Это был всего лишь поцелуй! / It was only a kiss!

— О милый Мерлин! Мои глаза! Мои девственные глаза! С кровати донеслось сонное ворчание, и Сириус поднял руку с голой груди Ремуса, бесцельно поглаживая воздух. — Отвали, Поттер, — пробормотал он, приоткрыв глаза, чтобы посмотреть на Джеймса, который с гримасой смотрел на их частично обнаженные тела. Джеймс повернул голову в сторону и прикрыл глаза, глядя на них из-под ладони, как будто это зрелище причиняло ему боль. — Прикрой хотя бы свою волосатую задницу, — взмолился он, натягивая простыню, и тут же вскрикнул, когда рука Сириуса наконец-то коснулась его руки. — Почему бы тебе просто не закрыть эту чертову штору и не убраться восвояси? — предложил Сириус, и уголок его рта злобно прищурился. — А может, ты хочешь посмотреть, что я сейчас буду делать с Лунатиком? Он поцеловал грудь оборотня, затем сдвинулся и прижался губами к слишком выдающимся ребрам. — Смотри и учись, Сохатик, — пробормотал он, скользнув ртом вниз, к животу Ремуса, и усмехнулся, услышав громкий вшух, когда Джеймс задернул полог на кровати Ремуса. Ремус, глаза которого по-прежнему были закрыты, усмехнулся и обратился к парню, который снова разлегся на его покрытой шрамами груди. — Как далеко ты бы зашел, если бы он остался? — До конца, малыш, — с ухмылкой сказал Сириус и наклонил голову к паху Ремуса. — Хочешь, я продемонстрирую? — Только не вздумай угрожать мне своим минетом… — поддразнил Ремус, и Сириус возмутился, снова подняв голову. — Угрожать тебе? — с издевательским возмущением произнес он. — Не ты ли стонал прошлой ночью? — Я стонал от облегчения, что ты наконец-то закончил мучить меня своими зубами, — ответил Ремус. Сириус обиженно хмыкнул и сдвинулся с места. Ремус зевнул и с усилием разомкнул тяжелые веки, повернув голову, чтобы взглянуть на своего партнера по кровати. Сириус смотрел на него сверху вниз — слишком бодрый для того, кто заснул всего три часа назад после ночи разврата. — На что ты уставился? — тихо сказал Ремус, на его губах играла улыбка. — Может, на мне что-то неаппетитное? Сириус тоже улыбнулся, нежной, мягкой улыбкой, и наклонился, чтобы поцеловать сонного оборотня в лоб. — Мне нравится так издеваться над Джеймсом, — признался он. — Может, мне почаще просыпаться голым у тебя в постели? Ремус усмехнулся. — Это был намек? — спросил он, и Сириус захихикал, уткнувшись носом в шею Ремуса в очень похожей на Бродягу манере. — Я бы смог привыкнуть просыпаться вот так, — прошептал он Ремусу на ухо, а затем слегка прикусил мочку. — Мне нравится. — Он провел рукой по торсу Ремуса и нашел руку оборотня, переплетя их пальцы. Уголки рта Ремуса приподнялись, и он наклонил голову, чтобы поцеловать Сириуса в скулу. — Я тоже, — тихо прошептал он, чувствуя на коже лучезарную улыбку Сириуса. Брюнет поцеловал Ремуса в нежную кожу за ухом, затем поднял голову. — А еще это сводит Сохатого с ума, — с ухмылкой сказал он, и Ремус издал недовольный звук, после чего с тихим стоном перекатился на бок. Его тело болело в тех местах, где никогда не болело раньше, и он снова застонал, когда его нижняя часть тела возразила против нового положения. — Боже, как болит задница! — пожаловался он, наблюдая, как ласковая улыбка Сириуса быстро превращается в его обычную ухмылку куска дерьма. Ремус отвесил ему подзатыльник. — Не смейся, блять, — предупредил он, ткнув пальцем в Сириуса. — Теперь твоя очередь, и у меня больше, чем у тебя. — Ой, боюсь-боюсь! — сказал Сириус, не сводя глаз с покрытого тканью члена Ремуса и замечая, что простыня слегка подрагивает. Он поднял глаза, чтобы поддразнить Ремуса, и увидел, как по его лицу пробежала дрожь. Чувство вины накатило на него — так же эффективно, как холодный душ, — и он