disappearing — исчезая.

«Ненависть красноречивее любви». © Elka Ms про Disappearing.

POV Чонгук.

      С тех пор, как я пережил тяжелейшую операцию на плечо, в которое стрелял Юнги, мой внутренний мир превратился в полный хаос. Я не могу принять самого себя, и не хочу никого видеть. А самое ужасное, что я до смерти скучаю по Шинхо. Чувство того, что я ушёл, оставив его одного в той темноте, не даёт мне покоя.       Если раньше я мог отвлечь себя, заняться спортом, поработать, посмотреть фильм, порисовать, почитать книгу, приготовить еду, сделать уборку и, в конце концов, написать дневнику… То сейчас я ничего из этого не могу. Лишь смотрю в потолок и схожу с ума от миллиона вопросов и недосказанностей, которые я даже не хочу решать. Потому что у меня нет на это сил, энергии и, если честно, желания. Однако мысли всё равно не перестают крутиться в голове.       Ненавижу свои руки за то, что они не могут нарисовать что-то из-за дрожи. И как следствие, я начертил очередные бесконечные круги, разрывая бумагу насквозь.       В обед я проснулся от запаха блинов, которые, видимо, кто-то сжигал. Примерно понимал, кто это может быть, но всё же сел в коляску, к которой я уже привык, и поехал на кухню. Этот придурок сжигал, кажется, уже десятый блин. Смотрю на смесь, которую он вливает в сковородку, и хочется ударить его по рукам и прогнать с моей кухни. Но если честно, у меня нет сил даже на гнев. Подъезжаю к нему и, набрав в стакан муку, кладу её перед ним. Думаю, он понял какого ингредиента добавлено мало, потому что через полчаса он стучится в дверь, упрашивая меня забрать эти же блины.       По правде говоря, у меня нет желания видеть его. Он должен был это понять за эти дни, но видимо до него долго доходит. Больше всего раздражает то, что его запах витает по всему дому. Он путает мои мысли, затуманивает и без того не ясный разум. Каждый раз, когда он стучится в мою дверь и просится зайти, я чувствую себя хуже, чем когда-либо. В моей голове всплывают сцены, как его губы сплетались с губами того парня, как он трогал его абсолютно везде, как смотрел поедающим взглядом, как шептал ему все те слова. Однако тот факт, что он каждый день живёт обычную жизнь, что он много отдыхает, общается со своим отцом и остается трезвым, не может не радовать.       Порой я не хочу слышать его голос, а порой я жажду услышать хотя бы его шаги. Ведь это означает, что он есть, что продолжает жить… обычную жизнь.       Снова пытаюсь нарисовать что-то, но руки дрожат, а в голове только его образ. Смирившись с этим, набрасываю эскиз его рук, но моментально стираю. Не могу смириться с тем, что я стал таким беспомощным и делаю единственное, что мне под силу. Хватаю свою гитару и крушу всё, что не так стоит. А после я ещё сильнее расстраиваюсь из-за беспорядка. И этот круговорот событий, который никак мне не подвластен, заставляет меня встать перед умывальником и взять в руки лезвие…       Уже понятно, что мозг отключился, ибо в нормальном сознании я бы точно не хотел, чтобы кто-то из семьи нашёл меня в этом состоянии. На секунду вспоминаю лицо Тэхёна в день, когда меня подстрелили, и бросаю лезвие в мусорное ведро дрожащими руками.       А ещё через минуту я вспоминаю его шёпот о том, как он ещё с первого взгляда влюбился в того одноразового, и поднимаю свою футболку. Разглядываю пластырь на животе и, не долго думая, срываю его. Свежие швы, которые я наложил себе пару дней назад, снова начинают затягиваться, и рана почти не болит. Но она должна болеть. Поэтому я нахожу в стене нужный квадрат плитки и надавливаю на него. Открывается мой тайник со всеми запасами лезвий, скальпелей, бинтов, пластырей и ниток с иголками.       