Твоя мелодия – мое спасение

POV Гарри

      Холодно — вот, что я почувствовал, едва вытянул руку из-под тяжёлого одеяла, укрывающего меня с головой. Противный звук дорогого и поэтому громкого будильника разносился по небольшой комнате, прерывая утреннюю тишину. Немедленно выключив его, я быстро вернул уже покрывшуюся мурашками руку под одеяло, желая сохранить ускользающее сквозь пальцы тепло. Дрожь пробежала от кончиков пальцев и добралась прямо до позвоночника, словно в комнате было не просто прохладно, а с улицы потянул морозный ветер. Но окно, выглядывающее во внутренний двор, было закрыто и наглухо затянуто тёмными, плотными шторами, ткань которых доходила до пола. В комнате царил полумрак, который развеивали редкие лучи света, проскальзывающие через тёмную преграду у окна. Заметная духота и нехватка свежего воздуха неприятно действовали на сознание, что никак не способствовало приятному пробуждению. В голове была тяжесть, давившая на виски словно изнутри, а забитый нос не помогал донести к мозгу так необходимый для жизни кислород. С добрым утром, чтоб вас.       Мне пора было вставать: первый день в этой чёртовой школе, как никак. Не то чтобы я хотел туда идти… Дядя вчера был прав, говоря, что учёба забирает слишком много моего рабочего времени. И его правота раздражала меня, как ничто другое. Я вовсе не был уверен, смогу ли вытянуть и школьные предметы, и уроки фортепиано, и ежедневные репетиции, и разработку новых концертов. Ничто, кстати, из вышеперечисленного не являлось моей прихотью, или, хотя бы, желанием. Это было продиктовано мне без права на отказ или, что хуже, своё собственное слово. Каждый божий день моей жизни не был на самом деле моим, если вдуматься поглубже. Но подобные размышления не изменят ничего, разве что вгонят меня в ещё большее уныние и депрессию, а этого мне совсем не нужно. К чему эти мысли, слова? Важны действия и только. Жаль, что пока я сам не могу следовать своим убеждениям.       Но вернёмся к школе… Всё, что успокаивало мои потрёпанные нервы, так это возможность отдалиться от дядиного контроля хотя бы там. Находиться в подростковом притоне рядом со мной — не в его компетенции. Хотя я уверен, что будь у него возможность, он если не пришёл бы лично, то точно послал за мной безликого телохранителя, что по комплекции и интеллекту больше напоминает шкаф. Но слава всему сущему, что сделав это, он только привлечет к моей персоне излишнее внимание. Хватит и того, что отвозить к старшей школе и привозить обратно домой меня будет водитель. А жаль, ярко-жёлтые автобусы выглядят мило.       Мне девятнадцать лет, а я иду в выпускной класс, зная программу предыдущих лет лишь на треть, чтобы получить приличный табель успеваемости и приложение о том, что мое школьное образование успешно закончено. Ради чего? Я и сам задаюсь этим вопросом. Увы, даже за попытку озвучить свои мысли ждет неминуемое наказание, санкции и лишение обеда. А если я возникну ещё и с вопросами об учёбе — мне совсем придётся туго. Этот старый невротик может взбеситься от одного слова, надумав себе всякое. Есть у меня подозрения о низкой самооценке и тяжёлом детстве, но я отгоняю эти мысли от себя, принимая за ненужные. Мало ли, мне придёт в голову в порыве ярости, при очередной ссоре, высказать свои соображения?        Но мы снова отошли от темы… Конечно, я понимаю, что образование — не та вещь, без которой обойдёшься в современном мире, но уже привык не надеяться особенно, что мне придется заниматься чем-то, кроме музыки. Меня с детства готовили, как экспонат для определенной цели, и эта цель — не становление свободным, а главное, счастливым человеком. Подобные мысли уже не вызывают во мне печаль или тоску по родителям, на их место пришла первобытная ярость и жажда справедливости. К сожалению, сейчас я полностью зависим от Деймона, при чём не только в финансовом плане. Нет, своим талантом я могу заработать на хлеб, даже учитывая, что имя Стефан Эванс полностью принадлежит компании дяди. Проблему составляет сам побег: документы и, конечно, деньги на первое время. И каждая из этих неувязок составляет собой невыполнимую задачу. По разным причинам. Вот и приходиться пока что быть послушной собачкой Деймона. Захотел — пойду в школу, захотел — поступлю в университет, захотел — женюсь, на ком скажет. По крайней мере, он полностью уверен в этом, а я не спешу разубеждать его раньше времени… Даже я признаю: чтобы написать ноты вовсе не обязательно разбираться в химии или географии. Я также признаю, что у меня есть некоторая способность, которая может гарантировать мне светлое будущее. Однако, сейчас я не могу её использовать, к сожалению…       Так или иначе, стоит смириться с тем, что мы имеем. Я здесь и, скорее всего, надолго.       