Ты мне доверяешь?

××П××

Я почти заканчиваю с верхней половиной, когда замечаю, как Китнисс зевает, стараясь сделать это так, чтобы я не заметил. И я решаю немного потрепать её расслабленность, если, конечно, у меня это получится.

××К××

Глаза начинают предательски слипаться. Пока Пит прорисовывает очередную деталь, почти впритык уткнувшись в свой холст носом, я делаю глоток терпкого напитка. Насточертело просто держать его в руках. Надеюсь лишь на то, что вино пробудит во мне новую энергию, а не сделает всё с точностью до наоборот. Пит почему-то встаёт со своего места, а я внимательно слежу за ним и удивляюсь, когда он идёт ко мне. Я смотрю на него во все глаза. А он только загадочно улыбается, ласково касается подбородка и направляет его в нужную сторону. А затем так же беззвучно возвращается на своё место. Тяжело сглатываю, когда на месте его касания чувствую приятное тёплое пощипывание, расползающееся по шее вниз.

××П××

Я снова встаю, в этот раз поправляю прядь её выбившихся волос. Нарочито медленно заправляю непослушный локон за ухо. Тяжёлое дыхание Китнисс разбивается о мою ладонь, когда я случайно касаюсь её разгорячённой щеки.

××К××

Его касания обжигают меня, а когда наш контакт прерывается, я чувствую ужасающий и всеобъемлющий холод, едко пробирающий все внутренности в одно мгновение. Хочу, чтобы он не отходил обратно к дурацкому мольберту. Чтобы был рядом, касался, гладил, целовал. Я умудрилась соскучиться по нему, сидя на расстоянии полутора метров. — Ещё? — чутка охрипшим от продолжительного молчания голосом интересуется Пит, бросая многозначительный взгляд на мой опустевший бокал. Зачарованно киваю ему, упуская сути вопроса. Он медленно подходит и сам вынимает бокал из моей руки, намеренно касаясь почти каждого пальца. Я наблюдаю за ним, пока он наливает вино уже в два бокала. Один протягивает мне, снова задевая пальцы, а я пытаюсь сделать то же самое в ответ, играясь, а второй ставит куда-то у себя. Делаю глоток, мгновенно запутывающий сознание.

××П××

Её чёртово ожерелье. Или что это, воротник? Она очень удачно подобрала сегодня одежду и причёску, выгодно подчёркивая свои черты, но это чёртово ожерелье сводит меня с ума. Я знаю, что в итоге получится очень красиво. С её острыми плечами, тонкой шеей, утончёнными ключицами под жемчугом. В довершение всего свою работу делает игра света и теней, но сейчас я уже не хочу ничего писать. Хочу просто смотреть на неё, делая вид, что занят. Что не просто так разглядываю каждый миллиметр её оливковой бархатной кожи.

××К××

Пит изучает меня всё чаще, всё настойчивее и внимательнее. Каждый раз он заглядывает всё глубже. Этот пронзительный, острый взгляд голубых глаз. Под ним я чувствую себя одновременно и загнанным в угол хилым зверьком перед хищником, и вырвавшейся из клетки птицей, которую всю жизнь держали в неволе. Его глаза исследуют, иногда мне даже кажется, что раздевают. Его рука всё реже водит по полотну и всё чаще оттягивает ткань теснящих штанов. Я невольно закусываю губу, думая об этом. Что мы будем делать после того, как он закончит или решит отложить всё на следующий раз? Сердце сбивается с ритма, когда мозг подкидывает мысль о том, что, возможно, Пит давно уже закончил и точно так же, как и я не желает прерывать это странное уединение. Не хочет, чтобы я уходила. Готова ли я сама уйти? Жду ли я ещё чего-нибудь от сегодняшнего вечера? Господи, не служат ли ответом на мои вопросы два часа, проведённых мною в ванной? Зажмуриваюсь в попытках успокоить неровное дыхание, и отчего-то нервно ёрзаю на диване, испытывая уже знакомое ощущение.

××П××

Кажется, что больше я не смогу это выносить. Нужно с этим кончать. Безмолвное сексуальное напряжение, вдруг повисшее между нами, заполнило всю комнату, как обычно происходит с ароматной выпечкой. Теперь я уже не замечаю ничего, кроме её тяжёлого дыхания, неспокойных бёдер и истерзанных губ. Хочется прекратить эту пытку под сладко-мучительным соусом, но я не могу себя заставить. Не могу позволить ей уйти. Но не могу и позволить остаться.

