You are my eyes

Когда Хёнджин понял, что совершил самую огромную ошибку в своей жизни? Сложно сказать. Не тогда, когда он убегал от полиции за воровство нескольких бутылок алкашки, которые Хван проспорил друзьям. И не тогда, когда отправлял всем в школе фотографии «замарашки " с последней парты, чтобы посмеяться. И определённо не тогда, когда хамил старушкам на лавочках со своего двора. Нет. Точно не тогда. Это же пустяки и свойственная часть взросления. Все через это проходят. Ошибся он, когда потерял, а точнее сам отпустил часть себя. Хёнджин — самый обыкновенный пацан с района. Вписаться за братву в пригородной лесополосе? Пф, как нехер делать. Завалится на хату к корешу и выбухать весь алкоголь, а после уединится с какой-нибудь девчонкой на ночь? Да, ебать, не вопрос. О нём и знакомые-то все так думали — раздолбай и оффник. Что с него взять? Учёба — да дай бог доучится до конца года. А там уже справка или аттестат, как подлижется. Отношения с родными — оставляют желать лучшего, бедная мать последние седые волоски вырывает, когда ей в который раз звонят в двенадцать часов ночи из полицейского участка. Отношения с девушками — не больше недели и только через строжайший контроль — 90-60-90 — в этом плане он очень серьёзен и придирчив. Во всяком случае всегда и для всех был таковым. И кто бы мог подумать, что вот это вот «нечто» могло связаться с сыном капитана полиции. И мало того, ещё и влюбить его в себя. Спросите за что Чонин, тот самый сынишка полицая, его полюбил? А чёрт его знает. Зато Хёнджин в красках готов расписать всю свою любовь, непонятно откуда взявшуюся, и ещё докажет сверху, в очередной раз порываясь познакомиться с его родителями. Или совершить ещё какой-нибудь глупый поступок. Хёнджин как заприметил его полгода назад на служебной машине вместе с каким-то лейтенантом, так и не смог забыть. Почему-то в тот момент он до неловкого долго рассматривал лисьи глаза из-под блондинистой чёлки, пока тот самый лейтенант вязал его и его дружков за распитие соджу несовершеннолетними. «Подумаешь шестнадцать лет, самое то для выпивки и кутежа» — осталось не озвученным. И с того момента Хван проходу не давал юному Чонину. Сразу всё о нём узнал: где учится, с кем дружит, кем хочет стать в будущем. В школу, к сожалению, Ян ходил в другую. А стать, как ни странно, хотел полицейским. Поэтому и ездит на патрули с полицейскими. Кстати, на странность, именно в том месяце, как по волшебству, у лейтенанта поднялась статистика по мелким грабежам и хулиганству — во главе которых был не кто иной как Хван Хёнджин. А у Чонина в тот месяц выработался нервный тик на оба глаза и нихеровая головная опухоль, имя которой начиналось на «Х». И да, его нельзя произносить рядом с Чонином. Иначе вы будете вписаны в чёрный список Яна. Это был не первый парень, за котором Хван ухаживал. Да, и в его строжайшем контроле иногда, а основном по пьяни, проскальзывали милые мальчики. Но Чонин был первым, при виде которого у Хёнджина замирало сердце. Спустя месяц Хёнджин всё же завоевал внимание лисьих глаз на себя. И да, он самый настоящий дурак, как после назвал его Чонин, раз решился залезть в школьное окно на втором этаже по пожарной лестнице и закидать класс Яна кексиками, а самому Чонину в сотый раз предложил встречаться. На что младший, сгорая от смущения, всё же согласился. И не страшно, что после этого по всему району разлетелись компрометирующие фотки Хвана, ведь этот идиот для большего антуража оделся в костюм гребанного кролика и сделал эгьё с ушками и «ку-ку». Его кукуха нервно курила в сторонке. И это были самые спонтанные и странные отношения, которые кто-либо видел. Сначала все думали, что Чонин просто очередная игрушка для Хвана, кажется, и сам Хёнджин так думал. Но спустя неделю все были в шоке, наблюдая за тем, как Хёнджин страстно целует младшего на парковке перед школой Яна. После чего отправляя парня учиться, смачно шлёпнув по заднице. Спустя месяц Чонину стали приходить письма с угрозами, на что Ян лишь смеялся, показывая их своему парню. Завистники всегда были, и поняв, что между парнями всё серьёзно, стали выползать, подобно змеям, из-под своих камней, плюясь ядом. Ян в открытую слал их куда подальше, запрыгивая в тачку к Хёнджину, на которую всегда смотрят презренным взглядом. Спустя время к ним стали относиться более спокойно, не желая нарываться на неприятности в виде злого Хвана и практически не обращали на парочку внимания. Парни вздохнули с облегчением, забывая, что