disappearing — исчезая.

      «Иногда, разрушая себя, мы открываем глубины души, где живут самые сокровенные страхи и желания. Это болезненный и беспощадный процесс, но именно в этом хаосе мы находим искру, способную превратить боль в красоту и дать жизнь новому началу» (с) Тэхён.       «Разрушая, мы не открываем новые горизонты, а лишь теряем то, что уже имеем. Вместо того чтобы найти свое истинное Я, мы запутываемся в тенях собственных страхов, забывая, что настоящая сила заключается в умении строить, а не разрушать» (с) Чонгук.

***

      Руки Тэхёна потеют. Он стоит за ширмой, перед тем, как выйти на небольшую сцену. Не знает, как переживёт этот вечер, но надеется, что его переживёт Чонгук.       — А сейчас на сцену выйдет особый гость, звезда мирового масштаба, талантливый певец, Ким Тэхён. Приветствуйте его авациями!

*Flashback*

      Лицо Чонгука скривилось от вида собственного отражения в зеркале. Состояние его тела словно выдавало душевное состояние. Теперь он разрушен не только внутри, но и снаружи.       Его тело обвито лишь одним полотенцем, которое слабо прикрывало израненные и истощенные мышцы. Каждое движение давалось с трудом, а отражение вызывало у него мурашки по коже. Он смотрел на себя, и в собственных глазах заметил холодную и всепоглощающую тьму.       Синяки, ссадины и следы от жестоких пыток в виде ожогов от окурков сигарет, и несколько порезов в области живота, которые кто-то небрежно залил йодом и заклеил пластырем — следствие гнева Минхо. Также они свидетельствовали о неосторожности и глупости Чонгука.       Он видел, как некоторые участки кожи воспалены, а вены на запястьях были тёмными от недостатка крови. Каждая трещина и синяк говорили о том, что он пережил за последние три дня, о том, как его мучили, пытаясь сломить дух.       Чонгук чувствовал, как его сердце колотится в груди, но это было не от страха, а от ярости и горечи. Он испытывал смешанные чувства: ненависть к своим мучителям и глубокую печаль от того, что его тело понесло такие жертвы. Он не узнал себя в этом отражении. В его глазах была пустота, словно вся жизнь и надежда вырвались из него, оставив только оболочку. Пустота, которой не было никогда до этого. Но она определенно была не из-за этих истязаний. Чонгук даже не испытывал жалости к самому себе. Он считал, что заслужил всё это. Потому что всё еще думал о нём. О том, кто на самом деле являлся причиной этой пустоты.       Плевать на всё. На каждую рану, на каждый ожог, на каждое унижение. Ничего не болит.       Болит только он, только Тэхён болит внутри Чонгука.       И теперь придётся научиться жить с этим. Взять от этой боли всё, что можно.       Мне придётся помнить о боли, которую ты причинил, дольше, чем я тебя знал.       Собравшись с силами, Чонгук открыл глаза и взглянул на себя ещё раз. Почувствовал прилив сил, сжимая кулаки и направляя весь гнев на тех, кто виноват в его положении. Зашёл в душ, пытаясь сосредоточиться только на том, что нужно просто смыть всю эту грязь с себя. Не важно, чей это душ, не важно, что он в комнате своего мучителя, не важно, что его голова раскалывается от боли. Просто надо смыть. Всё.       Чонгук второй раз попросил охранника за его дверью заменить белую рубашку, которую пытался надеть, а она каждый раз пачкалась кровью, когда бинт на предплечье скатывался и оголял его рану. Закинув в себя несколько обезболивающих, затянув потуже бинты на руке и животе, он наконец управился с костюмом.       — Выглядишь так, будто и не сломан, — произнёс он самому себе, глядя в зеркало, поправляя воротник, и усмехнулся. Зачесав мокрые волосы наверх, он выдохнул и подошёл к двери. Но услышав знакомый голос по ту сторону, почувствовал себя так, словно его облили ледяной водой.       Ручка двери повернулась, и внутрь зашёл Тэхён.       Чонгук застыл, пока тот пытался закрыть дверь на ключ, он медленно отстранился.       — Чонгук! — Тэхён кинулся к нему, но тот остановил его, вытянув руку перед собой, ощущая дикую боль в плече, и скривился. — Что с тобой? Что за и синяки на лице? Они тебя били? — он снова попытался приблизиться.       — Не приближайся! — произнес Чонгук, стараясь не выдавать свою боль.       — Ты живой! Ты в порядке! О Боже! — Тэхён схватился за своё сердце и, склонившись, пытался перевести дух, словно думал, что потерял что-то ценное, но вдруг обнаружил это невредимым. Только вот это совсем не так. Он потерял всё, абсолютно, сам того не осознавая.       — Наверное, ты ожидал другого исхода, жаль разочаровывать тебя, но я очень живучий, — он хотел пройти мимо него, чтобы выйти, но Тэхён остановил его.       — Что ты несёшь? — Нахмурил брови.       — Забудь. Зачем ты тут? Тебе надо уходить. Тебя же не должно здесь быть.       — Всё хорошо! Ты, главное, в порядке, ты выберешься отсюда, чего бы мне это не стоило, хорошо?       — Хах, не смеши меня, разве не ты сказал им, что тебе плевать и что можно делать со мной, что угодно, — он усмехнулся и засунул руки в карманы.       — Ты… веришь этому уёбку?       — Хочешь правду? — он сощурил глаза, вглядываясь в его лицо, словно пытался найти хоть что-то, что видел в нём раньше. — Ему я верю в сто раз больше, чем тебе.       — Нет! Не делай этого! Прости! Прости меня, придурка. Я тогда написал весь этот бред… я просто…       Написал? Он думает, что всё из-за тех сообщений? Конченный.       — Написал? Я ничего не помню, дай мне выйти, Ким Тэхён.       — Не-не не! — он в панике схватил руками лицо Чонгука и буквально взмолился, со слезами накопившимися в уголках глаз. — Прошу, не надо. Не сейчас, Чонгук, у нас нет привилегии обижаться друг на друга. Я писал всё это потому …       — Убери свои грязные руки от меня! — он оттолкнул Тэхёна со всей силой, которая у него была сейчас. — Больше не смей приближаться ко мне ближе, чем на десять метров! Как только я вытащу нас отсюда, ты будешь держаться от меня настолько далеко, насколько вообще позволяют орбиты этой чёртовой Земли, — подошёл к двери, кривя лицо от отвращения.       — Это же… всё это не из-за сообщений… да?       — Бинго, — Чонгук приподнял брови, словно Тэхён наконец сказал что-то годное.       — Что случилось? Пожалуйста… если это из-за Минхо, я был не в себе, я просто хотел его убить, я не собирался заниматься с ним сексом, просто… — слёзы с его глаз уже текли, не останавливаясь.       — Ого, у тебя и с ним был секс? А ты шустрый, — засунув руку в карман своих штанов, Чонгук сжал её в кулак и ощутил струю крови, которая вытекла из раны на предплечье.       — И с ним?       — Блять, хватит уже строить из себя, — Чонгук схватил его за воротник, второй рукой. — Я всё знаю, видел своими глазами. Ты каждый гребанный день объяснялся в чувствах к разным парням, после чего ебался с ними. Ты просто конченая шлюха и лицемер!       — Ч-что? — кажется, ещё секунда и он упадёт от груза нахлынувших эмоций.       — Да. Я был там каждый раз. Каждый гребанный раз. Но всё хорошо, — он постучал рукой по его плечу. — Ты не волнуйся, я уже вырвал тебя из своего сердца. В ту же ночь, когда впервые прилетел сюда. Я просто… просто должен был выполнить обещание, данное самому себе. Уберечь тебя от Минхо. Но, кажется, это было тоже очередной моей идиотской идеей, потому что тебе ничего и не угрожало. Ты его сам позвал, — он наклонил голову, вглядываясь в его глаза, которые так хорошо играли роль бездонного страха.       — Не может… быть.       — Ага, может, игра закончилась, Тэхён. Так что действуй так, как должен. Отыграй свой концерт, совсем скоро контору Минхо накроют спецслужбы, я тоже часть их плана. Уверен, они уже отследили мой телефон до того, как эти ублюдки его сломали.       — Ты не знаешь ничего, Чонгук. Всё не так. Дай мне просто объяснить, у нас мало времени, они сейчас погрузят нас и увезут. Возможно, мы больше никогда не сможем поговорить. Прошу! — он сложил свои ладони в мольбе.       — Нет. Никогда. У тебя никогда не будет шанса оправдаться, — он пошёл в сторону ванной, откинув его от себя, и хотел зайти внутрь, но Тэхён заставил его замереть.       — Он угрожал мне. Он сказал, что к каждому приставлен человек. К тебе, к Чимину, к твоей матери, отцу. Он пообещал, что убьёт их, если я хотя бы ещё раз приближусь к тебе. Я не мог рисковать. Поэтому я написал всё это.       Чонгук почувствовал, словно его тело сковывает невидимая нить боли и разочарования.       — И поэтому ты решил трахаться со всеми подряд? Поэтому начал пить, как проклятый? Это тоже он тебя попросил?       — Нет, послушай, я…       — Блять… Тэхён, я думал, тебе хотя бы будет стыдно. А ты стоишь тут и пытаешься оправдать свои поступки. Даже если бы он выстрелил мне в лоб, я не позволил себе того, что натворил ты. Хотя, о чём это я. Какой бред, ты же не знаешь, что такое настоящие чувства.       — Хорошо, считаешь, что я просто бессердечная мразь? Пусть. Считай. Если тебе будет от этого легче, считай. Всё равно ты никогда не воспринимал меня всерьёз.       Чонгук лишь усмехнулся и наконец зашёл в ванную, захлопнув за собой дверь. Он выдохнул и его тело наконец расслабилось, от чего руки стали дрожать. Наконец можно не скрывать свою слабость. Свою боль.       — Я так и знал, — послышался плач за дверью. — Я знал, что ты тоже уйдешь, — произнёс Тэхён.       И всё. Это была последняя капля. Чонгук, словно сумасшедший, ворвался в комнату и схватил его за плечи, заставляя того опешить.       — Ты! Неужели ты думал, что я смирюсь со всем, что ты будешь творить? Довести человека до предела своими же руками, а потом кричать о том, что ты так и знал, это самое мерзкое, что ты мог сделать. Говоришь, так и знал? Хорошо! — его голос задрожал.       Чонгук не собирался плакать перед этим незнакомым парнем, но слёзы сами скатились по щекам.       — А хочешь узнать то, что ты не знаешь? Я скажу тебе. Ты сломал меня. Клянусь Богом, ты сломал меня, — он потянул его за воротник к себе и, смотря сверху-вниз в его огромные глаза, продолжил. — Ты уничтожил всего меня. Ты разрушил все, что есть и было когда-то во мне. Всю мою уверенность в себе, мою любовь к себе, ты отобрал у меня чувство безопасности. Ты размазал каждый мой шаг к примирению с самим собой. Ты заставил меня чувствовать, что я ничтожнейшее существо на этом свете. А самое главное, ты заставил меня поверить в то, что никто и никогда меня не полюбит. Вот и всё, вот, что ты не знал. Живи с этим, живи с тем, что ты разбил единственное сердце в этом мире, которое любило тебя больше, чем что-либо в этой Вселенной. Больше, чем себя. Больше, чем это возможно описать. Я проклинаю день, когда познакомился с тобой. Тэхён застыл, глядя в его глаза, из которых лились слёзы.       — Выходи! Тебя ждут! — охранник зашёл и потянул Тэхёна за собой, отрывая их друг от друга. Он потащил его так, словно живую куклу, которая навсегда застыла и осталась в глазах Чонгука, которые глядели на него, как в последний раз.