××К××

Пит опять встаёт и медленно приближается. До меня даже не доходит, что я почти облизываюсь, как голодная лиса или кошка, когда он, еле касаясь, стягивает лямку топа вниз, оголяя плечо. Проходится ладонью по жемчугу, едва задевая раскалившуюся до предела кожу прохладными подушечками пальцев, и возвращается к своему месту. Нет. Это больше невозможно терпеть. Тот ком, что завязал этот парень внутри меня, хочет взорваться, а он так настойчиво продолжает играться со мной. Вместе с дурманящим мозг желанием внутри начинает закипать злость. Пусть только ещё раз. Ещё раз только коснётся меня, и я за себя уже не ручаюсь.

××П××

Как бы ни было грустно это осознавать, я почти закончил. Без мелких деталей, разумеется, и прочего. Сегодня я это уже не осилю, но кое-что ещё подправить сумею. Китнисс сидит, вся натянутая как струна. В руке интенсивно сжимает пустой бокал, покручивая его. Щеки красные от выпитого вина, тело напряжено. Я снова встаю со своего места, подхожу к ней и принимаюсь поправлять ожерелье. Ещё не успеваю её коснуться, а Китнисс уже смотрит на меня жадным взглядом своих необычайно хмурых серых глаз, словно ожидая чего-то в нетерпении. Только касаюсь её горячей кожи, как она цепляется рукой за футболку, притягивая к себе, что я чуть не валюсь на неё сверху.

××К××

Он правда напросился на это сам. Ну разве эти губы, отвечающие мне с такой же жадностью и желанием, не жаждали того же? Разве эти руки, путающиеся в моих волосах, не хотели оказаться там весь вечер? Валю его на диван рядом с собой, но понимаю, что кроме как сидеть, делать что-либо другое здесь крайне неудобно, он слишком узкий.

××П××

Я проиграл эту борьбу. Уже заведомо у меня не было шансов. Я должен был это понимать. И, наверное, понимал, но намеренно игнорировал. Мои губы сами, не поддаваясь здравому смыслу, что ещё пока жив моей голове, скользят по её шее, когда она откидывает голову, прикрыв глаза. Китнисс сама усадила себя на мои колени, выбирая властвовать. Её губы жадны до неузнаваемости. И неужели это я пробудил в ней эту жажду?

××К××

Я стягиваю с Пита футболку, надеясь, что он поймёт мой вполне прямой намёк. Продолжаю терзать его мягкие горячие губы. Мой язык неумело проникает в его рот, а он встречает его своим. Всё, что я чувствую — это жар, стремящийся вырваться наружу, чтобы не опалить всё внутри. Руки Пита оказываются ниже моей поясницы, обхватывая сзади, он словно ждёт разрешения, ещё одного сигнала. И я даю ему его, нетерпеливо ёрзая по его явно ощутимому возбуждению, причиняя сладкую боль и себе, и ему.

××П××

Подхватываю Китнисс под ягодицы, приподнимая. Наши губы не отрываются друг от друга, её руки обвивают мою шею, зацепляясь слишком крепко, а ноги талию. Я несу её в комнату, забыв даже погасить в гостиной свет.

××К××

Пит аккуратно кладёт меня на прохладную постель, от чего я сразу погружаюсь в эйфорию. Для полной демонстрации всего, что я сейчас ощущаю, не хватает только пышущего пара, который возникает при столкновении чего-то горячего с холодным. Он тут же нависает сверху, даря дурманящие поцелуи. Касается губами скул, лба, подбородка, его дыхание разбивается о мою шею, приятно щекоча. Нас вдруг так неистово охватила эта бездумная страсть. Слишком быстро, слишком необдуманно. Слишком… блаженно. Думать об этом совершенно не хочется, и я не думаю.

××П××

Её упругое тело под моим. Когда-то всё это казалось несбыточным сном. Не хочу думать. Не хочу просыпаться. Даже если это очередной дурящий мозг сон. Пускай. Этот сон прекрасен.

××К××

Позволяю ему стянуть с себя брюки. Под его ласковыми руками мне ни капли не страшно. Может, всё дело в вине, а может, чуть позже и станет страшнее, когда дело двинется дальше. Если. Если я не струшу, и оно двинется дальше.

××П××

Я пытаюсь как-то снять с неё этот корсет, или хотя бы расстегнуть колье-воротник, чтобы иметь наконец беспрепятственный доступ к таким дорогим кусочкам её тела. Китнисс и сама пытается что-то там расстегнуть, всё без толку. Мы смеёмся, прерывая поцелуи, и снова пытаемся избавиться от надоедливой вещицы. Не хочу больше терпеть, поэтому одним резким движением разрываю эту жемчужную клетку на её груди, и бусы с шумом рассыпаются всюду, а Китнисс, кажется, впервые за весь вечер делает полный вдох свободной грудью.

