disappearing — исчезая.

«Я выбрал боль, которую могу контролировать, вместо той, что мне неподвластна». (с) Чонгук

🎵Again — Xxxtentasion & Noah

POV Чонгук.

      Я всегда думал, что сердце может разбиться лишь раз. Просто лопнуть, и больше ты не существуешь. Ты находишься тут физически, но с огромной дырой в груди.       В моей жизни такую дыру оставил Шинхо. Я продолжал существовать, каждый день ожидая того, что следующий не будет таким пустым. Я настолько привык к этому холоду и безразличию к жизни, что мне даже хотелось, чтобы что-то случилось. Пусть сгорит наш дом, или пусть я сломаю себе ногу, пусть произойдёт апокалипсис или война. Что угодно, что могло бы заставить меня ощутить другие эмоции, помимо пустоты. Всепоглощающей пустоты.       Потому что моя боль устала и превратилась в пустоту. Чувствовать боль было даже лучше, чем вообще ничего. И поймёт это только тот, у кого хотя бы раз в жизни была депрессия.       Я никогда не делился этими мыслями с кем-то, и это стало моим проклятием. В жизни по-прежнему ничего не происходило: дом не горел, война не наступала, и я решил, что нельзя разрушать мир, чтобы просто что-то почувствовать, чтобы отвлечься от своей пустоты; лучше разрушить одного себя.       И я стал разрушать себя. И мне это так нравилось, я мог ночами проводить время за изучением строения кожи человека, и меня все больше затягивало. Думал, какой же урон я могу нанести себе, но чтобы не умирать, и чтобы это не заметили родители.       Начиналось с маленьких царапин. Иногда я писал его имя на своей руке сломанной стороной линейки или циркулем, но царапины заживали быстро, и мне нужен был более впечатляющий способ.       Тогда я узнал про лезвия. В момент, когда я впервые взял их в руки, именно там я и почувствовал адреналин, жуткий страх пережать и перерезать буквально сносил мне крышу, а я кайфовал от этого. Мне нравилось находиться на грани жизни и смерти, и посылать нахуй обеих, потому что я сам решал, когда остановиться. Наконец-то я контролировал это.       Я начинал войну, в которой каждый день сам и побеждал. Мне нравилось носить его имя на себе. Так он был со мной не только в мыслях и снах.       Когда я вырос, я думал набить татуировку с его именем, но не сделал этого, потому что он и так был со мной, постоянно. Впрочем зачем надо делать искусственную надпись, если все мои шрамы и так были его именем.

***

      — Алло, да? — Тэхён принимает звонок с задорным голосом.       — Ты… блять… Скажи мне, где ты? — Чонгук злится.       — Эм, а почему ты такой? Что случилось?       — Ты сейчас ответишь мне просто: да или нет, больше я не хочу ничего слышать.       — Что случилось? Ты куда-то едешь? Ты в машине что-ли?       — Тэхён, блять! Ты слышишь, что я говорю?!       — Блин, в чём дело? Я скоро буду дома! — Тэхёна охватывает паника, потому что он ещё никогда не слышал, чтобы Чонгук с такой ненавистью и равнодушием называл его имя.       — Ты рассказывал Минхо про меня? Он знает про Шинхо?       — Что? Ты вообще офигел что-ли?       — Да или нет?! Одно слово.       — Нет, конечно! Ты о чём? Я ему никогда…       Не успел Тэхён договорить, как Чонгук сбросил трубку.       Его грудную клетку сдавливала нескончаемая боль. Он понимал, что это всё невозможно, однако сам факт того, что Минхо посмел своим грязным ртом назвать имя Шинхо, уже было причиной разорвать его сердце голыми руками.       Это не может быть правдой, поэтому он предполагал, что Минхо взломал аккаунт Тэхёна и прочитал весь его чат.        Что нелогично: зачем ему это делать? А Тэхён, он мог выпить и забыть, что рассказывал? Мог… вероятность есть.       Он схватился за эти вероятности, и ехал на всей скорости по знакомой дороге. Дождь и снег, словно подыгрывая его боли, бились в лобовое стекло. Машину заносило, но это было не так важно. Даже если он умрёт, всё равно воскреснет, чтобы прикончить этого Минхо.       Бросает машину прямо во дворе больницы, оставляя ключи внутри, чтобы работники сами её убрали. Забегает внутрь и направляется в сторону лестниц, пробегая пару пролётов, и оказывается у нужной двери. Сердце готово выпрыгнуть, а мысли запутаны.       В коридоре он встречает поникшего и потерянного Чимина, сидящего перед палатой Минхо.       И тут Чонгук понимает, что Чимин не стал бы его звать, если бы это не была крайняя мера. Потому что он максимально в подавленном состоянии. И по всей видимости, он делал всё, что мог, чтобы не дошло до этого момента.       — Чонгук, — Чимин подходит и кладёт руку на его плечо.       Чонгук тут же скидывает эту руку.       — Он же там? Да? — Чонгук срывается с места и забегает в палату, тут же закрывая за собой дверь на замок, услышав, что Чимин бежит за ним.       Вдохнув глубоко, он разворачивается и видит перед собой Минхо, который вскакивает на месте от удивления.       — Ну привет! — произносит Чонгук, ухмыляясь, и неизвестно, что вселяется в него в эту секунду, но гнев переполняет его, как никогда ранее.       Он хватает его за воротник и даёт пощёчину.       — Ты, блять, как тот самый злодей, который никак не умирает. Но я больше не совершу ту же ошибку, сегодня ты сдохнешь от моих рук! — он не даёт ему молвить и слова, сжимая его шею в своих руках.       Глаза Минхо лезут на лоб, он старается отцепить Чонгука от себя, но понимает, что это невозможно, воздуха в его лёгких остается всё меньше. Глаза Чонгука становятся олицетворением яростной ненависти, что искры блестят, наполняясь краской.       Минхо хватается за руку Чонгука и оттягивает, стараясь убрать со своей шеи, но у него ничего не получается. Хоть он и не выглядит слабее Чонгука, даже наоборот, несмотря на его положение, сейчас Минхо бессилен перед гневом Чонгука.       — Как ты посмел назвать его имя своим грязным ртом?! — сильнее придавливает его к подушке, понимая, что теряет контроль.       Внезапно Минхо делает, кажется, последнее, что может спасти его жизнь: срывает с себя больничную рубашку, оголяя грудь. Глазами указывает ему посмотреть, хватаясь снова за его руки и раздвигая их в локтях, открывая ему обзор.       Взору разъяренного Чонгука открывается надпись на груди Минхо:       «I wouldn’t leave without u… JK».       Чонгук читает надпись и резко переводит на него взгляд, на секунду замерев на месте. Рывком убирает руки, а Минхо начинает кашлять, жадно хватая воздух.

