Это был всего лишь поцелуй! / It was only a kiss!

После обеда Ремус с весельем наблюдал, как Джеймс переместился через всю комнату, очень напоминая свое альтер-эго, и преподнес Ремусу плитку шоколада с нелепым, излишне драматически пышным видом. — Это ваше, мистер Лунатик. Поскольку я вижу, что вы не отобедали, вы обязаны вкушать молочный шоколад из Сладкого Королевства до тех пор, пока я не удостоверюсь, что вы не собираетесь грохнуться в обморок от голода, как бледнолицая барышня. Люди несколько удивятся, если застанут меня с оборотнем в бессознанке на руках. Ремус разразился смехом. — Бледнолицая барышня? Это какое-то оскорбление моего мужского достоинства? — Что? Я только что услышал что-то о том, что ты обсасываешь мужское достоинство Луни, Сохатик? Ремус посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос, и покраснел, увидев в дверях ухмыляющегося Сириуса и хихикающего позади него Питера. Джеймс навалился на Ремуса, который издал писк удивления. — Чистейшая правда. Мы с Луни трахаемся втайне уже много лет. Я как раз собирался начать высасывать его душу через член, пока вы двое не приперлись. Питер громко фыркнул, проскользнув мимо Сириуса, который оттолкнулся от дверной рамы и последовал за блондином к кровати. Нахмурившись, он наблюдал, как Джеймс притворяется, что ласкает шею раскрасневшегося Ремуса, а затем решил прийти на помощь смущенному оборотню, вскочив в комнату и приняв оборонительную позу. — Не бойся, о нежный мой Лунный луч! Я, сэр Сириус, спасу тебя от этого сладкого педика. Ремус рассмеялся, а Питер упал на стул с громким хохотом. Сириус притворился, что пронзает Джеймса невидимым мечом, затем увидел, как Ремус поморщился, когда Джеймс рухнул на него сверху в шумной и восторженной сцене смерти. — Джеймс, ему же больно, болвана ты кусок! Отъебись от него! Джеймс вскочил на ноги после слов Сириуса, суетясь над Ремусом, даже когда тот пытался заверить его, что с ним все в порядке. — Я настолько в порядке, что Помфри разрешила мне спуститься к ужину, и это хорошо, потому что мне нужно забрать конспекты Лили по Истории магии. Его комментарий подстегнул Питера рассказать Ремусу о последней попытке Джеймса произвести впечатление на Лили Эванс, тот осыпал ее стеблями ее же тезки всего несколько часов назад. Во время рассказа Джеймс мечтательно смотрел в окно, а когда история закончилась, он вздохнул. — Знаете, клянусь, в этот раз она даже немного улыбнулась. Питер зажал рот кулаком, чтобы не рассмеяться вслух, и покачал головой на Ремуса, показывая, что он ничего подобного не видел. Ремус усмехнулся и посмотрел на Сириуса, который выглядел слегка возмущенным поведением Джеймса, и пробормотал: «Да успокойся ты, Сохатик», прежде чем взглянуть на Ремуса. Его глаза расширились, когда он увидел, что оборотень смотрит на него, и Ремус быстро отвел взгляд, чувствуя себя неловко из-за того, что его поймали. Джеймс, игнорируя совет Сириуса успокоиться, начал рассказывать троице о своем последнем плане по ухаживанию за прекрасной мисс Эванс. Ремус, слышавший подобные истории слишком много раз, чтобы их можно было сосчитать, перевел взгляд на Сириуса и заметил, что на этот раз анимаг наблюдает за ним. Сириус покраснел, когда их взгляды встретились, и прочистил горло, повернувшись к Джеймсу. — Сохатый, разве вы с Хвостом не говорили о том, чтобы сходить в Хогсмид за… целебным вином для Лунатика, чтобы помочь ему восстановиться после его последнего полнолуния? Джеймс прервался на полуслове и посмотрел на Сириуса с озадаченным выражением лица, которое быстро сменилось пониманием. — Хм, да. — Он посмотрел на Ремуса и поспешно улыбнулся. — Ага, собирались. Питер выглядел озадаченным, его взгляд метался от Сириуса к Джеймсу. — Ты ничего не говорил… — Кажется, я забыл, Хвостик. Лили Эванс мне улыбнулась… Рассудок помутился. Джеймс встал и потянул блондина за собой. — Мы вернемся к ужину. Ешь шоколад, Луни. Питер вздохнул, смирившись с тем, что у него нет выбора, и повернулся к Сириусу. — Ты идешь, Бродяга? Сириус покачал головой. — Нет, я останусь и буду третьим колесом для Лунатика и Помфри. Ты же