Тревога

      Через пару недель после приезда в Сан-Диего Тони получил первое письмо, и оно было от Анны. Девушка писала, как соскучилась, спрашивала, когда парень приедет обратно, только один раз упомянула, что Рудольф вернулся и она всему его научила. Томпсон был рад, что его не забыли, но не понимал, почему друг не отправил хотя бы короткой весточки. Может письмо задерживается? Возможно.       Тони отправил ответ Анне по указанному на конверте адресу, где ответил на все ее вопросы и ещё сам мельком интересовался, что там с Рудольфом. Вампир что-то говорил про человека? Он ведь тоже будет писать Томпсону?       Парень боялся, что Рудольф не станет тратить на него время и чернила, но вскоре и от друга пришёл помятый в пути конверт.       «Здравствуй, Тони. Мне очень жаль, что мы не смогли попрощаться, как следует, это мое упущение. Я пока не могу рассказать почему, но ближайшие пару лет я буду довольно занят. Постараюсь писать почаще, чего жду и от тебя. К слову, как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?..»       Дальше шли будничные вопросы, на которые Томпсон вскоре отправил ответ. Однако, парня напрягла «занятость» вампира. Он говорил о двух годах жизни, как о паре часов.Чем он будет так занят? И почему не может этим поделиться с другом? Странно все это.       

***

      Вскоре Тони нужно было идти в школу. В целом ничего страшного, вот только скучно там, поговорить не с кем. После общения с вампирами планка Томпсона в собеседнике повысилась довольно сильно. Рудольф, несмотря на отрыв с цивилизацией, был довольно образован и знал много интересных вещей, включая различные устаревшие диалекты и факты о настоящей нечисти. Одноклассники Тони такого предложить не могли. Глупые и задиристые ребята мало чем привлекали парня, но и он им не особо нравился.       В школе все было как всегда. Уроки, перемены, обеды… потом Томпсон шёл домой дописывать в черновик для письма, что случилось с ним за этот день. Обычно он просто брал ручку в ладонь, крутил ее перед глазами и откладывал, потому что происходило в его жизни ровным счетом ничего. Но надо сказать, что и письма Рудольфа были не длинными, потому что он просто реагировал на слова человека, а про себя почти ничего не рассказывал. Тони это не нравилось, но впечатление от дружбы с вампиром это не портило. Каждый день в голове парня был один Секвиллбэк и все произошедшее с ними. Томпсон постоянно перепроживал ночь в лесу, отчего ему часто снились кошмары. Такие красочные и реалистичные, как он берет огромный нож и втыкает в брюхо огромного кабана, из которого тут же выливается море крови. Тони часто просыпался, захлебываясь в этих красных ручьях, потом оглядывал свои чистые руки и ещё долго боялся закрыть глаза.       Через некоторое время ему это надоело: подумаешь зарезал какую-то свинью, что же теперь, всю жизнь сопли глотать? Томпсону не хотелось оставаться таким же слабым, не только физически, но и морально, поэтому он принял решение заняться каким-то экстремальным спортом. Что насчёт прыжков с парашютом? Родители вряд ли согласятся…       