змеи мастерски скрываются от глаз. *** — Йоу, бро, здорово, — Хёнджин, как всегда, встречается с другом во время обеденного перерыва, потому что после школы вновь встречается с Чонином. — Йоу, бейб. — Ну что, ты придумал, где будем отмечать твою днюху? — У меня на съёмной хате, наверное. Родители опять шум поднимают, что в прошлый раз они спустя месяц находили чьи-то лифчики в шкафах. — Бля, не прикольно, — прыскает Хван в кулак, вспоминая, что творилось год назад. — Но тебе тогда очень шёл красный лифак. — Да иди ты. — Так, окей. А что по содержимому? — Как обычно: алкашка, сиги и Тэсон сказал, что ему брат подогнал ЛСД и ещё какой-то травы, так что в этот раз будет ещё веселее. — Хёнджин довольно кивает, как будто одобряя сказанное, и откидывается на спинку стула, прикрывая глаза. — А ты опять поведёшь свою принцессу? Не устал с ним? — Да не то чтобы сильно. Он вроде прикольный. Мозг иногда парит, а так нормально. — Ну смотри сам. Просто предупреждаю, я слышал, его недолюбливают. Особенно те потаскухи, которые постоянно за нами ходят. Ревнуют, наверное. — Окей, бро, я тебя понял. Ладно, давай, удачи. Вечером тебе наберу. Джисон лишь мотнул головой и шлёпнул Хвана по заднице, на что в ответ получил подзатыльник и два средних пальца. У них очень специфическая дружба. *** — Нини, ты же помнишь, что мы сегодня идём к Джисону на день рождение? — Хёнджин привычно развалился на кровати младшего, кидая в стену напротив резиновый мячик. Парни привычно зависают у Чонина дома, пока родители на выходные уехали на дачу. Хёнджин уже чуть ли не наизусть выучил, когда родителей Чонина нет дома. Да, он всегда шутил, что не против с ними познакомиться, но всё же он понимал, что сразу же получит взашей от капитана полиции. Хван всё же понимает, что является не лучшим кандидатом для такого примерного сына как Ян, поэтому нарываться раньше времени не хотел. Если старшие о нём и узнают, то пусть это хотя бы будет как можно позже. Чонин гремит чем-то из ванной, ругаясь себе под нос, когда очередной флакончик падает с полки. Он не любит все эти тусовки, потому что знает, чем они заканчиваются. Пьяные тела в абсолютном угаре не пойми чего. Обкуренное сознание и потерянные из-за этого взгляды, не несущие в себе ничего. Даже те искры, с которыми люди приходят к концу вечера, просто гаснут на дне стаканов и в дыму кальяна. Это просто мерзко — так прожигать свою молодость. — Хёни, ну ты же знаешь, что мне не нравятся такие вечеринки. Тем более это вечеринка Джисона, блин, хён, он же наркоман. — Детка, ты всё ещё говоришь о моём друге, поаккуратнее со словами. Хан не наркоман, он просто любит отдыхать и берёт от жизни по-максимуму. — Допустим. Но это не отменяет того факта, что мне не нравятся такие мероприятия. — Малыш, давай так договоримся. Мы приходим на пару часиков, дарим подарок, я немного расслаблюсь, потанцуем и уйдём? Зайдём в магазин и купим какое-нибудь сладкое пиво, а потом к тебе и тогда уж хорошенечко отдохнём. Ну, как тебе? — Ладно, не думаю, что у меня есть выбор, но не больше трёх часов. Хёнджин отвечает улыбкой, после чего быстро ретируется ближе к младшему, обнимая того за талию и целуя в сладкие губы. Ян для вида пытается выкарабкаться из крепкой хватки сильных рук, но уже через пару толчков сдаётся и расслабляется, целуя в ответ. *** Квартира, в которой должна была проходить вечеринка, показалась слишком большой, потому что с виду напоминала простую однушку, а на деле же людей вмещала как в неплохую двушку. Она выполнена в стиле лофт: обширная гостевая, которая вмещала в себя и прихожую, и кухню, была в темно-серых тонах, но из-за подсветки переливалась тёмно-синим свечением, и лишь у стойки у дальней стены горел холодны белый свет из-за того, что там разливались напитки. Музыка басила своей громкостью, перебиваемая лишь дикими криками молодёжи из-за чего голова моментально начинала болеть. Чонин ненавидит шум и похоть, которая буквально витает в воздухе он разгорячённых тел, трущихся между собой. Если бы не большая ладонь, что тянула в гущу событий, Ян давно бы уже убежал отсюда, но продолжает идти и терпеть, ведь он пообещал. Хёнджин упрямо идет вперед, пока не видит в толпе друга, который как раз принимал подарки от знакомых и сразу же с ними пил за это. — Хаани, — тянет Хван, пытаясь перекричать музыку. — Встречай главных гостей. Как только Джисон замечает парочку, тут же реагирует и подрывается с места, запрыгивая на друга громко крича, как долго он их ждал, даже, кажется, целует