*End Flashback*

      Свет софитов направился в одну точку на сцене, где стоял Тэхён. Он взял в руки микрофон и медленно поднял голову, смотря в зал. Из-за ослепляющего света он не мог толком ничего разглядеть, но, кажется, он всё же заметил парня в чёрном костюме с татуировками на запястье, который сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел куда-угодно, но не на Тэхёна.       Кажется, ещё чуть-чуть, и он потеряет сознание под грузом давления. Но он не может отступить от плана, поэтому мигом натягивает улыбку и включает микрофон.       — Здравствуйте. Прежде, чем начать, хочу поздравить мистера Ли и пожелать долгих лет жизни. Спасибо, что пригласили меня. И я бы хотел исполнить песню, которая откликается мне сейчас, James Arthur — Say you won’t let go. Надеюсь, она тронет и ваши сердца, — он играл свою роль идеально, словно он самый счастливый человек на свете. Словно не он несколько мгновений назад узнал, что человек, который был смыслом всего его существования, любил его. И главным словом было именно — любил. Когда-то. Тогда, когда Тэхён вместо того, чтобы взглянуть в его глаза, довериться и спрятаться в его объятиях, выбрал уничтожать в себе всё, что когда-то напоминало ему самого себя. Выбрал, как ему казалось, лучший вариант для того, чтобы уберечь его от Минхо, удалив из своей жизни.       Аплодисменты обрушились на него в ту же секунду, когда музыка начала играть. Он снова закрыл глаза, умиротворенно, забыв обо всём, что делал буквально полчаса назад в комнате ожидания.

