Тревога

       Вампиры. Жуткие чудовища. Кровопийцы. Враги человечества. Но почему-то ничего из этого не пугало Тони Томпсона, обычного парня из Сан-Диего, которого в пубертатный период охватывали мысли не о миловидных девочках, а о жутких, как это принято называть, вампирах. Тематика всякой чертовщины влекла его больше любых порнофильмов, и он этого откровенно стеснялся. Одноклассники его задирали за такую странность, с ним дружили только фрики-ноунеймы из интернета. Говоря о девушках, которые, нельзя сказать, что не привлекали Тони, они считали его симпатичным, но чудаковатым. Любые попытки сблизиться приводили к нежеланному погружению в вампирскую тематику. Томпсон не был глупым парнем, учился на стабильное «хорошо», не отличался в спорте, и единственным, чем он выделялся, была любовь ко всему жуткому и неизведанному. Почему-то это женский пол не особо радостно встречал, по крайней мере в его окружении. Родителям давно надоело слушать сказки про всевозможных дракул. Казалось, так будет всегда.       Долго выпрашиваемая поездка в Европу и все последующие события перевернули жизнь семьи Томпсонов с ног на голову: встреча с настоящими вампирами; полет над землей, и совсем не на самолете, а держась за руку своего мистического друга Рудольфа; приключения, которые ему и не снились. Вся эта история была для него сумбурной, сумасшедшей, яркой и в то же время… пугающей. Но на этот раз ему было страшно не за героя фильма по ту сторону экрана, который на самом деле был обычным актером, а за себя, за свою собственную шкуру. Липкое чувство, повязшее в его груди, настигло с опозданием, только тогда, когда все кончилось, когда он закрылся в комнате отеля, когда оказался в своей постели, когда его никто не видел. И заплакал. Он не хотел утешения, не хотел никого видеть, просто выпустить накопившиеся эмоции, просто отдохнуть. С такими мыслями он уснул, даже не раздевшись.