*Flashback*

      — Хей, вассап, мэн! — Шинхо закидывает руку на плечи Чонгука, прижимая к себе.       — Боже, уйди! — Чонгук отталкивает его, спускаясь со своего крыльца, и поправляет портфель, направляясь в сторону школы.       — Какой уйди, я час простоял на твоём уродском крыльце!       — Я тебя не просил там стоять. Ты сам всегда выходишь рано.       — Рано? У тебя уроки через десять минут начнутся! — он хватает его за шею и слегка ударяет кулаком в живот, шутя.       — Это очень много, я бы выспался, если бы ты не стоял над душой, — снова отталкивает его, недовольно поправляя волосы.       — А что мне делать, я без тебя никуда, — он улыбается, солнце освещает его лицо. — Помнишь? I won’t leave without you!       — Ты только две фразы выучил на английском?       — Ты же не учишь меня! — он пинает его локтем в руку.       — Я сам толком не знаю, чему могу тебя научить? — Чонгук недовольно хмурит брови, продолжая идти слишком быстро для того, кто не боится опоздать.       — Уж получше меня будешь, у тебя же репетитор.       — Я его прогуливаю.       — Ах ты, малец, я же тебя предупреждал!       Шинхо бежит за Чонгуком, угрожая ему кулаком, а тот смеётся, убегая от него.