***

      Будничная рутина топила Тони в своих серых красках, только редкие письма Рудольфа разбавляли эту мутную жижу. Томпсону не понадобилось много времени, чтобы полностью осознать свои чувства к вампиру, всего-то полгода, подумаешь. Теперь к его переживаниям добавилась и симпатия к парню, то есть Тони осознал свою бисексуальность. Случилось это, конечно же, с пинка.       Их классный руководитель в очередной раз решил отправиться в поход. Вы видели хоть один поход без ночных посиделок у костра? И вот классическая обстановка: вокруг огня собралась та часть класса, отправившаяся в лес и ещё не желавшая ложиться спать; гитара у классного руководителя и тихие побренкивания; шепчущиеся в углу девочки; сидящий немного в отдалении от других Тони. Томпсону такое даже нравилось, пока те самые одноклассницы не предложили развлечься, а другие с радостью не согласились.       Теперь парень сидел чуть ли не перед всем классом, пытаясь понять вопрос, который ему задали в «Правда или действие».       — Ну так что? Ты влюблён? — снова спрашивает одна из хихикающих девочек, — Всегда такой оторванный…у тебя, наверное, уже кто-то есть.       Томпсон сначала хотел ответить, что ни в кого он не влюблён, но, задумавшись на пару секунд, стал перебирать признаки этого чувства и с огромным удивлением обнаруживал невероятные сходства. Эти мысли заняли некоторое время на обработку, поэтому одноклассницы все правильно расценили:       — Задумался? — девочка иронично хмыкнула, — Значит кто-то есть…колись!       Остальной класс ее активно поддерживал, от чего Тони густо покраснел. Такое внимание в свою сторону он не приветствовал и очень скоро разозлился, но агрессировать перед учителем не стоит, даже если тот не стремится выполнять свои обязанности. Томпсон сжал кулаки до белых костяшек. В голове билась сумасшедшая мысль, которую необходимо тщательно обдумать, а ему приходится искать оправдание перед одноклассниками.       — Кто-то есть, — снизошёл Тони до односложного ответа.       Один из парней напротив присвистнул, девочки зашептались активнее, бросая заинтересованные взгляды на Томпсона, а классный руководитель просто мягко улыбнулся. Что за цирк? Разве не любому из здесь присутствующих хоть кто-то нравится? Тогда почему они так реагируют на Тони?       — Кто же это? — затаив дыхание, но не убирая ехидной улыбки спросила одноклассница.       Томпсон не понимал, чего она к нему прилипла. В голову закралась мысль о некой симпатии с ее стороны, но это же полный бред: Тони почти никак с ней не контактировал и вёл себя максимально тихо в школе, чтобы не привлечь чьё-то ненужное внимание. Да, вряд ли такой тихоня мог нравиться всеобщей любимице класса.       — Какое тебе дело? — напряжённо спрашивает парень.       — Мне? Никакое, — обнадёживает девушка, — Это просто вопрос.       Одноклассница выглядела расслабленно, пока подруги за ее спиной переговаривались о чём-то невероятно интересном, потому что не переставали говорить ни на миг.       — Вы не знаете этого…человека, — на последнем слове Тони запнулся, чуть не сказав «вампир».       Надо ли говорить, что весь оставшийся вечер класс с огромным энтузиазмом расспрашивал Томпсона, пытаясь хотя бы выяснить пол объекта симпатии. Парень, естественно, не раскололся, послав всех куда подальше, и лёг спать.       