В сумеречном, промозглом Форксе, где луж на один квадратный метр в сорок раз больше, чем во всех городах Америки вместе взятых. Может быть, это даже и хорошо: наконец-то погода будет соответствовать моему внутреннему состоянию, а не выпускать жаркое солнце из-за туч, когда мне не хочется видеть даже самого себя. Да и моя природная бледность не будет так бросаться в глаза, как в Нью-Йорке, на фоне загорелых до золотистой корочки тел. Меня не мало это бесило, особенно внимательные взгляды, бросаемые на меня в толпе. Среди них я выглядел, как бледная моль!       Я сел на кровати, облокотившись о жесткую, деревянную спинку. Одеяло съехало с плеч, оголив нелепые, острые ключицы, выглядывающие из-под свободной футболки для сна. Не люблю своё тело, не сказать, что ненавижу, но не люблю. Особенно ту часть, которая напоминает о родстве с ублюдочным хозяином этого дома. Низкий — это первое, что отмечают люди при знакомстве. Даже тот странный парень вчера не преминул сказать мне об этом! Вот же наглость! Никакой тактичности. Не то чтобы ростом я совсем не удался, так, с обычную девчонку, но разве это круто? Да при взгляде на моё бренное тело у людей появляется желание накормить меня! Как же это унизительно, я терпеть не могу взгляды, полные жалости и сочувствия, направленные на меня. До ужаса раздражает быть ходячей мечтой психиатра и диетолога. Дядя всегда говорил, что я бы со своим лицом и хилым телом сгодился бы в доме для развлечений. Как же! А он бы со своей бандитской рожей неплохо бы устроился в тюрьме! Ох, эти мысли — единственное, что помогало мне не загнуться долгими, голодными ночами, в темной комнате с неприятно саднящими синяками на теле. Жажда мести, расправы и детское желание, чтобы справедливость восторжествовала.       В каком-то смысле, мой внешний, едва ли не иссушенный вид, не может не привлекать внимания. Я разительно отличаюсь от сверстников по телосложению. Да что там от сверстников, даже от подростков! И у этого есть причина. Ведь довольно сложно вырасти на солнечном свете, который я и так видел реже положенного, и духовной энергии, которую мне систематически отравлял любимый родственник. Самое частое наказание, что я получал в детстве — лишение обеда, ужина, завтрака. Ведь так нет особых примет насилия, может у ребёнка просто хороший метаболизм? И даже у самого тупого животного сформулируется нейронная связь, если за что-то её постоянно лишать еды. Меня же лишали практически за всё. Неправильный вопрос, ошибка на репетиции, слёзы, мимолетный взгляд — в ход шло абсолютно все. Если честно, я сам поражаюсь себе, как смог вытерпеть это. Поистине правы те люди, что говорят о фантастических возможностях человека. Хоть я и не понимаю, как не стал тем, кого из меня желает сделать Деймон. А хочет он послушную куклу, безвольного раба, что будет ему в рот заглядывать и шага без него ступить не может. Какая жалость, но этого он не получит никогда. Я лучше перегрызу собственное горло, чем полностью подчинюсь этому человеку.       А пока что, мне придётся залечь на дно и вариться в своей ненависти к нему. Но ничего не забыто, ничего не прощено, Деймон. И час расплаты придёт, будь уверен.       