Наконец спокойствие накрывает с головой: я снова тут, я снова всё контролирую, снова могу не думать ни о чём, кроме как о своей ране, которая начинает адски болеть. Когда кожа рассекается и вытекает тонкая струя крови, я снова ощущаю, что жив. Это тепло даёт мне чувство умиротворения. Но самая неприятная часть — зашивать рану, хоть я всегда и стараюсь сделать так, чтобы не приходилось накладывать шину, потому что шрам после неё выглядит очень неряшливо и заметно, но на этот раз не получится. Потому что этот участок кожи режется уже трижды, первым был один из людей Минхо. Вторым и третим — я.       Мне не нравится, что кто-то другой оставил следы на мне. Это просто вымораживает. Это портит наши и так токсичные отношения с моим телом.       …       Просыпаться в бардаке стало уже какой-то привычкой. С тех пор, как я встретил его, хаос окружает меня везде. Стараюсь не обращать внимания на это, когда прохожу мимо и сажусь в своё инвалидное кресло. То, что приехал Крис, меня немного смущает, однако, мне нужно подписать документы, и я рад, что он решил навестить меня. Конечно же он не знал, что я в таком состоянии: Сэён сообщила начальнику, что я заболел, но не думаю, что Крис предполагал, что я чуть-ли не инвалидом стал. Это смущение читается на его лице.       Он был чудесным работником, с ним всегда было комфортно общаться, он болел нашим делом, от того и оставался на самых лидирующих позициях по всем рейтингам хороших работников компании. На секунду я отвлекаюсь от всех проблем, его отчет с цифрами снова погружает меня в мир, который я могу контролировать.       На секунду оглядываюсь, не понимая, что мне мешает. Замечаю, что мой порядок в доме полностью нарушен, а рядом со мной, на спинке дивана, лежит кардиган Тэхёна, от которого несёт за сто километров запахом, присущим только ему. На секунду закусываю щёку, пытаясь сдержать внезапно нахлынувшее тепло в области живота.       Сильно сжимаю руку в кулак, впиваясь ногтями во внутреннюю сторону ладони, от злости на самого себя, не понимая, почему один факт того, что его вещь — так непринужденно сброшенная на мой диван, в моём доме, словно он сам тоже мой — так сильно возбуждает.       Смотрю на свой пах и, пока Крис отвлекается на бумаги, хватаю этот самый проклятый кардиган и прикрываю свой стояк. Что было очень глупой идеей, потому что теперь эта вещь на мне. Точнее, на моём долбанном члене. И теперь я уже не могу избавиться от картинки в голове, как он в этом кардигане, стоя на коленях и глядя в глаза, берёт у меня в рот.       Какого вообще хуя происходит с моим мозгом?       И в самый нужный момент этот кретин решает сыграть в чёртову горничную и, держа маленький поднос с двумя чашками кофе, заходит в зал. Кажется, ещё секунда, и я просто закричу, или начну гавкать, или что мне вообще, блять, сделать, чтобы не взорваться и не кончить прямо тут?!       Подходит ко мне и протягивает кофе. Я прикладываю вселенскую силу воли, чтобы не замечать его существования, смотрю сквозь него, зажимая руки на своем паху.       Но когда Тэхёна вообще останавливал игнор? Никогда! Поэтому он буквально вырывает мою руку и вручает мне чашку. Глубоко вдыхаю и смотрю на него удивленно, но он быстро уходит, состроив довольную гримасу. Клянусь, я стану из-за него убийцей. Потому что еле себя сдерживаю, чтобы не убить Криса и, схватив Тэхёна, сделать с ним всё самое развратное, что вообще придумало человечество.       Отвлекаюсь на Криса, делаю вид, что мне очень смешно и интересно слушать про каких-то хренов с горы, которые что-то там сделали в офисе.       Залпом глотаю эспрессо и с ужасом понимаю, что воды нигде рядом нет. Не потому что я хочу блядскую воду, а потому что он сейчас снова зайдёт с этим ебучим подносом, в этой ебучей широкой футболке, которая выглядит буквально как прозрачный пакет, настолько тонкая, что я даже могу его родинки посчитать; в этих ебучих спортивных широких штанах, которые слишком выделяют долбанный бугорок в области паха; и начнёт стрелять своим ехидным взглядом. А у меня нет ещё одного члена, который может встать, представляя его в ролевой игре в роли официантки. Потому что очевидно, что он мне нужен. Ибо мой, почти готов взорваться. Поэтому я буквально молюсь, чтобы крыша свалилась на нас, или произошёл апокалипсис, что угодно, лишь бы он не заходил сюда снова.       