знаешь, я люблю секс втроем. Питер фыркнул от смеха и помахал Ремусу, Джеймс последовал за ним, бросив последний многозначительный взгляд на Сириуса. Как только они исчезли, Ремус посмотрел на Сириуса. — И что это было? Все эти взгляды с намеками, которыми вы обменивались с Сохатым? Лицо Сириуса напряглось, и он встал. — Джеймс знает, что нам нужно побыть наедине, чтобы поговорить. Ремус в ужасе уставился на него, пока тот задергивал ширму, скрывая их от посторонних глаз, и накладывал на них двоих Заглушающее. Повернувшись, он увидел расширенные глаза Ремуса и быстро пояснил, поняв, что оборотень подумал, что он рассказал Джеймсу о том, что произошло в Хижине. — Я не говорил ему, что… что мы… — Сириус покраснел. — Он не знает, о чем нам нужно поговорить. Он думает, что мы поссорились и нам нужно немного времени, чтобы все уладить. — Сириус щелкнул языком в отчаянии. — Было бы гораздо проще, если бы мы действительно просто поссорились. Ремус пробормотал согласие, чувствуя себя невероятно уязвимым, лежа в кровати в одной лишь мантии, и натянул простыни повыше, словно они могли защитить его от того, что собирался сказать другой парень. Сириус выдохнул и наконец посмотрел ему в глаза. — Как думаешь, из-за чего все это произошло? В Хижине? Ремус нахмурился. — Я не знаю. — Не знаешь? Ремус пожал плечами, а Сириус покачал головой в раздражении от неудовлетворительного ответа, вышагивая по отгороженной ширмой кабинке. — Мы пососались, Луни. Опять. Мы парни и мы целуемся друг с другом. Регулярно. И я… я не знаю, что происходит. — Он потер затылок и снова покачал головой. — Ты должен знать, что происходит. Ты все знаешь об этом. Обо всех этих штуках — о чувствах и прочем дерьме… — Не знаю я ничего об этом. Я в таком же замешательстве, как и ты, Бродяга. Сириус приостановился в своих хождениях, чтобы взглянуть на Ремуса, прежде чем возобновить свои метания. — Если ты не знаешь, то кто знает? Кто может сказать мне, почему два натурала вдруг целуются друг с другом при каждом удобном случае… и, что еще хуже, почему им это нравится? Ремус забыл как дышать, и его голос стал странно высоким, когда он проговорил: — Тебе… тебе понравилось? Сириус остановился и повернулся, в ужасе уставившись на Ремуса. — А тебе нет? Черт! Тебе не понравилось, а я просто решил, что понравилось… Блять, Луни. Почему ты не остановил меня? Боже, я что, педик, если мне понравилось? — Сириус, заткнись! Ты не педик. И я не остановил тебя потому, что мне… понравилось… это. Сириус уставился на него, и Ремус мог видеть, как его грудь поднимается и опускается слишком быстро для нормального ритма. Они молчали долгое время, прежде чем Ремус нарушил тишину. — Так мы притворимся, что этого тоже не было? Сириус опустился на кровать с тяжелым вздохом. — Я не знаю. Не знаю, что с этим делать. Не знаю, как это исправить, чтобы между нами все могло быть как раньше. Ремус, слегка нахмурившись, предложил: — Может, нам просто нужно сходить куда-нибудь с девушками? — Сириус покачал головой, но Ремус ухватился за эту идею двумя отчаянными руками. — Я уже давно ни с кем не встречался, да и ты тоже. Если мы будем трахаться с какими-нибудь девчонками, мы не будем смотреть друг на друга, как на ужин… — Это не работает! Ремус удивленно посмотрел на Сириуса, когда брюнет резко встал, небрежно проведя рукой в волнении по своим обычно безупречно ухоженным волосам. — Я не рассказывал тебе, что произошло, но… я трахнул Келли Мартин в ночь после того, как это случилось в первый раз. — Его глаза метнулись к Ремусу, но он быстро отвел взгляд. — Но это не сработало… Сегодня я снова поцеловал тебя. Определенно не сработало. Сириус спал с этой шлюхой? Ремус почувствовал жар внутри, и в то же время его охватила холодная дрожь. Он в ужасе почувствовал, как у него в груди вибрирует рык, и быстро подавил звук, прежде чем он успел сорваться с его губ. В груди было тесно, как будто вокруг него затянули ленту, а внутри появилось грызущее, когтистое чувство — как будто волк пытался вырваться. — Ты в порядке? Ремус? Оборотень положил руку на грудь и потер, пытаясь унять боль, и сделал несколько