Тревога

      Как же отвратительно. Пылающий жар в голове и ледяные внутренности, неимоверная тошнота и пустота желудка. Тони хотелось домой. Там даже самые сильные боли казались не такими ужасными. Но сейчас особого выбора не было — грудь Рудольфа была самым комфортным местом. Это удивило человека даже сквозь мутность мыслей. Однако очень скоро он почувствовал жар огня, стало лучше. Приятные покалывания разошлись по коже, отдаваясь теплом в груди. Но этого мало, нужно ещё. Тони двигается вперёд, даже не глядя, чтобы почувствовать больше тепла. Все ещё мало — ближе. Хочется обнять огонь, но что-то не даёт это сделать. Или кто-то?       Вампир изо всех сил держал человека, чтобы тот просто не сиганул в костёр.       — Ты нормальный вообще?! — Рудольф тряс человека, пытаясь вернуть его в реальный мир.       Тони продолжал крупно дрожать. То ли парень совсем ослаб, то ли решил довериться другу, но вырываться перестал.       Рудольф выдохнул — пока и так сойдёт. Он аккуратно усадил Томпсона у костра, все ещё боясь, что парень неожиданно сиганёт в огонь. Но пока все было в порядке. Относительно, конечно. Тони продолжал подрагивать, икать и держаться за горло, сдерживая тошноту. Вампир с настоящим ужасом наблюдает эту картину, но не знает, как можно помочь: согреть человека он просто не мог.       Чувство безысходности давит, невозможно оставаться на месте. Рудольф берет новые деревяшки и возится с ними. В его ладонях уже десятки заноз, но, к счастью, это не осина. Вампиру удаётся развести ещё один костёр рядом с Тони, может это хотя бы немного поможет.       Томпсон сидит, свернувшись в комок, на успех друга он слабо улыбается своими невероятно бледными губами. От этого Рудольф чувствует себя ещё хуже, поэтому, чтобы хоть куда-то себя деть, берет вещи человека, чтобы их ополоснуть, а потом высушить над огнём.       Толстовка Тони невероятно грязная, вся в крови кабана и ихоре (*) вампира. Рудольф старается не смотреть на эти пятна и просто благодарит вселенную, что источник этих жидкостей — не сам Томпсон.       Подлетев к воде, вампир опускает одежду. Толстовка тут же становится очень тяжелой, просто удивительно, как человек пару дней назад в ней плыл. Рудольф пытается оттереть всевозможную грязь, но получается откровенно плохо. Кровь и ихор решительно не отмывались, только если чуть-чуть, но вряд ли это позволит родителям Тони не заметить эти пятна.       Рудольф уже стал злиться на своё бессилие, продолжая попытки что-то оттереть, после малейшего успеха он сразу остановился. И так сойдёт. Вампир отжал одежду, чтобы большая часть воды стекла. Да уж, возится тут, как мамочка.       Рудольф прилетел обратно к берегу, где сидел Тони у двух огней. Парень выглядел немного лучше, хотя бы дрожь перестала быть такой заметной. Рудольф задержал взгляд на свернувшемся в клубочек парне, но тут же перевёл его на один из костров. Там ему пришлось соорудить конструкцию для сушки одежды, да так, чтобы не спалить последнюю. Получилось не сразу, но толстовка с джинсами, вроде, становились не такими влажными.       Вампир выдохнул, взгляд снова упал на затрепетавшего человека. Томпсон поднял свои покрасневшие глаза и еле заметно улыбнулся.       — Спасибо, — послышался севший голос Тони.       У Рудольфа внутри снова все сжалось: человек выглядел невероятно слабым, вампир бы сказал «хрустальным», потому что кожа Томпсона как никогда сильно просвечивала капилляры и более глубокие сосуды под ней. Парень сглотнул — ему нельзя срываться.       — Просто молчи, — расстроенно проговорил Секвиллбэк, усаживаясь рядом с другом, подгибая ноги и укладывая подбородок на колени.       Тони было очень совестно за себя и своё состояние, хотя он и сдерживал проявления как мог, лишь бы не показаться слабаком перед Рудольфом, но и сам понимал, что получается плохо. Чувство вины грызло очень сильно, почти невыносимо. Но он выдержит, иначе ему не суждено водиться с вампирами, а этого человек боялся до горького кома в горле, до дрожи в коленях и слез на глазах. Очень страшно вновь остаться непонятым и одиноким.       Сознание парня постепенно уплывало, пока Томпсон не задремал, облокотившись на плечо Рудольфа, который просто замер и не двигался, когда почувствовал голову смертного на себе. Тони, несмотря на все случившееся, продолжал его смущать таким невероятным доверием к нему. Это было очень приятно и немного пугающе. Рудольф ведь совсем маленький вампир, а вдруг он не оправдает такое доверие к себе? Смертный, наверное, очень расстроится или даже возненавидит его… Такого нельзя допустить.       Парень дотянулся рукой до толстовки, которая стала заметно суше, но все ещё немного влажной. С другой стороны, солнце явно скоро воссияет над землей, а Тони вряд ли станет хуже от пяти минут в немного влажной одежде (хуже просто некуда…).       Но как же не хотелось будить Томпсона — в такой позе он слишком милый. Вампир убрал ладонь с толстовки, дотронулся щеки смертного, как тот пару часов назад. Щеки человека пылали, но вряд ли от смущения, скорее болезни. Даже его яркие веснушки поблекли, уступая мертвенной бледности и, в тоже время, красным нездоровым пятнам. И, хоть все это ужасно, для Рудольфа Тони оставался невероятно красивым со своими милыми чертами, вздернутым носиком и прекрасными голубыми глазами, которые сейчас прикрывали дрожащие ресницы. Большой палец вампира осторожно погладил щеку Томпсона. Кожа такая гладкая, ещё с детским белым пушком. Этот человек будто олицетворение непорочности.       Ещё минута пытливых взглядов, и вампир одёрнул собственную руку, будто дотронулся до огня. Что он вообще творит со своим первым и единственным другом? Неужели он уже нарушает доверие Тони? Или это в рамках дозволенного, раз сам человек делал нечто подобное?       Мысли спутались, не хотелось ещё больше морочить себе голову, поэтому Рудольф решился разбудить Томпсона.       — Эй, смертный, вставай, — зашептал вампир, слегка касаясь плеча друга и тормоша его, — Нам пора обратно в отель.       Тони через пару секунд растерянно хлопает глазами, плохо понимая где находится. Осознание развеивает туман дремы неприятным жаром. Голова болит. Ничего не хочется делать, но тело само по себе начинает дрожать вновь: не стоило засыпать и ещё больше охлаждать себя, поэтому желание согреться вновь захватывает мысли парня.       — Угу, — сипло бормочет Томпсон, медленно поднимаясь, чтобы снять вещи.       Слабые ноги подводят, и Рудольфу приходится ловить человека.       — Осторожнее! — обеспокоенно выдыхает вампир.       Но Тони воспринимает его возглас, как обвинение, поэтому немного супится, но все равно тихо извиняется, проходя к костру. Одежда ещё влажная, но ничего страшного от этого не случится. Томпсон натягивает толстовку с джинсами и сам подаёт руку вампиру:       — Полетели.       Рудольф кивает, но вместо того, чтобы подать свою ладонь в ответ, прижимается к Тони, заключая в объятья, и взлетает. Томпсон захлебывается от удивления, но через пару секунд успокаивается. В этом ведь нет ничего такого? Человек не только не вырывается, но сам прижимается к вампиру в ответ.