Тот самый из детей ланисты

Свет, свет, свет… вопрос Лабеля не выходил у Рикса из головы. Он-то считал, что всё делал правильно и полностью оправдывал ожидания, а теперь вдруг, вот так сюрприз, это его выбор и он мог бы спокойно проявлять милосердие? Абсурд. Лабель провоцирует, как и всегда, только и всего, решил поддеть, раз Рикс ткнул его носом в собственную грязь. Не может же он быть прав… Рикс не выбрал сам быть таким. Это не так. Взгляд, бесцельно гуляющий по обстановке, остановился на разбитых саднящих костяшках левой руки с ещё не до конца запёкшейся кровью. Если размять пальцы — потечёт так же интенсивно, поэтому Рикс старался лишний раз не тревожить кисть, уложенную на колени. Наверное, не стоило срывать свою злость на стене после того, как они с Лабелем разошлись у его комнаты, только добавил себе ещё одну ноющую рану к той, что не до конца успокоилась на икре. — Ку-ку, — щёлкающие пальцы Сторции появились в поле зрения, развеивая туман, в котором Рикс успешно пребывал во время обсуждения повстанческих дел на космолёте Флавия. Заметив его неосмысленный взгляд, гладиатрикс нахмурилась. — Ты что, вообще всё прослушал? — Нет, — спокойно ответил Рикс, садясь на стуле ровнее. — И что я сказала? — о, она просто не могла повторить ещё раз, понятно же, что он всё прослушал. — Не мучай мальчика, — Гарс, стоявший по другую руку, усмехнулся. Сейчас они были похожи на его личных ангела и демона, которым положено нашёптывать на плечах, а не за столом переговоров. Отстранившись, Сторция раздражённо сложила руки под грудью. — Хорошо, я повторю, — процедила сквозь зубы, буравя Рикса взглядом, но он и бровью не повёл. — Я остановилась на том, что сейчас всё упирается в необходимость иметь среди клириков своего. К сожалению, это сложно, так как их раса слишком сплочённая, все солдаты как на подбор. Ещё и фанатики. Подошёл бы также кто-то, кто имеет с ними тесный регулярный контакт. Кто-то из паитрумцев, возможно. Сторция выразительно уставилась на Рикса, он поднял брови в недоумении в ответ и посмотрел на Гарса, который закатил глаза и опёрся ладонью перед ним на стол, нависнув. — И поэтому Сторция привела тебя в чувство. Может у тебя есть знакомая подходящая кандидатура? — Эм… — пальцы пострадавшей кисти Рикса дрогнули в нерешительности. — Родственники? Друзья? Девчонки? — продолжил давить Гарс, не давая гладиатору разорвать зрительный контакт и замечая, как дрогнули его зрачки на последнем слове. — Девчонки, значит. Подружка? Одноклассница? Любовница? Хотя какая любовница, ты же молокосос. Первая любовь? — Рикс едва поджал губы. — Ааа, попал. Судя по тому, что ты оказался у нас и бегаешь хвостиком за Лабелем, то скорее всего девочка уже в статусе бывшей. К такому допросу Рикс не был готов, как и делиться какой-либо информацией, касающейся Тори, но выдержать напор матёрого гладиатора было непросто, тем более когда он считывает мимику так быстро и как будто уже знает, куда бить. — Нет никакой девочки, — Рикс напрягся, вжимаясь спиной в кресло, пока Гарс с каждым своим словом становился всё ближе. Чужой мозолистый палец упёрся в лоб. — А если я залезу тебе в голову и найду её там? Сведя глаза к переносице вверх и снова посмотрев на Гарса, Рикс нахмурился. Лучшая защита вроде как нападение, но понять бы ещё, на что нападать в ответ. — Интересно, каким образом. Гарс выпрямился и задумчиво потёр подбородок. — То есть она есть, — Рикс не смог сдержаться и его ноздри злобно фыркнули, на что Гарс довольно ухмыльнулся. — Ну вот, другой разговор. — Не понимаю, о чём ты, — презрительно отозвался Рикс и с надеждой посмотрел на Сторцию, но встретил только её холодный взгляд, которым его сканировали не хуже Августы. Уже знает, что домина затребовала его? Нет, он не будет так легко сдаваться. — У меня здесь были мои родители, сестра и Орвон. Моих родителей убили, сестре