*End Flashback*

      Чонгука охватывает паника, он снова хватает его за шею и придавливает к подушке, закрывает глаза, делает глубокий вдох перед тем, как открыть их, и медленно убирает руку с его горла, молясь, чтобы там не оказалось шрама.       Чонгук не верит своим глазам, он шокировано прикрывает рот и медленными шагами начинает отходить от него, словно это поможет ему избежать реальности.       Минхо пытается откашляться, с его глаз брызгают искры, он весь покраснел и вспотел.       — Вторая попытка уже. Думаю, в следующую ты меня точно убьёшь, — замучено проговаривает он, снова кашляя.       Чонгук облокачивается о стену и сползает по ней, садясь на корточки. Он зарывает свою голову в руках и пытается осознать происходящее.       — Когда я увидел Сэён, понял, что нашёл тебя. Она совсем не изменилась, — произносит Минхо, последний раз откашлявшись.       — Нет! Нет-нет-нет-нет-нет-нет! Это невозможно! — Чонгук истерически смеётся, хватаясь за свои волосы. — Это бред! Ты не можешь быть… им… Это невозможно… — он начинает сильно дрожать.       — Эй, — Минхо встает с кровати и подходит к нему, садясь напротив него на корточки. — Это я, Чонгук. И ты даже не представляешь, как давно я искал тебя.       — Ч-что? Искал? — по щекам Чонгука наконец скатываются слёзы. — Как это возможно? Я видел, как ты умер.       — Я умер тогда, точнее Шинхо умер, и на его место пришёл Минхо.       — Что ты несёшь? Как всё это понять?       — Я всё расскажу… — Минхо садится на пол вслед за Чонгуком.       — Как ты выжил?       — Давай я начну сначала, — он вздохнул, переводя взгляд с Чонгука на потолок. — Мой отец, всё из-за него. В тот день я вышел, чтобы пойти к твоей двери. Меня похитили, запихнули в машину, порезали горло и бросили в заброшку. Это были люди его конкурента, чьему сыну отец выстрелил в обе ноги за то, что тот посмел продавать наркоту в его районе. Тем самым они решили отомстить, плюс оставили нож, как сувенир… По сей день храню, — он усмехнулся. — Из-за того, что ты сразу нашёл меня, привлёк внимание людей, меня смогли спасти. М-да уж, я оказался очень живучим, — он снова усмехается и смотрит на свою перебинтованную ногу после выстрела Чонгука.       — Ч-что? Ты… это сделал… не сам? Но ведь… твоя мама… Она сказала Сэён, что у тебя была депрессия, — Чонугук выглядит крайне потерянным и разбитым.       — Да, была, но я не покончил бы собой. Уж точно не тогда, когда мне признался в чувствах мальчик, который был так дорог моему сердцу.       — Ты издеваешься надо мной? Я не верю, что это возможно… Я видел, как ты лежал в чертовой крови.       — Они не задели артерию, Чонгук. Как видишь, я живой. Не знаю, как меня спасли, но я точно обязан тебе своей жизнью.       — Боже! Это же просто… Это издевательство! — Чонгук продолжает дрожать, ему становится катастрофически мало воздуха.       — Отец увёз меня в Канаду после операции, поменял фамилию и изменил одну букву в моём имени. Чтобы никто не догадался.       Чонгук, сорвавшись с места, хватает его за челюсть и тянет наверх, поднимая с ног.       — Ты, ублюдок, почему не сказал мне? Ты понимаешь, что натворил? — придавливает его к стене, буквально шипя ему в лицо. — Ты вообще знаешь, что я пережил? Сколько я страдал? Долбанных пятнадцать лет я оплакивал Шинхо! Мать твою, я ночевал на его могиле! Я каждый день, каждый час проживал с чувством вины! Думал, что я виноват в том, что не понял его. Что не поддержал. Что не вышел из дома на полчаса раньше. Ты видишь это? Шрам на моём лице? Рассказать, как я его получил? Это неудачная попытка самоубийства. Я стоял с ножом у своего горла, готовый уйти. Хосок, мой брат, застал меня, накинулся со спины, пытался выхватить нож, а я даже тогда не собирался останавливаться, порезал лицо, пытаясь вырваться из его рук и закончить начатое. При своем родном брате! Я пытался покончить с собой прямо перед ним!       — Не может быть! — глаза Минхо наполняются слезами, и Чонгук впервые видит его таким слабым и беззащитным.       — Сука! — он бьёт его кулаком в живот и бросает на пол, оставляя корчиться от боли. — Кто в той могиле?       — Никого… Там пустой гроб… Они должны были поверить, что я умер, чтобы больше меня не проследовали, они должны были верить, что отомстили отцу, — Минхо стонет.       — Как же… Какой же ты ублюдок! — Чонгук стирает слёзы и направляется к выходу.       — Стой! Я не знал… Я не знал, что тебе будет не плевать на меня… Чонгук!       Слышать из его уст своё имя, зная, что Минхо тот, кого он оплакивал так долго, было чем-то очень сильным и убивающим заживо.       — Стой, прошу, ты должен знать… Я искал тебя! Я очень долго искал тебя. Когда был ребенком, я не мог ничего сделать, никто не хотел даже слышать о том, чтобы найти моего друга и дать ему знать, что я жив. Я делал всё, что мог, я искал в интернете, спрашивал у знакомых, но тебя не было ни в одной социальной сети. Я каждый божий день искал твоё имя в интернете. Когда я смог выбраться из-под их крыла, я приехал в Тэгу. Каждую улицу, каждый дом, мои люди и я, мы всё прошерстили, никто даже не слышал о вас ничего. Мне сказали, что вы уехали в тот же день. Я был разбит. Я тоже разрушил свою жизнь из-за этого. Я каждый чёртов день думал о тебе, я творил всё, что вздумается, лишь бы забыть о тебе. Больше всего я злился, что так сильно зациклился на тебе. Ты даже не представляешь, как сильно я мечтал увидеть тебя хотя бы раз, хотя бы издалека.       Чонгук, застывший у двери спиной к Минхо, начал дрожать от подступающего приступа плача, но не давал себе сорваться.       — Даже если так… я не смогу забыть то, что ты сделал с Тэхёном и со мной.       — Тэхён, этот мальчик, я его встретил на таком же отчаянном этапе его жизни, как и сам. Он пытался забыть свою мать, а я пытался забыть тебя. Мы сильно напивались и отрывались. Мне казалось, что мы близки с ним. Если честно, мне всегда нравились девчонки, ты тоже знаешь, что это так. Однако, после твоего признания во мне что-то сломалось, и по сей день я не могу это залечить. Ты был первым человеком, который испытал ко мне такие сильные чувства… Потому что я знаю, с каким трудом тебе это пришлось, не смотря ни на что, рискуя всем, рискуя своим авторитетом в школе, не боясь, что я могу всем разболтать, ты просто признался. Знаешь, что я подумал в тот момент, когда впервые услышал это? Вау… Я подумал вау, какой же он крутой и смелый. С тех самых пор я ещё никого не встречал, похожего на тебя, но когда появился Тэхён со своей болью, мне показалось, что моя боль полюбила его боль. Но он начал употреблять. Я понял, что это не мой вариант. Я сам никогда не пробовал наркотики, Чонгук. Потому что знал, как это убивает. Я пытался его отучить, и он сбежал, когда ему стало скучно. Я забил на него. Но когда он стал звездой и связался со мной, прося о наркоте, в то время я уже был на дне, и вспомнил, что у меня были эмоции к этому человеку. Хоть сначала я и просил его не делать этого, но не смог устоять перед его чарами. С тех пор я, как идиот, зациклился на нём, стараясь подавить любые другие эмоции, заменяя им. Знаешь, легче было мечтать о том, кто существует, чем о ком-то, кто, кажется, даже не существовал. Я подкупал его бесплатной наркотой, так легко добываемой, в безопасных условиях для него. Но когда я понял, что сам ему к чёрту не сдался, хотя изначально знал это, всё равно стал его шантажировать.       — Что он делал в клубе, впервые, когда мы встретились с тобой? Его руки были разбиты.       — Я его позвал чтобы он спел для моих друзей на частной вечеринке. Это всё были отмазки, конечно, похуй на друзей, я просто хотел его видеть почаще. Ну там друг что-то выкрикнул нелестное в его адрес, он его избил.       — Тэхён избил? — он удивился и повернулся к нему лицом. Чонгук вспомнил, как они дрались в комнате, и Тэхён явно не из тех, кто может избить.       — Ты что? Он хорошо дерётся! И да, я поступал с ним очень жестоко, но я даже не пытаюсь оправдаться, потому что я отчаянный человек. Я уже давно не живу. Просто существую и творю всякий бред, лишь бы почувствовать хоть что-то.       — Блять, что вообще происходит?! — Чонгук потряс головой, возвращаясь в реальность.       — Чёрт, мне так жаль, что я избил тебя… — Минхо подошёл к нему ближе, чем нужно было.       — Жаль? Тебе жаль? Не жалей, это не первый раз. Знаешь, я корил себя последние дни, что на моём теле теперь есть шрамы, посвященные не Шинхо, оказывается нет, они снова были из-за него. Смотри… — он снимает с себя толстовку, указывая на истерзанную руку и живот.       — Чёрт! — Минхо закрывает глаза, не в силах смотреть на это.       А потом резко раскрывает их и рывком обнимает Чонгука. Так крепко, так отчаянно. И его начинает трясти.       Чонугук стоит, распахнув глаза, его сердце пропускает болезненный удар, когда он слышит, как Минхо начинает отчаянно рыдать. Через секунду Чонгук также закрепляет руки на его спине и начинает плакать. Он лишь всхлипывает, стуча по спине того, кто рыдает так, будто нашёл труп своего лучшего друга. Точно как Чонгук. Как Чонгук, который плакал каждый вечер после его смерти.       — Прости меня, прошу, прости меня… — он дрожит в руках Чонгука и уже не кажется таким сильными и властным, не кажется тем человеком, которого Чонгук боготворил, считая его лучшим во всём. Он был его непоколебимой горой, а сейчас этот мальчик дрожит у него в руках. И его приводит в ужас. Мысль, что он больше никогда не увидит того Шинхо в своих снах, что он больше не будет делить с ним всё, что у него было. Что больше не будет его друга. Не будет того, кто приходит каждый раз, когда он на дне. И он даже не смог попрощаться.       — Каждый раз, когда мне встречались парни с твоим именем, я копал под них и разочаровывался. Только год прошёл с тех пор, когда я перестал это делать. И упустил… Я упустил тебя, — он сильнее сжал его в своих объятиях.       Спустя минуту Минхо отстранился от него.       — Знаешь, я бы мог тебя убить в тот день, если бы тебя не звали так… Думаешь, мне было не все равно на какого-то сводного брата Тэхёна? Мне было плевать. Но твоё имя, я не смог бы убить кого-то с твоим именем, — он погладил его по щеке, убирая слезу.       — Почему? — Чонгук отстранился, раздраженно убрав его руку. — Почему ты вообще считаешь нормальным кого-то убивать? Сколько людей ты уже убил?       — Нисколько. Но смотри, где я. Они угрожают засадить меня, если я не сдам тех парней. Я лучше умру сам, чем подставлю кого-то. Чонгук, я никого не убивал, я не разрушал ничью жизнь, кроме своей.       — И моей, — он снова поворачивается к нему, пытаясь убрать его руки от себя.       — Если бы я знал, Чонгук… Если бы я знал… — он обратно кладёт руку на его щёку и гладит большим пальцем. — Ты вырос таким красивым, это буквально сводит с ума. Ты прекрасен… Я так рад, что ты выжил.       Они долго смотрят друг другу в глаза, прежде чем Чонгук хватает его за шею и затягивает в поцелуй. Тот сразу отвечает, словно всю жизнь только этого и ждал. Их голые торсы соприкасаются в порыве страсти, Чонгук проводит рукой по месту татуировки Минхо, и его тело снова покрывается мурашками. Он толкает его на кушетку и нависает сверху.       — Вот каким ты стал? Шинхо… Неужели это ты? — Чонгук смотрит на него так, словно он самое что ни на есть совершенство.       — Фак, меня так давно не называли этим именем, — он тянет Чонгука на себя, и они снова целуются, страстно, глубоко и отчаянно.       — Блять, Шинхо... — Чонгук прерывает поцелуй и снова смотрит на него. — Это и вправду ты, — он снова смотрит на татуировку и целует её.       — Я слышал твой голос. В тот день. Ты спрашивал, почему я ушёл без тебя… Я не смог тебе ответить, и набил эту татуировку. Да, Чонгук, я никогда не ушёл бы без тебя. И мне так жаль, что я не смог найти тебя раньше. Может, я не совершил бы столько ошибок, — он отвёл взгляд и, кажется, ему было стыдно за то, кем он стал. — И теперь мне снова придётся расстаться с тобой. Но лучше я умру, чем сдамся в руки легавых.       — Смотри на меня, — Чонгук взял его за подбородок и повернул на себя. — Ты больше не умрёшь! Что у них есть на тебя?       — У них нет доказательств, что я причастен к делам отца.       — А ты причастен?       — Не буду врать, да, но в основном лишь пользовался его грязными деньгами. Моя задача была не умереть и не сдать всю контору. У нас стекольный бизнес, я прикрываю им все их дела.       — Что они имеют на тебя? — Чонгук продолжает нависать над ним, глубоко дыша.       — Только ты, твоё похищение…       — Но я не подам на тебя в суд, и если у них нет доказательств, ты можешь уйти прямо сейчас. Разве нет?       Послышался шум со стороны двери, и они оба перевели взгляд на неё.       — Чонгук! Что ты делаешь? — распахнув дверь, Чимин ворвался внутрь. — Слезай, блять, что ты творишь?       — Я тебя вытащу отсюда, — прошептал Чонгук и снова поцеловал его прямо при Чимине.       — Чонгук! Твою мать! — Чимин оттянул его и сбросил на пол. — Какого хуя ты делаешь?       Чонгук встал и взял толстовку с пола. Резко натянув её, пошёл прочь из палаты, по дороге столкнувшись с Юнги.       — Стой! — Юнги побежал за ним. — Чонгук, подожди.       — Не иди за мной! — он повернулся и закричал на Юнги.       — Куда ты идешь?       — Не твоё дело!       Направился к лестницам и со всей скоростью побежал наверх, пытаясь сбежать от реальности. Каждый пролёт давался ему тяжело. Грудную клетку сдавливала нескончаемая боль.       Наконец открыв дверь, ведущую на крышу, почувствовав холодный воздух осеннего вечера, он рухнул на колени и закричал, что есть силы. Он так сильно кричал и плакал, что сорвал себе голос. Он вспоминал каждую прожитую боль, каждую слезу, каждый порез, каждый неправильный поступок. И всё это было зря. Шинхо не было в той пустой могиле. Он жил, он продолжал жить, пока Чонгук умирал каждый день.       Юнги стоял за дверью, позволяя Чонгуку выплакаться. Одинокая слеза стекла с его глаз, а сердце разрывалось от того, что этот невинный парень всю свою жизнь страдал. Только страдал и мучился. Хотя он тот, кто меньше всего заслужил это. И теперь ему нужно собирать себя заново. Полностью. И никто ему не может помочь.       — Чонгук, можно? — он вышел из-за его спины.       — Проваливай, Юнги, проваливай!       — Нет, Чонгук. Пожалуйста, позволь мне просто посидеть с тобой.       Чонгук встал и подошёл к нему, хватая за воротник.       — Почему ты не убил меня тогда? Лучше бы ты убил меня! А если ты не смог даже это довести до конца, что ты можешь ещё сделать?       — Я не… Чонгук, я не пытался убить тебя.       — Ты лично стрелял в меня.       — Блять… — Юнги хватает его за шею и шипит в лицо. — Приди в себя! Что с тобой? Какого хуя? Кем бы не был тот ублюдок, ты не должен был его целовать! Он убийца!       — Он не убийца, он никого не убивал, а вот ты пытался.       — Сука, он опять за своё! Когда ты в тот долбанный вечер, сорвав мне всю операцию, подставив под угрозу жизни всех, кто там был, устроил шоу, после которого этот мудак приставил пистолет к голове Тэхёна, ты побежал к нему, но я знал, что ты не успеешь, и выстрелил в руку этому уебку Ли! Его рука отлетела, и он выстрелил тебе в плечо, вместо головы Тэхёна.       — Ч-что? Это не ты?       — Нет, конечно! Дурак! Как ты вообще так всё понял?       — Я видел, как ты прицелился, и в ту же секунду мне прилетела пуля.       — Ты вообще, блять, бежал! Как ты мог это заметить?       — Не знаю, в машине скорой помощи, там я увидел, подумал на тебя…       — И что ты думал? Что я хотел убить тебя? Тогда зачем я ехал в скорой с тобой? Это же так глупо, зачем мне делать это? — он отпустил его, удивляясь логике парня.       — Я не знаю, чёрт, я ничего не знаю… — Чонгук сел на корточки и схватился за свою голову. — Я с ума схожу, что творится с моей жизнью?       — Послушай, — Юнги присел напротив. — Каждый человек проживает свою войну. Не думай ни о чём. Не сходи с ума от всего что происходит, будь холоднокровней, смотри на всё трезво. Да беда никогда мать его не приходит одна. Одно тянет за собой другое. Но ты не должен справляться с этим сам. У тебя есть семья. У тебя есть мы. А ещё ты не должен приближаться к этому Минхо или Шинхо, как его там!       — Кто тебе рассказал? Чимин?       — Хосок, — Юнги отвел взгляд в сторону.       — Точно, блять, мой заботливый брат! — он усмехнулся. — Подскажи, в какой сфере он у вас работает? Тоже какой-то шпион? Расскажи, кажется, сегодня я должен узнать все проклятые тайны, которые вы от меня скрывали. Кто мой брат? Он не просто дружит с тобой! Я даже не слышал о тебе до момента, пока он не привёл тебя в мой дом.       — Успокойся, я понимаю, что на тебя много навалилось, но ты не должен добивать себя ещё и этим.       — Говори, мать твою! — Чонгук вскочил и ударил кулаком в стену рядом с собой, вместо лица Юнги.       — От того, что ты сломаешь себе руку, ничего лучше не станет, ещё один гемор прибавится в виде гипса. Так что успокойся!       — Говори! — отчаянно кричит Чонгук, заставляя Юнги вздрогнуть.       — Он… руководит службой безопасности участников проекта, о котором ты уже знаешь.       — Хочешь сказать, мой брат защищает уебков из правительства?       — Мы не правительство, точнее, они… Это просто дети, которые не выбирали себе такую судьбу. Мы жертвуем собой ради безопасности всей страны.       — А мой брат жертвует ради вас, да?       — Он… — Юнги отводит взгляд в сторону.       — Да? — Чонгук прищуривается и смотрит на него.       — Да, — смиренно отвечает Юнги.       — Как ты вообще мог позволить этому произойти?       — Он лучший в своём деле, Чонгук, ты не должен переживать за него.       — Конечно я буду переживать! Он и так жертвовал всегда своей жизнью ради меня! А теперь и ради вас?       — У него остался год обязательной службы, он уже обучает свою замену.       — Я не могу поверить, вся моя жизнь какой-то долбанный обман.       — Чонгук, пожалуйста…       — Стой на месте… Ответь ещё на вопрос. Чей ты сын?       — Я… Давай не сейчас? — Юнги скрещивает руки на груди и уводит взгляд себе под ноги.       — Кто ты? — Чонгук приближается к нему.       — Мой отец — президент Кореи, — Юнги стискивает челюсть и смотрит на Чонгука из-под лба.       — Хах, прекрасно, молодец. Поздравляю тебя, Юнги. Ты меня хорошо облапошил, теперь понятно, почему ты капитан этих лжецов, потому что равных тебе вообще нет.       — Чонгук… — Юнги снова хотел подойти к нему.       — Стой, где стоишь.       — Чонгук, ты мне как брат, я не хотел тебя обманывать, это была гос тайна, я даже если бы хотел, не смог бы тебе это сказать.       Чонгук усмехается и идет в сторону двери, выходит и закрывает за собой. Оказавшись на лестничной площадке, он садится на ступеньки и зарывается головой в скрещенные на коленях руки.       Юнги выходит вслед за ним. Облокотившись о дверь головой, он просто стоит, ожидая того, что Чонгук хоть что-то сможет сказать. Но он получает лишь тихое всхлипывание Чонгука. Не долго думая, он проклинает всё живое и кидается к нему, тянет его за плечи наверх и обнимает со всей силой.       — Пусть это будет первый и последний раз. Чонгук, поплачь на моём плече столько, сколько тебе нужно.       Чонгук затыкается и, замешкавшись на секунду, всё-таки раскрывает свои руки и обнимает Юнги так, словно он его последняя надежда на спасение.

