disappearing — исчезая.

«Мы даже не просили счастья, только немного меньше боли». © Чарльз Буковски. «Я слишком сильно полюбил свою боль. Что не хотел ею ни с кем делиться. Он — стал моей болью». © Чон Чонгук.

🎵 Billie Eilish — Your power.

***

      Чонгук всегда был стереотипом обычного парня, пока в его жизнь не вошли те, кто изменили его полностью. Тот, ради кого он может смириться с грязной посудой на кухне, с кальяном посреди гостиной. Тот, ради кого может дать шанс собственной матери, и вообще сделать, что угодно, чтобы не расстраивать. Тот, ради кого он готов защищать себя, и кому доверил всё самое сокровенное, что у него было. И, наконец, тот, ради кого он захотел жить.       И непонятно, как именно его занесло в точку, где он находился сейчас, потому что всё было настолько запутано и сложно, будто он скоро проснется от этого глупого и абсурдного сна. Точнее, он бы хотел, чтобы это было сном.       Реальность обрушивается на нас иногда настолько больно и неожиданно, что мы порой не понимаем, наяву ли всё это. Мы даже не успеваем обдумать наши действия и решения, которые принимаются в экстремальных ситуациях.       И сейчас реальность такова, что он стоит с заряженным пистолетом, направленным в сторону Минхо, который он предварительно выхватил с его поясной кобуры; и все пистолеты, имеющиеся у охраны — а их свыше тридцати — направлены на Чонгука.       — Эй, папочка Ли! — кричит Чонгук и хватает Минхо, беря его шею в удушающий захват одной рукой, а другой приставляет пистолет к его голове. — Поздравляю вас и всё такое, но мы бы хотели уйти с вечеринки пораньше, если вы не против.       — Ты кто такой? Малец! Что ты делаешь с моим сыном?! — седовласый мужчина злостно устремляется в сторону эпицентра.       — Не-а, не приближайся, — Чонгук кивает и указывает на пистолет, давая понять, что любой неверный шаг может привести к последствиям.       — Сколько денег ты хочешь? Что тебе надо?       — Денег? Засунь их в одно место своего пидораса-сына, там как раз всё побывало, кроме них, наверное, и то не факт, — он кидает взгляд на Тэхёна, который всё это время стоял, застыв на месте.       Он не узнавал Чонгука. Кровь, попавшая на его лицо, медленными каплями стекала по подбородку. Он хотел сказать что-то, остановить Чонгука, взять пистолет у него и хоть что-то сделать, но понимал, что любое вмешательство может навредить.       — Да как ты вообще смеешь такое говорить при мне?! Думаешь, я строил свою империю, боясь таких ничтожеств, как ты? — он усмехнулся.       — В жопу я ебал твою империю и тебя… — Чонгук не успел договорить, как все, свыше семидесяти человек, которые, казалось, уже давно покинули здание, ринулись обратно с криками о том, что вокруг здания целая армия.       Через динамики, расположенные на стенах и потолке, прозвучал очень знакомый голос, но чей он, Чонгук не понял.       — Внимание! Здание окружено полностью! Никому не двигаться с места. Каждый, кто попытается сбежать, будет застрелен нашими снайперами!       — Повторяю, все оставайтесь на местах, каждый уголок заблокирован, даже чёрные и подвальные ходы. У вас нет выхода.       Паника коллективно охватила всех, многие плакали и, кажется, поздно, но всё же начали сожалеть о своих поступках.

POV Чонгук.

