Это был всего лишь поцелуй! / It was only a kiss!

Месяц спустя — Ебаный в рот! — С днем рождения, Лунатик! Ремус вскочил на мокрой кровати и увидел три донельзя довольные рожи парней, у каждого из которых в руках было по пустому ведру. — И вы считаете, это афигенным поздравлением с днюхой? — пробормотал он, откидывая с лица мокрые каштановые волосы. — Проснуться от ушата ледяной воды? Джеймс еле держался за столбик кровати, покатываясь со смеху, Сириус откровенно ржал, для вида прикрываясь рукой, и только хихикающий Питер пытался что-то объяснить. — Ну, мы не смогли раздобыть тебе на совершеннолетие проститутку, а Сохатый отказался вступать во взрослую жизнь. Тогда у нас закончились идеи, и мы вернулись к старой доброй традиции. Ремус фыркнул, выжимая рубашку. — То есть вы хотите сказать, что считаете себя величайшими пранкерами современности, и при этом никто из вас не придумал чего-то пооригинальней ведра воды с утра?.. и кто это все будет убирать? — Дай-ка нам передышку, Луни, — сказал Питер, прыснув от смеха, когда вода потекла по пижаме Ремуса. — Самому Зонко было бы трудновато придумать что-то оригинальное в шесть утра. Ремус застонал от напоминания о столь раннем часе, затем перелез через кучу мокрого постельного белья и встал. Он энергично затряс головой, совсем как собака, и направил потоки ледяных капель на все еще хохочущую троицу, которая визжала и тщетно пыталась отпрыгнуть в сторону. Сириус и Питер в спешке врезались друг в друга и рухнули на пол спутанной кучей. Ремус рассмеялся над ними, а затем быстрым движением схватил свои промокшие пижамные штаны, которые начали сползать по бедрам. Прежде чем он успел поймать их и натянуть обратно, из них показалась его бледная ягодица. Джеймс разразился новыми волнами смеха, смотря за тем, как Ремус сражается со своими пижамными штанами, и присоединился к остальным на полу: его трясущиеся колени наконец его подвели. Питер с удвоенным ржанием наблюдал за тем, как Ремус держится за свои повисшие штаны. Сириус, однако, быстро сел, и его веселье подугасло при виде округлой плоти, за которую он так отчаянно хватался прошлой ночью. Он покраснел, а внизу все подергивалось в ответ на воспоминания. Он моргнул пару раз, прежде чем заставил себя отвести взгляд, заметив, что на него смотрит ухмыляющийся Питер так, будто он все знает. Сириус удивился его явному самодовольству, но оправился, затем встал и бросил полотенце Ремусу с улыбкой, которая, как он надеялся, не выглядела слишком вымученной. — Вытирайся, Луни. Тебя подарки ждут. Мысль о том, что Мародеры обычно заваливают его огромным количеством сладостей, немного взбодрила Ремуса, и он, ворча себе под нос, прошмыгнул в ванную, чтобы переодеться. Он разделся и уже вытирал влажную кожу, когда услышал, что дверь ванной открылась. Бросив взгляд на зеркало, он увидел Сириуса позади себя и почувствовал, как его ущипнули за задницу. Он удивленно пискнул и отпрыгнул от блуждающих рук Сириуса, хотя его тело отозвалось на прикосновение. Сириус захихикал над его реакцией. — Я так хотел это сделать, — поддразнил он. — У тебя отличная задница, Луни. — Блять, Бродяга! — прорычал Ремус, хватая полотенце и прижимая его к паху. Сириус с весельем наблюдал за тем, как тот поспешно пытается обернуть махровую ткань вокруг себя, не показывая своих интимных мест. — Ты, кажись, забыл, что я видел эту штуку в гораздо более впечатляющем состоянии, Луни, — сказал он со смехом в голосе. — Ты… я… заткнись, Бродяга! Ремус почувствовал, что краснеет, а горловой смешок Сириуса лишь перенаправил кровь, прилившую к его лицу, в более южном направлении. Он нахмурился и схватил свои трусы. — Чего ты вообще хочешь? Я не дам тебе приставать ко мне, когда