пять лет и она у клириков, а Орвон сейчас зализывает раны после плетей на Блоре. Мне некого вам предложить. — Хорош, Рикс, — рука Гарса скользнула на спинку кресла, он снова оказался слишком близко и пришлось отклониться в другую сторону. — Я уже подловил тебя, у тебя тут есть какая-то знакомая девчонка. Ну или была, если за это время с ней что-то не случилось. М? — Гарс, — Сторция всё же подала голос, подойдя ближе, но сохраняя некоторую дистанцию. И её серьёзный тон Риксу не понравился. — Ты забыл что ли про ту девушку, про которую он рассказывал в первый день? Всё внутри остановилось, словно в шестерёнки слаженно работающего механизма попала палка, стало тяжело сделать вдох. Рикс и Сторция посмотрели друг на друга и от её равнодушного выражения лица под кожей покалывали миллионы игл. — О, точно, — словно отгоняя сгустившееся напряжение, Гарс помахал перед собой рукой. — У Сторции просто великолепная память. — Да, — спокойно подтвердила гладиатрикс, продолжая смотреть в глаза попавшего в ловушку Рикса, пока тот пытался понять, что ему делать. Сказать, что девушка умерла? — Так что. Где Тори? — Даже имя помнит, охренеть, — усмехнулся Гарс, всё ещё нависая над гладиатором перед собой. — Врать бессмысленно, мы всё равно узнаем так или иначе, но иначе тебе скорее всего не понравится. Лучше скажи сам. Сглотнув, Рикс перевёл взгляд с одного на другую и обратно. Они терпеливо ждали ответа, давая ему время на подумать чисто символически, потому что деваться всё равно было некуда. Скорее всего, загадочный иной способ выяснить нужную информацию ничем не отличается от того, которым воспользовался Лабель, когда узнал про Тори. Если до этого Рикс думал, что возможно их кто-то увидел вместе и передал ему, то теперь подозревал имплант, судя по словам Гарса про залезть в голову. До чего нелепая ситуация. Единственное чувство, на котором Рикс смог остановиться среди разрывающих душу, было разочарование, в первую очередь в самом себе. Он сидит в этом кресле перед ультиматумом благодаря своей импульсивности, а ещё безрассудству, хотя разве не пытался следовать за этим самым пресловутым рассудком? Или он просто обманывает себя, а на самом деле, подойдя к чёрной дыре, коснулся её и, ослеплённый, пошёл дальше, позволил ей засосать себя, стереть в порошок, вместо того, чтобы сделать шаг назад и побежать со всех ног в противоположную сторону. Слюна заполнила рот и Рикс тяжело сглотнул её ещё раз, посмотрел перед собой мимо обоих гладиаторов, заставляя себя говорить. — Она ведь не пострадает? — собственный голос звучал незнакомо. — Нет, — после паузы ответила Сторция, будто забыла, о чём они говорили минуту назад. — Если у неё есть какой-то контакт с клириками, то ей надо будет только выяснить один момент, касающийся военного потенциала и роботов. В принципе, это не такой уж и секрет, но не выходит за пределы круга своих, в этом и проблема. Возможно, она могла бы подслушать эту информацию или уже слышала… — Кто она? — вмешался Гарс, сразу развеселившись от ещё одной предстоящей угадайки. — Повариха? Нянька? Полы у Публия драит? — Проститутка, — Рикс не отказал себе в удовольствии застать врасплох гладиатора и уставился на растерянное лицо резко умолкнувшего Гарса. Хотелось бы съехидничать, да слова в горле застряли от возможных проблем для Тори. Помрачнев, он отвёл взгляд. — Откуда знаешь? — с подозрением спросил Гарс, но Рикс не ответил, сильнее сжав челюсти. — Где нам её найти? — обойдя их обоих, Сторция уверенным движением заставила Гарса отлипнуть от кресла и отойти в сторону, чтобы не портить установившееся хлипкое доверие. Её крепкая ладонь сжала плечо Рикса, вынуждая посмотреть на себя. — Я обещаю, с ней ничего не случится, это не какое-то серьёзное дело. Всё самое опасное достанется нам. — Это точно, — поддакнул Гарс, смягчившись. Видимо перспективы были действительно