××К××

Как хорошо. Дурацкий топ, дурацкий жемчуг, не стоило слушать Джоанну, помогающую подбирать наряд. Теперь губы Пита оставляют влажные дорожки поцелуев на моих ключицах и груди, только по той её части, что досягаема. Через пару мгновений Пит справляется со шнуровкой и освобождает меня от ненужной одежды. Теперь я лежу перед ним в одних только трусиках. Нагота не смущает ровно до тех пор, пока он не отстраняется на самую малость, чтобы запечатлеть мой образ в своём сознании. Тогда в мозг врезается опасная и страшная в данный момент мысль прекратить это, оттолкнуть от себя и прикрыться.

××П××

Она слишком красивая, чтобы быть настоящей. Я смотрю на неё, её гладкую кожу, блестящую под едва заметным светом от окна и соседней комнаты. Её глаза, полные страха и любопытства. Она совсем не понимает, какое впечатление производит. Её руки тянутся к груди, чтобы прикрыться, но я ловлю их, прижимая к постели. — Тебе не нужно этого делать, Китнисс. Ты прекрасна в моих глазах. Она неуверенно смотрит в ответ, немного хмурясь, пока я приближаюсь чуть ближе и отпускаю её запястья. — Ты же мне доверяешь? Пару раз она моргает, ошарашенная вопросом, должно быть, ей действительно трудно смириться с мыслью, быть в чьих-то глазах совсем не такой, как в своих. Я это знаю, она слишком зажата, чтобы восхищаться собой. Точно не в этом плане. Китнисс кивает и зарывается руками в мои волосы, поддаваясь порыву. Она приятно потягивает их, пока я спускаюсь поцелуями к её грудям. С каждым таким нехитрым движением её пальцы всё сильнее вцепляются в мои волосы, а меня это только ещё больше заводит. Я готов дарить этой девушке наслаждения всего мира.

××К××

Мои руки, блуждающие по его телу, тянутся вниз, к резинке штанов. Почему он их не снимает? Чего ждёт? Ноги непроизвольно сжимаются, изводя жужжащим желанием, когда я снова и снова чувствую животом упирающуюся в меня эрекцию Пита. Всё тело ноет, когда он так близко.

××П××

Только когда Китнисс в очередной раз даёт понять, чего она хочет. Только после того, как мы оба оказываемся в нижнем белье, мозг начинает отдалённо понимать, что мы творим. А совесть начинает постукивать по черепной коробке, любезно сообщая, что я не имею на происходящее никакого права. Мозг кричит об этом. Но тело его не слушает. Игнорирует. Противостоит. Отвергает. Только ближе льнёт к предмету своей отчаянной страсти и бесконечной любви.

××К××

Я никогда не занималась сексом. Не занималась любовью. Но почти полгода Капитолийской жизни успели меня удивить. В ночное время по телевизору часто крутили фильмы, в которых показывались сцены, не светящиеся на экране днём, в любом киоске продавались женские журналы с «интересными» статьями. Вольно-невольно ты всё равно становишься жертвой здешней грязи под названием «похоть». Я уже узнала, как удовлетворить своё собственное тело, теперь же большим интересом для меня служило другое. Тело любимого человека, которое хотелось удовлетворить и приласкать не меньше своего.

××П××

Руки Китнисс осторожно скользят по моему напряжённому животу. Она то пытается прижать меня ближе к себе, то отстранить, словно решается на что-то и пока не может прийти к определённому выводу. Наши губы уже припухли от поцелуев. Ладонью я сжимаю её небольшую упругую грудь, а другую ласкаю языком, и из её рта вырывается протяжный, но тихий стон. Сладкий, и я тут же улавливаю его своими губами, когда отвлекаюсь на это. Она смотрит на меня затуманенным взглядом, еле проглядываемом в полутьме, а когда наши губы вновь соприкасаются, стон, почти болезненный, вырывается уже из моего рта. Её рука неожиданно оказывается в моих трусах. — Что-то не так? — испуганно спрашивает она, но руку не убирает. — Я могу… — Всё хорошо, — буквально выдыхаю. — Просто… я покажу.