снаружи меня ждут произведения искусства из Сладкого Королевства. Сириус рассмеялся, продолжая наблюдать за неуклюжими попытками Ремуса одеться. — А я смотрю ты расставил приоритеты, Луни. — Ничего личного, Бродяга, — сказал Ремус, наконец-то вдевая ноги в боксеры. — Шоколад — моя единственная настоящая любовь. Он натянул трусы под полотенцем, затем развязал махровую ткань и со вздохом облегчения повесил ее на крючок. Сириус и раньше видел его обнаженным, но скудное освещение под пологом особо не помогало. Свет же в ванной комнате ничего не мог скрыть. — Так… что там у тебя, что не ждет отлагательств? — спросил Ремус, вопросительно подняв брови. Улыбка Сириуса померкла, и он с неуверенным видом вскочил на ванну, опустившись задом на холодный каменный бортик. — У меня есть кое-что для тебя и я… — Он прикусил губу. — Конечно, и коробку конфет полагающуюся я тоже приготовил — Мерлин знает, ты бы откусил мне руку, если бы я забыл об этом, — но я… Я хотел сделать тебе подарок наедине и… Он тяжело вздохнул, затем пожал плечами и достал из-под рубашки прямоугольной формы завернутый подарок. — Вот. Ремус осторожно взял его и осмотрел. — Он не взорвется, Луни, — сказал Сириус. — Хотя с подарком от Сохатого реально стоит быть осторожнее. Уголок рта Ремуса дернулся, и он потянул за ленточку, осторожно разворачивая подарок и проклиная свое сердце, которое билось так быстро, что казалось, оно сломает ему ребра. Он снял обертку, и в груди у него что-то почти болезненно сжалось, когда он раскрыл книгу в кожаном переплете. — Я до сих пор не понимаю, почему она называется «Три мушкетера», когда их четверо, но… — Сириус пожал плечами, его лицо порозовело. — Мы испортили твой экземпляр, когда дрались подушками перед летними каникулами, и с тех пор я пытаюсь ее найти. Она переплетена, на ней вытиснено название и твое имя… Он понял, что бормочет, и захлопнул рот. — В любом случае, надеюсь, тебе понравится. Ремус уставился на книгу, слова не шли. В ноздри ударил аромат роскошной кожи, а большой палец проследил золотое тиснение слов Собственность Ремуса Дж. Люпина в нижней части задней обложки, совпадающее со шрифтом, которым было выбито название книги на телячьей коже спереди. Ремус никогда раньше не получал такого экстравагантного подарка и был немного ошеломлен как заботливостью Сириуса, так и своей бурной реакцией на это. Сириус прикусил губу, когда Ремус замолчал. — Я… я не то подарил, да? Ремус быстро покачал головой, глядя на парня, его дыхание немного сбилось. — Нет. Нет, она… идеальна, но Сириус… это наверняка стоило тебе целого состояния. Сириус покраснел и выглядел необычайно довольным собой. Он пожал плечами, соскальзывая с бортика и отмахиваясь от волнений Ремуса. — Возможно, на этот раз тебе захочется хранить ее в более безопасном месте — никогда не знаешь, когда может начаться бой подушками. Он улыбнулся, затем на его лице снова промелькнуло неуверенное выражение, после чего он наклонился и быстро чмокнул Ремуса в щеку. Кожа оборотня горела от осознания этого, а желудок перевернулся, когда Сириус негромко сказал: — С днем рождения, Ремус. Он быстро вышел из ванной, а Ремус в тревоге уставился на обложку книги, обтянутую кожей. Ему было знакомо это чувство. Колотящееся сердце? Есть. Учащенное дыхание? Есть. Желание глупо улыбаться и читать нелепые цветистые стихи о любви и радуге? Есть. О, бляха муха! Он не испытывал такого с третьего курса, когда Джеймс решил, что Лили Эванс однажды станет его, и разочарованному Ремусу пришлось смириться с тем, что она навсегда останется чем-то недостижимым. Это были симптомы быстро растущей влюбленности, и снова казалось, что его сердце устремилось к кому-то совершенно недосягаемому.