Ещё раз оглядев себя в настенном зеркале, я, презрительно фыркнув, отправился в ванную. Хватит на сегодня этой ретроспективы, всё равно в ней нет смысла. Шлепая босыми ногами по холодной плитке и стараясь не обращать внимание на поистине собачий холод, я залез в душевую кабину и включил едва ли не кипяток. Видимо, слегка переоценил свой иммунитет, потому что все симптомы на лицо: насморк, головная боль, утомление, будто я не спал этой ночью, а грузчиком работал. Итог — простудился. Повезло ещё, что горло не болит, и то хлеб. По моему телу стекали водяным потоком горячие струи, нежно обволакивая своей теплотой. Пар, заполнивший уже всю кабинку, мешал дышать, но сейчас меня это мало беспокоило. Мое продрогшее тело отогревалось, заставляя кости перестать трястись. Выйдя из душа через какое-то время, я принялся чистить зубы, лениво осматривая своё лицо. Вот чем-чем, а лицом я всё-таки вышел, что бы старый пердун не говорил. Блестящие на свету волосы цвета золота красиво обрамляли лицо, доставая до скул. Правильные черты, длинные ресницы и пухлые губы только больше придавали мне женоподобный вид, из-за чего я всегда комплексовал. Ну не должен парень выглядеть так, особенно в моём возрасте! Бледная кожа, довольно редко видавшая солнце, сейчас выглядела ещё хуже, оттеняя синяки под глазами. Небольшое покраснение на щеке, оставшееся на память после вчерашней авантюры, не придавало мне приятного вида. Однако не это раздражало меня сильнее всего. Больше всего меня выводили свои собственные глаза. Всё же должно мне было достаться и что-то от отца, а значит и от дяди, которому он приходился братом близнецом. Чёрные, сливающиеся со зрачком радужки всегда пугали меня на лице Деймона. А если они преследуют тебя ещё и на твоём собственном лице, то не возненавидеть их — просто невозможно.       С раздражением сплюнув и прополоскав рот, я вернулся в свою комнату. Ну, как в свою… Больше она походит на номер в гостинице. Ничего лишнего, только самое необходимое. Ничего, что идентифицировало бы её владельца: ни фотографий, ни каких-то других более личных вещей. Оформленная в серых тонах комната не напоминала комнату подростка, да даже на обжитую не тянула. С детства приученный, а скорее выдрессированный к порядку, я поддерживал его и в своей обители. Чистый стол, со старым, но рабочим компьютером, стоял напротив окна. Слева у стены располагалась одноместная кровать, которую я не помедлил застелить. Справа же стоял небольшой шкаф с вещами - вот собственно и всё богатство. Всего по минимуму, начиная от школьных принадлежностей и заканчивая размером кровати. Подойдя к окну по холодному деревянному полу, я скривился от неприятного скрипа. Раздвинув шторы и ещё раз взглянув на свою комнату, вздохнув, принялся одеваться. Не особо разбирался в моде, да и выбор был не особо большой. Однако помня про вчерашнее приключение, я облачился в теплый, толстый, бежевый свитер и плотные брюки. Если я и сегодня замерзну, то о скором выздоровлении можно забыть. Уже собираясь выходить и захватив сумку с тетрадями и книгами, я вспомнил о своей пострадавшей физиономии. Быстро сбегав в ванную, я кое-как замазал синяки и покраснение тональным кремом.       Спросите, почему же я это делаю? Почему прикрываю старого садиста? Всё просто и сложно одновременно. С одной стороны, я хочу чтобы все увидели его настоящее лицо, с другой — боюсь что-то менять. Я не знал другой жизни, а все, что было до смерти родителей казалось и вовсе сном. Чем-то далёким, невозможным и расплывчатым. Я ненавижу Деймона, но одновременно не знаю жизни без него. Я настолько привык к такому положению вещей, что боюсь неизвестности. Я знаю, что это жалко и отвратительно, но не могу с этим ничего поделать. Я ненавижу его всей душой, каждый день меня держит на ногах только эта ненависть. Но осознаю, что без него я просто взрослый ребенок, который не приспособлен к жизни. Не видел ничего помимо серых стен подвала и чёрно-белых клавишей фортепиано. Я хочу сбежать, но откуда мне знать, что «там» будет лучше? И где это таинственное «там»? Поэтому я стараюсь просто жить так, как могу. Замазывая синяк на щеке, я продолжал думать о том, насколько же я жалкий человек. На языке, несмотря на только что почищенные зубы, появился горьковатый привкус.       С таким настроением вышел на улицу. Утро было промозглым, небо грозилось вот-вот разразиться ливнем. Чёрная машина с глянцевым блеском ждала меня, ровно как и хмурый водитель. Видимо, тоже не рад ехать куда-то в такую рань. Я сел на заднее сидение и закрыл глаза.