И я тут же иду к чёрту со своей молитвой, потому что именно это он и делает. Заходит сюда. Напомните мне выкинуть этот проклятый поднос и сжечь его футболку, если я смогу её выкрасть у него. Вместе со штанами.       Когда он проливает воду на брюки Криса, я наконец могу отвлечься и что-то сообразить. Но он быстро возвращает меня обратно, когда выкрикивает запрет на то, что я предлагаю свои брюки Крису.       Он ревнует? Блять. Это надо было сделать именно сейчас? Мать твою. Ким Тэхён.       — Что? — лишь могу выпалить я, вкладывая в это одно слово, всё своё ахуевание.       Ким Тэхён ревнует меня к Крису? Вы ещё скажите, что он специально пролил воду на него. Нет же? Ну нет. Да?!!       — Что? — он выгибает бровь так, будто моя одежда и весь я принадлежу ему, и это настолько очевидно, что спросить у него: «Что?», было самой глупой вещью на свете.       Благо, Крис влезает в нашу дуэль взглядами, иначе он бы стал свидетелем самого грязного в своей жизни гейского секса.       Непонятная теплота наполняет мою грудь, когда Тэхён уходит, а я ощущаю, что он остался. Остался рядом со мной. Стоит и всё ещё смотрит, боясь, что я просто улыбнусь Крису. Ведь тогда он, возможно, выльет на него весь бассейн. Может, хоть так тот поймёт намёк и уйдёт.       Вжимая кардиган в область своих теперь уже мокрых штанов, как можно больше складывая его и подбирая углы, я продолжаю слушать бедного Криса, еле сдерживая улыбку.

***

🎵 The night we met — Lord Huron

      Порядок, который навёл Тэхён в моей комнате, заставил сердце сжаться от боли. Он не должен был заходить сюда, не должен был убираться. Это слишком личное.       Понимаю, как сильно он старался успеть сделать всё за пол часа, и пытаюсь не злиться на него. Но когда я слышу шум воды и понимаю, что он в моей ванной, не знаю, что вселяется в меня, и я чуть ли не стою за дверью, чтобы ворваться внутрь и наказать его.       Да, я возбуждён. А ещё я очень зол. Он больше не имеет права трогать меня и мои вещи. И эта жгучая смесь точно приведёт нас к тому, что я сделаю что-то необратимое. Держа руку на ручке двери, я повторяю себе как мантру то, что он не заслуживает моего гнева. И каким-то образом это помогает. Хватит. Я много злился, просто оставлю это… Сделаю вид, что меня ничего не трогает. Не хочу говорить с ним. Не хочу начинать снова говорить с ним. Не хочу смотреть на него.       Крис уже непонятно какой раз спасает меня, потому что он звонит в самый нужный момент.       Спрашивает электронные документы с флешки, которую забыл, и я хватаюсь за эту причину, как за спасательный круг. Включаю компьютер и начинаю загружать для него все файлы. Нахожу много незаконченных дел в личном кабинете и жадно хватаюсь за них. Кликаю просто по мышечной памяти, совершенно не вникая в то, что делаю.       Когда я уже заинтересованно погружаюсь в работу, немного успокоившись, этот идиот решает явится народу. В. Моём. Халате. Блять!       Я бы сказал что-то, если бы не забыл, как говорить.       Снова делаю попытку погрузиться в работу, пока он ложится на мою кровать и начинает глубоко дышать. Полный ярости, кидаю на него взгляд, и вместо того, чтобы выкинуть его отсюда, кидаю беспардонное: «Больной». Потому что он буквально улыбается, глубоко дыша, словно у него там какой-то тантрический секс.       Ловлю себя на мысли, что чувство комфорта и уюта поглощает рядом с ним. Когда он в моей комнате, я самый спокойный человек на свете. Потому что вижу, что он в безопасности. Что он в порядке. Знаю, что он не вкалывает в себя всякую хрень, что он не пьёт, валяясь непонятно где в предобморочном состоянии, и что он не трахает никого… Последняя мысль снова выбивает у меня почву из под ног.       