~*~*~

— Как твой день рождения, Ремус, хорошо прошел? Оборотень поднял голову и, кивнув, улыбнулся Лили Эванс. — Да, все было замечательно, если не считать пробуждения. Она хихикнула и села рядом с ним на диван, где он устроился после последнего урока, чтобы почитать. — Джеймс рассказал мне об этом. То была настоящая истерика. Как думаешь, он когда-нибудь повзрослеет? Ремус аккуратно отложил книгу и усмехнулся. — Наверное, не до конца, но с тех пор, как ты сдалась и согласилась с ним встречаться, ты его слегка утихомирила. Она выглядела самодовольной и ухмыльнулась, прежде чем взять в руки его книгу. — Три мушкетера. Люблю эту книгу. — Она провела пальцами по кожаному и золотому переплету и улыбнулась. — Ремус, она великолепна. Откуда она у тебя? Родители подарили тебе ее на день рождения? Ремус почувствовал, что его лицо пылает, и прочистил горло: — Нет. Вообще-то, мне ее подарил Сириус. — О, понятно, — сказала Лили таким тоном, который подразумевал, что она действительно поняла. Она передала книгу обратно Ремусу и, казалось, обдумывала свои следующие слова, прежде чем открыть рот. — Обычно он не так… щедр на подарки, верно? На прошлый день рождения он подарил Джеймсу пачку ликерных палочек. Ремус попытался слиться с темы, чтобы отвлечь ее от ее слишком близких для дискомфорта наблюдений. — А я и не знал, что ты обращала столько внимания на Джеймса до того, как начала с ним встречаться. Неужели все то сопротивление было просто твоей игрой в недотрогу? — Я и есть недотрога, — ответила она, взглядом давая понять, что прекрасно понимает, чего он добивается, и что у него ничего не вышло. — Похоже, Сириус натворил немалых делов, если пытается загладить свою вину таким дорогим подарком… — Она сделала паузу, а затем мягко добавила: — Или ты ему действительно нравишься. Ремус встал, взволнованный ее предположениями. — Он правда наделал делов, — сказал он ей, схватив сумку с учебниками и прижимая книгу к груди. — Он испортил мой второй экземпляр, поэтому подарил мне этот. Ты же знаешь Сириуса — он не особо задумывается о стоимости вещей. Люди с деньгами особо не думают. Лили пробормотала что-то невнятное, и Ремус решил поспешно ретироваться, пробормотав прощальные слова и поднимаясь по лестнице, перепрыгивая через одну ступеньку. Он ворвался в дверь своего общежития, и в животе у него заклокотало от волнения. Неужели Лили знает о том, что происходит? Она что-то увидела в его лице, что кричало оборотень-гей? Он бросил сумку и книгу на кровать и отправился в ванную, брызгая на лицо водой слегка дрожащими руками. Она не знает. Лили не стала бы ходить вокруг да около. Если бы она что-то знала, она бы спросила. — Ты в порядке, Луни? Ремус поднял голову и улыбнулся Питеру, который озабоченно смотрел на него из дверного проема. — Да, все хорошо, Пит. Переел сладкого. Питер усмехнулся и отошел в сторону, чтобы Ремус мог первым вернуться в общежитие. — Ну, если хочешь, я могу снять с тебя часть нагрузки…

~*~*~

После ужина Ремус проигнорировал предложения остальных сходить в паб выпить после ужина огневиски или найти себе кхмм… компанию, чтобы отпраздновать совершеннолетие, и забрался в кровать почитать. Он так и пролежал весь вечер, пока один за другим остальные ложились спать. Ремус отгородил себя от звуков их смеха и поддразниваний, и уже вскоре он читал под легкий храп. Была уже почти полночь, и он почти дочитал книгу до конца, когда шторы мягко разошлись, и Сириус просунул свою темную голову и ухмыльнулся. — Составить компанию? — прошептал он, и Ремус улыбнулся, переместившись на кровати, чтобы Сириус смог забраться под одеяло рядом с ним. После той ночи на озере почти месяц назад