озабоченно нахмурился. — Ты в порядке, Лунатик? — неуверенно спросил он. — Я знаю, что сделал тебе больно прошлой ночью. Удивленный Ремус подмигнул ему, а затем улыбнулся. — Это было неизбежно, Сириус, — ободряюще сказал он. — Я знал, что будет немного больно, но я хотел это сделать. — Сириус, должно быть, все еще выглядел скептически настроенным, поэтому он сжал его руку и сказал: — Правда, Бродяга. Близится полнолуние, помнишь? Кости немного ломит в это время все равно. Сириус, казалось, немного успокоился и придвинулся ближе, обнимая оборотня. — Как… это ощущалось? — немного застенчиво спросил он, и Ремус с удивлением заметил, что щеки парня окрасил румянец. Понимая, что сейчас не самое подходящее время дразнить необычно ранимого Сириуса, он тихо сказал: — Сначала немного больно, а потом хорошо. Действительно хорошо. — Увидев самодовольную ухмылку Сириуса, он не удержался и подколол его. — Хотя, конечно, ты и был быстроват. Сириус возмущенно хмыкнул, но не смог сдержать улыбку на лице. — Продолжай в том же духе, и ты никогда не трахнешь меня, Люпин, — пригрозил он, и Ремус рассмеялся. Он притянул Сириуса ближе, и их пахи стали маняще тереться друг о друга. Они встретились взглядом, и Ремус увидел, что в серых глубинах все еще таится неуверенность. — Все было хорошо, Сириус, — тихо прошептал он, поднимая руку и нежно проводя большим пальцем по колючей челюсти Сириуса. — Даже лучше, чем хорошо — фантастически. А ты как всё это ощущал? Сириус озорно усмехнулся. — Как будто ты сейчас всосешь мой член внутрь, — сказал он со смехом. — Ты был таким, блять, тугим… Но я прекрасно раскрыл тебя своим огромным… Ремус шлепнул его по руке, яростно краснея. — Педик, — ласково сказал он. — Гомик, — усмехнулся в ответ Сириус. На мгновение воцарилось молчание, затем Сириус тихо заговорил, растеряв все веселье. — Это было великолепно, Ремус, — прошептал он. — Реально просто… — Он тяжело сглотнул. — Я ничего такого раньше не испытывал. Ремус улыбнулся, а Сириус издал тихий смешок. — Походу, я реально гей, да? Ремус рассмеялся и кивнул. — Наверное, да, — согласился он. — И я вот, например, очень этому рад. Сириус захихикал и поцеловал грудь Ремуса, проведя губами по соску. Маленький узелок затвердел, и Ремус одобрительно застонал. — Этот стон означает «Ради Мерлина, не останавливайся» или «Ты так тщательно оттрахал меня прошлой ночью, что я на целый день выжат как лимон»? — спросил Сириус, проводя губами влажную дорожку по груди оборотня к другому соску. — Первое, — пробормотал Ремус, выгибая спину, чтобы побудить губы Сириуса двигаться быстрее. — Прекрасно, — пробормотал Сириус, и губы его сомкнулись на кофейно-коричневом соске, когда они услышали крик. — Бродяга! К тебе сова от родителей! Поднимай свою гейскую задницу с кровати! Сириус почувствовал, как Ремус напрягся под его губами от крика Джеймса, и отпрянул, вглядываясь в настороженное лицо оборотня. — Регулус успел бы им рассказать? — обеспокоенно спросил Ремус, и Сириус поспешил его успокоить, хотя и сам нервничал. — Скорее всего, ничего страшного, Ремус, — сказал он, похлопав парня по руке. — Думаю, Рег попытается немного поманипулировать мной, прежде чем сдастся и расскажет все родителям. Ремус не был так уверен в молчании Регулуса. Он нахмурил брови, наблюдая за тем, как Сириус встает с кровати и натягивает джинсы. Он раздвинул полог и подмигнул Ремусу, после чего снова закрыл их, чтобы оборотень мог одеться. К тому времени, когда Ремус оделся и открыл полог, Сириус уже был в душе, а остальные отправились завтракать. Совы не было, и Ремус не заметил никаких записок. Он вздохнул и, зная, сколько времени может занять у Сириуса утреннее омовение, решил отправиться на воскресный завтрак.