После чего я перестаю контролировать абсолютно всё. …       Он снова и снова говорит, что хочет быть со мной, а я выхожу из себя. Не понимаю, где и как он собирается быть со мной. Не знаю, очередная ли это игра. Совершенно не мыслю, что происходит. И он начинает меня провоцировать. Очень беспощадно.       Произносит мерзкие вещи. Прямо говорит, что занимался с ними сексом. А ведь я пытался внушить себе, что до секса не доходило… Что угодно… поцелуи, минет, но секс. Я был уверен, что его не было и не могло быть. Ведь он сам говорил, что секс без любви не для него. Даже когда Минхо сказал, что Тэхён ебёт всё, что движется, я всё равно не верил. Возможно, мой мозг просто блокировал эту и так очевидную мысль.       В момент, когда он произносит эти слова, я уже ничего не контролирую. Совершенно ничего. Я хочу его убить. Отмыть. Зарезать. Искупать сотню раз под пылающей водой.       Всё внутри смешивается, когда он снимает халат, предоставляя себя мне.       И я беру его. Очень жестоко и сильно. Избивая его, чувствую, как отмываю от всего, что он натворил. Мы никогда не были нормальными или обычными. Мы настоящие психи, потому что отмываем наши ошибки кровью. Я делаю это с собой, и начинаю делать это с ним. Осознаю, насколько это отвратительно, но мне так похуй на эти ебаные стандарты. Я знаю, что не наврежу ему. И знаю, что это нужно ему больше, чем мне. Потому что он хочет наказать себя, и я вызываюсь добровольцем. Потому что я предпочитаю избить его, чем своим равнодушием вернуть его в мир наркоты и алкоголя. Потому что ему даже не надо ничего говорить, я читаю его намерение к саморазрушению, по кровавой улыбке.       Потому что если я сейчас не дам ему знать, как сильно его ненавижу, он начнёт доказывать, что ненавидит себя сильнее. Я не могу ему позволить сделать это снова.       Я не могу позволить ему выиграть. И не могу позволить выиграть Минхо. Ни за что.       Поэтому я ему доказываю. Говорю, как сильно ненавижу его. И кажется, он верит. Наконец-то он верит мне. И наконец-то я верю ему. Хоть он и не произносит этого вслух, но я чувствую, что он тоже меня ненавидит. Ненавидит так сильно, что любит.       Впиваюсь в его губы, не в силах уже сдерживаться. И всё. Весь мир улетает куда-то в другое измерение. И остаёмся только мы с ним. С его дрожащим телом, с его холодными руками на моём лице, которые держатся за меня, как за последний глоток воздуха; с его горячими слезами стекающими по нашим щекам; и с его сумасшедше стучащим сердцем.       Хватаю его за голые бёдра, приподнимаю, продолжая целоваться, и отношу в ванную. Даже сквозь вкус железа во рту от его кровоточащей губы, я ощущаю вкус самого Тэхёна. Его горячий язык сумасшедше скользит по моему, и я не знаю, куда ещё сильнее, но желание углубить поцелуй разрывает нас обоих. Это был настолько страстный поцелуй. В моей жизни не было ни одного секса круче, чем один поцелуй с Тэхёном. Он выше всего и всех. Совершенство в чистом виде.       Желание дышать хоть и не превосходит желание продолжить целовать его всю оставшуюся жизнь, но всё же нужда в кислороде выше нас, и мы резко отрываемся друг от друга, глубоко дыша. Наши лбы соприкасаются, и мы не можем надышаться.       Нужда в повторном сплетении губ накрывает нас меньше, чем через секунду, и я не даю ему даже отдышаться. Полагаю, ему хватило, я и так долго терпел.       Убираю руки с его бёдер и сажаю на холодную поверхность столешницы на умывальнике, и он неожиданно подпрыгивает. Я не могу сдержать смешок, а он обиженно, легонько бьёт меня по щеке. Обнимаю его за спину, впечатывая в себя. Он чуть выше, но меня это даже устраивает, потому что он плотнее обхватывает меня ногами, и я скольжу рукой к его заднице. Блять. Его зад. Его чёртов зад… Не могу поверить, что я трогаю его.       Ещё на концерте, когда он надел облегающие чёрные штаны, я так злился на него. Злился, что не могу одеть его в длинное пальто и в водолазку, которую желательно затянуть до самых корней волос. Идеальный костюм. Мечта.       