незавидные. Вдруг вспомнились его слова о том, что они готовы отдать жизнь за семью Флавия в любой момент, а Рикс лишь будущий предатель. Который сразу побежит искать свою семью на Паитруме. Затошнило. Наступая на горло своей совести, он всё же дал им описание внешности девушки и координаты борделя, которые Сторция внесла в свой датапад. — Фу, показываться в этом месте плохая идея, — брезгливо прокомментировал Гарс. — Может она бывает у повстанцев? Это бы облегчило задачу? — Рикс не мог объяснить себе, почему вдруг связал Тори с ними, но внутри сверкнула крошечная искорка надежды, ведь Афий упоминал, что она ходит на какие-то сборища, а значит может быть в сопротивлении. Наверняка её смотивировало к этому получение клейма после попытки побега. — Облегчило бы, — задумчиво проговорила Сторция, хотя взгляд её был тяжёлым. — Но это маловероятно. Повстанцы не появляются в Кардоме, они едва оправились после охоты на них и ещё даже не приступали к вербовке жителей. Если она живёт и работает в черте города, то я бы на это не рассчитывала. — Ясно, — Рикс поморщился, ощущая на корне языка горечь, которую ни сглотнуть, ни выплюнуть. — Гарс, сможешь навестить её сейчас? — обернувшись на гладиатора за спиной, Сторция нетерпеливо склонила голову набок. — Хотч неизвестно когда вернётся, не хочется терять время. — А я говорил тебе, малой, что я займу твоё место по всем фронтам, — ухмыляющийся Гарс поймал помутневший от злости взгляд Рикса и ухмылка стала ещё шире. — Чего? — гладиатрикс выгнула одну бровь, как будто услышала несмешную шутку. — Пошёл ты, — выплюнул в его сторону Рикс, стирая своим словесным плевком довольство с физиономии Гарса. — Гарс, — ладонь Сторции предупреждающе впечаталась в грудь гладиатора, который сделал шаг вперёд. — Направь свою неуёмную энергию в дело. Горделиво задрав подбородок, Гарс всё же последовал её совету и скрылся в соседней комнате, где хранилась повседневная одежда для таких случаев, так как броня личной охраны Флавиев привлекает уж слишком много лишнего внимания. Сторция терпеливо дождалась, когда они с Риксом остались вдвоём. — Спасибо, — брошенное мимоходом слово из её уст резануло по ушам, но стоило посмотреть на гладиатрикс, как она уже отошла к цифровой карте, на которой собиралась проверить ориентировочное местонахождение Хотча (был только диаметр без точных координат). Потускнев, Рикс обмяк в кресле и ничего не ответил на благодарность. За что спасибо? За то, что его (бывшую?) возлюбленную могут убить клирики, если выяснят, что шпионка? Или сами гладиаторы за отказ сотрудничать? Рикс бы с удовольствием поверил, что Тори ничего не грозит, но, к сожалению, уже имел представление с кем имеет дело, причём с обеих сторон. Если же просить что-то взамен, то как они помогли бы ей? Умолять Кассия Флавия выкупить её в гладиатрикс? Сторция, наверное, убила бы Тори в первый же день одной своей хлёсткой пощёчиной, настолько девушка не была создана для бойни, прямо как Орвон, хотя некая кровожадность, жажда зрелищ в них обоих присутствовала: его друзья из тех, кто хочет смотреть, но ни за что не станет участвовать по своей воле. Забавно, они оба тянулись к Риксу, который легко мог захотеть обидеть или причинить боль, и оба не дали бы сдачи, если бы это случилось. Получается, они выбирали его, а он, в свою очередь, выбирал их. Слабых и податливых. Звоночек давно засевшей в нём занозы жестокости? Ведь стоило позволить себе… — Сторция, — он позвал её, ещё не до конца зная, о чём хочет спросить. — М? — не прервалась и на секунду. Рикс посмотрел на её курносый профиль, убранные за спину чёрные косы (только не ассоциации с Тори), выделяющиеся накаченные мышцы рук, пока она колдовала над экраном; вспомнил вдруг её почти обнаженную в оранжерее, а затем полностью — в термах неделю назад, и от чего-то смутился этим мыслям. Его взгляд, рассеянно