××К××

Я киваю, нервно сглатывая. Всё это слишком непривычно для меня. Слишком открыто и лично. Интимно. Но в голове не возникает чувства неправильности, стоит только посмотреть в томные синие глаза напротив. Это же Пит. Если с кем-то это и должно быть правильно, то только с ним. Только с ним я чувствую это. Пит кладёт свою руку поверх моей, которая аккуратно обхватывает его напряжённую плоть. Я абсолютно не знаю, что делать, но мне так хочется, чтобы ему было приятно! Он слегка перемещает мою ладонь, и начинает медленные ритмичные движения вверх-вниз. Вскоре я подхватываю их, и он отпускает мою руку, убедившись, что я могу справиться сама. Мы оба тяжело дышим, я уже не различаю, где его дыхание, а где моё. Как по инерции ускоряю свои движения, слышу приглушённый рык, срывающийся с губ Пита, пока он нависает надо мной, закрыв глаза. Он напрягается и немного дёргается, когда я понимаю, что натворила. Я испуганно смотрю в его глаза напротив, такие затуманенные и… всё равно жаждущие. — Я всё испортила? — Нет, — выдыхает он, улыбаясь, а я чувствую естественную влагу на своей руке, которая застыла в испуге. — Это значит лишь то, что у нас будет больше времени.

××П××

Я считал себя слабым, поддавшись на её соблазн? Неправда. Ложь. Клевета. Чего бы стоило мне остановить сейчас Китнисс, не дав себе раствориться в движениях её маленькой ручки. Это стоило бы всего. Но я не сделал этого. Я ещё слабее, чем я думал. И я собираюсь раствориться прямо в ней. Внутри неё. И уже не смогу остановиться. Не смогу преодолеть эту навязчивую мысль в голове, которую она самолично туда заложила.

××К××

Наконец Пит стягивает с нас последние вещи. Чуть разводит мои ноги в стороны и ложится между ними, по-прежнему нависая сверху, но возвращается к распаляющим поцелуям. Я готова выть от его промедления. Это чувство, ранее мне совсем незнакомое. Иногда мне кажется, что он настоящий мазохист. Или даже садист. Готовый причинять муки и боль вперемешку с наслаждением себе и другим.

××П××

Обрисовываю рукой силуэт талии Китнисс, лаская нежную кожу под грудью и на животе. Рука проскальзывает под её тело, и я резко дёргаю её на себя, прижимаясь. Китнисс инстинктивно выгибается навстречу, впивается ногтями в плечи, держась за них.

××К××

Его член, уже снова возбуждённый, упирается прямо мне в живот. Коленями я сжимаю его бёдра, выказывая своё нетерпение. Пит поднимает своё лицо к моему, что я чувствую тепло его кожи в паре миллиметров от своей. Его рука проходит дорожкой, вызывает мурашки, скользя от самой шеи, огибая холмик груди, по животу и вниз, останавливаясь между моих ног. — Ты когда-нибудь… — Нет, — выдыхаю прямо ему в губы. По его лицу расползается наглая довольная улыбка. — Расслабься, — шепчет он, утыкаясь в незаметно распустившиеся в какой-то момент и растрёпанные волосы в области шеи. Закрываю глаза. Чувствую его руку там, выводящую мягкие круги по моему клитору. Тело безотчётно вздрагивает, но заботливый, слегка хрипловатый голос тут же успокаивает меня. Рефлекторно двигаюсь бёдрами ему навстречу. Эти движения я уже знаю. Но его рука вдруг спускается ещё ниже, а мои ноги сами разводятся шире, поддаваясь. Повинуясь. Я вдруг заливаюсь краской от полного и трезвого осознания происходящего.

××П××

Я медленно проникаю в неё одним пальцем. Китнисс пытается сдержать свои тихие постанывания. — Не нужно молчать, — говорю я. — Не нужно молчать, когда хорошо и когда не очень, поняла? Зажмурив глаза, она кивает, но ничего не говорит. Тело под моими руками нервно елозит, требуя продолжения. Она влажная и тесная, но я продолжаю расслаблять её сознание, давать понять, что всё хорошо. Медленно приручаю тело Китнисс под руководством своих рук. Один палец продолжает скользить в ней, нерасторопно надавливая то тут то там, а большой ласкает клитор. Она снова начинает тихо постанывать, не пытаясь спрятать эти звуки внутри себя. Я позволяю себе больше, пытаясь не сделать ей больно. Китнисс ерошит мои волосы своими руками, цепляясь в них всё крепче, и судорожно глотает воздух, будто его в любое время могут отобрать. Наверное, это так, потому что ещё через несколько секунд её тело сотрясается в наслаждении под натиском моих рук, и она перестаёт дышать. Однако она удивляет меня. Вместо того, чтобы расслабиться и полностью погрузиться в экстаз, в котором пребывает, Китнисс, словно не думая и не давая себе время на передышку, вновь жадно притягивает меня к себе. Её ослабевшие руки не сдаются и пускаются в настоящий пляс по моему тему. Сжимая то плечи, то цепляясь за спину. Кажется, девушка погружена в какой-то свой мир, целуя мою шею и посасывая мочку уха, окутывая блаженством. — Я не могу тебе себя обещать, Китнисс, — шепчу я ей между ласками. Разум, даже затуманенный ею всё равно стремится покаяться и во всём сознаться. — Не могу требовать и тебя.