Чёрт, да. Я его очень сильно ревную. Возможно, я успокоюсь, когда хоть немного смогу насытиться им. Когда смогу расцеловать каждый уголок его тела и души по миллиону раз. Может, я хоть тогда чуть успокоюсь, и водолазку можно будет спустить до глаз. Хотя, нет. К чёрту вас. Глаза вообще моя империя. Никогда.       Понимаю что он никогда не будет полностью моим, но когда он продолжает меня целовать так, будто он никогда не будет принадлежать никому, кроме меня, даже самому себе, я решаю поверить в это, и отдаюсь в его руки, которые тянутся снять с меня футболку.       Один этот жест сводит меня с ума, не говоря уже о его упругих ягодицах, которые я боюсь разорвать от того, насколько мне нравится сжимать их и впиваться своими пальцами. Когда он стягивает с меня футболку, нам приходиться разорвать поцелуй, но это получается слишком грубо, и с его губы снова сочится кровь. Он опять приближается, но я останавливаю его.       — Твоя губа… Надо что-то сделать с этим.       — Блять, Чонгук, что-то сделать надо с этим, — он указывает на свой стояк, — а губа подождет.       Все мои внутренности вдруг становятся какой-то густой массой, которую я сейчас вырву от удовольствия. Потому что ничего не сводит с ума сильнее, чем то, что у него стоит на меня. То, что он хочет меня. Что он сейчас в моей ванной, в моих руках, голый, совершенно голый, и такой мой. Полностью.       — Привет… — произношу я и улыбаюсь, смотря на его достоинство, которое с этого момента становится моим «достоинством».       Его смех заполняет всё вокруг, абсолютно всё. И теперь я понимаю, что есть всё таки что-то круче, чем то, что он хочет меня. Его смех. Его смех — мой смысл жизни. Отныне я живу ради этого.       — Что? Смотрю на него, не способный сдержать свою улыбку.       — Ты первый человек… — он снова смеётся, — который здоровается с… — запнувшись и моментально покраснев, он тут же прикрывает рот рукой, не продолжив предложение.       — А ты первый человек, который краснеет, когда нужно произнести слово член, а не когда просит с ним что-то сделать.       Он толкает меня в плечо и округляет глаза, словно мы дети, которые впервые произнесли вслух матерное слово.       — И вообще…       Накрываю его своей футболкой, после чего наклоняюсь к его ногам, приподнимаю одну из них и, открыв дверь шкафчика, достаю аптечку, после чего целую его в область колена и кладу ногу обратно, сдерживая улыбку от того, что мурашки тут же покрыли его тело. Серьезно? Всего лишь от одного поцелуя в колено Тэхён?       — Я это делаю не в первый раз, — продолжаю я, доставая ватный диск, смочив его спиртом. — Держись за края столешницы, сейчас будет жечь, — произношу я, и он тут же подчиняется, жмуря глаза.       Как только я дотрагиваюсь ватой до раны, он вздрагивает и хватается за мою руку.       — Подожди ещё чуть-чуть, и я подую.       — Нет! Это жутко больно!       Он отталкивает мою руку и держит её на весу. А я думаю о том, какой же этот парень странный. Пару минут назад он даже не морщился, когда получал удары, а сейчас ему больно от одного прикосновения.       — Я знаю, но потерпи, я быстро.       Он ослабляет хватку и снова закрывает глаза, упираясь рукой в моё плечо, смотрю на неё и улыбаюсь, переводя взгляд на его кривящееся лицо. Чувствую, словно весь мир подарили мне, когда ощущаю его полное доверие. Словно он положился на меня. И я готов сделать всё, чтобы оправдывать его ожидания.       Достаю гемостатическое средство —гель для остановки кровотечения.       — Что ты имел ввиду, когда сказал, что не первый раз? Он всё же открывает глаза.       — М-м, ну в тот день…       Смотрю на него и подношу тюбик к его рту.       — В день, когда мы с тобой, как идиоты, кончали друг на друга, я тоже поздоровался с ним, — ухмыляюсь и, потянувшись, целую его в щеку. — И кстати, это было прямо тут, я даже бросил тебя в этот умывальник, — шепчу ему в лицо и улыбаюсь его округлившимся глазам, еле сдерживая себя от того, чтобы снова поцеловать его в губы. — А теперь закрой глаза.       — Эй, ничего и не идиоты! — он хмурит брови и возражает.       — Самые, что ни на есть, идиоты, — шепчу я снова, чуть раздражаясь от того, что эта грёбанная кровь не останавливается.       Оттянув губу, вижу лишь маленькое рассечение, которое точно не кровоточит.       — Кровь не из губы. Открой рот. Он слушается, и я прихожу в ужас.       — Что? Почему ты молчишь?       — Тэхён, только не кричи, ладно?       — Не пугай меня, что такое? Он открывает глаза.       — Кажется, я выбил тебе зуб… Я отхожу и прикрываю рот рукой.       — Ты что?!       Он разворачивается и смотрит в зеркало позади себя.       — Нет-нет-нет!       Спрыгивает и начинает жутко истерить.       — Блять! Прости! Я идиот!       Хватаю его за плечи и разворачиваю чтобы снова осмотреть. Его клык с левой стороны просто отлетел.       — Мне плохо! — Произносит он, и начинает махать рукой на своё лицо, будто ему сейчас и вправду станет плохо. — Мой зуб!       — Как ты вообще мог не заметить, что у тебя оторвало зуб? — Злюсь я. На себя и на него.       — О Боже! — Восклицает он и скручивается от боли, хватаясь за своё лицо.       Точно, на адреналине он даже не почувствовал ничего, а когда успокоились, боль вернулась. Блять!       Бегу за халатом и, вернувшись, накрываю его, сидящего на корточках.       — Сильно больно?       Наклоняюсь и глажу его по голове. Он кивает. И мне кажется, словно в меня вонзают тысячи ножей. Я не могу выносить его боль.       — Точно! Сука! — вспыхиваю я, вспомнив случай из детства. — Ой, нет… А ты случайно не проглотил его?       — Я идиот по-твоему? Могу проглотить зуб и не заметить? — Говорит он с полуоткрытым ртом, и я убегаю обратно в комнату. Ищу везде, в панике осматриваюсь по сторонам. Тэхён застегивает халат и присоединяется к поискам.       — У меня плохие новости… Тэхён… Кажется, мы съели твой зуб.       — Мы?! Думаю, ещё одно моё слово, и он ударит меня по лицу, а потом заплачет.       — Ага… Это вполне мог быть я, потому что мой дядя однажды проглотил в порыве страсти, зуб своей жены, и это был имплант, но знаешь, у него был острый штифт, так что нам даже повезло.       — Ты шутишь? — он садится на кровать и прикрывает рот рукой. — Какой нахрен повезло? Ты выбил мне зуб и съел его!       Я готов поклясться, что ещё никогда не хотел так сильно смеяться, но сдерживаю себя.       — Такс… — подавляю приступ удушающего смеха. — Срочно надевай первое, что найдёшь в шкафу, я побегу и заведу машину.       Натягиваю свою толстовку и, схватив ключи, выбегаю. Кажется, этот парень лечит меня, сам того не подозревая, потому что я забываю про всю боль в теле, ощущая невиданную силу, и бегу на улицу, надевая кроссовки находу.       — Сынок? Ты встал?       Встречаю Сэён, сидящую на диванчике во дворе перед костром, вместе с Дэхёном.       — Д-да, ой…Точно! Позвони Вану, скажи, что я еду по срочному делу, пусть готовится принять пациента, — кидаю ей, чем повергаю её в шок.       — Что? Что-то случилось? Зачем тебе стоматолог? Так сильно разболелся зуб? Давай я обезболю для начала, куда ты собрался за руль? Тебе нельзя вставать!       — Нет, это нужно Тэ…. — понимаю, насколько глупо прозвучит то, что я собираюсь сказать, и машу ей рукой. — Я в порядке! Просто позвони и сделай, что я прошу!       Из дома выбегает Тэхён, почти плавая в моей толстовке и держась за щёку, и снова повергает этих двоих в шок.       — Тэхён, что… Это тебе нужен стоматолог? — Сэён не унимается.       — Ворота! — кричу я Дэхёну, садясь в машину. Благо, хоть этому не надо по сто раз объяснять, и он бежит в направлении ворот. — Позвони ему, скажи, что надо вставить зуб, который только что выпал.       — Боже! Ладно… Езжайте быстрее!       Завожу машину и выезжаю со двора, посигналив им напоследок. Еду на всей скорости, сокращая путь.       Волнуюсь, потому что, если не получится сделать этот зуб, он должен будет как минимум месяц ходить без него. А ещё ему больно. Чёрт.       