      Стараюсь держать сильнее извивающегося от боли Минхо и не сводить взгляд с Тэхёна, но понимаю, что он просто куда-то исчезает прямо у меня на глазах. Хочу окликнуть его, не понимая, что он творит. Но слова застревают в горле.       — Внимание! Каждый должен лечь на пол! — продолжает голос в динамиках, и основная часть всех присутствующих тут же ложится на пол, закрывая голову руками.       — Парни, хватайте певца, — приказывает урод Ли. Хочу застрелить его в ту же секунду, но теперь Тэхён оказывается под прицелом. Какой-то мудак хватает его и приставляет нож прямо к горлу. Кричу его имя, но голос почему-то перестает существовать.       — Мистер Ли, не пытайтесь брать заложников! — в зал входит парень в чёрной военной форме и в маске, держа на прицеле Ли. — У нас приказ не идти на переговоры, ваша жизнь оценена, как неприоритетная. Каждый из вас замешан в криминальных делах. У нас приказ стрелять на поражение.       — Да вы что? Но этот пацан точно в приоритете. Так что, парни, продолжайте его контролировать, — он ухмыляется, словно довольный тем, что он додумался до такого. Но каждый из его людей медленно опускает пистолет, видя за спиной парня в маске, огромную ораву военных, которые забегают один за другим и выстраивают длинную стену из щитов, через которую не пробиться.       — Каждый. Мы стреляем на поражение, если вы окажете сопротивление. Поэтому поднимите руки и медленно ложитесь на пол.       Нет же? Он же блефует? Тэхён не один из них. Чимин же предупредил их? Он должен был!       — Вы! Трусы конченные! — обращается старик к своим людям. — Капитан, не стоит пытаться манипулировать опытными людьми, — говнюк Ли снова улыбается и подбегает к Тэхёну, хватая его за шею и отталкивая своего человека. Придавливает его к стене, прицеливаясь в голову. — Или ты отпустишь меня, или я его прикончу.       Не думая ни секунды, приставив пистолет к бедру Минхо, нажимаю на курок, и по всему зданию разносится дикий крик.       — Ещё одно движение, и следующая пуля попадет ему в голову! — кричу я, смотря в сторону ублюдка, приставив пистолет к голове его сына.       Но я ошибаюсь. Я сильно ошибаюсь, думая, что этот мерзавец дорожит хоть чем-то в этом мире, даже собственным сыном.       — Мои дети всегда знали, что каждый день может быть последним, они выросли, не боясь смерти. Так-что… — он поднимает пистолет, а я ощущаю как сердце вылетает из груди, когда он прицеливается в руку Тэхёна.       Не знаю, кто услышал мою не произнесенную молитву, но пистолет даёт осечку. Я откидываю от себя Минхо и со всей скоростью, не присущей человеку, не понимая, откуда она взялась, устремляюсь к ним, пока тот заряжает и снова прицеливается в голову застывшего Тэхёна.       Понимаю, что не успеваю, и вся жизнь пробегает перед глазами, когда капитан прицеливается и стреляет в меня. Разум затуманивается, и я ощущаю жгучую боль, прошедшую по всему телу и я падаю.       Думаю, я никогда не боялся умереть, но когда этот момент настал, я всё же понял, что не хочу уходить. Не так, не сейчас. Не могу сказать, что мне страшно, но я чувствую недосказанность.       Перед тем, как мои глаза закрываются, я вижу плачущего Тэхёна, чей голос где-то отдаленно зовёт меня по имени, хотя он и сидит прямо надо мной. Слышу выстрелы и в последний раз молюсь, чтобы Тэхён остался жить.       Слышу прерывисто произнесенное: «Ты не можешь меня покинуть, не делай этого со мной, только не ты…»       Хочу дотронуться до его щеки и сказать, что всё будет хорошо, но понимаю, что не будет. Я не должен был ему признаваться. Теперь он будет чувствовать вину. Зачем я вообще сделал это? Ведь смирился уже с тем, что я ему не нужен. Зачем нужно было эгоистично признаваться в любви тому, кто потом будет ощущать на себе груз.       А может, я и хотел. Может, я хотел, чтобы он страдал, как и я? Наверное, нет. Ведь сейчас, умирая, я желаю ему только счастья. Я хочу, чтобы он справился со всем, что происходит в его жизни. А может, как раз моя смерть сможет его поставить на место. Показать ему, что если он не будет беречь себя, это причинит боль близким.       Снова вспоминаю про то, что он сказал, что у него никого нет, кроме меня. Не знаю, почему после всего случившегося, после всего доверия, потерянного к нему, я почему-то ощущаю это в его взгляде. Словно он тогда не врал. Словно я и есть его единственный родной человек.       Кажется, это уже мозг начинает посылать сигналы, пытаясь дать мне зацепку для желания жить. Но я не хочу. Пусть я умру именно так. Может, это и вправду поможет Тэхёну остепениться, понять, что жизнь коротка. Может, это лучший сценарий для нас обоих. Меня вполне устраивает такой расклад.

*Flashback*

POV Тэхён.