~*~

Сириус не пришел на утреннюю трапезу, и когда Ремус добрался до общежития, то увидел, как он сидит на своей кровати и смотрит в окно. — Ты где был? — потребовал Ремус, и звук его голоса явно испугал Сириуса. — Завтрак уже закончился. Сириус не смотрел на него, вместо этого он нагнулся, чтобы натянуть ботинки, и ответил: — Реально? Блин, я… что-то отвлекся. В животе Ремуса шевельнулся страх. — Та сова была от родителей? — неохотно спросил он, и Сириус наконец посмотрел на него. — А? Да, но это просто записка о свадьбе моей кузины Нарциссы, — пробормотал он, теребя шнурки. — Она выходит замуж за этого Малфоя через несколько месяцев. — Так они не знают? — спросил Ремус. Сириус покачал головой. — Не-а. Я же говорил тебе — Регулус гребаный придурок, он попытается шантажировать меня или типа того. Надев туфли, Сириус прошел через комнату к Ремусу и крепко поцеловал его в губы. — Я пойду на кухню, попробую раздобыть что-нибудь поесть у домовых эльфов. А потом пойду в Хогсмид. У меня закончились шоколад и медовуха, а я знаю, что ты любишь их после полнолуния, чтобы облегчить боль. — Сириус… — начал Ремус, не желая уходить от темы, но Сириус продолжал говорить. — Я знаю, ты не любишь, когда я ворую, — болтал он, не обращая внимания на попытки Ремуса вмешаться. — Знаете же, я всегда оставляю галлеоны, но я бы не хотел, чтобы вы, господин староста, компрометировали себя, идя со мной. Хотя с вашей-то больной задницей и не получится далеко уйти. Он усмехнулся, когда Ремус, смущенный до невозможности, покраснел, и снова поцеловал парня, на этот раз глубже. Они обнимались, пробовали губы друг друга на вкус, исследовали языки и вновь воспламеняли чувства. Ремус уже подумывал о том, чтобы предложить Сириусу заняться делом прямо сейчас, когда в комнату вошли Джеймс и Питер. Питер слегка взвизгнул, увидев переплетенную пару, а Джеймс застонал. — Я очень-очень сильно был не готов увидеть это. Ремус и Сириус отстранились друг от друга, оба сильно покраснели от того, что их застали врасплох. — Простите… мы думали, что остались одни, — заикаясь, проговорил Ремус, проводя рукой по распухшим от поцелуев губам. — Не извиняйся. Все трое парней удивленно посмотрели на Питера, причем блондин был сам поражен тем, что эти слова прозвучали из его уст. Под пристальным взглядом товарищей по комнате Питер заикаясь объяснил. — То есть… ну… Джеймс с Лили постоянно сосутся где ни попадя и не извиняются, — заикаясь, произнес он. — С чего бы вы должны это делать? Только потому, что вы оба… парни… что? Он нахмурился, глядя на троицу, чьи рты были открыты, и они смотрели на него так, словно никогда раньше его не видели. Ремус опомнился первым и прочистил горло. — Спасибо, Пит, — пробормотал он, тронутый поддержкой друга. Сириус посмотрел на Ремуса, потом на Питера со странным выражением на лице, когда тот присоединился к благодарности. — Спасибо. Джеймс похлопал Питера по плечу, от чего тот подпрыгнул от удивления, затем посмотрел на Сириуса и Ремуса и вздохнул. — Пит прав, — пробормотал он, краснея. — Простите, если заставил вас чувствовать себя неловко. Конечно, вы можете целоваться, где хотите, в своем собственном общежитии. — Он неожиданно усмехнулся. — Я просто не могу понять, как вам может нравиться обжиматься с кем-то, у кого наклевывается борода. Сириус фыркнул и ударил его по руке. — Уверен, когда я в последний раз сосался с Эванс, у нее уже проглядывалась пятичасовая щетина. — У моей Лили идеально гладкая кожа, спасибо тебе большое, — ответил Джеймс, ударив Сириуса в ответ. — И как бы я ни относился к тому, что вы двое сосетесь, не мог бы ты убрать руку с задницы Лунатика? Это отвлекает. Сириус хихикнул и быстро сжал ягодицу Ремуса, прежде чем отпустить. — У меня делишки в Хогсмиде, — сказал он и увидел, как Джеймс открыл рот. — Я пойду один, Сохатый. Ненадолго. Увидимся позже. Он сделал паузу, прежде чем отойти, а затем с застенчивой улыбкой наклонился и целомудренно поцеловал Ремуса в уголок рта. — Пока, Луни. Обещаю быть хорошим мальчиком. Он улыбнулся Ремусу и вышел из комнаты, послав на прощание воздушные поцелуи Хвосту и Сохатому.