***

POV Белла

      Сегодня в Форксе снова пасмурно. Мне снова вспомнились тёплые дни в Аризоне, где солнечные лучи всегда ласкали жителей, а на улицах то и дело виднелись короткие шорты и тонкие топы. Здесь же едва ли кто-нибудь осмеливался не захватить с собой куртку даже в жаркий день. Вот и я, одевшись в неизменные джинсы и джемпер, не преминула взять и тёплую кофту. Тем более, мне нет нужды быть красивой, ведь у меня и так есть самый лучший парень в стране, если не в мире. Я никогда не могла похвастаться особой привлекательностью, а теперь этого делать даже не нужно! Все равно мне все будут завидовать: как же, отхватила себе такой лакомый кусочек. Тем более, все парни, видя заинтересованность Эдварда мной, тоже начинают проявлять знаки внимания. А вот, кстати, и он: в отличие от типичных обывателей Форкса, Эдвард не особенно старался делать вид, что ему может быть холодно: короткого пальто на лёгкую футболку хватало с лихвой, вероятно, думал он. Другие девушки недоумевали, как же я была способна допустить, чтобы мой бойфренд был так ненадёжно одет: «Эта Свон захватила Эдварда Каллена, так ещё и не заботится о нём! Если бы у меня был такой парень, я бы берегла его это, как драгоценность!» Откуда я это знаю? Всё просто: в мою спину сейчас впивалось столько ненавистных взглядов, что я начала думать, что воспламенюсь. Неприятные шепотки то и дело касались слуха, будто бы нечаянно. Завидуйте молча!       Вы ведь даже не представляете себе, что… — Белла, ты снова забыла надеть шарф. — он остановил меня, мягко дотронувшись до плеча холодной ладонью. — Зато ты не забыл! — усмехнулась я, принимая его робкую ласку: обернув вокруг шеи серый шарф, он мягко улыбнулся. — Будь, пожалуйста, внимательнее. — постарался он добавить строгости в голос, но я то знаю, что ты не можешь на меня злиться. … Что это впору моему парню заботиться обо мне. С ним самим ничего не случится.       Моя жизнь всегда была обычной: обычная семья, обычная внешность, обычные оценки. Я ничем не выделялась, за исключением, разве что, отсутствия друзей. У меня не было особого таланта к чему-то, даже какого-нибудь хобби. Я всегда была серой мышкой, которую легко не заметить. Единственной моей отдушиной были книги о любви. Они помогали мне заглянуть одним глазком в мир, полный грез, ласки и счастья, в мир, где ты главная героиня, и все вертится вокруг тебя. Помню, как первый раз наткнулась на роман, лежащий одиноко на столе мамы, и от скуки решила прочитать немного. Тогда я ещё не знала, что я открою для себя целое множество вселенных и возможностей. Я глотала книги, представляя на месте главной героини себя. То, как я бы повела себя в той или иной ситуации. Это наполнило мою жизнь вкусом и красками, только так я могла почувствовать себя значимой и забыть о вездесущем одиночестве. И, возможно, всё осталось бы так, как есть, не произойди одной случайности. Или неслучайности?       Всё изменилось, когда я приехала в Форкс. Хотя нет, все изменилось чуть позже. Когда я встретила Эдварда, а точнее — он встретил меня.       Теперь я стала главной героиней, это я самый значимый персонаж, ведь иначе он бы не обратил на меня внимания. Всё шло к этому ещё до моего рождения. Мы были созданы друг для друга, предначертаны судьбой. Я — та, которую он ждал на протяжении всей своей долгой жизни, да и сама я подсознательно ждала нашей встречи. Это объясняет, почему мне всегда было так одиноко — я просто другая. Я не похожа на остальных, именно Я была предписана ему самим Богом. Я — та, кто смогла растопить его ледяное сердце и научила любить. Все остальные парни — второстепенные персонажи, и Джейкобу пора понять это. Против судьбы не попрешь, им до Эдварда, как до Луны. Жаль, не могу сказать это напрямую, иначе разрушу всю романтику. Нет, мне, конечно, льстит внимание волка, но в последнее время оно стало слишком навязчивым. Такие «запасные варианты» должны ждать своего выхода за кулисами, когда главная героиня, то есть я, окажется в беде или поссорится с главным мужским персонажем. А никак не вставлять палки в колеса в развитие главной линии повествования!       