блуждающий по фигуре девушки, встретился с её холодными глазами, которые смотрели прямо на него, заставляя вздрогнуть, а она только повторила раздражённее. — Что? — Я перегибаю? — вопрос повис в воздухе, пока Сторция, обернувшись на него, озадаченно ожидала продолжения мысли. — На арене. Она задумалась, подняв глаза к потолку, будто вспоминала его бои, затем пожала плечами. — Не больше, чем другие. — Ты не жестишь, — пробубнил Рикс, отворачиваясь, но мелькнувшая улыбка гладиатрикс притянула его взгляд обратно. — Когда-то жестила, теперь в этом нет нужды. — Что-то подобное мне сказал и Гарс… — Все новички через это проходят. Если можно дать волю своему внутреннему зверю, то пусть резвится, — Сторция прикусила нижнюю губу, ухмыльнувшись, быстро вернула себе спокойное выражение. — Мне кажется, я схожу с ума, — слова прозвучали совсем тихо, Рикс говорил вслух то, что тревожило, скорее сам себе и не рассчитывал на понимание гладиатрикс. — Покажи, кто нет, — хмыкнув, Сторция подошла к нему и легко запрыгнула на стол рядом. — Отключись от происходящего, тогда будет проще, дольше протянешь. Будешь всё время думать о том, что делаешь, — точно рехнёшься и скоро сломаешься. — Может я уже сломался? — Рикс посмотрел на неё снизу вверх, как утопающий на спасителя на берегу. Голубые глаза Сторции странно сверкнули, разгадать её взгляд не получалось. — Пока нет. Когда сломаешься, ты не будешь сомневаться, — ответила гладиатрикс тоном, от которого по коже разбежались противные мурашки. — Что значит когда? Гарс тоже сказал «когда»… — То и значит. Склонила голову набок и снова скрылась за непроницаемым щитом загадки — можно не пытаться выяснить, что она имела в виду, только потратишь время и разозлишь. — Ты знаешь, что я сегодня иду в покои Августы? — вопрос вырвался сам, Рикс мысленно обругал себя за глупое желание задеть гладиатрикс в отместку за её скрытность. Перемена в лице Сторции была резкой: от самодовольства прямиком к откровенному презрению и наморщенному носу, словно съела целый лимон. — Нет. Впрочем, не удивлена, — овладев своими эмоциями, она жалостливо улыбнулась ему. — Это был вопрос времени. — Вот как, — Рикс хотел было подыграть, но уголки губ не слушались и выдавить улыбку не вышло. — Мне казалось, ты в курсе всего, что касается Августы. Сторция фыркнула, закатив глаза. — Домина не обязана ставить меня в известность по такому поводу. Скажу больше — я предпочла бы не знать. — Ты так ей предана, — задумчиво проговорил Рикс, наблюдая за каменеющим лицом гладиатрикс. — Как вообще получилось, что ты и Августа… что вы… — Оказалась в нужное время в нужном месте, — прервала его попытки сформулировать мысль Сторция и резко спрыгнула со стола. — Хочешь узнать больше, так расспроси получше её саму сейчас. Пошли обратно. Каждое слово звучало ядовитее предыдущего, раздражение невозможно было унять, зачем только позволила ему вовлечь себя в столь никчёмный разговор. Её остановила вдруг ладонь Рикса, сжавшаяся на предплечье и вынуждающая остаться на месте. Он тоже встал, поравнявшись. — Тебя сломали? Грудная клетка быстро вздымалась из-за участившегося дыхания, пока Сторция не сводила с него глаз, будто решала, сказать правду или снова увильнуть от ответа. И почему каждый раб, попадающий под чары Флавиев, непременно считает себя одиноким в своей беде и самым несчастным? Мужское самолюбие и эго оставались для неё потёмками. Улыбнувшись одним уголком губ, она вынесла приговор: — Нас всех. Ты вовсе не особенный. У Рикса было к ней миллион вопросов, но ведь не ответит ни на один, было видно, что и так сказала больше, чем собиралась. При этом ничего конкретного. Вырвавшись из его хватки, прямая словно натянутая струна она пошла к выходу из переговорной космолёта. — Сторция… Тори точно не пострадает? — глухой голос догнал её уже у двери с занесённым браслетом для