~*~

Но к обеду Сириус так и не вернулся. Обеспокоенный Ремус оторвался от Питера и Джеймса после еды и побрел по коридорам, надеясь наткнуться на парня, вовлеченного в какой-нибудь пранк, из-за которой он потерял счет времени. Но перед ним возник совсем не тот брюнет, которого он сейчас хотел видеть. — Люпин. — Я не в настроении, Регулус, — коротко ответил Ремус, пытаясь пройти мимо него, но Регулус преградил ему путь. — Значит, он сделал свой выбор, да? — ухмыльнулся он, и Ремус нахмурился. — Уйди с дороги, — потребовал он. — Я пытался дать тебе шанс расстаться прошлой ночью, — сказал Регулус со снисходительной ноткой в голосе. — Но ты, конечно же, вцепился в него когтями. Теперь ты только усложнил ему жизнь — наши родители в ярости. Ремус пытался оттолкнуть Регулуса, но замер на месте, когда слова брюнета дошли до него. — Что? — сказал он, нахмурившись еще сильнее. Регулус посмотрел на него с недоумением, а затем ухмыльнулся. — И это он еще меня зовёт гребаным трусом, — злобно сказал он. — Он ведь еще не сказал тебе, верно? Ремус, чувствуя, как в кишках у него бурлит, постарался звучать твердо: — Выкладывай, Блэк. Регулус неприятно усмехнулся. — Сегодня утром мой дорогой братец получил сову от родителей с ультиматумом, — сказал он Ремусу. — Ты или его семья и наследство. У Ремуса отвисла челюсть, а Регулус неприятно улыбнулся, поняв, что Ремус был не в курсе. — Познакомься с настоящим Сириусом Блэком, Люпин, — ехидно сказал он. — Он всегда будет заботиться в первую очередь о своей шкуре, и если бы он остался с тобой, он бы лишился власти, репутации и большего количества денег, чем ты можешь когда-либо надеяться познать. Ты не сможешь конкурировать с этим, оборотень; тупо с твоей стороны было думать, что он когда-нибудь откажется от этого ради тебя. Он толкнул Ремуса, отчего тот отшатнулся к стене, и со смехом удалился. Ремус не двигался с места, тяжело опираясь на стену, а в голове у него крутилось множество мыслей. Блэки узнали о них и прислали Сириусу сову, а значит, Сириус солгал о письме, и у него не было причин для этого, если только… Желудок Ремуса забурлил, грозясь отправить его обед эффектно разлететься по полу. Если только Сириус не передумал. Если только Сириус все-таки не выбрал свою семью. Ремус тяжело вздохнул и оттолкнулся от стены, его колени подкашивались, пока он шел к гриффиндорской башне. Он проигнорировал оклики Питера и Джеймса, которые сидели в общей комнате, и направился прямо к кровати Сириуса. Он открыл ящики приставного столика и быстро в них порылся. Там было несколько журналов и книг, беспорядочно разбросанных на дне, и он стал листать их в поисках кусочка пергамента, который должен был стоить ему счастья. Он ничего не нашел, зато порезал палец страницей книги, которую одолжил Сириусу. Он выругался, а затем, раздувая в себе гнев, развернулся и со всей силы швырнул книгу в противоположную стену. Удар книги о стену и пол не произвел того эффекта, на который рассчитывал Ремус, и он провел трясущейся рукой по волосам, пытаясь восстановить контроль. Сделав несколько успокаивающих вдохов, он вернулся к кровати, срывая с нее постельное белье и вытряхивая его. Подушка упала с кровати, и из наволочки выпал сложенный кусок пергамента. Ремус откинул простыни и выхватил записку. Без всякого стеснения вторгшись в личную жизнь Сириуса, он развернул бумагу. На ней красовался фамильный герб Блэков — щит с двумя клыками и надписью Toujours Pur. Черные чернила, намалеванные на письме, кричали о ярости, и Ремус, с некоторой неохотой, начал читать. В словах чувствовался гнев, и Ремус в очередной раз задался вопросом, как родители могут так разговаривать с собственным ребенком. Он бегло просмотрел слова, вычленяя в них важные фразы…

Как будто ты и так не разочаровал семью… …водясь с полукровками и грязнокровками, пороча наше уважаемое имя… …достаточно плохо, но чтобы затащить его в свою постель… …он — мерзость, а ты — позор и отвращение… если и дальше позволишь этому отклонению продолжаться… …выбор за тобой. Твой извращенный образ жизни или твоя семья… …отречемся. Мы больше не будем называть тебя сыном. Ты будешь мертв для нас… …больше не Блэк.