POV Чонгук.

      Я никогда не видел, чтобы Юнги проявлял такие эмоции, чтобы он кого-то жалел или относился к чему-то серьезно. Однако сейчас я ощущаю, что он единственный человек, способный понять меня. Кажется, он тоже всю жизнь страдал, точно также, как и Чимин. У них никогда не было своей жизни, не было семьи, не было права на чувства, на желания, на мечты.       И сейчас этот парень, который спас любовь всей моей жизни, стоит и обнимает меня так, будто я единственный, кто страдает. Так будто я его самый близкий человек. Так будто он сам сейчас не разрушится от этой боли и слез.       Я всю жизнь буду обязан ему. Обязан жизни Тэхёна. Обязан, что он посвятил себя защите нашей страны. Что он никогда не просил ничего взамен своей заботе, которую так неумело, но всё же проявлял ко мне. Я никогда не позволил бы никому другому жить в своём доме. Даже если бы мне сказали, что это лучшие люди на земле. Никто не сможет занять его место. Юнги тот, кто никогда не осуждал меня. Тот, кто всегда принимал мои правила. Никогда не обижался. И кажется, он готов рискнуть всем ради меня. И я не могу позволить себе сдаться, когда рядом со мной есть такие люди.       Я обязательно вытащу Юнги.       Я обязательно вытащу Чимина.       Я обязательно вытащу Тэхёна.