деактивации поля. Боится за свою девчонку, потому что Сторция приревнует к Августе? Какая наивность. — Точно, — гладиатрикс подозвала его пальцами, призывая пошевеливаться, так как им давно пора было вернуться. Рикс молча последовал за ней, погружённый в невесёлые мысли. Ночные коридоры с редкими факелами не способствовали просветлению в омуте, только нагнетали жути, как и мрачная Сторция, маячащая рядом. Словно он под конвоем в очередной раз. — Пожалуй, у меня есть идея получше. — Какая? — Узнаешь. Хотелось спросить, есть ли у гладиатрикс догадки, каким может быть связанный с Августой сюрприз от Лабеля, но челюсти и язык не слушались, изо всех сил сопротивлялись приказам мозга и в итоге так и не издали ни звука. Только на подходе к покоям Рикс всё же задал ей последний вопрос перед встречей с неизбежным: — Что мне сделать, чтобы выдержать? Его хриплый голос заставил Сторцию удивлённо поднять на него заинтересованный взгляд. Вероятно, она, как и Гарс, не верят в него, втихую спорят, какой бой станет для него переломным. От представления, как гиенят гладиаторы за его спиной, кулаки сами сжались до белеющих костяшек; немедленно засаднили пострадавшие накануне, но боль не ощущалась, только неприятно покалывали от натяжения рваные края кожи. Рикс посмотрел на неё в ответ с вызовом. — Я хочу дойти до конца. Уголок её губ потянулся вверх. — Тогда начни получать от происходящего удовольствие, — Сторция отвернулась, задирая подбородок. — Для этого надо наконец-то принять настоящее с его условиями и полностью отказаться от прошлого. Ты же только о нём и думаешь. Рикс открыл рот, чтобы поспорить, но гладиатрикс покачала головой с усмешкой. — И не пытайся, у тебя твои мысли на лице написаны. — Это ведь невозможно. Невозможно вот так просто отказаться. — Поэтому все и ломаются, — безучастно ответила Сторция, зябко поёжившись и получше накрыв плечи мантией. — Удачи. Дверь её комнаты оглушительно хлопнула, Рикс вздрогнул. Отказаться от прошлого… а если родители живы и с ними можно увидеться? А если сестру можно вызволить? А если Публия можно всё-таки прикончить? А если, а если, а если, он мог бы придумать ещё много этих если, бесчисленное множество, а толку. Разве можно просто забыть о родных, о близких, которые здесь, рядом, ради победы на арене? Или заставить себя забыть только на время, чтобы, обеспечив себя первым местом, вернуться к этим мыслям с новыми возможностями? Дали бы ему глоток свободы тогда? А вспомнит ли он о них в новом статусе? Это будет всяко предпочтительнее, чем, как сказал Гарс, упасть с пьедестала из-за отвлекающих мыслей и лишиться вообще каких-либо шансов. Рикс сейчас был лучшим, так должно оставаться. Он буравил взглядом дверь, отделявшую его от покоев Августы, вдруг вспомнил, как пытался выйти из комнаты Сторции, а она надавила на тех самых родных, о которых сейчас говорила забыть. Паршивая овца. С другой стороны разве была бы лучше участь Орвона, которому никогда с Блора не выбраться, пока не пристрелят на мишени вниз головой или не скормят льву, или искалеченного Афия, который будет отчаянно сражаться за жизнь, но сколько сезонов протянет, пока от него ничего не останется? Так ли плохо с ним поступила гладиатрикс, ведь не её вина, что Рикс ослушался приказа смотреть в пол и поднял глаза на Лабеля в первый день. И понравился ему. Возможно, её помощь была куда более ценной, чем Рикс считал. Вздохнув, он наконец постучал несколько раз здоровыми костяшками по панели, которая через несколько секунд отъехала в сторону. Августа ничего ему не сделает, не посмеет портить лучшего раба отца, так? Внутри оказалось темно, а в ноздри сразу ударил нежно-сливочный аромат, забирающийся мурашками за шиворот и обволакивающий своей тяжестью. — Входи, — послышался знакомый манящий голос. Рикс шагнул вперёд. Входная панель за спиной закрылась с глухим щелчком.