они вернулись к привычному распорядку. Сириус ждал, пока остальные уснут, а затем пробирался к кровати Ремуса. Сначала они немного разговаривали, потом целовались, заканчивая ночь потной, страстной дрочкой, после которой оба задыхались от удовольствия. Но в последнее время они стали разговаривать дольше, рассказывая друг другу то, что никогда не думали рассказать ни одной живой душе. Ремус рассказал Сириусу о той ночи, когда его укусили, о том, как его родители боролись за то, чтобы Министерство не приравняло его к животному, о страхах, которые он испытывал за свое будущее. В ответ Сириус рассказывал ему о своих родителях и отношениях любви и ненависти с ними, о брате, перед которым он чувствовал себя виноватым за то, что бросил, убежав из дома, и который, как он боялся, оказался втянут в битву, разворачивающуюся во внешнем мире, и о своем страхе, что он сам окажется тем, кого он презирал во всех этих людях. В эти ночи не было ни возни, ни дрочки, ни физической разрядки, только несколько поцелуев на ночь, когда они уже все обсудили, но когда Сириус на цыпочках возвращался в свою постель, они были так же сыты и довольны, как и в те другие ночи. Единственной темой, которую они никогда не обсуждали, было то, чем они занимаются вместе, или их сексуальная ориентация. Однажды Сириус чуть было не выложил все свои страхи и растущие сомнения по поводу своей сексуальной ориентации, опасения, что друзья отвернутся от него, если он будет отречен и перестанет быть влиятельным и богатым Блэком, но в последний момент прикусил язык, потеряв свою знаменитую гриффиндорскую храбрость. Вечером Сириус положил голову на плечо Ремуса и не дал ему закрыть книгу. — Нет, дочитай. Почитай мне вслух. — Слишком устал, чтобы читать вместе со мной? — поддразнил Ремус, и Сириус усмехнулся. — Слишком ленив. Ремус усмехнулся, но сделал то, что о чем его попросили: наложил Муффлиато на полог, а затем прочитал последние страницы истории, которую Сириус прочитал за год до этого с его помощью и получил удовольствие. Когда он закончил, то посмотрел на Сириуса, который был необычно тихим, и затем он заметил, что Ремус наблюдает за ним. — Что? — смущенно спросил он. Ремус бесстрастно пожал плечами и спрятал ухмылку. — Ну, я подумал, что мы могли бы обсудить книгу. Она была невероятно захватывающей… — Ты слишком много болтаешь, Луни, — пожаловался Сириус, тыча оборотня под ребра. — Займись чем-нибудь более интересным своим ртом. — Есть предложения? — спросил Ремус, и Сириус захихикал. — Много — все слишком грязные, чтобы обсуждать их вслух. Как насчет начать с поцелуя и посмотреть, что из этого выйдет? Ремус улыбнулся и целомудренно чмокнул Сириуса в губы. — Так пойдёт? — Не совсем, — пожаловался Сириус, хватаясь за рубашку Ремуса и притягивая его ближе. Ремус рассмеялся и быстро перекатился на Сириуса, прижав его к кровати и заставив нахально воскликнуть: — Эй, это очень похоже на одно из тех моих предложений…! Сириус не успел договорить, как Ремус наклонился и поцеловал его в мягкие губы. Их одежда тут же была стянута, а руки прошлись по обнаженной, разгоряченной коже. В последнее время они оба становились все более уверенными в себе, их исследовательные прикосновения сопровождались тихими стонами и нежными указаниями. Ни один из них не хотел признаваться в этом вслух, но то, что они делали вместе, казалось им гораздо более эротичным, чем общение с представительницами слабого пола. Оба были удивлены тем, что огрубевшие пальцы, шершавая челюсть и твердые углы вызывали более сильные ощущения, чем нежность девушек, с которыми они были раньше. По крайней мере, для Ремуса теперь было невозможно отрицать, что с девушкой