***

      Когда я приехал домой, все уже ждали там. Кажется, они знают о произошедшем. Вижу лицо Хосока, который, по всей видимости, очень долго плакал, но пытается скрыть это за лучезарной улыбкой.       Рядом со мной сидит Юнги, и я зол, что он все эти дни не приезжал домой, боясь того, что будет мешать нам. Хочу ударить его по лицу, но еле сдерживаю себя.       Ты имеешь больше прав находится в этом доме, чем все они, ведь только ты был рядом со мной, когда я вёл себя, как полный ублюдок.       Ничего не говорю ему, наблюдая, как он перебирает свои пальцы, словно человек, провинившийся в ужасном грехе.       Чувствую внутри опустошение и измотанность, а ещё тоскливое желание просто обнять Тэхёна и уснуть рядом с ним, не просыпаясь целую неделю.       Мама произносит что-то вроде того, что ей очень жаль. Обнимает меня и явно пытается сдержать слёзы.       Подхожу к Хосоку и просто обнимаю его. Кажется, он сам понимает, что слова излишне. Наверное, он никогда не изменится, будет жертвовать собой ради остальных до конца своих дней. И да, нам предстоит долгий разговор, но точно не сегодня.       Сегодня я уже закончился, как человек.       Они сидят на диване и переглядываются, словно боясь моей реакции. Кажется, они ожидают, что я сойду с ума. Но у меня нет сил даже осуждающее взглянуть на них.       Я ищу глазами Тэхёна, но его нигде нет. Уже чувствую, как накатывает паника, и он, словно почуяв это, заходит в зал с опухшим лицом, а за ним и Чимин.       Очевидно, что Чимин всем рассказал, и они ждали меня, чтобы поддержать. Но моё сердце не выдерживает, когда я вижу боль на лице Тэхёна, это то, что выше меня. И я отвожу взгляд. Он встает рядом с моим креслом, позади меня.       — Чонгук, мне жаль, — произносит он так официально, что аж мурашки пробегают по спине.       — Спасибо, Тэхён, я ценю вашу поддержку, — смотрю на всех по очереди и киваю.       Ощущаю мельком крадущиеся пальцы Тэхёна на своей спине. И чувствую, как всё снова оживает внутри. Он тут. Он рядом. И мне ничего больше не нужно сейчас.       Еле сдерживаю себя, чтобы не схватить его за руку при всех и не убежать отсюда. Слушаю разговор мамы с Дэхёном, которая объясняет ему, кем был Шинхо. И они все начинают обсуждать это, снова и снова… А мне хочется просто провалиться сквозь землю. Не хочется слушать больше ничего об этом.       — Сын, садись сюда, рядом со мной, — Дэхён зовёт его.       — Нет, папа, я постою.       — Он как пришёл, на ногах стоит, уставший ведь. Почему не садишься? — Хосок обращается к Тэхёну.       — Нет, я… Не могу сидеть, мне делали укол в мышцу, он болит, когда я сижу, — отмазался Тэхён.       Сжимаю челюсть, понимая, что он не может сидеть из-за меня. Не знаю, что меня переполняет, радость или горе. Но я точно ощущаю, что меня это заводит. И очень сильно. Неуместно.       — Любимый, иди в свою комнату, я присоединюсь, когда все уйдут, — шепчет Тэхён мне на ухо, пока все отвлеченно обсуждают уже другие темы, словно стараются меня отвлечь от произошедшего; я подыгрываю, улыбаюсь фальшивой улыбкой, но кажется, Тэхёна не так легко обмануть.       — Я прямо сейчас возьму твою руку и свалю отсюда, если ты не придумаешь что-то и не пойдешь со мной. Потому что я пиздец как хочу любить тебя, сейчас же, — шепчу я в ответ, улыбаясь, словно мы говорим о чем-то весёлом. Хотя, блять, именно об этом мы и говорим. Не знаю ничего веселее и лучше, чем быть с Тэхёном.       Смотрю на его лицо, а он уже красный как помидор, и сдерживаю улыбку.       Он — единственное, что мне сейчас нужно. И он действительно умеет лечить меня, он заставляет хотеть меня жить. Хотеть смеяться, даже сейчас.       — Извините, — Тэхён двигается с места. — Я очень устал сегодня, если вы не против, я бы пошёл спать.       Все возмущенно восклицают, осуждая его за то, что он раньше не ушёл, ведь целый день был на работе. После чего Тэхён кланяется и, попрощавшись со всеми, уходит, но перед этим шепчет мне: «Твоя очередь».       Спустя длительные, мучительные десять минут, я привлекаю к себе их внимание.       — Честно говоря, я бы тоже пошёл спать, я сильно вымотался, — непринужденно произношу я.       И они снова начинают возмущаться, но уже на самих себя за то, что засиделись.       — Давайте вы все выпьете чай, и после этого пойдёте. Я не могу всех просто отпустить, — говорит Сэён, и они соглашаются, но уговаривают меня уйти спать. С чем я нехотя соглашаюсь. Подхожу к Чимину и обнимаю его, прощаясь.       — Рад, что теперь ты часть семьи, — шепчу ему, не разрывая объятий. — И да, Чимин, я же не дурак, я знаю, что там камеры, знаю, что есть прослушка, знаю, что у тебя были ключи. Я не сегодня родился. И он это тоже прекрасно знает. Он не признается просто так. Поэтому просто подожди. Кем бы он ни был. Мы его раскусим. Как бы он не был мне дорог в прошлом, я не позволю ему разрушить своё настоящее. Каждый из нас делал свой выбор. Он разрушал других. А я разрушал себя. И каждый должен ответить за свои поступки. Я постараюсь дать себе право на счастье, а он должен понести наказание за свои преступления. В том подвале я был точно не первым, — отхожу от него, видя его загоревшиеся глаза, и хлопаю по плечу. Киваю в сторону Юнги, намекая, чтобы он передал моё послание.       Сначала я не хотел им говорить про свой план, я хотел сам всё сделать. Притвориться, что поверил ему, что простил. А потом заставить его заплатить. Но сейчас я понимаю, что не хочу больше подставлять никого из них. Не хочу лезть туда, где мне не место. Я хочу доверять этим парням. Я хочу позволить им наконец-то почувствовать, что я им верю.

      …       Захожу в свою комнату и снова чувствую запах Тэхёна, закрывая дверь на замок, на секунду застываю, чтобы глубже вдохнуть и насладиться им.       — Хей! — ощущаю его руку на своём плече и отхожу от него.       — Постой, я должен искупаться.       — Успеешь, дай мне тебя обнять, — он снова начинает подходить, а я опять отхожу.       — Тэхён, я должен отмыть с себя его…       — Что? Что ты имеешь ввиду?       — Я целовался с ним, Тэхён. И да, блин, я знаю, что я самый большой придурок на свете, и я даже ни на одну миллисекунду не заслуживаю быть с тобой. Но я должен был, мне нужно было это…       — Чонгук, ты не должен мне ничего объяснять, ты сам мне признался, и я благодарен. А ещё ты должен знать, что я никогда не собирался занимать его место в твоём сердце. Я не собирался соревноваться с ним. И когда я узнал, что он жив, да, во мне что-то сломалось, я испугался. Но ты вернулся ко мне. Я знаю, что тебе нужно будет много времени справиться со всем этим. Чонгук, тебе не нужно купаться миллион раз, чтобы отмыть его с себя, он был твоей первой любовью, ты даже не успел ею насладиться. Я бы сам попросил тебя хотя бы поцеловать его... чтобы отпустить. Чонгук… — он подходит ко мне всё ближе и обнимает, смотря в глаза. — Тебе не надо купаться, оставь его, он был частью тебя так долго, я хочу оставить его и перекрыть всё, чего он касался собой. И пусть я не был твоей первой любовью, я буду последней. И этот расклад мне нравится намного больше, чем всё, что есть в этом мире и за его пределами.