disappearing — исчезая.

      — Почему ты всё ещё тут? — с недовольством произносит Юнги, заходя на кухню, его голос звучит как гром среди ясного неба. Он не может скрыть своего удивления и раздражения, когда видит Чимина, который, казалось бы, наслаждается процессом мытья посуды, а не спешит покинуть это место.       — Не видишь? Посуду мою, — отвечает Чимин, не оборачиваясь, его голос полон спокойствия и решимости, как будто он занят медитацией, а не рутинной работой.       — Я то вижу, но почему ты это делаешь? — Юнги, только что вышедший из душа, стоит в халате, его волосы ещё слегка влажные, он облокотился о дверной проём, создавая впечатление стража, который следит за происходящим.       — Уговорил Сэён, чтобы она ушла спать, и делаю это сам, — с лёгким вздохом отвечает Чимин, его слова звучат как оправдание, но в них сквозит нечто большее — желание взять на себя ответственность.       — Всё ещё не слышу ответа на свой вопрос, — настаивает Юнги, его голос становится более настойчивым, он не собирается оставлять эту тему.       — Какая тебе к чёрту разница? Меня это успокаивает, вот и мою, — даже не оборачиваясь, с ноткой раздражения отвечает Чимин. Его слова полны упрямства, как будто он защищает последнюю крепость.       — М-да уж, ты первый человек, которого успокаивает мытьё посуды, — Юнги фыркнул, усаживаясь за стол, его лёгкость не соответствует атмосфере, наполняющей кухню.       — Минуту назад успокаивало, пока кое-кто не зашёл, — Чимин всё ещё не оборачивается, его голос полон недовольства, как будто он не хочет, чтобы Юнги нарушал его покой.       — Завтра твоя смена? — Юнги берёт конфету со стола и раскрывает её, его глаза следят за Чимином, словно он пытается прочитать его мысли.       — Нет, его уже выписали, он на базе, завтра будет допрос, — отвечает Чимин, его голос становится более серьёзным.       — Я знаю, мне доложили. Я про клуб, — уточняет Юнги.       — Ты хочешь, чтобы я вернулся в клуб? — Чимин, наконец, оборачивается, его глаза сверкают недоверием.       — Нет, а ещё я не хочу, чтобы ты привыкал тыкать, — отвечает Юнги, его слова звучат как предостережение.       — Мы не при исполнении, — Чимин поднимает бровь, его тон становится более грубым.       — Мы всегда при исполнении, Чимин. Всегда, — Юнги произносит это с грустью, словно знает, что жизнь не оставляет им выбора.       — Можно я спокойно помою посуду и пойду? — Чимин оглядывается на Юнги и немного смущается, увидев его в таком непривычном для себя виде. — Я не в настроении слушать нотации, — бросает он и поворачивается обратно к мойке.       — Ты можешь лечь в спальне Тэхёна, он уж точно не в своей комнате сейчас, — с ухмылкой предлагает Юнги, его голос наполняется игривостью.       — С чего это такая забота? — Чимин недоуменно смотрит на него, его глаза полны вопросительных искр.       — Завтра тебе в клуб выходить на смену. Не хочу, чтобы твоё состояние повлияло на работу, — объясняет Юнги, его голос становится серьёзным.       — Так всё же я выхожу в клуб… Ясно, — с еле сдерживаемой яростью он складывает тряпку, вытирая предварительно столешницу вокруг мойки, и направляется в сторону выхода.       — Я не понимаю, чего ты хочешь? — голос Юнги заставляет его остановиться.       Юнги встаёт с места, засунув руки в карманы халата и поджав плечи, его взгляд становится более настойчивым.       — Не понимаешь? Или тебе просто всё равно? — Чимин оборачивается, его лицо полно решимости.       — Я знаю, понимаю, что ты хочешь уйти в отставку, но я не могу этого… — Юнги не успевает закончить, как Чимин разворачивается на него, скрещивая руки на груди.       — Не можешь? Почему же? Кто тебе может запретить? Кто вообще что-либо может тебе запретить? Я прекрасно знаю, что всё правительство пляшет под тебя, со мной не надо притворяться обычным капитаном. В твоей власти просто дать мне хотя бы отпуск! Я задолбался за всю свою чёртову жизнь.       — Заткнись, — Юнги отворачивается, словно ему сложно слушать истину из уст Чимина, и направляется в свою комнату, стукаясь плечом об плечо Чимина.       — Стой! — Чимин хватает его и придавливает к стене.       — Ты что творишь, малец?! — Юнги яростно рычит на него.       — Ответь, почему ты не даёшь мне уйти?       — Я тебе уже сказал, — Юнги смотрит ему прямо в глаза, готовый принять свою участь быть прижатым.       — Ты ничего не сказал, ответь уже!       — Ты прекратишь кричать? Сейчас кто-то услышит и…       — И что? Мне плевать, понял? Отвечай на долбанный вопрос! — Чимин хватает его за воротник и злостно шипит.       — Блять… — Юнги усмехается и отводит взгляд в бок, и спустя секунду смотрит прямо в чиминовы чуть ли не красные глаза, и произносит: — Потому что я боюсь за твою жизнь, придурок! Понял?       Чимин замирает. Потому что это было не то, что Юнги говорил раньше. Да он в принципе никогда не говорил ничего подобного, никому, на его памяти. Юнги был вежлив только с Чонгуком, а Чимин, хоть и видел всего-то его посещения Чонгука в больнице, пока он был в коме, но всё равно замечал его особо трепетное отношение к Чонгуку.       Да, он всегда переживал и заботился о всех детях проекта. Решал их проблемы, подбадривал, помогал им, когда они казались потерянными. Но он никогда не проявлял ни к кому чувств, за которые можно было бы зацепиться и сказать: «Ого, а он дорожит этим человеком, он любит и заботится о нём».       Руки Чимина начинают сами медленно отпускать воротник Юнги, пока они, словно зачарованные, смотрят в глаза друг-другу, забыв даже, что нужно моргать.       — Блять, умоляю, только не говорите, что вы собрались тут целоваться, — их зрительный контакт прерывает Чонгук, только вышедший из своей комнаты.       — Что? Ты чокнулся что-ли? — Растерянно возмущается Чимин, пока Юнги ухмыляется и поправляет свой халат.       — Я? Совсем нет, но вы походу да, — Чонгук скрещивает руки на груди, словно ожидая объяснений.       — Что за «вы»? Успокойся и не неси всякий бред, — Чимин начинает обуваться, пройдя к главной двери.       — Ради Бога, Юнги! — Чонгук шипит на соседа.       — Что? — тот криво улыбается, забавляясь ситуацией, в которую они вляпались.       — Вы почему зажимаетесь тут?       — Да ему просто сперма Тэхёна в мозг ударила, не буду даже обсуждать эту чушь! — Чимин открыл дверь и поспешно вышел, не одаривая их даже скупым взглядом, лишь махнув рукой.       — Юнги? — Чонгук выгибает бровь. — Это же не та попа, которая тебя возбуждает?       — Это именно она, — Юнги снова выпаливает смешок и виновато кусает нижнюю губу.       — Блять! Фу! — Чонгук кривит лицо и проходит мимо Юнги, стараясь избавиться от мыслей, которые уже начал рисовать мозг.       — Ничего и не фу, ахуенная попа, хотя сам и бесячий жутко!       — Избавь от подробностей! И ещё, ему нравится одна девушка, так что ты в пролёте!       — Блин, чувак, я не собирался с ним семью строить. И вообще, мне тоже нравятся девушки, так что не волнуйся, звание самого главного гея нашего района всё ещё принадлежит тебе.       — Ах ты! — Чонгук уже хотел дать ему пинок под зад, но Юнги успел добежать до своей двери и зайти в комнату.

