Обещать не значит жениться

      Бывают минуты глубокого потрясения или ярких переживаний, когда теряешь связь с настоящим и смотришь на всё будто со стороны. В такие моменты в голове царит дикий хаос. Ничего конструктивного ты предпринять не можешь, лишь плывёшь уныло на поводу у своих эмоций.       — Кать, я… — он держал ее так крепко в кольце своих рук, что даже, если бы она и захотела вырваться, то не смогла бы. Он смотрел ей в глаза так проникновенно, так искренне, что мороз пробегал по каждой жилке. — Я не писал этого! Поверь мне, пожалуйста! Я никогда так не думал! Я клянусь тебе! — голос его звучал неуверенно, хоть и оправдывался он пылко.       — И открытки тоже не ты писал? — устало усмехнулась Катя и отвернулась, не в силах больше выносить этот леденящий душу взгляд. Уже и так казалось, что внутри все покрылось льдом.       — Я запутался! Как ты не понимаешь! — Андрей нервно вскрикнул и, наконец, отпустил ее. Свобода. Можно было бежать из кабинета без оглядки, но силы предательски покинули. Катя внимательно вслушивалась в его жалкие оправдания, пытаясь анализировать каждое слово, но с ужасом осознавала, что ей было всё равно. Что бы он сейчас ни сказал, что бы ни сделал. Внутри всё настолько выгорело, настолько истлело до последнего чёрного уголька, будто бы она сейчас наблюдала за всем этим со стороны, и грязный пасквиль, который так яростно сейчас рвал перед ней Жданов, был вовсе не о ней. Апатия давила, в душе разрасталась пустота, сжирая последние чувства. Было все равно и умереть хотелось.       — Я не знаю, как бы я выбрался из этой ситуации, — вдруг Андрей резко успокоился, взгляд почернел. Он ощетинился и тихо заговорил. — Когда я подписал закладную на Zimaletto, я перестал жить и стал просто существовать. Я заложил семейную компанию чужим людям! Просто так! Потому что оплошал и струсил. Ты можешь хотя бы на миг представить, как может чувствовать себя человек, стоящий на пороге краха? Мне доверили такую махину, судьбы сотен работников, а я все это спустил в унитаз. Я, Катя, а не ты! Я чувствую, что виноват больше всех, и это чувство меня ежедневно сводит с ума, толкает на гнусные поступки. Я бьюсь и мучаюсь, как в агонии, хватаясь за любую призрачную возможность всё исправить!       — Ты мне не доверял все это время. Ты думаешь, что я хочу украсть у тебя фирму? — напрямую спросила Катя с горькой усмешкой.       — А как можно доверять человеку, который ведет свою подковерную игру! — от этих его слов всё внутри перевернулось. — Как можно доверять человеку, который не договаривает, который посвятил в тайну за семью печатями третье лицо. Зачем ты рассказала обо всем Зорькину?! Ситуация была не та, чтобы о ней всем трубить! — Жданов всегда был гипер импульсивным, вот и сейчас орал так, что было видно, как на его лице сводило скулы.       — Знают двое — знают все. Это был изначально не только наш с вами секрет. Малиновский тоже был в курсе, — ядовито процедила Катя. Внутри нее все полыхало от негодования и возмущения. Да как он смеет! Вместо того, чтобы признать, что они с другом подонки, он нападает. Ах, да, Андрей Павлович, это же лучшая защита.       — Так уж получилось, что Малиновский — часть Zimaletto, Катя, а Зорькин — нет! И никогда ею не был. Я не обеляю Романа. Он тот ещё кретин. Да и с дешёвыми тканями он нам тогда «помог». Но он был вынужден залезть в эту авантюру. Ведь у нас не было денег на качественное сырье, ведь коллекция, которую вы предложили пошить из синтетики, снизив затраты на производство, с треском провалилась, Кать! А что касается меня, так я вообще исчадье ада! Все, что сейчас происходит, случилось по моей вине. Но вам не кажется, что глупо искать крайних в ситуации, где частично виноваты все?       — Я хотя бы не играла с вашими чувствами, — гневно возразила Пушкарёва. - Люди не игрушки и не марионетки, Андрей Палыч. Я — живой человек, и вы должны были со мной считаться!       — И вы тоже, Катюш! Вы тоже играли с моими чувствами. Вы играли на моих нервах, в то время, как я был награни нервного срыва. Да, вы меня стращали, вы предупреждали, но Никамоду вы создали с Зорькиным. С Зорькиным! И вы умолчали об этом!       — Колю я знаю с детства и…       — А я не знаю вашего Колю вообще! Вот в чем вся суть, Катюш! — он резко развернулся на каблуках и вылетел из каморки.       Катя надела пальто, взяла сумку и вышла следом. В душе поселилось чувство отдаленно похожее на стыд. В чем-то Жданов был прав. Коля действительно был для них темной лошадкой. Вдруг бы он и правда оказался мошенником, тогда бы Андрею была одна дорога — на эшафот. И ей вместе с ним. Всё-таки со Ждановым они были повязаны одной цепью в этой игре. А Зорькин с Малиновским были лишь второстепенными героями. И тот, и другой в какой-то степени заслуживали недоверия и были предвзяты. Роман был лучшим другом Андрея, а Николай Катин. Эти двое никогда не смогли бы оставаться беспристрастными, поэтому нужно было доводить дело до конца только им с Андреем. Вместе. А потом уже можно будет выдохнуть и уйти, забыв обо всём, как о страшном сне.       — Кать, ты на машине? А то я мог бы тебя отвезти. Уже поздно, — робко окликнул ее Жданов, сидя на кресле для гостей.       — Нет, — хрипло отозвалась Пушкарева. — Машину я верну в салон. Завтра же. Ты даже не представляешь, как мне надоела эта ложь!       — Я представляю. Мы с тобой в одной лодке, Кать, — Андрей подошел к ней ближе и несмело взял за руку. Перебирая ее холодные пальцы, он не смел поднять головы, чтобы взглянуть ей в глаза. — Не бросай меня, пожалуйста. До совета. Потом я как-нибудь сам, — он тяжело выдохнул и всё же умоляюще взглянул на Катю. Та молчала, но в глазах уже не было былой ненависти. Только растерянность.       — Мои родители думают, что мы вместе, — проговорила Катя с горечью в голосе. — Я не знаю, как буду им все это объяснять.       — Пусть думают, Катюш. Я потом сам поговорю с Валерием Сергеевичем. Я расскажу ему, какая у них чудесная дочь.       — Андрей, прекрати! В твоих томных речах больше нет необходимости, — резко одернула его Катя.       — А я говорю тебе это не в первый раз. Я много раз говорил, что ты мне близка, что дорога, что нужна. Говорил искренне и задолго до этих гребаных открыток. Жаль, что ты никогда не воспринимала меня и мои слова всерьез. Впрочем, не ты одна, — губы Андрея скривились в гримасе обреченности. — Жду тебя в машине, — добавил он, выдержав небольшую паузу, и с этими словами вышел из кабинета.