ему нравится гораздо меньше, и его разум постепенно приходил к пониманию того, что девчонки больше никогда не будут для него вариантом. Еще ему хотелось попробовать что-то новое, прикоснуться к Сириусу и попробовать его на вкус, но он не знал, как затронуть эту тему с ним, он был уверен, что тот плохо отреагирует, если он предложит зайти дальше. Так что, возможно, мне стоит попробовать просто сделать это… Ремус провел губами по тонкому очертанию горла Сириуса, наслаждаясь ощущением неистово трепещущей точки пульса под своим языком. Сириус застонал, откинув голову в сторону, чтобы дать Ремусу полный доступ, и испустил быстрый, резкий вздох, когда огрубевшие пальцы Ремуса неуверенно прикоснулись к соску. Ремус поднял голову, размышляя, не будет ли это простое прикосновение слишком, но надеясь на то, что Сириус разрешит. — Бродяга? — Сделай так еще раз, — приказал Сириус грубым и хриплым голосом. Ремус подчинился, а затем, услышав еще один протяжный стон из уст Сириуса, наклонил голову и легонько провел языком по крошечному бугорку. — О, Мерлин! Еще! От шепота Сириуса его пробрала дрожь, и Ремус улыбнулся, довольный тем, что его первый порыв к большей близости был с готовностью принят. Он провел языком по соскам кофейного цвета, и Сириус придвинулся к нему грудью, предлагая Ремусу еще больше себя. Когда оборотень осторожно прикусил сосок, Сириус зарычал и переместил руку, чтобы ущипнуть Ремуса за чувствительные соски. Оборотень взвизгнул от неожиданно резкого прикосновения и тихо застонал, когда Сириус провел подушечкой большого пальца по соску, чтобы успокоить его. Ремус вернулся к груди Сириуса, поймав взгляд потемневших от вожделения и нужды глаз парня, и от желания, которое он там увидел, Ремус едва не сошел с ума. Борясь с желанием зацеловать Сириуса до потери сознания, Ремус слегка провел языком по его губам, дразняще разглядывая их, пока Сириус не издал разочарованный звук и не поднял голову, нетерпеливо требуя его губ. Они целовались — долго, глубоко, мучительно — и раскачивались вместе, их сбивчивое дыхание наполняло пузырь, который они создали вокруг себя. Когда голова закружилась от нехватки кислорода, Ремус отстранился от губ Сириуса, зарываясь лицом в его шею и вдыхая его мускусный, пряный запах. Рукой Сириус скользнул по заднице Ремуса, и оборотень застонал от легкого прикосновения к изгибу ягодиц. Сириус слегка сжал его, выгибая бедра и сталкивая их наливающиеся члены. Ремус зарылся в шею Сириуса и впился поцелуями в горло брюнета. Другой рукой Сириус провел по спине Ремуса, на несколько мгновений задержавшись на самом свежем шраме, а затем его губы коснулись уха Ремуса. — Ты мягкий для парня. Ремус оторвал губы от горла Сириуса и удивленно посмотрел на него. Они редко разговаривали, как только начинали этот танец, и обычно говорили только для того, чтобы направить друг друга… сильнее, быстрее, о боги, ещё-ещё-ещё… Но болтовня была непривычным делом… — Что? — Ты мягкий для парня, — тихо повторил Сириус. — Я имею в виду твою кожу. — Ты только что оскорбил меня, Бродяга? — Ремус провел пальцем по ключице Сириуса и улыбнулся, когда тот вздрогнул. — Почему это должно быть оскорблением? — спросил Сириус, наклоняя голову, чтобы позволить Ремусу гладить изгиб его шеи. — Ну, парней нельзя называть мягкими, — сказал Ремус, прижимая поцелуй к ключице Сириуса. — Они должны быть мускулистыми, твердыми и… — Некоторые части тебя твердые, — ухмыльнулся Сириус и потерся своим пахом о пах Ремуса. — Очень даже твердые, на самом деле. Ремус тихонько застонал и улыбнулся. — Придурок. Ты понимаешь, о чем я. Ты тоже мягкий, знаешь ли. — У меня кожа грубее, чем у тебя, — возразил