Смотрю на него, и он тут же поворачивается ко мне. Кажется, он… Хочет рассмеяться?       Салон наполняется его смехом, и я тоже уже не могу сдержаться. Мы смеёмся, как две антилопы.       Он стучит по моей руке, словно хочет что-то сказать, но приступ смеха ему мешает.       — Что? — задыхаясь, спрашиваю я.       — Мы и вправду самые большие идиоты! — он сжимает челюсть от боли и снова начинает смеяться.       Беру его руку и целую. Остальной путь мы едем в тишине, подавляя новые порывы смеха.       Заезжаю во двор двухэтажного особняка своего дяди и паркуюсь, где попало. Выпрыгиваю из машины и зову его за собой.       — Что за место?       — Это дом моего дяди.       — Что, блять? Не говори, что мы за советом приехали! Здравствуйте, куда вы дели зуб вашей жены, когда проглотили его?       — Ахаха! Нет! Это не тот дядя, другой, он стоматолог. И очень крутой, кстати, лечил много звёзд, так что он тот, кто нам нужен.       — Звезда, блин, сначала скажи, что ты придумал?       — Заткнись и беги уже!       Захожу в главную дверь и встречаю дворецкого, который провожает нас в кабинет Вана.       — Ради всего святого, малец, скажи, что зуб с корнями выпал! — он тут же надевает перчатки и, даже не поздоровавшись, зазывает меня рукой, к стоматологической установке, за что я благодарен.       — Зуб его, и он явно выбит с корнями, насколько я понял, но есть одно «но», — толкая Тэхёна, которому явно неловко, вперёд, я обращаюсь к дяде. — Мы не знаем, кто, но один из нас его проглотил, — всё ещё стараясь не углубляться в смысл сказанного, я поджимаю губы.       — Такс, это наоборот даже хорошо, есть вероятность, что мы спасём его, так как он должен оставаться влажным. Не совсем, конечно, в ваших желудках, желательно стерильный пакет, но с этим можно работать. Ложись, — он указывает Тэхёну на стул и, кажется, предполагает, как зуб мог оказаться в наших желудках, но не задаёт ни единого вопроса, за что я ещё сильнее хочу его благодарить.       — Ага, он и вправду выбит с корнями. Я сейчас сделаю укол. Пока он действует, будем доставать зуб.       Он по доброму ухмыляется.       — Что ты ел сегодня? — спрашивает меня и вкалывает обезболивающее Тэхёну.       — Ничего особо. По-моему, кусок пирога утром и… эспрессо, — отвечаю я, кидая игривый взгляд на Тэхёна, который готов меня закопать прямо под этим стоматологическим стулом за то, что я ещё смею шутить. Чуть не добавляю, что ел и его, но решаю опустить этот факт, думаю, он не особо повеселит дядю.       — И, как я полагаю, его тоже? — он кидает на меня короткий взгляд сквозь очки. — Чего смотришь? Бери вон ту железную чашу и вызывай рвоту теперь. Ромео хренов!       Ну вот и Ван, узнаю его. Закатываю глаза и, взяв чашу, иду в сторону ванной.       Ладно, это было круто и смешно, признаю.       И я даже не хочу смотреть в сторону Тэхёна, потому что уже чувствую, как он прожигает меня взглядом.       …       — Бинго! — захожу обратно в кабинет весь красный и запыхавшийся. Ненавижу рвоту. Хуже ничего не придумано ещё. Просто ад. Но я ещё никогда не был так рад этому.       — Так и думал, — он хватает из моих рук железяку и, вытаскивая зуб из смеси содержимого моего желудка, кидает его в стакан с какой-то жидкостью и несколько раз промывает его. — Не переживай, Тэхён, это уже третий случай за месяц, такое часто бывает, — он успокаивает его, и я ощущаю, как успокаиваюсь сам. Сажусь на стул рядом и напрягаюсь каждый раз, когда он морщит лицо.       — Вколи ещё обезбола, ему же больно! — восклицаю я в очередной раз.       — Заткнись уже!        Ван злостно бросает в меня какой-то тюбик с кремом.       — Он ничего не чувствует, просто это неприятная процедура. Тебе же не больно, да, Тэхён?       Тот мотает головой и угрожает мне кулаком, пока Ван не смотрит.       — Видишь? Иди выпей кофе, не нервируй! — он прогоняет меня рукой, а я даже не двигаюсь с места.       Потому что сколько мне минут отведено, столько я и хочу быть рядом с Тэхёном.