***

      — Ты бы знал, что я сейчас застал! — Чонгук скривил лицо, зайдя обратно в свою комнату кидая на кровать снэки и минеральную воду для Тэхёна.       — Что? — Тэхён лежал под одеялом и смотрел в экран планшета, на котором проигрывалась очередная серия Дневников.       — Кажется, Юнги кончает на Чимина.       — Что?! — Тэхён приподнялся на локти и удивлённо взглянул на Чонгука.       — Угу, и походу не первый день.       — Какого?! А Чимин?       — Не знаю, они стояли так близко, когда я вышел в коридор, казалось, будто вот-вот поцелуются, — Чонгук плюхнулся напротив Тэхёна.       — Как так? Я бы никогда по ним не сказал. Кажется, будто они вообще не переваривают друг-друга.       — Факт, но ещё у Чимина есть девушка. Точнее он давно влюблён, у них всё сложно, но пока Чимин не решит с работой, он не может начать отношения с ней.       — Почему?       — Ну он хочет, чтобы работа не занимала всё его время. Он давно хочет уйти.       — Тогда мне жаль Юнги.       — Да ну бля, жалеть его? Вообще нет! Он чисто с жиру бесится, у него каждый день новые девушки. Видимо захотел что-то новое попробовать. Я то его знаю.       — Эй! Ты самая милая сплетница, которую я встречал! — Тэхён откидывает планшет и садится верхом на Чонгука. — Ты так заинтригован в обсуждении этих двоих, у тебя аж глаза горят, — Тэхён рассмеялся и поцеловал Чонгука в нос.       — Ой, иди ты! — Чон недовольно фыркнул, не собираясь признавать правду. — Ничего не сплетница, просто хотел узнать мнение со стороны. Может мне показалось всё.       — Ну да-да, — Тэхён снова рассмеялся и начал осыпать поцелуями уже недовольное лицо Чонгука, который пытался уворачиваться от его губ.       — Эй! — Чонгук схватил его и перевернул, оказываясь сверху. — Прекрати уже, у тебя и так болит там всё, не нарывайся… — Чонгук скривил улыбку, наблюдая за потерянным лицом Тэхёна.       После чего прильнул к его губам, скривив лицо так, будто ему больно, потому что ему действительно сложно давалось сдерживать себя в такие моменты. Его нежные губы так умело блуждали по губам Чонгука, что ещё секунда, и он не сможет позволить ему отстраниться, ибо это слишком приятно и вкусно, чтобы заканчивать. Но всё хорошее быстро кончается, а им снова нужно дышать.       — Я до сих пор не понимаю, почему ты такой вкусный, — Чонгук улыбнулся и коснулся носом кончика его носа.       — А я не понимаю, как ты мог стесняться этого шрама, — Тэхён касается пальцами отметины на щеке Чонгука. — Кажется, ничто не способно изуродовать тебя, всё тебе идёт. Каждая деталь в тебе самая красивая и привлекательная, — он приподнялся и пальцами повернув его голову за подбородок, открывая себе обзор на шрам, поцеловал его.       Чонгук почувствовал, как эта рана навсегда заживает на нём. Больше нет этого шрама. И боли от него тоже. Потому что Тэхён лечит каждую его боль. И так будет всегда. Потому что он теперь принадлежит Тэхёну.       — Давай досмотрим? — Чонгук улыбнулся, а тело начало уж слишком сильно реагировать на этот поцелуй Тэхёна.       — Давай, — Тэхён тоже улыбнулся в ответ и напоследок чмокнул его в губы.       — Ох и с огнём же ты играешь, — Чонгук стиснул зубы и слез с Тэхёна, злобно ухмыляясь.       — Люблю огонь, — Тэхён подмигивает ему и ставит планшет на место, перелистывая на ту минуту, на которой они остановились.       И пусть Тэхёну всегда будет больно из-за того, что Чонгук всё-таки поцеловал Минхо, после того, как прошла их первая ночь вместе, — что давало его разуму рисовать неприятные мысли о том, что даже после такой страстной и полной любви ночи, он нашёл в себе эмоции поцеловать Минхо, почувствовал что-то сильнее, чем то, что было у них, — но он никогда не даст узнать об этом Чонгуку.       Да, он безрассудно ревнует Чонгука даже к мыслям о Шинхо. Но если он когда-то скажет об этом, будет не уважать самого себя. Однако, он не собирается отчитываться ни перед кем за эту ревность. Он будет нести её гордо в своём разрывающемся сердце от любви к Чонгуку.       По правде говоря, Тэхён всегда уважал то, что у Чонгука он не первая любовь, что у него были чувства к другому, он и не хотел ею быть, ведь в основном первая любовь приносит боль и почти всегда заканчивается плачевно. Хорошо, что у них есть опыт. Хорошо, что они осознанно вместе. Он уважал место Шинхо в жизни Чонгука, он не мог просто стереть любовь и боль, которую тот пронёс с собой через всю жизнь.       Но, чёрт возьми, как же сильно он ревнует Чонгука. Как же сильно он хочет спрятать его от всего мира и никому не разрешать даже дышать с ним одним воздухом. Хочет забетонировать дверь в комнату Чонгука и никого не впускать, чтобы они и лица его не видели. Состариться в его руках, лёжа на этой кровати и бесконечно пересматривая Дневники Вампира, занимаясь любовью после каждой серии. Это было бы идеальным вариантом будущего для Тэхёна.       Однако надо вернуться в реальность и продолжать просто лежать с ним рядом, хотеть отдаться ему, но не мочь этого сделать, потому что ты умудрился порваться во всех смыслах этого слова. И ты просто лежишь и смотришь на его стояк, который он безуспешно пытается скрыть, а потом и вовсе накрывает себя одеялом.       — Знаешь, — поджав губы, произносит Тэхён, — я был у врача.       — Что? Почему? — Чонгук заметно напрягается.       — Проверился, потому что ты переживал.       — Серьёзно? Молодец! — Чонгук заметно повеселел.       — Да, всё нормально, но надо воздержаться хотя бы неделю, — Тэхён чуть покраснел и отвёл взгляд в сторону.       — Ох, это будет непросто, но ради тебя, — Чонгук взял его руку и поцеловал, — ради тебя я готов хоть сто лет ждать.       Тэхён посмотрел в его глаза и слегка улыбнулся, ощущая себя, словно в раю.       — А ревновать к врачу — это уже запущенный случай, или же есть надежда? — Чонгук нахмурился, переводя взгляд на потолок.       Тэхён стукнул его по плечу и рассмеялся, обозвав дурачком.