      Не знаю, зачем я ему вообще предложил видеозвонок. Что я пытался доказать? На что надеялся?       Он соглашается, но что-то внутри меня говорит мне, что Чонгук не в восторге от этой затеи. Кажется, будто он хочет верить в то, что ему пишу не я. Хотел бы я тоже не быть собой. Хотел бы я не смущать его. Быть простым парнем только ради него. Кажется, мне уже ничего не интересно и не нужно. Я словно стал зависимым от этого парня.       Хотя кому я вру? Я зависим от него с самого первого дня. И думал о нашей встрече каждый божий день. Что-то внутри подсказывало, что он мой родной человек, словно он предназначен мне судьбой. И не важно, в качестве кого он будет в моей жизни, я приму всё. Главное, чтобы он был. Главное, чтобы я мог ощущать его присутствие.       Наверное, я поверил в себя после его слов о том, что он выбирает меня, вместо Шона Мендеса. Не знаю, что это было, но я определено поверил в себя, словно человек, которому хотелось ещё больше этого чувства восхищения от того, кто ему нравится, я захотел, чтобы он увидел меня. Не на фотографии, а в реальности. Хочу почувствовать то, как он смотрит на меня, хочу знать, что он существует. Хочу слышать от него приятные слова, даже если что-то стандартное, но когда это говорит он, в моём животе происходит что-то странное. И мне нравится это чувство. Не надо меня осуждать. Я сам прекрасно с этим справлюсь.       Сердце колотится, когда я нажимаю на значок Фейстайма. Чувства, похожие на то, когда впервые выходишь на сцену. Боюсь того, что выгляжу слишком растрепанным, но не хочу стараться быть перед ним кем-то другим. Знаю, что он себя не покажет, но когда я поднимаю глаза и вижу этот черный экран, всё равно дико смущаюсь. Не знаю, куда себя деть. Словно я сижу голый. Сердце колотится. Наконец нахожу спасение в какой-то игрушке, сделанной фанатом, и отвлекаюсь на неё, стараясь игнорировать своё трепещущее сердце.       Кажется, будто он меняется в голосе и становится каким-то холодным. Какие-то болезненные мурашки проходятся по моему телу. Разговаривая с ним, смотрю на фотографию для VOGUE, которую отправил ему. Понимаю, что, возможно, я на ней лучше, чем в жизни. Может, он разочарован? Или я просто зашёл слишком далеко, позвонив ему по видео. Наверное, мне не стоило переходить эту черту. Легче было бы просто остаться для него дневником. Хочу покурить. Нервы шалят.       И я оказываюсь прав. Он совершенно разочарован. Потому что он просто отключается. Я застываю перед экраном телефона, а в голове его слова: «Извини, я не могу». Что он не может? Больше общаться со мной?       Почему? Неужели, я настолько ужасен? Я не понимаю, что происходит, но внутри меня разгорается ураган.       Докуриваю уже шестую сигарету, а руки не перестают дрожать. Не знаю, в какой момент я стал зависимым от мнения какого-то парня. Почему мне причиняет такую сильную боль то, что он просто отключился.       Что с того? К чёрту его. Кто он вообще? Никто.       Идиот какой-то. Ведёт себя, как пуп земли.       Ненавижу себя за то, что не могу перестать злиться и звонить ему. Ощущаю в сердце дикую боль и панику, словно он больше никогда не возьмёт трубку. Словно он станет ею. Я не готов. Не готов больше терять. Он не может просто оставить меня. Спустя столько месяцев.       Пишу ему идиотские сообщения, потому что не знаю, как ещё справиться с этим страхом. Если он хотя бы зайдёт в чат, я буду спокоен. Пусть он и не отвечает.       00:12       Тaehyun: Что случилось?       