Сириус, запустив руки в волосы Ремуса. — У меня мужицкие мозоли и все такое. Ремус злобно ухмыльнулся и переместился в сидячее положение между ног Сириуса. — Не везде. Его рука пробралась между ног Сириуса и легонько провела по внутренней стороне его бедра: — Здесь ты мягкий. Сириус захихикал и приподнялся с кровати, раздвинув ноги, чтобы поощрить эти ласки. Ремус старательно провел пальцами по мягкой плоти, и его запястье случайно задело напрягшийся член Сириуса. Брюнет громко застонал, и Ремус уставился на него, ошеломленный тем, каким… красивым был этот парень. Его волосы были взъерошены, глаза прикрыты, лицо искажено удовольствием, а тело и мышцы напряжены из-за того, что делал Ремус, как он прикасался к нему, — Сириус был просто великолепен. Ремус провел руками по напряженным ногам Сириуса и обхватил его бедра, чувствуя, как тот напрягается, пытаясь придвинуться ближе, и его разочарованные, умоляющие стоны повисают в воздухе. Ремус почувствовал странное ощущение силы от того, что может доставить другому человеку такое удовольствие, и, поддавшись импульсу, наклонился и поцеловал кончик члена Сириуса. Реакция парня была мгновенной и бурной. Он распахнул глаза и вскрикнул, и его тело рывком поднялось с кровати. — Что за…?! Блять, я все испортил! — Прости! — Ремус быстро сел и потянулся за своими боксерами, не решаясь взглянуть на без сомнения искаженное ужасом лицо Сириуса. — Прости. Боже, Сириус… мне… мне очень жаль. — Луни… — Мне так… Сириус почти зарычал. — Ради Мерлина, прекрати извиняться! — Он прикоснулся к руке Ремуса. — Ремус, пожалуйста? Остановись. Пылкая мольба остановила Ремуса, и он сел на край кровати, прижав руки к глазам. — Ремус, посмотри на меня, — мягко попросил Сириус. — Пожалуйста? Собрав все остатки мужества, Ремус убрал руки с пылающего лица и посмотрел на Сириуса, который шокировал его поцелуем, позволив губам задержаться на несколько секунд, прежде чем отстраниться. — Сириус… я… — Ты хотел этого? — резко спросил Сириус. — Это не было случайностью? Ты же не хотел поцеловать мой живот и… промахнулся? На мгновение Ремус почувствовал искушение сказать: Да, это была случайность, что твой член попал мне в рот, но он знал, что Сириус никогда в это не поверит. — Я хотел это сделать. — Его голос был низким и жалким, и Сириус захихикал. — Не похоже, что ты этого хотел. — Хотел, — сказал Ремус и посмотрел в темные глаза Сириуса. — И хочу. В темных глазах вспыхнуло что-то яркое и горячее, и Ремус задрожал, когда этот жар охватил его и разлился по всему телу. Сириус пристально посмотрел на Ремуса, затем кивнул и опустился на кровать, приняв откровенную позу с широко раздвинутыми ногами. — Ну, если ты уверен. Только следи за зубами: не хотелось бы, чтобы твои клыки вонзились во что-нибудь чувствительное. Ремус уставился на Сириуса с недоверием и волнением, и Сириус улыбнулся, протягивая ему руку. — Иди ко мне, хорошо? — сказал он немного грубовато, и Ремус придвинулся, скользнув по телу друга, чтобы поцеловать его крепко и быстро. На этот раз они сосались, горячо и грубо, а их блуждающие руки усиливали возбуждение друг друга. Рукой Ремус гладил собственный член и член Сириуса, а сам он осыпал поцелуями всю грудь друга, его ребра, живот — каждый участок кожи, который он так хотел попробовать на вкус. Добравшись до бедра Сириуса, он поцеловал костлявый выступ, а затем нервно посмотрел на брюнета, который, к его удивлению, пристально наблюдал за ним. — Ремус, ты не должен… — начал было Сириус, но Ремус прервал его. — Я знаю. Я хочу. Ремус неуверенно припал ртом к мягкой, слегка липкой головке члена Сириуса, затем отстранился и слизнул с губ выступившую смазку. На вкус