***

Разложив свои туники и прочие одежды на постели, Августа стояла над ними с кубком вина в задумчивом ожидании, пока образ соберётся в голове, но всё никак: не нравились детали, не нравились ткани, не нравились сочетания. Лежавший на чистой без вещей стороне Лабель подпёр голову рукой и тоже принялся рассматривать наряды, затем поймал рассерженный взгляд сестры. — Лучше бы помог выбрать. — Ты не особо доверяешь моему вкусу, — ответил Лабель и провёл пальцами по золотым цепям украшений, которые были к нему ближе всего. Теперь и Августа смотрела на них с растущим интересом. — Признаюсь, я не рассчитывала, что ты захочешь присоединиться, — она упёрлась коленом в кровать и потянулась вперёд, игнорируя мнущуюся под весом тела ткань туник. Её пальцы, такие же длинные как у брата, скользнули навстречу его по металлу, слабо сверкающему в тусклом свете. Кубок опасно качнулся во второй руке на весу. — Кто-то должен тебя контролировать, — упрёк в его голосе раззадорил Августу ещё больше. Смяв под ладонью цепочки, больно впившиеся в нежную кожу, она оказалась к Лабелю совсем близко и заглянула в непроницаемые серые глаза. — Боишься, что обижу его? — игриво улыбнувшись, Августа отпила вино и приложила край кубка к губам напротив, поднимая его выше. Лабель послушно сделал глоток. — Я бы не стала. Впрочем, ухмылка говорила об обратном. Красная капля сорвалась с его нижней губы, он поймал её пальцем и, не церемонясь, слизал, замечая знакомый блеск в глазах сестры. — Может это тебя ещё придётся от него защищать. Он стал злее. — О, я заметила, — возбуждённо отозвалась Августа, отползла назад и снова встала, возвращаясь к созерцанию одежды. — Мне это очень нравится. А тебе? — И мне, — без особого энтузиазма согласился Лабель. Допив залпом остатки вина, она отставила кубок на столик рядом и быстро выскользнула из платья, без тени стеснения обнажаясь перед братом. Его взгляд равнодушно прошёлся по круглой груди с торчащими сосками к узкой талии, переходящей в крутые бёдра, меж которыми виднелся тёмный треугольник. Гены телосложений им достались явно не от папаши. Августа подхватила красную ленту и подвязала ей свои тугие кудри в высокий хвост (несколько мелких кудряшек всё же упали на лоб), тут же, вдохновившись, взялась за юбку в пол из лёгкого материала в тон. Широкий пояс ложился аккурат на косточки бёдер, в этих же местах ткань делилась на два разреза, позволяя при желании оголить обе ноги; мелкие монетки на поясе всё норовили звякнуть. Порывшись ещё в вещах, выудила и надела браслеты на середину плеч из этого же комплекта, пришитая к ним алая ткань заструилась по рукам также почти до пола. — Милый, поможешь? — она кивнула на украшение возле Лабеля и повернулась голой спиной к брату. Взяв тяжёлую вещь, состоящую из множества хитро сплетённых цепочек, он подошёл к ней. Широкая полоса из звеньев, похожих на кольчугу, окольцевала тонкую шею, расходящиеся от неё цепочки легли на обнажённую грудь, подчёркивая выдающиеся формы, одна обняла талию в самом узком месте. Защёлкнув все замки, Лабель мягко провёл ладонями по плечам Августы, которая с удовольствием приняла ласку. Она всегда одевалась красиво и излишне сексуально так, что даже незаинтересованному в любви к женщинам человеку будет сложно не восхититься сосредоточением всего столь изящного и роскошного в ней. Сейчас же, одетая в цвет крови и золото, она выглядела и вовсе как божество. Лучше, правда, любоваться на расстоянии. Августа резко вновь обернулась к нему, крупный зелёный камень-капля качнулся в ямке между точёными ключицами, притягивая взгляд. — Не думай, что твоё участие отменит обещанный мне вечер, — сказала капризно. — Не думал, — спокойно отозвался Лабель и добавил раздражённо. — Как это могло бы быть равноценно, мы же не можем его убить. Она хихикнула, вспомнив тот раз, и принялась убирать с постели оставшиеся наряды, благосклонно приняв помощь брата. — Как думаешь, он выиграет сезон? — вдруг спросила Августа, закрывая наконец гардероб и принимаясь за чаши с маслами, куда надо было подлить ещё и насыпать сухие цветы. Густой тягучий запах заполнил комнату. — Может, — пожал плечами