Мои размышления прервал звук колес и уж слишком громкие вздохи со стороны учеников. Остановившись на полпути к школе, я обратила внимание на непривычную картину. Эдвард неприступной фигурой стоял у меня за спиной, держа своими оледеневшими пальцами мою ладонь. Немного неприятно, но ради оркестра скрипящих зубов от окружавших меня девушек, я готова пойти на такие жертвы. А на практически забитую учениками парковку въехала абсолютно новенькая, блестящая машина, резко контрастирующая с уже припаркованными старыми консервными банками. Иначе назвать их просто не получалось, ведь сравнивать их между собой — практически кощунство.       Из школы начали выплывать небольшие группы учеников, собравшиеся поглазеть на такую нетипичную для Форкса картину. До этого они могли любоваться только крутым автомобилем самих Калленов. Тем временем, показалась блондинистая макушка молодого парня.       Я, как в общем и все окружающие, застыли на несколько мгновений, чтобы после разразиться ещё большим шёпотом, чем раньше. Парень, вышедший из дорогой тачки, оказался таким же дорогим красавцем, хотя и не одарил общественность даже взглядом. Обернувшись и обменявшись взглядом с водителем, что оставался незамеченным из-за затемненных стёкол, он направился к входу в школу, всё так же оставаясь невозмутимым. Да уж, мне бы такое спокойствие… Я была на его месте и, вспоминая свои ощущения, по моей спине до сих пор пробегают мурашки возбуждения вперемешку со страхом. Конечно, приятно быть в центре внимания, но только первые пару секунд. Дальше начинается игра: «Угадай, что о тебе подумают и как примут». Тем временем, с парковки плавно уехала дорогая машина, слегка скрипнув колесами об асфальт, однако этого практически никто не заметил. У этого же ледяного принца, на лице была только презрительно — снисходительная гримаса. А на принца он похож намного больше всех Калленов вместе взятых, не в обиду Эдварду будет сказано. Прямая, гордая осанка, слегка вздернутый, будто на показ подбородок и плавность движений говорили не только о статусе, но и о материальном положении его семьи. Вот уж точно — принц.       От созерцания картины «Дворянин среди деревенского люда» меня отвлекла вспышка камеры, озарившая все вокруг, и я обернулась, уже зная, что именно увижу. А точнее кого: самый надоедливый и приставучий из всей этой школьной шайки, по какой-то причине считавшийся моим другом — Эрик Йорки уже спешил, как супергерой, покорять новенького с камерой наперевес. Протискиваясь через толпу школьников, большинство из которых, в особенности парни, были выше и мощнее его, он не переставал улыбаться акульей улыбкой, едва учуявшей кровь. Как же бесит эта долговязая рыбёшка, возомнившая себя китом. Даже Тайлер не так бесил меня своей тупостью и непроходимостью в своем «мастерстве» намёков. Он хотя бы был ничего, если закрыть один глаз и слегка прищурить второй. Этот же вымерший вид обезьяны не только прекрасно понимал, что я не желаю водить с ним дружбу и тем более любовь, так еще и не воспринимал меня всерьёз! Он правда желал добиться меня, вопреки уговорам бросить эту идею. Он был словно непробиваемым, гнул свою линию, полностью убежденный, что из нас получится идеальная пара. Ну что за идиот? Слава богу, присутствие Эдварда отгоняет его, но стоит мне хоть на пару метров отойти — он тут как тут.       Но сейчас не об этом.       Это подобие на человека решило сунуться к моему принцу! А зубки не обломает? Если что, я помогу. Стоп, когда это новенький успел стать моим? Я его пару минут вижу! Но всё-таки, даже мысль, что эта дрянь запачкает его своими потными лапами, раздражала меня чуть ли не до скрипа зубов. Плевать, что это была за оговорка, но одно я знаю точно — я не позволю Йорки приблизиться к принцу. Эта грязь под его ногами, не более. Я подхожу ему куда лучше, мы точно подружимся. А когда это произойдет, Эрик может уйти в сторону.       