успокаивающих вдохов, закрыв глаза, чтобы удержать волка там, где ему и место — глубоко, глубоко внутри себя. — Луни! Что…? Сириус крепко схватил его за подбородок, и Ремус открыл глаза. — Я в порядке. Я просто… Он покачал головой, проводя дрожащей рукой по лицу. Он не мог объяснить, что случилось — он и сам этого не понимал. Это было похоже на то, что волк был в ярости… — Что случилось, Луни? Мне позвать Помфри? Ремус снова покачал головой, и Сириус опустил руку с его лица. Ремус подождал, пока не убедился, что может говорить без дрожи в голосе, а затем сказал: — Так что же нам делать? Сириус вздохнул. — Мы не можем продолжать вести себя так же странно друг с другом, Лунатик. Остальные уже думают, что мы ссоримся. Если они увидят, что все по-прежнему странно..... — Да, не хотелось бы мне отвечать на вопросы об этом. Это было бы смешно в первый раз, но второй… Они оба замолчали на несколько секунд, затем Ремус нерешительно открыл рот. — Может, это было просто… ну… в первый раз, когда мы были пьяны — невозможно в полной мере отвечать за то, что делаешь, когда в стельку, верно? Сириус кивнул в знак согласия, внимательно слушая. — Сегодня мы были уставшими и эмоционально выпотрошенными из-за прошлой ночи. Истощение похоже по симптомам на опьянение, не так ли? Заставляет делать странные вещи… Сириус скептически поднял бровь. — Значит, если мы будем избегать общества друг друга, когда пьяны или устали и излишне эмоциональны, то с нами все будет в порядке? Ремус нахмурился. Это казалось не очень практичным решением проблемы. Он посмотрел на Сириуса, который с сомнением смотрел на него. — Не идеальное решение, да? — сказал он. — Кто понесет меня по лестнице, когда я буду в говно, если нам придется избегать друг друга? Уголок рта Ремуса изогнулся. — Мне придется оставить тебя тонуть в собственной блевотине. Это практически неизбежно, чтобы такие легенды, как ты, умирали неестественно рано и достаточно трагической смертью. Сириус фыркнул, и его лицо озарила первая за этот день искренняя улыбка. — А мой призрак будет вечно бродить по коридорам Хогвартса, подшучивая и подглядывая за парочками в чуланах. Ну, когда я не буду следить за тобой и греметь своими цепями. Я должен как-то наказать тебя за то, что ты позволил мне умереть. Возможно, я буду прерывать каждый раз, когда ты трахаешься — ты будешь обречен страдать от вечного недотраха… Его улыбка померкла, когда он понял, какой оборот принял разговор, и Ремус вздохнул. — Неужели мы не сможем даже упомянуть о сексе, не умирая от неловкости? Нам больше не о чем будет говорить. Сириус пожал плечами, и на несколько долгих секунд воцарилась тишина, которую Ремус наконец нарушил вопросом, вылетевшим изо рта без его согласия. — Это не так, как целоваться с девушкой, да? Сириус посмотрел на Ремуса, которому отчаянно хотелось вернуться в прошлое и откусить себе язык. Он почувствовал на себе взгляд Сириуса и уставился на свои колени, накрытые простыней. Он услышал, как дыхание Сириуса сбилось, и он ответил полузадушенно: — Да. Ремус услышал, как Сириус сделал глоток, похоже, столь необходимого кислорода, а затем прошептал: — Грубо. Ремус поднял голову с оскорбленным выражением лица. — Что? Лицо Сириуса слегка исказилось, когда он пояснил: — Это было грубее, чем с девушкой. — Это плохо? — спросил Ремус, отчаянно желая заткнуть свой рот рукой. Какого черта я не могу просто заткнуться?! Сириус вспомнил свою реакцию на утренний поцелуй и последующий визит в туалет по дороге в общежитие и сильно покраснел, задаваясь вопросом, что, черт возьми, с ним происходит? — Нет. Нет, это не плохо. Ремус кивнул и тяжело сглотнул, стараясь не поддаться желанию дотронуться до Сириуса. Он сходил с ума, он был уверен в этом. Как еще он мог это объяснить? Сириус неуверенно коснулся ноги Ремуса, а затем скользнул рукой вниз и уложил ее на кровать. — Значит, у нас все будет хорошо, Луни? Мы будем сохранять спокойствие и позволим этой глупости просто… сойти на нет самой? Ремус кивнул, стараясь выглядеть более уверенным, чем он чувствовал себя. — С нами все будет в порядке, Бродяга. Мы всегда в порядке.