их всех куда придётся. Спустя секунды всё же спрыгивает и более спокойно обнимает друзей. — Брат, чтобы не тянуть никого за яйца, то сразу хочу подарить тебе подарок, — Хёнджин подзывает к себе Чонина, пока тот что-то тянет из-за спины. Джисон, кажется, не дышит, когда видит очертание чего-то большого. — Только не говори, что это… — Гитара, друг мой, только не надо ничего говорить, я знаю, как долго ты о ней мечтал. Займись уже наконец тем, что тебе нравится, а не прожигай свою жизнь на то, чем тебя заставляют заниматься родители. Мы с Чонином всю душу вложили в выбор, он даже купил медиатор, — Хёнджин улыбается, а потом не на шутку начинает волноваться, когда видит слезящиеся глаза друга. — Ты чего? — Джини, — робко начинает Джисон беря в руки гитару. — Это лучший подарок, который мне когда-либо дарили, спасибо тебе. — Казалось, это самые искренние слова, которые Хани когда-либо говорил. Он подходит ближе и жмется к другу, пытаясь так передать всю благодарность. После чего быстро приходит в себе, вспоминая, что вокруг много народу и он тут вообще-то крутой, а он нюни развел. Именинник быстро прячет подарок там, где его не найдут и не сломают и обращается ко всем гостям, побуждая на хорошую вечеринку, поблагодарив всех повторно. Вечер играет красками и различными звуками. Пахнет там также разнообразно и лучше не спрашивать, чем именно и поберечь себя. Чонин метается между танцующими людьми, потеряв тот момент, когда Хёнджин пропал в толпе. Ян и не против, парень ушёл с Джисоном, а значит они пошли пить, сам он этого не хотел поэтому просто ждал и пытался чем-нибудь себя занять. И это ему прекрасно удалось, когда он нашел выход на, как оказалось, балкон. Проветриться сейчас было просто необходимо, потому что было ощущение, что тяжелый никотиновый дым оседал в легких даже без нужды втягивать сигареты, его было просто слишком много. Уличный ветер приятно трепал спавшие на лицо пряди, а дышалось намного лучше, чем в помещении. И всё же, чем ближе к ночи, тем холоднее. Поэтому постояв так ещё пару минут, Чонин спешит зайти обратно, сразу ощущая толпу мурашек на коже от резкой смены температур. Музыка вновь нервирует слух, а перед глазами туманная дымка из-за чего труднее найти кого-то в топе. А точнее найти кого-то конкретного. Хёнджина нет ни у импровизированной «барной» стойки, ни на «танцполе», он пытался рассмотреть сам и спрашивал у знакомых, после чего его направили к лестничной площадке. «Опять курит» — пронеслось у Чонина в голове, на что сразу помрачнел и невесело ухмыльнулся, направляясь на выход из квартиры. Как только Ян открывает тяжёлую дверь, опять же дёргается из-за подъездничного холодка, но всё же выдыхает и идёт дальше. А после, замирает, натыкается на ужаснейшую картину, которую никак не думал увидеть. Хёнджин действительно курил, но только это были не какие-то сигареты, а свёртки с непонятным содержимым, после чего жадно облизнувшись, снюхивался какой-то белый порошок с груди незнакомой ему девчонки на пару с другом. Прочистив нос, он переглянулся с Джисоном и, кивнув себе и схватив девушек за талию, они тягуче целовали их пышные губы, сжимая хрупкие фигуры. Остальные, кто стоял с ними, громко подсвистывают и хлопают, одобряя все их действия и лишь смеются. Всем в компании весело, кроме одного. У Чонина сейчас сердце падает куда-то в пучину боли, разбиваясь осколками, предупреждая всех, что поранит, а обратно собрать будет нельзя. Он спускается и резко дёргает Хвана, заглядывая в помутневшие зрачки. Они расширены и импульсивно, неестественно дёргаются от переизбытка веществ, бурлящих в крови. Ян хочет увидеть ответ на свои вопросы в глазах старшего, их очень много, а ответов мало, как и понимания того, что происходит. — Что, блять, ты делаешь? — цедит младший сквозь зубы, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слёзы. — Отдыхаю, конечно. Малыш, ты чего? В следующую секунду по всему помещению эхом раздаётся громкая пощёчина, заставляя всех перестать смеяться и с испугом смотреть на пару. — Ты хоть понимаешь, что ты только что всё просрал? — тихо спрашивает Чонин, утирая предательскую слезу и тихо всхлипывает. Именно сейчас он даёт шанс Хёнджину заговорить и, может быть, всё исправить хотя сам не понимает, возможно ли это. Но ответа не следует, и Чонин больно улыбается, показывая этим свою оставшуюся силу, разворачивается и уходит. Из этого дома, из отношений и из жизни Хвана. Понимание ошибки, как ощущение кайфа, — приходит позже.