Лабель, зашторивая окно. — В твоём подчинении самый жестокий и сильный гладиатор Неорима, — мечтательно продолжила сестра. — Завидую. Но не слишком сильно, всё-таки он мужчина. Поморщилась, словно сказала какую-то гадость. — Сторция была такой же, — напомнил Лабель, пока расправлял мятую постель. — Вот именно, была, — вздохнув, Августа подожгла маслянистые плёнки в чашах, чтобы пьянящий аромат воздействовал на присутствующих ещё сильнее. Синеватое пламя заиграло на поверхности масла, отражаясь в чёрных зрачках. — Прекрасное время, сейчас в ней поубавилось ярости, к сожалению. — Мне казалось, тебя это устраивает. — В принципе да, теперь она действует на меня так успокаивающе. Но порой хочется чего-то жёсткого, — она посмотрела в сторону брата и широко улыбнулась. — Насилия, принуждения. С ней я так уже не могу, а Рикс напоминает мне о тех временах. Лабель не ответил, оценивая себя в зеркало и раздумывая, стоит ли тоже приодеться. Подошедшая со спины Августа обвила его талию руками, встретилась взглядом с серыми глазами в отражении. — Давно у нас такого не было, — облизала полные губы в предвкушении и снова хищно улыбнулась. — Мне приятно, что ты согласился поделиться со мной. — Ты бы не отступилась, — Лабель отметил, как дрогнули густые ресницы, обрамляющие светло-зелёные бездушные глаза сестры. — Вдвойне приятно, что ты это понимаешь и идёшь навстречу, — промурлыкала Августа, прижимаясь к нему грудью. — А то поспорь мы в этот раз, тебе было бы нечего мне предложить. — Тогда я поддался эмоциям, — уклончиво проговорил Лабель, не желая углубляться в воспоминания их спора и его последствий. — Ах, любовь удивительно влияет на тебя, — она положила подбородок на плечо брата, провела ладонями по его прессу и повела выше, ближе к сердцу. Он только закатил глаза, выпутался из её цепких рук и повернулся к ней, встречая усмешку. — Прекрати называть это любовью, — его попытка осадить совсем не тронула Августу. — Как прикажешь называть тогда? — ехидный вопрос заставил Лабеля запнуться. — Это мой раб, вот и всё. Я достаточно вложился, чтобы иметь все права на него. — Ну конечно, — пальцы сестры вновь огладили мужскую грудь, словно случайно задевая соски под туникой, и вдруг сжались на ткани. — О, я поняла! Ты боишься, что я захочу его ещё больше, если ты признаешься в своих чувствах. Но разве не ты в детстве обещал мне, что всё твоё — моё? Лабель скрипнул зубами, хватая сестру за запястья, чем только вызвал у неё ещё одну широкую ухмылку. — Сколько можно вспоминать это. Тогда же я говорил, что убью тебя. — Это потом было, — отмахнулась Августа и, нахмурившись, посмотрела на свои кисти. — Забыла про кольца. Будь добр, пусти. Освободившись, она пошла к шкатулке с драгоценностями, ловко вдела камни в уши и украсила ими почти каждый палец. Лабель налил себе ещё вина из кувшина в новый бокал, чтобы успокоить злость, — не хватало сейчас цапаться с сестрой, не слишком подходящая обстановка. — Что ты будешь делать с его тягой к семье? — вопрос Августы подобно сестринской стреле пронзил виски. — Ничего, — холодно отозвался Лабель, садясь в такое же плетёное кресло, какое стояло в его комнате. — От неё надо избавляться, — безапелляционно заявила сестра и подошла к зеркалу, чтобы удовлетвориться своим внешним видом. — Всё само разрешится. — А друзья? — И с ними тоже, — Лабель усмехнулся, наблюдая за приготовлениями Августы. — Ты что-то задумал? — восхищённо прошептала она, обернувшись на него через плечо, глаза её заблестели от догадки. — Скорее я терпелив и умею ждать, — его туманный ответ совсем не удовлетворил Августу и она как раз собиралась выдвинуть свои предположения, когда раздался короткий стук. — Ну наконец-то! — сказала шёпотом, набирая нужную комбинацию в системе, и хотела уже открыть покои, когда Лабель за спиной вдруг также тихо произнёс: — Без пульта. Мгновение остановилось. Расплывшись в улыбке, она вдохнула полной грудью душный аромат масел и обернулась. Они смотрели друг на друга несколько бесконечно долгих секунд. Вслепую законченный ввод позволил входной панели приглашающе отползти в сторону. — Входи, — Августа позвала Рикса, не сводя с брата глаз.