***

      После этого случая прошло около года. Письма от Рудольфа приходили все реже, от чего были более желанными. Тони, как ни бился, не смог узнать чувства вампира к себе. Секвиллбэк проявлял привычные заинтересованность и заботу, но не более. Томпсон изнывал от собственной любви: мало того, что на расстоянии (да ещё каком), так они даже переписываться нормально не могли. Почти каждый вечер парень сочинял новое письмо, стараясь намекнуть другу на симпатию, но все черновики в итоге выкидывал: они были то слишком слащавыми, то непонятными не только для Рудольфа, но и Тони, то были наполнены каким-то горем, чего Томпсон не хотел, когда писал почти любовное письмо. В конце концов он начинал ненавидеть переполняющие его чувства, считая их слишком мерзкими, и засыпал со слезами на глазах. Ну зачем портить дружбу с Секвиллбэком? Второго такого он точно не найдёт, точнее даже пытаться не будет. Избавиться от собственных чувств он тоже не мог: парень страдал от настоящей зависимости вампиром. Рудольф писал редко, а содержание было коротким, но даже эта капля, как наркотик, заставляла Тони жить и ждать очередной дозы.       Но кое-что сейчас беспокоило Томпсона: хоть письма Секвиллбэка и были редкими, но ещё не задерживались на целый месяц. Месяц! При том, что письма Анны приходили, как обычно, раз в неделю. Девушка временами раздражала своей настырностью, разговоры с ней не были так интересны, но она была очень эмоциональна да и оставалась дорогой подругой Томпсона.       Тони уже умирал от того, насколько соскучился по Рудольфу, тоска съедала изнутри, сознание постоянно подкидывало невероятно желанные сцены вроде обычных объятий, но сейчас абсолютно невыполнимых. Родители Томпсона наотрез отказывались ехать в Германию, постоянно находя отговорки, с которыми было трудно поспорить, ведь парню действительно скоро поступать в колледж, что не очень-то дёшево. Но неужели нельзя навестить вампиров всего разок? Тони подозревал, что Дотти с Бобом не хотят отпускать его к Секвиллбэкам из-за того, что случилось с сыном. Это было вполне логично, но что Томпсону делать со своими чувствами?       В следующем же письме Анне Тони четко спросил, почему Рудольф ничего не пишет, а через неделю узнал, что вампир вообще не появлялся в замке. Но, как оказалось, это были цветочки. Ягодки Томпсон увидел, прочитав следующее письмо подруги, где говорилось о…смерти Грегори. Тони около пяти минут перечитывал обычно изогнутые и красивые, но сейчас довольно корявые строчки Анны.       Человек не особо общался с Грегори, правильнее сказать, вообще этого не делал, но он все равно был не последним вампиром в его жизни по значимости. В голове пустота — сложно осознать, что кого-то больше нет не то что в живых, а в этом мире. У Томпсона сильно испортилось настроение: ладно он, но как же переживают Анна с Рудольфом… А их родители? Это ужасная трагедия в семье Секвиллбэков…       По словам вампиршы Грегори погиб под солнцем, то есть одной из самых мучительных смертей. У Тони не было слов для описания этого (наверное, стоило почитать что-то помимо комиксов). Парень не представлял, какого это — потерять дорогого человека, но был очень близок, и это ему уже совсем не понравилось.       Томпсон хотел написать письмо, полное соболезнования, но это оказалось не так просто. Ну то есть…как вообще можно облегчить боль словами в такой ситуации? Ничего ведь не изменится… Письмо получилось коротким и немного сухим, но Тони не знал, что ещё можно сказать, кроме соболезнований и вопросов об их состоянии.       

***

      Прошёл ещё месяц, а Рудольф так ничего и не написал. Анна говорила, что после смерти Грегори брат вообще перестал появляться в отеле и вечно пропадал где-то с отцом. Девушка то ли сама не знала, то ли умалчивала, но Тони так и не понял куда делся друг.       Без Рудольфа было тяжело, а теперь Томпсон даже не знал, что случилось с вампиром и почему он ему не пишет. Это так отвратительно осознавать, что самый дорогой «человек» не только не делится с тобой своими проблемами и переживаниями, но и … игнорирует тебя. Рудольф ведь делал именно это, верно? Тони отправил уже пару писем, которые точно доставили, ведь Анна ему отвечала, а друг не может найти минуту для ответа (человек уверен, что вампир не тратит на это так много времени, как он). Наверное, Томпсон ему надоел, это было легко понять из-за чрезвычайно коротких и редких писем.       Глаза вновь покраснели и заслезились. Последнее время это происходило все чаще, даже отец стал замечать опухшее лицо сына. Но что парень мог поделать, страдая односторонней любовью к такому возвышенному существу, как вампир?       

***

      Через месяц, открыв почтовый ящик, Тони чуть не вскрикнул от радости — Рудольф ему написал! Человек едва добежал до своей комнаты, чтобы порвать конверт и вновь увидеть угловатые буквы вампира. Надо сказать, что он часто перечитывал письма Секвиллбэка, заполняя какую-то пустоту. Некоторые фразы он выучил наизусть, потому что видел в них какие-то намёки на…впрочем не важно.       Дрожащие пальцы аккуратно развернули письмо, которое, к счастью человека, было длиннее обычного. Однако, пробежавшись по первым строчкам глазами, лицо Томпсона потускнело.       «Здравствуй, Тони. Со мной все в порядке, хотя, думаю, ты понимаешь насколько «в порядке» может быть вампир, потерявший родственника… Извини, что так долго не писал, физически не успевал…       И это все, что написал Рудольф по поводу своего двухмесячного молчания. Дальше он реагировал на прошлое письмо Тони.       Видимо, для вампира такая пауза в общении ничего не значила. Томпсон так страдал, а Рудольфу хоть бы хны. Парень немного смял листок, но тут же отдёрнул себя, выпрямляя, для него дружба с Секвиллбэком была слишком важна, он не мог даже обидеться нормально, боясь совсем оттолкнуть вампира. Нельзя омрачать их общение нытьем Тони.       Парень быстро написал Рудольфу, что тому не за что извиняться, он все понимает (хотя это было далеко не так) и обязательно поддержит друга. Да, так будет правильнее всего.       

