапезничая рядом, словно организмы, которые не могут сосуществовать без друг друга. Деление было невозможно, ведь казалось, что и он, и она просто-напросто развалятся на части. Как давно они настолько созависимы друг от друга? С того момента, когда начали думать, что никого кроме не осталось рядом. Ее грудь вздымалась тихо-тихо, словно Эмили дремала, но мелко-мелко подрагивающие ресницы служили ориентиром того, что она даже с некой внимательностью пребывает в сознании. Мужчина соприкоснулся лбом с лбом девушки, глубоко вздыхая. Он находил покой рядом с ней, словно одно присутствие дарило ему заряд бодрости и причину двигаться дальше. Он не испытывал подобное около столетия, и, найдя Эмили девять лет назад, был благодарен судьбе за бессмертие. Потому что ее стоило дождаться. Стоило дождаться ту, которая пойдет за ним куда угодно, не станет задавать вопросы или сомневаться в правильности его решений. Он слышал ответ девушки несносному пирату и только больше убеждался, насколько сильно привязал ее к себе. Его пугала их связь и в то же время восторгала — восторгало то, что смог добиться сосредоточения центра её вселенной на нём одном. Эмили отстраняется первой, предлагая Дарклингу прилечь отдохнуть. Они были на ногах с самого рассвета, а на следующее утро намечались новые планы. Диалог между ними происходит немой, ведь каждый из них знает другого практически наизусть. Эмили хотела спать не меньше, но понимая, что вряд ли пригодится завтра на верхней палубе, бодрствовала всю ночь, то слушая шум волн за пределами корабля, то иногда прислушиваясь к ведущим дозор матросам (не единожды она слышала голос Штурмхонда, раздающий приказы или желающий доброй ночи). Но больше всего она слушала мерное дыхание спящего рядом мужчины, уложив голову ему на грудь. Его сердце билось равномерно благодаря сердцебитке, которая постоянно поддерживала его в однородном состоянии, из-за чего до самого рассвета Дарклинг спал спокойно, не вскакивая от очередного кошмара. Он засыпал с мыслью, что наутро она от него никуда не денется. А Эмили, покидая капитанскую каюту на рассвете, думала о том, что не хочет возвращаться к нему обратно. Однажды она перестанет жертвовать собой ради него и рассмотрит альтернативу. Николаю осталось лишь повесить на крючок более заманчивую наживку и закинуть удочку в правильном направлении. А он его нашел.