Two Time

Моему драгоценному, Ваньинь, я не могу подобрать слова, чтобы передать всё то, что испытал, когда ты вручил свой подарок. Все мы — и я, и дядя с Ванцзи — не могли вымолвить и слова от восхищения. Ты был невыразимо величественным и прекрасным в своём традиционном лиловом ханьфу, а твой подарок — лучшее, что я когда-либо получал в своей жизни. Так же, как и ты, я не могу перестать любоваться тем, что ты мне преподнёс. Мне страшно даже моргнуть: боюсь обнаружить, что такая красота мне лишь приснилась. Я буду хранить твой подарок до конца дней своих. Ты действительно хорошо меня знаешь, любовь моя, и понимаешь, как пронять меня до глубины души. Единственное, я хотел бы, чтобы ты больше верил в себя: ты легко читаешь сердца людей, видишь, чего они хотят на самом деле, и твой идеальный выбор подарка лишь доказывает это. Также хочу искренне попросить у тебя прощение за своё недостойное поведение перед лицом моей семьи и тебя. Я не хотел, чтобы всё так получилось. Твой, Лань Хуань

***

— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я пошёл с тобой вместе в качестве моральной поддержки? — А-Яо с тревогой смотрит на него и не торопится покидать машину. — Это всего лишь встреча с дядей, А-Яо, не стоит так за меня переживать. Напротив, это ты у нас выглядишь усталым, поэтому не стоит утруждаться, сопровождая меня. Лучше поднимайся к себе и отдохни, к тому же, уверен, твоя семья успела соскучиться по тебе за те две недели, что ты отсутствовал по моей вине. При этих словах лицо А-Яо на мгновение приняло странное выражение, но оно исчезло до того, как Лань Сичэнь успел это заметить. — Мммм, да, наверное, ты прав, А-Хуань. Ты поезжай, а я подожду тебя дома. Лань Сичэнь кивает и выруливает на главную дорогу. В последний день их пребывания в загородном особняке Ланей, пока А-Яо был занят, собирая вещи, альфа неожиданно получил звонок от Лань Циженя с настоятельной просьбой встретиться, как только он вернётся в город. И сейчас, когда мужчина подвёз А-Яо до дома, где планировал оставаться и сам, у него не было другого выхода, кроме как отправиться на встречу с дядей. Однако по дороге к главному офису Лань Корпорейшн его мысли занимает, как ни странно, не предстоящий разговор со старшим альфой. Он не может перестать волноваться о том, всё ли сейчас в порядке с Цзян Чэном. Он всё-таки должен был настоять на визите в больницу, он должен был лично отвезти Цзян Чэна к доктору тем утром, должен был проконтролировать это до того, как покинул омегу. А сейчас он даже не знает, нашёл ли Цзян Чэн в конечном итоге время на врача и стало ли ему лучше. Какое тебе до этого дело? Ты сам бросил его, поэтому оставь его в покое. Но ведь это не единственное, о чём ты сейчас переживаешь, не правда ли? Кое-что ещё беспокоило его, хоть он и пытался не подавать виду, пока А-Яо был рядом с ним. Они уже знают об А-Яо? Цзян Чэн им всё рассказал? Отречётся ли от меня дядя за то, что я сделал? Не то чтобы я этого не заслужил, но знает ли он об этом? Он понимает, что уже подъезжает, и поэтому пытается собраться, чтобы выглядеть спокойным. Он знает, куда идти, и уже через несколько минут стоит перед кабинетом дяди. Понимая, что откладывать уже некуда, Лань Сичэнь неохотно стучится в дверь, ожидая, что дядя ему откроет. Когда в ответ не раздаётся ни звука, альфа приоткрывает дверь и видит, что в кабинете его ожидает не только пристально смотрящий на него Лань Цижень, но и Ванцзи, поприветствовавший его лёгким кивком и отвернувшийся назад к дяде. Проходит всего несколько секунд, а Лань Сичэнь уже задыхается от атмосферы, царящей в кабинете. Он уже давно не видел дядю таким мрачным, и то, что показалось ему пристальным взглядом, на деле оказывается осуждением с едва заметными искорками гнева. — Ну что, насладился отдыхом, пока мы с Ванцзи пахали за десятерых? — спрашивает Лань Цижэнь, как только альфа занимает своё место. Старший мужчина пытается не дать ярости взять над