***

      После этого случая прошло около трёх месяцев. День ото дня Тони жил по одному расписанию: пробуждение, поход в школу, занятия в кружке легкой атлетики или курсы владения ножом (в зависимости от дня недели), возвращение домой, проверка почтового ящика, а значит, очередное разочарование, выполнение домашнего задания и сон, наполненный кошмарами. Слёзы давно не текли, все истерики были сухими, что было будто ещё омерзительней.       Рудольф ему не писал. Вообще. Томпсон жил будто по инерции. Зависимость от вампира никуда не уходила, но Тони, как настоящий мазохист, этого не хотел, не прикладывая для избавления хоть какие-то усилия. Наоборот, перечитывал немногочисленные письма друга перед сном, пытаясь понять его настроение, как будто мог увидеть там что-то кроме слабой заинтересованности в жизни Томпсона. Тони даже занялся спортом и стал учить какие-никакие, но боевые искусства, а все ради того, чтобы в следующий раз была возможность защитить вампира.       Вся его жизнь зациклилась на Рудольфе. Родители это отлично видели, но из-за этого ещё больше не хотели отпускать сына в Германию, боясь усилить эти чувства. Однако парень уже давно начал копить деньги на длительную поездку, которую хотел осуществить, когда ему исполнится восемнадцать лет.       Ему обязательно надо поговорить с Рудольфом…нет, ему надо подойти к вампиру, крепко его обнять, а потом дать сильной пощечины, потому что он настоящая бездушная мразь, но Тони его все равно любил. Томпсон сотни раз перебирал все воспоминания с другом, пытался зарисовать, но, ожидаемо, ничего не получалось.       Почему вампир ему так нравится? Почему ради чуть ли не первого встречного парень убивался день ото дня? Гормоны? Нет, точно не они. Гормоны бы уже сто раз перестали вырабатываться.       Тони резко встал с кровати, потому что сон совсем не шёл. Парень подошёл к зеркалу на шкафу, рассматривая своё изнеможенное похудевшее лицо. Под глазами залегли настолько невероятно темные мешки, что окружающие начали считать, что Томпсон красится, а он их не переубеждал, потому что лишние волнения ему не нужны. Даже веснушки, кажется, потускнели, уступая подростковым угрям. Вот мерзость… Тони скривился и немного отошёл от шкафа, чтобы не видеть своё лицо так близко.       Сейчас в себе ему нравилось разве что телосложение. Его рост сильно увеличился, появились мышцы, зарабатываемые тяжким трудом, но плохое питание подводило, не давая нарастить их ещё больше. Девочки в школе все больше вешались на него. Наверное, образ молчаливого, холодного, но красивого парня их сильного привлекал. Томпсон вполне здраво оценивал обстановку вокруг себя и понимал, что, вероятно, нравится многим людям, но любые попытки отношений заканчивались ещё большими истериками из-за чувства вины то ли к предполагаемому партнеру, то ли к Рудольфу, а ещё резким ухудшением самочувствия и тошноты к «домогающимся». Вся суть Тони противилась кому-угодно, кроме этого вампира.       

***

      Через месяц, в очередной раз открыв почтовый ящик на автомате, Томпсон заметил фирменный конверт Рудольфа. Ноги парня задрожали, а уж руки еле дотянулись до письма, испугавшись, что это мираж.       Через минуту Тони сидел за столом, внимательно вчитываясь в каждую строчку, в каждое слово, каждую букву, написанную Секвиллбэком. Письмо было абсолютно стандартное: приветствие, просьба прощения за долгое отсутсвие и ответ Томпсону. Ни слова о себе, но парень уже не смел жаловаться.       Ответ был написан, как всегда, широко и полно, чтобы и Рудольфу пришлось выдавить из себя побольше. Эта маленькая манипуляция была единственным, что мог позволить себе Томпсон. Не больше.       