Ремус тяжело сглотнул, сдерживая подступившие к глазам слезы — семья Сириуса очень четко обозначила свою позицию. Он сделал дрожащий вдох. Сириус мог думать что угодно, но он понимал дилемму брюнета. Если бы его отец не относился так спокойно к тому, что он гей, если бы он предложил ему такой же ультиматум, разве Ремус просто отмахнулся бы и сказал: Ну и хрен с ним, я выбираю Сириуса? Он опустился на кровать, размышляя над этим. Он не знал, как бы поступил. Ему хотелось бы думать, что он выбрал бы своего возлюбленного, что он остался бы верен себе, но он не был уверен на сто процентов. Родители Сириуса не были похожи на тех, кого Ремус считал идеальными родителями, но они были всем, что когда-либо знал Сириус, и для него они были нормальными. Как бы сильно они его ни обижали, как бы он ни заявлял, что ненавидит их, какая-то часть Сириуса все равно надеялась, что они осознают свои ошибки и примут его таким, какой он есть. Он все еще надеялся, что однажды они поймут, что неважно, что он попал в Гриффиндор, или что он не хочет присоединяться к Темному Лорду. Или что он гей и спит с оборотнем. Сириус заботился о нем — Ремус знал это — но настолько ли, чтобы навсегда отвернуться от своей семьи и своего наследства? Он не должен был делать такой выбор. Ему не придется делать такой выбор. Потому что Ремус любил его достаточно сильно, чтобы сделать его за него. — Ты в порядке, Лунатик? Выглядишь болезненно. Ремус поднял взгляд с места, где он все еще сидел на разобранной кровати Сириуса. Джеймс стоял возле края кровати, и любопытство на его лице сменилось озабоченностью, когда он увидел затравленный взгляд Ремуса. — Лунатик? Ремус молча протянул Джеймсу записку, и тот с круглыми глазами сел рядом с ним и начал читать. — Ох, блин, — пробормотал он, увидев, от кого она. — Ага, — согласился Ремус, после чего они оба затихли, пока Джеймс читал. Через минуту он посмотрел на Ремуса. — Они пишут, что с ними связался Регулус, — сказал он. — Как он узнал? Ремус быстро рассказал Джеймсу, что произошло с Регулусом прошлой ночью, и выражение лица Джеймса стало еще более грозным. — И этот мелкий жополиз побежал прямо к мамочке? Боже, иногда я не могу поверить, что они с Сириусом родственники. — Это Регулус рассказал мне, что было в записке… а не Сириус, — огрызнулся Ремус. — Сириус смылся и теперь избегает меня. Он не может встретиться со мной, чтобы признаться, что решил бросить меня и забыть о своем… гомосексуальном увлечении ради сохранения наследства и места в семье. Ремус услышал горечь в своем голосе и попытался побороть это чувство. Обида не изменит ситуацию — она лишь сделает еще больнее. Джеймс молчал; в его голосе не было ни капли обычного задора, и Ремус воспринял это как зловещий знак. Если кто и знал, как Сириус хотел бы, чтобы его отношения с родителями были иными, как Сириус наслаждался преимуществами своей фамилии, так это Джеймс. Если он сразу не сказал Ремусу, что ему не о чем беспокоиться, значит, первый инстинкт Ремуса был верен. Он поступал правильно. — Ему не нужно выбирать, Джеймс, — сказал он молчаливому парню. — Я сделал выбор за него. Семья ему нужна больше, чем я. Джеймс озадаченно наморщил лоб. — Ремус, ты должен сначала поговорить с ним об этом. — Нет. Зачем усложнять ему жизнь? — упрямо сказал Ремус. — Послушай, Джеймс, я не могу просить его выбирать. И я не буду этого делать. — Он любит тебя. Кожа Ремуса тут же покрылась мурашками, а внутренности скрутило так, словно он катался на маггловских американских горках. Сириус любил его? Ремус прикусил губу и уставился на Джеймса слезящимися глазами. — Он…? — Он не говорил мне, — мягко произнес Джеймс. — Да ему и не нужно было. Я вижу это по его лицу каждый раз, когда он смотрит на тебя. Джеймс выдохнул и натянуто улыбнулся Ремусу. — Кажется, я начал догадываться о его чувствах к тебе еще до того, как вы начали встречаться, — признался он. — Мерлин, он бы убил меня, если бы узнал, что я тебе это говорю, но