*Flashback*

      После того, как его, словно куклу, волокли к машине, а он даже моргнуть не мог, застыв в ту секунду, когда услышал признание Чонгука. Его погрузили в машину, также не понимая, что с ним происходит. Охранники Минхо издевались над ним, шепчась между собой о том, что он наркоман и, видимо, под дозой. Но для Тэхёна ничего не существовало, совершенно ничего.       Когда они затащили его за кулисы, в комнату ожидания, перед выходом на сцену, импровизированную под гримерку, он опять же ничего не соображал. Сел на диван, оставшись наедине с собой. И спустя минуту его накрыло, он начал рыдать так сильно, словно все эмоции, которые он подавлял, отключал и пытался заглушить беспорядочными связями, нахлынули в миг. Обрушились на его голову, словно ведро горячей лавы. Он ещё никогда не ощущал себя таким разбитым. Собственными руками.       Он причинял себе очень много боли. После смерти матери он делал так много безумных вещей, что удивлялся, как вообще остался в живых. Тогда он и встретил Минхо. Он так сильно пытался наказать самого себя, наказать за то, что он не заметил всего, что твориться с его матерью. За то, что он не был рядом с ней в ночь её смерти. За то, что не разглядел её боль. И вот снова. Он снова ничего не понял, не рассмотрел, не поверил, не заметил. Снова позволил разбиться сердцу, которое его любило.       Кажется, ещё секунда, и он сорвёт голос, но в комнату врывается тот, кого он меньше всего ожидал увидеть.       — Ты сейчас затопишь весь этот зал торжеств, успокойся уже! — парень в медицинской маске и в форме официанта закрыл за собой дверь, держа в руках поднос с напитками.       — Ч-что? Юнги?! — Тэхён вскочил.       — Тише блять, ты ещё выйди на сцену и объяви меня!       Он скинул поднос на столик и, достав пистолет из внутреннего кармана своей жилетки, зарядив его, начал проверять все окна и двери на наличие людей.       — О Боже! Что ты тут делаешь? Почему у тебя пистолет?       — А ты думал, как всех этих уебков прикончить? Своим ужасным пением? — он вслушался в шум у входной двери, положив палец на губы, указывая Тэхёну говорить тише.       — Что ты здесь делаешь? Прошу, скажи, что ты не собираешься использовать этот пистолет!       — Нет, я пришёл поиграть в песочницу, а пистолет так, просто для пафоса.       — Юнги!       — Тэхён, соберись! — он подошёл к нему и шепотом произнёс. — Прямо сейчас у нас есть шанс спасти каждую невинную шкуру в этом здании, но ты должен нам помочь.       — Ч-что? Ты… ты руководишь операцией, про которую говорил Чонгук? — он опешил.       — Да, но Чонгук не знает, что это именно я. И сейчас нам нужно сосредоточиться не на том, кто я, а на том, чтобы спасти в первую очередь Чонгука и схватить этих ублюдков.       — Поклянись! Поклянись, что ты спасёшь его!       — Я всё делаю для этого. Но ты должен помочь нам. Без тебя мы не справимся, — он положил руку на его плечо и, взглянув в глаза, пытался убедить его в собственной значимости. — Успокойся, я понимаю, что ты, возможно, многое пережил в эти дни, но потерпи ещё немного.       — Я спокоен, смотри! — он бил себя по щекам, стирая слёзы и стараясь улыбнуться. Чтобы убедить Юнги в том, что он не такой слабый, как кажется.       — Хорошо, я знаю. Теперь слушай, вот наш план…