она оказалась не такой уж плохой, как он думал, и Ремус снова посмотрел на темноглазого Сириуса. — Отвратительно? Ремус с удовлетворением отметил, что голос Сириуса уже не был таким ровным, как несколько секунд назад, и покачал головой. — Не так уж и плохо, — дрожащим голосом ответил он. — Она… соленая. Сириус хмыкнул, и Ремус снова сосредоточился на своей задаче. Его розовый язык скользнул по члену Сириуса, обводя мягкую головку, и протяжный стон Сириуса подстегнул его к большему. Ремус медленно провел ртом по кончику пульсирующего ствола и прижал язык к кончику, проводя им по маленькой подтекающей щели. — Святой, мать его, Мерлин! Улыбаясь громкой и восторженной реакции Сириуса, Ремус слегка присосался, и бедра Сириуса резко дернулись, проталкивая в рот Ремуса все большую часть его длинного члена. Еще один стон заставил Ремуса сделать это снова, на этот раз сильнее, затем он провел губами по жесткому стволу, удерживая во рту только кончик, и Сириус застонал. — Ремус… О боги, Ремус! Ремус едва не кончил: отчаянный, умоляющий голос Сириуса, зовущий его по имени, довел его почти до предела. Он вдохнул через нос, а затем снова опустился и стал жадно всасывать в рот все больше длины Сириуса, не останавливаясь, пока не сработал рвотный рефлекс. Он повторил это действие несколько раз, проводя языком по мягкой головке члена, пока руки Сириуса путались в его волосах и направляли его темп. Он сжал в кулак нижнюю половину твердого ствола Сириуса, двигая рукой синхронно с движениями рта. Хрипловатый голос Сириуса, бормочущего БлятьБлятьБлять, снова и снова давал ему понять, что он все делает правильно, и после последнего жесткого движения он услышал шепот Сириуса: — Черт! Ремус, я кончаю. Ремус все еще решал, что делать, когда густая жидкость заполнила его рот, и, поперхнувшись, он мужественно проглотил ее. Сириус забился под ним в конвульсиях, яростно выгибаясь и ругаясь, а затем его тело обмякло, член все еще пульсировал во рту Ремуса. Ремус дал размягченному члену выскользнуть из его губ, но остался на месте, прислонившись головой к бедру Сириуса. Тот все еще тяжело дышал, гладя Ремуса по голове, когда толчки ослабли. Когда он перестал дрожать, Ремус отодвинулся, но Сириус открыл глаза и приманил его к себе потемневшими глазами, а его гладкая, безупречная грудь неустойчиво поднималась и опускалась. — Иди сюда, Ремус. Ремус повиновался, поднявшись на кровати, чтобы лечь рядом с Сириусом, и тут же почувствовал, как мозолистая рука обхватила его пульсирующий, забытый член. Он задыхался, потом застонал и, спустя всего несколько умелых движений, выгнулся дугой и, ругаясь без остановки, горячо и сильно кончил в руку Сириуса. Когда он наконец открыл глаза, над ним возвышался Сириус, изучая его серыми глазами. — Ты реально проглотил? Ремус застонал от смущения, но осторожно кивнул, надеясь, что Сириус не сморщит нос от отвращения. Сириус заколебался, затем наклонил голову и поцеловал Ремуса. Языком он проник ему в рот, обводя его внутри, и попробовал на вкус свою собственную сперму. Он отстранился и уставился на Ремуса, как на диво. — Я чувствую свой вкус. Ремус кивнул, ожидая реакции. Лицо Сириуса смягчилось, и он вдруг стал выглядеть более уязвимым, чем Ремус мог предположить. Дрожащей рукой он провел по лбу Ремуса, аккуратно убирая светло-каштановые пряди с его лица. Ремус поднял руку и слегка коснулся лица Сириуса кончиками пальцев, погладив его по линии челюсти. Сириус улыбнулся и наклонился снова поцеловать Ремуса, губы его встретились с мягкими, сладкими губами, а затем он отстранился, лицо его стало более оживленным, как будто он поддразнивал его: — Неплохо, Луни. Совсем неплохо.