***

Рудольф все это время стоял за дверью, порываясь войти, но человек не выглядел готовым к разговору, скорее к истерике. Он не двигался с места, пока сам на себя не разозлился из-за своей нерешительности. Последние события не могли не отразиться на нем. Он чуть все не потерял, абсолютно все. Но удалось обойтись малыми лишениями — всего лишь их семейная усыпальница, которую ни капли не жалко, настолько она ему осточертела.Но даже после всего пережитого он не мог спокойно войти в комнату Тони. Или же правильней сказать «теперь не мог»? Рудольф затоптал эту мысль у себя в голове, потому что услышал за стеной тихий плач. Это его ошарашило: кто мог плакать в комнате Тони? «Что за глупые вопросы?» — размышлял вампир, — «Естественно, это хнычет Тони. Он ведь всего лишь человек. Всего лишь жалкий смертный, который может плакать, может бояться, может любить… Не то что я! Я ничего не боюсь, а ещё я не могу умереть, и все остальное тоже не могу…»       Рудольф стоял возле дряхлой пыльной двери, слегка царапая ее когтями, чтобы немного успокоиться, и откровенно себе лгал, сам не понимая зачем. Конечно, он боялся. Это легко подтверждало сегодняшнее приключение. Он каждую секунду благодарил удачу за то, что все сложилось благополучно. Но делал он это в своей голове, а надо просто открыть треклятую дверь, залететь в самом распрекрасном настроении и от всей души сказать этой самой «удаче» спасибо. Что же делал Рудольф? Ему стало стыдно об этом думать, и он просто вошёл в комнату, точнее влетел, потому что ходьба — это полный отстой.       Вампир уже открыл рот, чтобы что-то сказать, как увидел Тони, сжавшегося в комок, немного дрожащего от ночного холода (потому что кому вообще нужно закрывать окно?) и с покрасневшими от слез глазами.       — Я искренне не понимаю, как такой хрупкий человек смог спасти десятки вампиров. Бессмыслица какая-то, — шептал Рудольф, присаживаясь на край кровати.       Сейчас Тони выглядел совсем не так, как всего несколько часов назад. Всего пару бессонных ночей и заполняющее их приключение сбили с ног смертного. Но в то же время без него у вампиров вряд ли получилось бы выжить. Эти мысли беспокоили, но теперь все хорошо, пока все хорошо.       Пока Рудольф размышлял, его подсознание развлекал локон волос Тони, упавший тому на лицо и который регулярно то поднимался, то опускался от дыхания парня. Так глупо — он поправил челку Тони. Неужели он настолько не чутко спит, что не замечает? Как вообще можно спать в замке, кишащем вампирами? Ладно Рудольф, который, к слову, тоже не обещал не кусаться. Но как же его родители? Пока они отдыхают и отходят от стресса. Но потом? Даже их сын не был уверен, не постесняются ли родители вкусить крови его друга. Беспокойство его       все не отпускало, скорее напротив — холодило душу, заставляло клокотать сердце, сжимать кулаки…       — Мгм, Рудольф? — Тони все-таки спал чутко, по крайней мере настолько, насколько позволяло человеческое тело, — Что ты тут делаешь?       Тони, полусонный и замёрзший, лепетал очень тихо, но не для вампира, конечно. Его глаза все ещё красные, да и лицо, в целом, тоже, от холода. Он спустил рукава толстовки, чтобы сохранить ещё хоть каплю тепла, и уже начал зло посматривать на открытое окно.       — Пришёл поговорить, а ты тут седьмой сон смотришь. Люди всегда такие беззаботные? — почему-то Рудольф не стал говорить, что слышал, как человек плакал.       — А вампиры всегда такие зануды? — закатил глаза Тони, — Я просто устал, но даже хорошо, что ты меня разбудил. Но лучше бы закрыл чёртово окно!       В конце концов, парень сам встал, потирая плечи, чтобы немного согреться. Наконец, закрыл окно, выдохнул и вернулся на своё законное место — кровать.       — В моем родном Сан-Диего такие холода редко случаются, — пытался оправдаться Тони.       Рудольфу было все равно на температуру, главное, чтобы не было солнечного света и ещё такого, который использовал Рукери. На самом деле, вампир был поражен: как много слабостей, на самом деле, имеет их род, но у людей их все равно намного больше. Например, холод может быть для них смертелен. Нелепица.       — В моей Трансильвании редко случаются люди, — усмехнулся Рудольф.       — Что?! Я уверен: там куча туристов, — Тони уже сидел по-турецки на своей постели, слегка покачиваясь назад-вперёд.       На самом деле, он и сам изначально планировал поехать в Трансильванию, точнее, упросить родителей, но там цены на номера в жуткий отель были раз в сто выше, чем в Германии. И хоть парень мечтал встретить вампиров — обычного мистического замка ему было достаточно. На том и порешили.       — Ни одного не видел, — вампир заложил руки за голову и, будто без интереса, смотрел на человека.       — Естественно. Ты же в склепе сидел, — закатил глаза парень. Ему уже поведали, как семья Рудольфа жила до нападения Рукери. Какой бы незавидной ни была его жизнь, вампирам тоже не сладко пришлось.       Но, кажется, это замечание задело больную тему. Глаза Рудольфа налились красным и уставились прямо на человека.       — Интересно, по чьей вине? — он шипел словно кошка, которой наступили на хвост.       Тони кольнуло чувство вины, но в то же время он немного разозлился:       — Мы это уже обсуждали! Интересно, по чьей вине ты выбрался оттуда и получил хоть немного свободы? — парень звучал почти обиженно. Ты их спасаешь, а они вот так.       Вампир немного остыл. И правда, он ведь пришёл сказать спасибо, а не вешать все смертные грехи на своего друга.       — Ты прав, вообще-то я хотел сказать… Хотел сказать… что ты не так уж плох для смертного! — даже эти слова дались вампиру с трудом.       Тони на эту тираду лишь выгнул бровь: мол, «не такой благодарности я ждал». Рудольф это заметил, в очередной раз разозлился то ли на свою трусость, то ли на гордыню и выдохнул уже немного согревшийся в комнате воздух.       — Спасибо, Тони, благодаря тебе я и моя семья ещё живы, — сказал и зарделся вампир. Всю «не жизнь» ему вдалбливали, выжигали и выскабливали на душе: люди наша пища, но в первую очередь враги; с ними нельзя сближаться, нельзя дружить, а тем более любить. Что же теперь? Рудольф подружился с самым настоящим человеком, даже родители признали Тони, правда, не понятно, как долго это продлится, но это очень и очень много для простого смертного.       Томпсон покраснел от неожиданно приятных слов, все ещё пытаясь найти какую-нибудь саркастичную нотку, чтобы так не смущаться, но это было безуспешно. Как же это приятно! Но Рудольфу он этого ни за что не скажет, точно не ему.       — Обращайся, ха-ха, — проговорил Тони, отводя взгляд куда-то в угол комнаты и почесывая затылок. Всё-таки вампиры — это его кумиры, сбывшаяся мечта, а один из них близкий друг. Всегда приятно получать благодарности от кого-то подобного, а тем более, когда это все один человек, или не совсем человек.       В комнате повисла неловкая тишина. Такая звенящая и тяжелая. Парням это не нравилось. Им не хотелось молчать, скорее наоборот: говорить обо всем на свете.       Первым подал голос Тони, и вампир немного расслабился:        — Рудольф, а…как у тебя дела?       Просто до банальности. Никакого скрытого подтекста. Кристально чистый интерес. Рудольф пару секунд пытался разобрать в словах человека что-то более глубокое, как его глаза, например, но ничего не находил. В итоге до него наконец дошло, что это не было чем-то серьезным, может даже шуткой, которые ему пока плохо получалось понимать. А раз он в них ничего не смыслит, правильно было бы просто посмеяться, что он и сделал.       Сам Тони уже хотел краснеть за недошутку, которая была ещё более странной и неловкой, чем предшествующая тишина. Как хорошо, что Рудольф рассмеялся. Или плохо? Единственное, что человек сейчас точно знал, так это то, что вампирский смех до чертиков заразительный.