*End Flashback*

      И вот стоя перед публикой, он сосредоточился на том, что умеет лучше всего: петь и передавать свои чувства через музыку.       Всё погрузилось в тишину, каждый был сосредоточен на Тэхёне, заворожён его голосом и аурой.       Слова подобранной им песни пронзали душу. Хотел бы сейчас Чонгук не понимать и не знать, что это за песня.       Хотел бы Тэхён не чувствовать то, что чувствует, когда поёт её. I met you in the dark Мы встретили друг-друга во тьме. You lit me up И ты зажёг во мне свет, You made me feel as though Ты заставил меня почувствовать, I was enough Что я самодостаточный. ( https://pin.it/GUmU3YZpQ ) …       Тело Чонгука покрывалось мурашками каждые пять секунд, с тех пор, как началось выступление Тэхёна. Он старался не смотреть в его сторону, но, невольно кинув взгляд, увидел слёзы на его глазах. От этого было ещё хуже.       — И почему этот мудак поёт такую унылую песню? — Минхо злился, сидя рядом с Чонгуком.       — Табло своё закрой и слушай, тебе должно быть за честь, что он вообще поёт здесь для такого мусора, как вы, — шикнул Чонгук, не обращая на него внимания.       — За честь? Он этим ртом сосал мой хуй, мне ещё чтить его?       — Я не посмотрю на то, что тут все твои люди, клянусь, я воткну тебе в глаз эту вилку. Лучше захлопнись.       — Кстати, знаешь, почему он согласился сосать? Вымаливал у меня твою жизнь.       Чонгук посмотрел на Минхо, сидящего с ухмылкой и попивая свой виски, а потом на Тэхёна, который почти закончил петь, заставляя всех вокруг расплываться в чувствах. Он поклонился и, положив микрофон, пошёл в зал под аплодисменты зрителей. Минхо махнул ему, зазывая за свой стол.       — Ты же шутишь, да? — Чонгук спросил прежде, чем Тэхён подойдёт, закипая от злости.       — Проходи, дорогой, садись тут, — Минхо подвинул стул, и Тэхён сел, вытирая остатки слёз, боясь того, что Чонгук их заметит.       По залу прошёлся гул продолжившихся разговоров, каждый был занят поеданием стейков, которые начали подавать официанты.       — Тэхён, твой брат не верит, что ты мне отсосал, — он обнял его за плечи и придвинул к себе.       Чонгук отвернулся в ту же секунду, стараясь держать себя в руках. Тэхён попытался убрать его руку, но Минхо шикнул на него. Чем ещё сильнее разозлил Чонгука.              — Может быть, он поверит в то, что я твоё очко порвал, пока ты, как маленькая сучка, дрожал и умолял тебя отпустить? — Тэхён сказал это так, чтобы и Чонгук услышал. После чего сжал руку Минхо и со всей силой швырнул её назад, отодвигаясь от него.       — Это же была наша с тобой личная тайна, разве про ролевые игры рассказывают за ужином с семьёй? Дорогой, ты сегодня в ударе.       Чонгук схватил стакан с виски и выпил всё залпом, даже не сморщившись.       — Кстати, тебе очень идёт этот костюм, — он коснулся рукой коричневого пиджака Тэхёна, после чего тот снял его и остался в белой рубашке с коричневым жилетом и тёмным галстуком. Он схватил бокал вина у проходящего мимо официанта и отпил глоток, смотря прямо на Чонгука, который наблюдал за сценой, где играло пианино. Ощущение сдавленности в грудной клетке увеличивалось с каждой секундой, когда Тэхён видел синяки на его лице. Рассеченная бровь и нижняя губа, синяя щека, царапины на шее и черный синяк в области скул.       Ему хотелось обнять его и никогда не отпускать. Хотелось убить Минхо, а перед этим пытать его за каждую секунду боли Чонгука.       — Давайте выпьем за встречу! — воскликнул кто-то из зала, и все подняли свои бокалы, кроме Чонгука. Он впервые кинул взгляд на Тэхёна, в момент, когда тот только поднёс бокал к губам. И Тэхён почувствовал тепло, расплывающееся внутри. Его взгляд был другим. Очень злым, но в то же время заботливым. Или Тэхёну уже всё мерещилось. Минхо притянул обратно стул Тэхёна к себе и положил руку на его колено, усмехаясь перед тем, как сделать очередной глоток виски.       Чонгук закрыл глаза и выпалил смешок, нервно поправил свой воротник, пытаясь держать себя в руках.       Тэхён снова его оттолкнул, но Минхо опять шикнул.       Чонгук рывком схватил нож, лежащий перед собой, засунул в рот Минхо пальцы, вытянул его язык и отрезал кусок, заляпав кровью всё вокруг себя, даже в лицо Тэхёна брызнуло, заставляя его опешить.       — Если ты ещё раз шикнешь на него, я вырву твои гланды!       Всё произошло настолько быстро, что крик Минхо раздался только через секунду. Заставляя всех обратить на себя внимание и вызвал этим всеобщую истерию. Начался настоящий хаос.