ним верх и отразиться на его лице, он хочет услышать, какую же отговорку выдаст его племянничек, чтобы оправдать свой внезапный отъезд. — Прежде всего, позвольте мне извиниться за своё безрассудное поведение, дядя, и за то, что оставил всё на ваших с Ванцзи плечах. Моим единственным оправданием может послужить лишь эгоистичное желание побыть в одиночестве. Мне очень жаль. — Лань Сичэнь склоняется в поклоне перед бывшим председателем корпорации Лань и ждёт, пока дядя или брат как-нибудь отреагируют на сказанное. Ожидание убивает его. Чем дольше он не слышит ответа, тем больше он осознаёт, насколько на самом деле дядя сердит на него. — Я растил тебя не для того, чтобы ты попирал заветы нашей семьи, убегая от ответственности и используя столь жалкие отговорки. Я воспитывал тебя лучшим человеком, Лань Сичэнь. Мне неизвестно, что побудило тебя оставить город и пренебречь своими обязанностями, и, честно говоря, меня это не волнует. Твои поступки говорят сами за себя. Твоё бегство заставило меня взглянуть на тебя другими глазами и задуматься, действительно ли я знаю тебя. Ты заставил нас волноваться, пока сам беззаботно где-то прохлаждался. Не всем присутствующим такое доступно. — Дядя, я пони… — Нет, племянник, ничего ты не понимаешь. В тот момент, когда ты принял решение уехать, ты лишился кое-чего очень ценного. Я даже вынужден был связаться с Цзян Чэном. Представляешь, А-Хуань, просто, чтобы узнать, всё ли с тобой в порядке, я вынужден был потревожить прикованного к кровати больного омегу! И всё для чего? Для того, чтобы услышать, что он тоже понятия не имеет, где ты и что с тобой! Я не имею ни малейшего представления, что с тобой происходит в последнее время, твоего брата уже несколько месяцев тоже беспокоит твоё поведение. Лань Цижэнь никогда не был поклонником лжи, но сейчас он не мог удержаться от того, чтобы не преувеличить серьёзность ситуации с самочувствием Цзян Чэна. Цзян Чэн не заслуживал ни капли того, через что ему приходилось проходить сейчас из-за его племянника, и старший мужчина хотел, чтобы Лань Сичэнь почувствовал хотя бы частичку его боли. Лань Сичэнь медленно поднял взгляд на Лань Цижэня, пытаясь осознать, что именно тот имел в виду. Прикованного к кровати? Когда он уезжал, Цзян Чэн всё ещё не полностью выздоровел, но выглядел уже вполне нормально, однако то, что сейчас он прикован к кровати, означает только одно — его состояние резко ухудшилось. — Как он, дядя? Когда я в последний раз его видел, ему иногда становилось плохо, но в целом он выглядел нормально. Я предлагал завезти его в больницу, но он отказался. Насколько всё серьёзно? С ним всё будет в порядке? Когда он поправится? Что насчёт этого говорят врачи? В какой он больнице и кто его лечащ… — Соберись, А-Хуань, — перебил его Лань Цижэнь. Его старший племянник выглядел так, будто ещё секунда — и он сорвется на поиски Цзян Чэна, чтобы убедиться, что с тем всё в порядке. Не совсем контролируя себя, Лань Сичэнь выпустил свой запах, что заставило находящихся в комнате альф почувствовать себя очень некомфортно. — Возьми себя в руки. К этому возрасту ты уже должен уметь контролировать свой запах и не распространять его на окружающих при малейшем стрессе. Лань Сичэнь пристыженно замолкает, опуская голову в раскаянии. Его А-Чэн тоже частенько ругал его за неумение держать эмоции, а, следовательно, и запах под контролем. «Вы, Лани, такие собственники, что стоит тебе уловить хотя бы крупицу чужого запаха на мне, ты тут же впадаешь в ярость. Не волнуйся, я прекрасно могу постоять за себя, если понадобится». — Его состояние больше тебя не касается, мой дорогой племянник. Ваньинь признался мне, что вы расстались, не сказав, впрочем, по причине чего. Это — его решение и я уважаю его. Всё, что мне известно сейчас, так это то, что его состояние ухудшилось, но всё ещё остаётся стабильным. Сейчас он находится у себя дома. — Это будет слишком самонадеянно с моей стороны просить