Ощущаю некое чувство спокойствия, когда вижу, что он прочитал. Но оно длится недолго. Потому что я понимаю, что дело и вправду во мне. Слёзы невольно катятся по щекам. У меня было столько надежд. Я так хотел провести с ним эту неделю. Хотел болтать с ним ночи на пролёт. Но я переоценил свою значимость для него. Иначе он не стал бы так игнорировать меня.       00:44       Тaehyun: Я даже не знаю, что сказать.       00:52       Тaehyun: Прости, что разочаровал. Спокойной ночи.       Отсылаю ему последнее сообщение, уже всхлипываю и сам бешусь от своей реакции. Ведь это было ожидаемо. Он тоже должен был уйти. Никто не должен оставаться рядом со мной, я всех ломаю. В конце концов, он бы тоже сломался в момент, когда у меня был бы пик… Если бы он стал свидетелем… Или, что хуже, жертвой моей болезни. Я бы точно его сломал. Просто случилось это раньше. И хорошо, что он не увидит меня в таком состоянии.       Очередная волна ненависти к себе нахлынывает, а с ней и слёзы. Всегда так. Каждый уходит. Но я думал, что Чонгук другой. Он оставался так долго, он не сдавался целых триста девяносто пять дней. Не бросал меня. Он лишь раз ошибся. Лишь раз не написал, и тогда я сам влез в игру. Мне не стоило этого делать. Я не должен был ему звонить.       Отбрасываю телефон и рыскаю в шкафах, в поисках лекарства… Ненавижу, что я так быстро сдаюсь. Но нужно закончить эту боль. Ещё минуту, и слышу звук.       Сердце снова пропускает болезненный удар, а слёзы накатывают с новой силой. Он снова звонит мне. Он не ушёл. Нет. Он ушёл. Мне надо его отпустить. Не могу взять телефон. Пялюсь в экран с дрожащими руками. Наконец беру трубку, не в силах сопротивляться своим чувствам.       — Эй… Тэхён, — его нежный голос заставляет внутренности превратиться в фарш. Ощущаю нужду слышать своё имя с его уст каждую секунду, и делаю вдох, закрывая глаза.       — Слушай, я просто… Не знаю. Я не знаю, что сказать в своё оправдание, — произносит он с таким чувством жалости ко мне, что я ощущаю себя ещё большим ничтожеством.       Ненавижу то, что он снова и снова пытается извиниться и не может найти слов для оправдания. Решаю отшить его, ляпнув что-то про работу утром, хотя у меня отпуск, и выключаю телефон.       Он снова и снова продолжает звонить. Не знаю почему, но каждый раз я боюсь, что это будет последний. И всё равно беру трубку.       — Не берёт. Придурок! — слышу сразу, как прикладываю телефон к уху.       — Спасибо, приятно, — отвечаю ему, явно напугав.       — Н-нет! Я не тебе! Я про себя! Честно!       — Ага, но всё нормально. Просто не звони мне, пожалуйста.       — Хорошо, я не буду тебе звонить. Но я должен сказать тебе… — и снова он завис. Идиот, зачем вообще звонить, если не можешь придумать ничего толкового? Словно ему не всё равно на меня.       — Слушай, иди спать, ты мне ничего не должен. Не надо заставлять себя что-то придумывать. Ну выключил и выключил. Что теперь, это конец света, что ли? Нет, мне всё равно. Я привык, что ты ведёшь себя, как вздумается. И что тебе плевать на чувства других.       — Тэхён, ты что, плакал? — ощущаю жгучую смесь нежности и ненависти, когда понимаю, что он заметил то, что, наверное, никто бы не понял по голосу. Я всегда умел скрывать эмоции.       — Плакал? Мне пять лет по-твоему? — стараюсь звучать увереннее. Не хватало, чтобы он подумал о том, что я плачу по нему. С чего бы?       — Зачем? Я же просто отключился, ты даже не знаешь почему, зачем ты делаешь такие вещи? Зачем ты делаешь выводы, не спросив меня? Какого чёрта ты плакал?       — Я уже сказал… что я не пла... — и тут мой голос начинает дрожать, я уже ничего не контролирую, просто хочу, чтобы он меня обнял и дал поплакать на своём плече. Даже если я ему не нужен.       — Ты никогда не смог бы разочаровать меня, слышишь? Я просто… блять… ты заставляешь меня это говорить… мой организм отреагировал неожиданно для меня, я не мог сделать это при тебе, мне нужно было выключить, ты понимаешь?       И тут весь мой мир переворачивается. Прямо в эту секунду всё перестает существовать для меня. Не могу поверить в то, что слышу, и, кажется, это не то, что я подумал. Молюсь, чтобы это было не так, и отвечаю ему.       — Нет, о чём ты?       — Блять… Тэхён… Как малое дитя…       Чонгук… что ты творишь? Ты хочешь меня убить? Прошу, успокойся.       — Что ты несёшь?       — Я кончил… понимаешь? Я очень сильно возбудился… Я мастурбировал и кончил несколько раз за последний час. Думая о тебе.       Я ожидал услышать, что угодно. Но только не это. Кажется, будто это сон. Слишком идеальный сон, где парень, который нравится мне больше, чем должен, признается в том, что он удовлетворял себя, думая обо мне. Пока я сходил с ума от злости, думая, что безразличен ему.       — Тэхён, я буду честен. До сих пор со мной такое не случалось. Ты тоже парень, и знаешь, что даже чтобы один раз это сделать, нужно настроиться и приложить усилия… Понимаешь, о чём я?       — Да… — лишь вымолвил я, ощущая, как в сердце появляется что-то, что я поклялся никогда не впускать.       — Вот, насколько ты «разочаровал» меня. Что-то во мне желает тебя… Я боюсь этого чувства… Ведь я всю жизнь полагал, что это невозможно. Я тоже…       — Зачем ты мне говоришь это всё?       — Да если бы я знал, чёрт возьми! Если бы я знал! Зачем я тебе это говорю, зачем я каждый день, каждую минуту думаю о тебе, зачем я жду вечера, чтобы услышать твой голос, зачем я храню фотографию твоих глаз, зачем я вообще делаю всё это?!       Это конец. Провал. Я втянул его. У него появляются чувства ко мне. Нет. Я не могу позволить ему…       Я.. Кажется, я что-то чувствую к нему… Совсем ненормальное… То, что заставляет меня хотеть умереть в его руках… Я, кажется, влюбляюсь в него.       Нельзя. Нельзя. Нельзя. Только не он. Я не могу потерять его. Нет, нельзя.       — Чонгук… Мы зашли слишком далеко.       — Вот именно. Мы зашли слишком далеко. Рад, что ты это заметил.       — Прости, я не могу…       — Ты не можешь? Что ты не можешь? Не думай, что я чего-то требую от тебя, просто я должен был это сказать, потому что ты думал, что мне всё равно на тебя.       — Я не могу разрушить твой мир, твою жизнь.       — Хорошо. А может, я хочу, чтобы ты разрушил этот мир?       — Нет, поверь, ты не хочешь. И я тоже не хочу.       — Вот значит как…Тогда, я полагаю, ты должен выключить телефон и больше никогда не звонить мне.       Понимаю, что никогда не ощущал ничего хуже и прекраснее, чем чувства к этому парню. Ничего, лучше его голоса. Ничего, лучше его характера. И ничего, лучше его признания, не существует. Вообще.       — Чонгук, это ты позвонил мне.       — Точно. Это снова был я… — слышу смешок, слетевший с его уст, и снова табун мурашек покрывает тело, пронизывая болью от его опечаленного голоса.       Не хочу слышать слова прощания и не могу сдержать плач, который накатывает. Бросаю трубку.       Ради тебя же… Чонгук… Я не могу… Не могу разбить тебя. Не могу разрушить твою жизнь своими проблемами, навалить на тебя свою славу. Скрывать тебя всю жизнь. Причинять боль. Я не могу так. Только не с тобой. Ты подарил мне слишком много, чтобы поступать с тобой так жестоко.       Блокирую его везде, словно он позвонил бы мне. Ведь после такого Чонгук точно не будет иметь дело с таким идиотом, как я.       Сейчас ты будешь меня пару дней ненавидеть за то, что я ушёл. Ничего, главное, чтобы ты не страдал от того, что я остался. Всю жизнь.       