××К××

Пит хрипло шепчет моё имя, что-то настойчиво повторяя, я ничего не разбираю в его словах. Не слушаю, даже не пытаюсь. Раскатившаяся по телу волна наслаждения быстро сменилась очередным желанием. Не успел развязаться один тугой узел, как завязался другой. Смутно осознаю, что опять ёрзаю под ним. Он слегка отстраняется и в промелькнувшем через окно свете я замечаю его серьёзное лицо. Почему он так боится коснуться меня? По-настоящему коснуться. — Пит, — шепчу я, скользя ладонью по его торсу, — пожалуйста.

××П××

Её жалобный стон уничтожает всё, чему я так противился. Мелькнувшие в свете ночных огней глаза, искрящиеся неисполнимым и неподдельным желанием, рушат абсолютно любую мою защиту, которую я только могу пытаться выстраивать вокруг себя. Я тянусь к прикроватной тумбочке, отыскивая в ящике серебристый пакетик. Повторения истории Финника нам не надо. Разрываю его зубами и надеваю на себя презерватив. — Ты уверена? — на всякий случай спрашиваю я, в душе сохраняя крошечную, но всё же такую нежеланную надежду, что она оттолкнёт меня. — Как никогда, — её глаза почти сосредоточены на моих. Сейчас я вижу в них только пьянящую тьму. — Резко или медленно? — Резко, — она понимает, что я имею в виду. И я даю ей решить это за нас обоих. — Вероятно, будет больно. Я умалчиваю о том, что, скорее всего не только ей, учитывая отсутствие её опыта. Как бы я ни старался расслабить её, в ней всё равно будет очень туго и узко. Но огонь внизу живота уже давно терзает меня, не давая покоя, пламенной дорожкой растекающейся лавы поднимаясь вверх, заставляя грудь тяжелеть при каждом вздохе, а голову и вовсе заливает, прекращая поток тревожных мыслей. Китнисс полустоном-полувыдохом даёт понять, что понимает, и я резко в неё вхожу, преодолевая естественную преграду.

××К××

Пит не соврал. Это больно. — Сейчас пройдёт, нужно немного подождать, — успокаивает он меня. Вообще-то это даже забавно. Инициатором по факту являлась я, а меня при этом ещё нужно и успокаивать. Мне повезло, моё — стараниями Пита — уже расслабленное тело оказывает мне недурную услугу и позволяет мучиться совсем недолго. — Сейчас я аккуратно начну, — предупреждает Пит. И медленно начинает двигаться, я же стараюсь раздвинуть ноги ещё как можно шире. Через какое-то время становится легче и вместо боли я начинаю чувствовать тянущееся, словно нуга удовольствие. Вполне реальное, но какое-то недостижимое. Лёгкий дискомфорт остаётся, смешиваясь с другим ощущением, и мешает мне сосредоточиться на чём-то одном. Вспоминаю слова Пита, о том, что стоит сообщать о своих ощущениях. На самом деле мне всё ещё хочется, чтобы удовольствие получил и он, поэтому прошу его двигаться быстрее. Он ускоряет темп, но недостаточно, чтобы самому достигнуть пика. — Пит, сделай уже это. Мне уже совсем не больно, правда, — лукавлю я. Ощущение несравнимое ни с чем. И рай, и ад одновременно. Два ощущения, балансирующие на грани друг с другом, не уступая ни тому, ни другому. Но на моё собственное удивление, его руки, уверенно скользящие по моему телу, губы, урывками касающиеся моих, его желание, снова и снова врывающееся в меня, вновь заставляют всё моё естество подчиниться ему. Болезненная, но приятная дрожь пронзает моё тело, так разительно отличающаяся от предыдущей, но тем не менее она более насыщенная, живая, чувственная. Я чувствую, как растекаюсь, теряя последние капли самообладания, сознание утекает от меня, оставляя только чистое наслаждение, когда Пит, достигая своего пика, с последним глубоким толчком тоже растворяется. Во мне.