после… прошлогодней истории со Снейпом он… Джеймс замешкался, а потом отчаянно покачал головой. — Я никогда не видел его таким испуганным, — прошептал он, глядя в пол. — Он боялся, что ты больше никогда не заговоришь с ним, что с тобой могло случиться. Он… плакал. Как ребенок. Вымазал соплями всю мою любимую рубашку. Ремус выдохнул и быстро моргнул, чтобы скрыть слезы от друга. Джеймс подождал, пока Ремус придет в себя, и снова заговорил тихо. — Я никогда не видел его таким, — сказал он. — Ни когда родители заперли его в комнате почти на все лето, ни когда Регулус сказал ему, что больше не хочет иметь с ним ничего общего, ни когда он наконец ушел из дома в прошлом году, а родители не сделали абсолютно ничего, чтобы его вернуть… Только страх потерять тебя заставил его сломаться. Он любит тебя, Ремус. Ремус вздохнул и потер заслезившиеся глаза, стараясь не сломаться окончательно. — Я не хочу быть с человеком, который будет постоянно сомневаться, правильный ли он сделал выбор, — пробормотал он, и Джеймс нахмурился. — А если он выберет тебя? — спросил он. — Его семья — не подарок, Лунатик. Он начинает понимать, что они всегда будут так себя вести, что они никогда не примут его таким, какой он есть. — Я не могу дать ему того, что может дать его семья, — громко прервал его Ремус. — Ты же знаешь, как ему нравятся привилегии, даже если он притворяется, что это не так. Он любит внимание, и, хотя я уверен, что быть геем и трахаться с оборотнем привлечет к нему внимание, но это не то внимание, которого он жаждет. Он потеряет все это — и свое наследство, — если выберет меня. — Лунатик, ты же знаешь Сириуса, — сказал Джеймс, — он получает то, что хочет. Джеймс покраснел, ему было неловко говорить о своем лучшем друге так прямо, но он продолжил. — Он любит внимание и уважение, которое приносит фамилия Блэк. Он хотел всего этого, когда только приехал сюда, потому что дома он ничего этого не получал. Он хотел этого, потому что думал, что это значит, что людям есть до него дело. Теперь он знает, что это совсем не так, и ты как никто знаешь, что он старается держаться подальше от всей этой мишуры. Ремус кивнул. В последнее время Сириус старался держаться подальше от подхалимов. — Ну, отчасти это потому, что у него есть мы, но в основном потому, что у него есть ты, — сказал Джеймс. — Он уже много лет не может понять, хочет ли он быть частью семьи Блэк или полностью от них отделиться. Но теперь, когда вы вместе, мне кажется, ему пришлось смириться с тем, что они никогда не позволят ему быть самим собой, и он готов их отпустить. Он любит своих родителей из чувства долга, Ремус, но тебя он любит, потому что… потому что он не мог ничего с собой поделать. Ты даешь ему все, что, как он думал, он хотел от них. Пожалуйста, не спеши с выводами, что он от тебя откажется. Ремус сделал долгий, дрожащий вдох, вытирая с щеки скупую слезу. Ему так хотелось верить Джеймсу, поверить, что Сириус Блэк предпочтет тощего со шрамами оборотня своей влиятельной и богатой семье, но он просто не мог позволить себе надеяться. Его сердце не выдержало бы еще одного удара — оно бы разбилось вдребезги. — Если он так уверен в своем выборе, то где же он? — прошептал Ремус. — Почему не поделился со мной? Почему исчез? — Ремус покачал головой. — Я принял решение, Джеймс. Он не должен выбирать, но ему приходится, и он мне слишком дорог, чтобы просить его выбрать меня, а не все, что принесет ему фамилия Блэк. Почти минуту они оба молчали, затем Джеймс заговорил очень низким, мягким голосом. — Ты любишь его? — Джеймс. — Ты любишь его, Ремус? Наступило молчание, затем Ремус ответил так же тихо. — Да. Я люблю его. — Тогда сейчас самое время это доказать. Нахмурившись, Ремус посмотрел на Джеймса и увидел, как тот наклонил голову в сторону двери. Он повернулся и увидел, что в дверном проеме стоит смущенный Сириус. Джеймс встал, похлопал Ремуса по плечу и, наклонившись, прошептал ему на ухо: — Не дай им победить. Борись за него, Луни.