Понимаю, что не могу справиться с этим сам, и снова совершаю ту же ошибку. Заказываю таблетки. Ненавижу себя за эту слабость. За то, что не могу справиться ни с чем. Сам. Без помощи веществ. Но какой в этом смысл, если утром всё равно станет хуже?       Глотаю таблетку и долго смотрю в потолок. Ощущаю странное тепло внутри, представляю, как он делал то, о чём говорил. Понимаю, как же сильно я бы хотел посмотреть на него в этот момент. Наверное, я бы всё отдал за это. Мне хотя бы голос услышать, хотя бы то, как он стонет или рычит… Я уверен, он рычит, когда делает это. Не знаю, зачем я представляю это каждую чертову секунду следующих двух часов, сворачиваясь от боли в животе от пробегающих бабочек внутри. Снова они, проклятые бабочки, с них всё и начинается. Ненавижу их.       Хватаю телефон и, разблокировав, набираю его номер… Гудки… Не понимаю, что я творю… Но ощущаю нужду услышать его голос и понять, что с ним всё хорошо.       Наверное, я позвонил уже десять раз, не знаю, в сердце загорается огонь тревожности, словно я сделал что-то ужасное. Я же не мог? Он же в порядке? Почему он не отвечает?       Дыхание захватывает, когда наконец гудки сменяются тишиной.       — Алло? — слышу голос на той стороне, который точно не принадлежит Чонгуку. Пугаюсь. Очень сильно. Представляю всё самое худшее, потому что знаю, что он никогда не оставил бы свой телефон без присмотра. Не может быть… Чонгук…       — Вы кто? Где Чонгук? Что с ним? — ощущаю, как боль сдавливает горло, и еле могу произносить слова.       — Эм… извините, я взял, потому что вы так долго звонили, подумал, вдруг что-то случилось важное с его семьей.       — Но кто вы?       — Я Чимин. Его, можно сказать, друг, — он звучит неуверенно и смущённо. Друг? Какой ещё нахрен друг? С каких пор у него есть друзья, о которых я не знаю? Что происходит, блять!       — Он никогда не говорил о друге по имени Чимин, — высокомерно произношу я, понимая, что выгляжу, как идиот, ревнуя его.       — Мы не так давно знакомы. И каждый раз он был пьян, — кажется, этот Чимин смеётся.       — Ах, вот как, сейчас он где? — пытаюсь сдержать свой гнев. Зачем брать чужой телефон?       — Он абсолютно в бессознательном состоянии спит в своей комнате, заперевшись изнутри.       — Ты заходил в его комнату? — задаю совершенно идиотский вопрос, ощущая, как злость нарастает.       — Эм.. Ну, нет. Он зашёл и закрыл дверь за собой, сейчас я слышу, как он иногда похрапывает, контролирую, чтобы не откинулся, ибо пить он точно не умеет.       — Сколько он выпил?       — Чувак, много. Я пытался его остановить, но кажется, ему это было нужно. И кажется, это… ты тот самый Тэхён, да? — ощущаю, как сердце замирает, услышав своё имя. Не знаю, как реагировать, и что Чонгук говорил. — Не волнуйся, я свой, это никуда не просочится. Чонгук дорогой мне человек, я не сделаю ничего, что навредит ему.       — Но… Ты же сказал, что вы недавно познакомились, — твою мать.       — Да, но я давно знаю его брата, я его должник, и поэтому присматриваю за этим мальцом. Только это между нами. Хорошо, Тэхён?       — Д-да, не волнуйся, я всё равно больше не буду с ним разговаривать.       — Почему?       Я рад, что он присматривает за ним. Но не могу избавиться от чувства ревности… Кто-то рядом с ним. Кто-то, но не я. И у этого «кого-то» больше шансов, чем у меня было и будет когда-либо.       — Да так, проблемы некие. Но откуда ты знаешь меня?       — Я буду плохим человеком, если всё растреплю, но, кажется, он про тебя говорит весь вечер. То на концерт хочет, то просит отвезти к твоему отелю. Рассказывал про то, какой ты красивый. Я, честно сказать, думал, что он по девочкам.       — Так и есть… Мы просто друзья.       — Оу, тогда извиняюсь, просто когда я пью, то не стремлюсь так к другу. Но это ваше личное.       — Не бери в голову, просто присмотри за ним, пожалуйста. Я его сильно обидел.       — Да, конечно, не волнуйся.       — Мы не знакомы с тобой, но ты кажешься неплохим человеком. Спасибо ещё раз.       — Да ладно тебе, не проблема. Рад был услышать твой голос, его уж точно не спутать ни с кем.       — Ах, спасибо…              — Пожалуйста. Спокойной ночи, Тэхён.       — Чи-мин… можно попросить у тебя одну вещь?       — Да, слушаю?       — Я знаю, что это максимально странная просьба, и что, возможно, это неправильно, но можешь показать мне его?       — Не понял?       — Я его не видел никогда, хочу просто один раз взглянуть. Мне очень важно это сделать.       — Нет, извини. Если он сам не показал себя, я не могу забирать его право на анонимность.       — Я понимаю, просто… Я хотел запечатлеть его в своей голове на оставшуюся жизнь.       — Оу… извини, мне жаль, но я не могу так поступить, тем более, он закрылся в своей комнате.       Чёрт. Что я творю?       — Ладно, извини, это было тупо. Просто я немного выпил…       — Ты можешь не оправдываться, я всё понимаю… А знаешь, хоть мне и не нравятся парни, но могу сказать о том, что он очень красивый. Так что… Он точно скрывает себя не из-за того, что уродлив. А ещё от него все бабы текли в клубе, полагаю, он горячий парень.       Ну спасибо тебе, Чимин! Ты прямо мне помог. Очень благодарен. Ещё хуже… что за девушки… чёрт… кажется, я с ума сойду с этим Чонгуком.       — Не стоило… ладно… ничего, спасибо ещё раз. Спокойной ночи тебе, Чимин.       — И тебе, снова. Надеюсь, увидимся как-нибудь.       — Навряд-ли, но если вдруг, я буду рад встречи.       Ещё чего! Не хватает того, что ты думаешь, что мой Чонгук красивый и горячий, я ещё должен встречи искать с тобой. Идиот.       Блин, что я несу? Придурок! Какой «мой»?       — Ну ладно, пока.       Слышу гудки и с грохотом бросаю телефон в сторону, раздражаясь от всего, что происходит. Хочется побежать к нему домой, выкинуть оттуда Чимина и лечь рядом с Чонгуком, обнимая и слушая его дыхание.       Интересно, как он пахнет? Наверное, как лучший человек в мире.       Что?       Я вообще не в себе?       Да. Не в себе.       Ненавижу эту борьбу. Ненавижу быть один на этой войне, с обеих сторон. Война, в которой никто никогда не победит, потому что я всегда проигрываю самому себе. И кажется, мне предстоит одна из сильнейших битв… Битва, в которой я против своих чувств к Чон Чонгуку.       Да. Пора признаться хотя бы себе. Я без ума от него, от всего, что касается его. Я берегу каждую его мысль, каждое его слово. Покупаю книги, которые он читал, заучиваю его фразочки, улыбаюсь целыми днями, думая о нём и прокручивая его голос в голове. Помню каждую его смску, начиная с самого первого дня. Перечитывал их каждый день. И никогда не устану возвращаться к ним. Потому что это всё, что у меня есть. И это всё, на что я имею право.       Но я без ума от него… Не могу поверить в то, что мне нравится парень. Ни одна из моих бывших не заставляла меня чувствовать даже один процент того, что заставляет он. Он настолько спонтанный, настолько умный и крутой, что я превращаюсь в маленькую девочку рядом с ним. Хочется просто слушать и слушать…       Кажется, я боюсь. Впервые я боюсь за жизнь другого человека. Боюсь за его счастье. Боюсь за всё, что касается его. Боюсь, что эти чувства перерастут в то, чего я остерегался всю жизнь.

*End Flashback*

***

POV Чонгук.