его о встрече? — Лань Сичэнь доверяет дяде, но что-то в нём отчаянно хочет увидеть Цзян Чэна, убедиться, что с ним всё в порядке. Его мучает огромное чувство вины. Ему нужно было не слушать возражений омеги и отвести того к врачу. — Брат, не нужно. Никто не пустит тебя к Ваньиню, твоё появление может ухудшить его состояние. Похоже, что младший брат совершенно искренен в своих словах, и всё же, альфа не может избавиться от чувства, что Лань Ванцзи чего-то недоговаривает, что, в такой ситуации несколько нечестно. Нечестно? Нечестно было таким образом поступить с Цзян Чэном, вот что нечестно. Возьми себя в руки. —Я согласен с Ванцзи. Его состояние сейчас стабильно, но не стоит заставлять его волноваться ещё больше. Ты и так прекрасно с этим справился. Многое изменилось после того, как ты уехал, А-Хуань. Не делай ситуацию хуже, чем она есть. Не заставляй меня думать о возможности отречься от тебя. В конце-концов, ты — взрослый человек, а ведёшь себя хуже ребёнка. Я надеюсь, что тебе сейчас очень стыдно за всё, что ты сделал, и что ты чувствуешь себя виноватым. Не только перед нашей семьёй, а, в первую очередь, перед Цзян Чэном. Бедному ребёнку, должно быть, сейчас совсем не сладко! Его семья осуждает его за то, в чём он совершенно не виноват, а тут ещё и беременность без альфы. Я совсем не так тебя воспитывал. — Дядя, я понимаю, что как бы я ни извинялся, это не изменит ни того, что я сделал, ни твоего отношения ко мне и моему поступку, но я обещаю, что впредь буду стараться стать лучше. — Посмотрим, как ты будешь стараться. А сейчас, пожалуйста, оставьте меня оба. У меня остались дела, которые ты, Сичэнь, так безответственно оставил на меня с твоим братом. Завтра ты приступаешь к исполнению своих обязанностей действующего генерального директора Лань Корпорейшн. И запомни: оставь Цзян Ваньиня в покое. Лань Цижень опять замечает чувство вины в глазах старшего племянника. Но этого недостаточно, этого абсолютно недостаточно, чтобы искупить боль Цзян Чэна. Честно говоря, он сам не знает, как поведёт себя, повстречайся ему Цзинь Гуанъяо, и он клянётся всем богам, что ни за что не допустит встречи этого подонка с Ваньинем. Как только племянники покидают его, он получает неожиданный звонок от человека, с которым его связывают лишь деловые отношения, хоть он и не может припомнить ни одного дела, по которому тот мог бы звонить сейчас. Ну, по крайней мере, кроме одного. Он вздыхает и отвечает без какой-либо заносчивости, в которой его частенько обвиняет Вэй Усянь. — Здравствуйте, Мадам Цзинь. Чем могу быть полезен? После того как за ними закрываются двери, Лань Сичэнь вздыхает и поворачивается к младшему брату. — Ванцзи, у меня есть чувство, что ты от меня что-то скрываешь. Ты можешь мне рассказать обо всём, что тебя беспокоит. Вместо того, чтобы ответить, младший брат разворачивается и идёт к себе в кабинет. Однако Сичэнь знает, что это не от того, что младший альфа не хочет с ним говорить; просто коридор — не место для личных разговоров, поэтому он без слов следует за ним. В своём кабинете Ванцзи поворачивается к брату и внимательно смотрит ему в глаза. — Ваньинь в относительном порядке, брат. Но что насчёт тебя? — А что насчёт меня? Со мной всё хорошо, Ванцзи. Не стоит переживать. Мне просто нужно было покинуть город на некоторое время, думаю, ты можешь меня понять. — Брат вёл себя необычно в последнее время, и это заставило меня встревожиться, — признаётся Лань Ванцзи. Он не из тех, кто любит призывать других к ответу, но сейчас он должен это сделать — во имя Цзян Ваньиня и его нерождённого ребёнка. — Пожалуйста, прости меня, если я заставил тебя волноваться, но я просто чувствовал, что больше не могу тут находиться, поэтому решил уехать на время. Знаю, это было безответственно, но теперь я здесь, чтобы всё исправить. Лань Сичэнь посылает брату мягкую улыбку, стараясь уверить того, что с ним всё нормально. Похоже, не стоило так волноваться: Цзян