С такими мыслями я двинулась наперерез Йорки. Пока тот безуспешно старался протиснуться через стену из разнообразного вида тел, при этом не потеряв и, не дай бог, испортив камеру, я беспрепятственно направлялась к новенькому. Большая часть народа столпилась возле входа, тогда как со стороны машин было довольно мало людей, из-за чего я шла по направлению к цели словно танк, не особо заботясь о том, идёт ли за мной Эдвард или же нет. Какая разница? Всё равно стоит мне махнуть рукой, и он прибежит, будто послушная собака, не хуже того же Блэка. А вот парнишка, сам того не ведая, шёл прямо в грязные лапы Эрика, не подозревая об опасности, нависшей над ним. Но ничего, я быстро научу тебя тому, кто здесь кто. И первый урок: никаких Йорки! — Привет! Меня зовут Изабелла Свон. Ты здесь впервые? — схватив парня за руку, слегка продлевая контакт, я обратила его внимание на себя. Взгляд того начал приобретать осмысленность и был прикован к месту моего прикосновения. Слегка поспешно одёрнув руку и спрятав её за спину, я немного опустила голову.- Извини. — Ничего, — он прошелся по мне колючим взглядом, будто сканируя неизведанный объект. Его чёрные, как ночь, глаза прожигали во мне дыры, из-за чего по спине пробежал не один табун мурашек. — Разве это и так не ясно? Или ты приняла меня за учителя и решила уточнить? Сходи на прием к окулисту.       Будь это кто-то другой, я бы уже натравила на него вампиров с оборотнями и стояла рядом с местом избиения, наслаждаясь звуками его агонии. Но это был именно он. Половина его слов вообще не дошла до моего мозга, пребывающего в абсолютной эйфории. Если честно, я не уверена, что верно ухватила общую мысль. Думаю, это было «да». Однако сейчас, даже если бы я напрягла все свои извилины, из меня не вышло бы ничего кроме: «Красавчик!». Золотистые волосы немного топорщились, вызывая непреодолимое желание то ли пригладить их, то ли растрепать ещё больше до уровня творческого беспорядка. А я уверена, что он бы ему пошел. Что-то мне говорит, что ему всё идет. Даже в не слишком дорогом, но качественном свитере, он выглядел, как модель на презентации новой коллекции. Небольшой румянец на щеках и носе только дополнял эту картину плюшевого мишки, будто созданного для того, чтобы его тискали. И пусть это резко контрастировало с его чересчур спокойным выражением лица и колючими глазами, он был больше похож на ёжика. Колючий, но такой милый! Мы с ним были одного роста и комплекции, но он компенсировал это идеальной осанкой, будто стараясь хоть как-то прибавить в росте и ни в коем случае не сутулиться. Одним словом, такого парня хочется принести к себе на подоконник и сказать: «Живи у меня, цветочек.»       Мои размышления прервал звук голоса, похожего на колокольчик с небольшой хрипотцой, будто со сна: — Это всё? Ну, я пойду тогда. — и, уже разворачиваясь ко мне спиной, он хотел снова направиться к школе. Но я ему этого не позволила. — Стой! — снова схватила его за руку, случайно сжав ее со всей силы. Невольно отметив шероховатость ладоней и их холод, я не дала ему вставить и слова, снова взяв инициативу на себя. — Ты ведь ещё не сказал своего имени…       Я бы продолжила скорее всего, но принц грубо вырвал свою руку из моей, одарив меня презрительным взглядом. Какой всё-таки он элегантный и, не побоюсь этого слова, нежный. Даже несмотря на всю холодность, которая, я была уверена, на самом деле напускная. Пусть сейчас он груб, но внутри он наверняка ранимый цветок, жаждущий любви. И, что же, я не могу пройти мимо такого экземпляра: главная героиня я или кто? Он будет в моей свите. — Руки. Я не люблю, когда меня трогают. — ещё раз смерив меня обжигающим взглядом, который был красноречивее любых слов, он продолжил:  — Меня зовут Гарри. Гарри МакКол. — Приятно позна… — меня снова прервали, только на этот раз это был школьный звонок. Учеников стало заметно меньше, многие быстро ломанулись внутрь, из-за чего образовалась небольшая пробка, в которой сложно было выделить кого-то одного. Скорее всего, бедный Эрик потерялся именно там, но сейчас меня это волновало в последнюю очередь. — Да, мне тоже, наверно. А теперь извини, не знаю, как тебе, а мне нужно на занятия. Не хотелось бы опоздать в первый день. — и, резко развернувшись, не сказав более ни слова на прощание, он поторопился в школу. Я же осталась смотреть ему в след, на его безупречную, но такую хрупкую фигуру, совсем забыв предложить проводить до класса, как и планировала это сделать ещё минуту назад.       Наблюдая за тем, как его силуэт терялся в толпе учеников, я вздохнула и решила перейти сразу к стратегическому ходу на моей сверхъестественной шахматной доске. — Эдвард?