      Ощущаю, как мои веки тяжелеют, а сердце начинает биться, словно в первый раз, словно учится этому. Медленно открываю глаза и первым делом пытаюсь понять, где я нахожусь.       Однако, я не сразу понимаю, что всё ещё не умер. Слышу громкий звук сирены и чувствую, как боль пронзает всё моё тело, потому что меня сильно трясёт. Понимаю, что я нахожусь в машине скорой помощи, оглядываюсь, и сердце пропускает болезненный удар, когда я вижу, что рядом сидит Юнги. Который смотрит перед собой, а по щекам текут слёзы.       Я даже не знал, что он умеет чувствовать. Что он умеет плакать. Идиот, успокойся уже, я же не умер.       Стойте. Что тут делает Юнги? И почему он…       Ощущаю нарастающую панику, предполагаю, что я уже в Корее. Иначе откуда бы взялся Юнги? Однако, я сразу понимаю, что это не так, потому что его одежда уж больно напоминает одежду того, кто стрелял в меня.       Пытаюсь сопоставить несопоставимое и снова проваливаюсь в сон, только на этот раз мне не позволяют сделать это. Отдаленно слышу голос Юнги, который кричит на врача и просит что-то сделать, пока сам бьёт по моим щекам, умоляя не отключаться.       Снова набираюсь сил и открываю глаза. Ощущаю маску на своем лице и пытаюсь её сдвинуть. В эту секунду Юнги останавливает мою руку и просит не двигаться. Хочу спросить у него, где я, но голос не выходит из моего горла. Последнее чувство, которое я помню перед тем, как закрыть глаза — сожаление. Юнги не тот, кто должен был стать свидетелем моей смерти. Хотя я всегда надеялся, что это будет только он. Что как бы я это не сделал, он должен будет найти меня первым, и я напишу для него инструкцию, что делать дальше. Я знал, он справится, кажется, его не сломать ничем. Но увидев слёзы на его глазах и панику, я сожалел, что думал об этом, сожалел, что он тут сейчас. И сожалел, что, возможно, он и стрелял в меня. Это отстой.       …       Проходит очень много времени с тех пор, как я нахожусь в тёмной комнате. Кромешная темнота вперемешку с холодом. Я и Шинхо. Кажется, это длится уже вечность. Шинхо отказывается разговаривать со мной, а я изо дня в день схожу с ума. Не понимаю, что с ним. Каждый раз вспоминаю первый поцелуй с ним. Можно ли это назвать поцелуем? Короткий чмок в губы. Но это так сильно отпечаталось во мне. Что я никак не могу избавиться от этих воспоминаний.       Хотя не так. Я могу от них избавиться, но тогда мне придется впустить всё другое, впустить Тэхёна. Каждую секунду переживать поцелуй с ним. Самый лучший в мире поцелуй. Такой поцелуй, которого хватит до конца жизни, чтобы жить, думая о нём, и спокойно умереть. Но нельзя. Тэхёна больше нельзя подпускать.       Стены начинают давить с каждым днём всё больше, Шинхо только смотрит в пустоту, а потом зарывается головой в коленях, и так днями напролёт. Рассказываю ему разные истории из книг или сериалов, но кажется, ему уже ничего не интересно. Однако это нужно мне, иначе я с ума схожу. Если уже не сошёл… Думаю о том, что а вдруг надо себя ещё раз убить, чтобы попасть в другое место. Делаю разные попытки поменять ситуацию, тру руки об стены, бьюсь головой в стену, чувствую не боль, а воспоминания того, как это могло бы быть больно. Очередной раз надеюсь, что это не всё, это не конец. Неужели это и есть смерть? Такая жизнь после смерти? Или что это? И почему я тут с Шинхо? Неужели мир после смерти такой ужасный? Хуже чем Земля? Ну это уже слишком.       Время тянется очень медленно и долго, кажется, я тут уже месяц. Начинаю отчаиваться, считаю часы и минуты на пальцах, ощущая стены вокруг уже слишком близко, и вдруг что-то необычное творится в этом несчастном загробном мире: начинаю слышать отдаленный шум, который с каждой минутой становится ближе, и я понимаю, что кто-то поёт. Поёт очень знакомым мне голосом, который не должен был звучать в этом мире.       Вскакиваю с места, боюсь, что Тэхён тоже попал сюда, начинаю биться в стены. Умоляю, чтобы он сюда не приходил. Начинаю плакать в отчаянии, кричу сам себе, что сделаю всё, что угодно, чтобы он не попадал сюда. Он точно не выдержит, его свет слишком сильный, чтобы погасить его в этой темной стороне. Встаю на колени и начинаю молиться, сильно и искренне. Прошу, чтобы его не приводили сюда. Прошу забрать меня, чтобы остановить его действия.       Кажется, будто Тэхён делает с собой что-то, и эта дикая убежденность не покидает меня, пока я всё это время валяюсь на полу и молю, чтобы меня вернули к нему. Пока Шинхо лежит, свернувшись калачиком, и рыдает вместе со мной. Пока надежда с каждой секундой покидает меня, и голос становится ближе. Кажется, он поёт свою любимую песню. Задыхаюсь в слезах. Губами прошу у Шинхо прощения, не в силах сдерживать свои эмоции, и когда он хочет что-то ответить мне, наконец, подойдя ко мне ближе, я резко открываю глаза.