Чэн ничего им не рассказал о его измене, так как ни дядя, ни Ванцзи нигде не упоминали А-Яо. — Но, Ванцзи, скажи мне, с каких это пор ты стал называть Цзян Чэна Ваньинем? — Лань Сичэнь искренне удивлён произошедшей метаморфозой. Лань Ванцзи и его бывший никогда не питали особо тёплых чувств друг к другу. Наоборот, они старались держаться подальше друг от друга, даже находясь в одной комнате, а их общение всегда было сведено к необходимому минимуму — вежливым приветствиям и прощаниям. Неужели так много изменилось с тех пор, как я ушёл? — Многое изменилось, — ответил Ванцзи, повторяя мысли брата. — Я уже несколько дней передаю Ваньиню необходимые лекарства вместе с чаем, чтобы успокоить нервы и избавить от тошноты. Вэй Ин говорит, что ему постепенно становится лучше, но его состояние всё ещё недостаточно стабильно, чтобы покидать дом. Когда он признался дядюшке, что подслушал его разговор с Цзян Чэном, вместо того, чтобы напомнить ему о кодексе чести и правилах семьи, Лань Цижень попросил его приглядывать за Цзян Чэном. Он ещё никогда не видел старшего альфу в таком волнении, разве что когда родился А-Юань. И они оба пришли к молчаливому соглашению, что заставят Лань Сичэня почувствовать себя виноватым за то, что он сделал, не давая при этом понять, что они знают о его измене. В ответ на его слова Лань Сичэнь как-то странно взглянул на младшего брата и на мгновение не смог удержаться от проблеска ревности, что это не он навещает Цзян Чэна. Почему ты так расстроен? Разве не ты сам оставил его позади ради омеги, которого любишь? Всё правильно, так и должно быть, нечего ревновать. — Когда я услышал, что вы больше не вместе, я не знал, как реагировать. Ваньинь не стал посвящать нас в детали, и я думал, что это обычная ссора, которая скоро разрешится. Но если вы разошлись мирно, я желаю вам обоим всего самого лучшего. Если же ты решишь начать отношения с кем-либо еще, надеюсь, что ты выберешь кого-то столь же достойного, как и Ваньинь. Слова брата лишили Сичэня дара речи. Он никогда не слышал, чтобы А-Чжань так много говорил о Цзян Чэне, кроме одного раза ещё в начале процесса ухаживаний. — Спасибо тебе, что ты заботишься о нём, Ванцзи. Мне становится спокойнее, когда я думаю, что он может рассчитывать на твою помощь и поддержку, и я также очень благодарен тебе за пожелания насчёт достойного партнёра. К сожалению, мне уже пора: нужно позаботиться кое о чём дома. Ещё раз прости за все те неприятности, с которыми вам с дядей пришлось столкнуться по моей вине. Обняв брата на прощание, он покидает офис и садится в машину. Он старается ни о чём не думать, но мысли неосознанно возвращаются к одному конкретному лотосу, который увядает от болезни, о подробностях которой ему никто не удосужился сообщить. Подъезжая к дому А-Яо, Лань Сичэнь пытается успокоиться: он не хочет, чтобы А-Яо почувствовал внутреннее смятение, которое охватило альфу. Сичэнь давно заметил, насколько А-Яо проницателен и наблюдателен: в начале их отношений, когда Сичэня охватывали сомнения в правильности выбранного им пути, А-Яо всегда чувствовал это и каждый раз оказывался рядом, чтобы поддержать и уверить, что всё так, как должно быть. «А-Хуань, тут не о чем волноваться, оставайся сегодня со мной». «Куда ты, А-Хуань? Побудь со мной ещё чуть-чуть». «Бывший? Просто не срослось, но теперь у меня есть ты». «Я уверен, что с ним всё в порядке. Он сможет сам о себе позаботиться, поэтому позволь лучше мне позаботиться о тебе». «По-моему, тебя что-то беспокоит, А-Хуань. Давай уедем из города на некоторое время, тебе нужно проветриться». «Не думай о нём, лучше сосредоточься на нас». И теперь, каждый раз, когда он с А-Яо, он вспоминает слова матери. Он всё ещё чувствует себя счастливым с омегой, но в то же время он ощущает, что что-то тут не так. Он списывает всё на стыд и раскаяние от того, как именно он закончил отношения с Цзян Чэном, но не может избавиться от ощущения, что за всем этим