***

      Два с половиной года Тони списывался с Рудольфом то раз в два месяца, то в четыре. Переписка была длинной, даже не смотря на количество писем, дело было в содержании. Томпсон изо всех сил поднимал планку, а вампиру ничего не оставалось, кроме как соответствовать.       Однако это не улучшало моральное состояние человека. Он мог четко сказать: ему плохо, сильно. И хотя ему больше не было так страшно ежедневно разрушаться на части от воспоминаний о друге, но окружающие с трудом отличали его от призрака. Он просто существовал. Его боялись трогать, чтобы не затронуть больную тему, ведь никто не знал, какая она. Рудольф, кажется, жил лишь во воспоминаниях Томпсона. Иногда парень сомневался, правда ли что-то между ними было…даже не так. Он сомневался, правда ли вампир был. Может, ему все приснилось? Приснились все их полёты? Приснились приключения? Приснились все чувства? Когда эти мысли настигали его, он, реально подозревая себя в сумасшествии, перечитывал письма Рудольфа, чтобы убедиться хоть в чем-то. Бумажки не могут сказать, существует ли Секвиллбэк. На них было написано так много слов, но в итоге все сводилось к гробовой тишине в комнате Тони, а потом такой же беззвучной истерике и беспокойному сну.       Вставать по утрам было так трудно, что иногда парень этого даже не делал, но родители его все равно не заставляли, только заметив эти тусклые безжизненные глаза. Наверное, Томпсон хотел бы помощи, но осознавал, что помочь ему может разве что сам вампир. Деньги на поездку были накоплены, а день рождения неминуемо подступал. От этих мыслей замирало сердце: это мечта пяти лет наконец сбудется, но чем она обернётся Тони не знал. Ведь могло случиться что угодно, начиная от радостной встречи, заканчивая тем, что Томпсон действительно сумасшедший. От последнего шли мурашки, но родители продолжали не отпускать его в Германию, а значит, приключения были.       

***

      Тони, как обычно, возвращался со школы, увидев почтальона, закидывавшего чёрный конверт в нужный ящик. Сердце затрепетало — наверняка Рудольф! Парень сорвался с места, подбегая к дому. Быстро достав всю почту, Томпсон ретируется в свою комнату.       Писем не было четыре месяца. Невыносимое ожидание чуть не задушило парня, однако его останавливает странное оформление конверта. Да, он действительно от Рудольфа, но почему-то чёрный, а не серый, как раньше. А ещё письмо было запечатано красным воском. Неужели что-то важное?       Тони волнительно сглатывает, ломая печать и разворачивая сам пергамент.       «Здравствуй, Тони. Как обычно, извини за задержку. Но на этот раз у меня хорошие новости, ведь их больше не будет. Мои дела закончились. В честь этого от лица клана Секвиллбэк приглашаю тебя в наш замок. Понимаю, что тебя не отпускают родители, но пусть имеют в виду, что с вампирами лучше не спорить, особенно в такие моменты. Грядёт торжество. Как своего лучшего друга, я желаю видеть тебя рядом в этот важный для момент. Пусть будет сюрпризом суть праздника, но не забудь свой костюм. Прибудь двадцать четвёртого июля, а лучше — ещё раньше.»       На этот раз Рудольф даже не ответил на прошлое письмо Тони, но какая вообще разница, ведь вампир пообещал активнее переписываться… Нет, постойте. Что за торжество такое, что Секвиллбэки угрожают родителям Томпсона за его отсутсвие? Все это очень странно и веет нереально важным событием. Впрочем, Тони и так собирался приехать. Парень сам хотел устроить сюрприз, но теперь это ждёт его.       Стоит ли собирать чемоданы, потому что день рождения Томпсона уже завтра, а до двадцать четвёртого числа осталось три дня?