стоит нечто большее. И вот он на месте, паркует машину и поднимается к А-Яо, который, наверное, уже его заждался. Он не сказал родным, где именно остановился, а дядя и Ванцзи даже не спросили об этом, и он, честно говоря, не знает, как к этому относиться. Сичэнь уверен, что это не может быть из-за его отношений с А-Яо: Цзян Чэн не относится к тому типу людей, которые начинают распускать язык о тех, кто сделал им больно; к тому же, если бы он это сделал, его дядя давно бы уже отрёкся от него. Открыв дверь своими ключами, которые омега вручил ему ещё в начале их отношений, он тихо проходит в квартиру. Лань Сичэнь слышит, что А-Яо говорит с кем-то по телефону. Вместо того, чтобы войти в комнату и дать о себе знать, он останавливается возле дверей и прислушивается к разговору. Сколько ещё правил ты собираешься нарушить? — Я не понимаю, зачем ты продолжаешь так часто мне звонить, когда всё идёт хорошо. Говори, что хотел сказать, но побыстрее. А-Хуань скоро должен вернуться. Кто этот человек, с которым разговаривает А-Яо, и почему кого-то должно волновать то, когда он возвращается домой? Лань Сичэнь наклоняется к двери ещё ближе, стараясь не пропустить ни слова. Человек на том конце провода что-то говорит, и сквозь приоткрытую дверь Сичэнь видит, как выражения лица омеги меняется от нетерпеливого к раздражённому, и как тот начинает нервно мерить шагами комнату. — Ладно. Тогда достань мне что-то и я всё сделаю... Да-да, скоро увидимся, я всё помню. Лань Сичэнь не может прийти к какому-то конкретному заключению на основании того, что только что услышал, поэтому он решает не обращать на это внимания. Вместо того, чтобы войти в комнату и спросить А-Яо, кто это был, он возвращается к входной двери и открывает её ещё раз, на этот раз более громко, чтобы быть услышанным. — А-Хуань, это ты? Ты уже вернулся? — А-Яо выходит, чтобы встретить усталого альфу объятием, и Лань Сичэнь заставляет себя беззаботно улыбнуться ему в ответ. — Да, это я, прости, что всё это заняло так много времени. — Лань Сичэнь пытается пройти мимо А-Яо в гостиную, но омега берёт его за руку и мягко разворачивает к себе. — Как ты? Ты выглядишь взволнованным. Дядя был к тебе слишком строг? — Нет, всё прошло нормально, он просто немного разочарован моими действиями и тем, что я не удосужился сообщить ему о своих планах заранее. А-Яо внимательно посмотрел на него, выискивая в выражении лица что-то, что могло бы опровергнуть его слова, но так ничего и не нашёл. Улыбнувшись в ответ, омега отпустил руку и отправился в гостиную. — Ты был прав, дорогой, отец по мне соскучился. Вот как раз иду с ним встретиться. Увидимся позже. И, клюнув альфу в щёку, омега схватил пальто и в явной спешке выскочил из квартиры. Не успев даже попрощаться в ответ, Лань Сичэнь рассеянно уставился на закрытую дверь. Что же такого мог сказать А-Яо отец, чтобы довести его до такого взволнованного состояния, если, конечно, предположить, что это он звонил омеге? Из задумчивости его вывел телефонный звонок. Он не ожидал, что кто-то сегодня попробует с ним связаться, но взглянув на экран, он даже не удивился. — Привет, Да-гэ. Давно не виделись.

***

Дорогой Лань Сичэнь, Мне, безусловно, очень приятно, что тебе понравился мой подарок, что, впрочем, неудивительно, так как это лучший подарок, который ты когда-либо получал в своей жизни, но неужели обязательно было падать в обморок? Какой альфа отключается, когда его омега вручает ему ритуальный подарок?! Конечно же, так можешь только ты, и пока ты валялся в отключке, мы с твоей семьей успели прелестно пообедать, ожидая, что ты придёшь в себя. Ты точно знаешь, как застать меня врасплох, но порой это не так уж и плохо. Не теряй этого качества. Твой Цзян Чэн

***

Смотрите в следующей серии: — Разве ты была не рада, узнав, что Цзян Чен беременный? Любая мать была бы счастлива услышать такие новости. — Я не хочу, чтобы он проходил через то, через что в своё время прошла я.