POV Тэхён.

      Сегодняшнее утро было одним из тех, о которых я мечтал c того дня, как начал понимать, что чувствую к нему что-то. Я проснулся в его объятиях, пока он гладил меня по голове и что-то тихо напевал. Кажется, он совсем забыл о том, что я могу проснуться в любую минуту, и расслабленно пел мою песню. Это буквально заставило моё сердце забиться так быстро, что, кажется, он почувствовал это и приподнялся, чтобы проверить, не сплю ли я.       — Good morning, baby, — Чонгук поднял меня за подбородок и улыбнулся. Когда он говорил на английском, я каждый раз забывал, как дышать. Его голос становится слишком соблазнительным и уверенным, а я еле справляюсь с тем, чтобы не впиться в его губы, раздевая его на ходу.       — Hi… — протягиваю я, ощущая безграничное счастье, когда он тянется к моим губам и одаривает коротким поцелуем. — Ты пел Love me again?       — М-м? А, ну да, — он неловко чешет свою макушку, и я замечаю его красные глаза.       Вот тут-то и рушится моё идеальное утро. Хоть я и не подаю вида, но тело пронизывает боль от осознания, что он опять не спал всю ночь. И он снова боится… Он боится, что я уйду.       — Я люблю твой голос. Если бы ты стал певцом, у меня были бы проблемы, — улыбаюсь и крепко обнимаю его.       — Ну да, конечно, уже поверил.       Он утыкается подбородком в мою макушку и, обхватив руками, прижимает меня к себе сильнее. Словно он защитит меня от всего мира. Словно он не позволит даже волоску упасть с моей головы. И он может это сделать. Но, кажется, он настолько неуверен в своих силах, что до сих пор не засыпает рядом со мной. Осознаю, что мне придётся ещё долго убеждать его в своей любви и преданности, потому что, если честно, он до сих пор не любит самого себя и, кажется, мало верит в то, что его может кто-то полюбить. И я даже не собираюсь говорить ему, что знаю о том, что происходит, ведь это расстроит его сильнее. Буду просто стараться показать, насколько принадлежу ему.       — Я серьёзно, у тебя даже слух идеальный, — продолжаю прижиматься к нему, ощущая тепло, окутывающее всё тело.       — Заткнись и вставай, я за километр слышу твой желудок, — он раскрывает руки и ухмыляется.       — А я чувствую твой член, упирающийся в мой живот, так что сам заткнись и иди в ванную, — приподнимаю бровь, глядя ему прямо в глаза.       — Оу, мы начали произносить слово «член», какой прогресс!       Он касается моего подбородка и тянет наверх, соединяя наши губы. Не могу сдержать улыбку и бью его по руке, разрывая поцелуй.       — Я даже зубы не чистил!       Встаю с него и пытаюсь ускользнуть, но он хватает меня за руку и тянет на себя обратно.       — Ты перестанешь удивляться моему возбуждению на тебя? Кажется, тебя это немного смущает? Если так, то не целуй меня своими пухлыми губами, — он целует меня в лоб и усмехается.       — Не перестану, у тебя постоянно стоит. Конечно, меня это напрягает, я не хочу, чтобы ты страдал.       — Страдал? Ну блин, малыш, это что-угодно, но не страдания. Я чувствую те самые бабочки в животе от любого твоего касания, и реакция моего тела само собой разумеющееся. Не обращай внимания, это не значит, что я обязательно должен кончать каждый раз, когда у меня встаёт на тебя. Просто воспринимай это, как комплимент.       — Поверь, я так и воспринимаю это. Мне это очень льстит, но я боюсь, что тебе чего-то не хватает.       — Ох, я даже не мог мечтать обо всём, что ты мне даешь. Ты лучше любой мечты и любого ожидания. Поверь, я в полном порядке. Это просто реакция, она пройдёт, когда я успокоюсь. А знаешь, что значат бабочки в животе?       Блин, всё понятно, но рядом с ним я забываю обо всём. Будто только что родился, а он мой учитель по анатомии. Как же меня бесит, что рядом с ним я становлюсь глупым дураком. И как же мне нравится учиться у него и быть глупым дураком. Да, я противоречу самому себе. Какая разница? Если это означает, что он будет много и долго говорить со мной, рассказывать обо всём, что знает и чувствует — я готов быть самым последним идиотом. И нет, блин, я не знаю, что вообще значат бабочки в животе, но у меня в животе точно не бабочки, это какие-то слоны, и у них, походу, вечеринка сегодня с утра.       — Я в предвкушении, рассказывай, — отвечаю я, улыбнувшись, и скрепляю руки на его груди, опираясь подбородком о них.       — Я только недавно читал про это… — он смотрит в потолок, будто старается вспомнить.       — Ну конечно, ты читал, кто бы сомневался, было бы странно, если бы ты не читал.       Вспоминаю все безумные мысли Чонгука, когда он писал мне, как дневнику. Каждый раз меня удивляло его любопытство. Он каждый раз залезал в какие-то чёрные дыры. И клянусь Богом, он самый интересный и разносторонне развитый человек из всех, кого я знаю. И это не потому, что я его люблю. Хотя поэтому тоже. Но… не важно.       — По сути, это отток крови от желудка…       Он смотрит на меня с таким энтузиазмом, что я еле сдерживаю себя, чтобы не поцеловать его снова, потому что его лицо, когда он начинает рассказывать про какое-то своё личное расследование, выглядит совершенно по-другому. У него горят глаза, и он словно радуется тому, что может рассказать это кому-то. И он выглядит так невинно, что невозможно не очароваться им.       — Само словосочетание «бабочки в животе» — это распространенное выражение, описывающее физическое ощущение, возникающее в результате сильных эмоций, таких, как влюбленность, волнение или тревога. Это состояние можно объяснить с точки зрения физиологии и психологии. Когда человек испытывает эмоциональное возбуждение, активируется симпатическая нервная система, которая является частью автономной нервной системы. В ответ на стрессовые или эмоционально-значимые ситуации, такие как встреча с объектом влечения. Происходит выброс адреналина и других гормонов стресса, что приводит к ряду физиологических изменений. Одним из основных эффектов адреналина является увеличение сердечного ритма и улучшение кровоснабжения мышц, что подготавливает тело к быстрой реакции. Однако одновременно с этим происходит перераспределение крови: кровеносные сосуды в области желудка сужаются, что может вызвать спазмы и ощущение легкого покалывания или «бабочек». Это ощущение связано с тем, что в области живота расположено множество нервных окончаний, которые становятся особенно чувствительными в моменты эмоционального напряжения. Кроме того, в ситуации сильного влечения происходит выделение дофамина — нейромедиатора, отвечающего за чувство удовольствия и счастья. Он усиливает эмоциональную реакцию и может усиливать физические ощущения, такие как «бабочки в животе». Таким образом, «бабочки в животе» — это результат сложного взаимодействия между эмоциями и физиологическими реакциями, происходящими в организме, которые отражают состояние возбуждения и ожидания, — он улыбается и касается пальцем кончика моего носа, а я стараюсь изобразить на лице нормальное выражение, потому что очевидно, выгляжу как завороженный идиот.       — Вау!       — Я переборщил?       — Н-нет… Блять… У тебя самый сексуальный мозг на всей планете, — с совершенно серьёзным лицом произношу я, и получаю очередную дозу удовольствия, слыша его искренний смех в ответ.       И я снова влюбляюсь в этого мужчину, потому что впервые слышу такой смех, от которого моментально становлюсь зависимым.       Официально заявляю, если вдруг меня поставят перед выбором слушать только одну песню всю жизнь, я, даже не моргнув, выберу его смех. Я обязан записать его и поставить на всевозможные рингтоны. Хотя нет, не хочу, чтобы кто-то слышал его смех, предназначенный только мне.       — Чё-ёрт! — ною я и зарываюсь лицом в свои руки.       — Что?       — Я как малолетняя фанатка, буквально теку по тебе! Хватит сводить меня с ума!

***

             — Эй, вы там! — в дверь стучится Юнги, заставляя их замереть. — Хватит обмениваться слюнями, ваши предки готовят на кухне и, очевидно, скоро позовут нас, а делать каминг-аут за вас я не собираюсь. Поэтому разойдитесь по комнатам.       — Я уже говорил, что он полный говнюк? — Тэхён обращается к Чонгуку.       — Нет, но я и так это знаю, так что не утруждайся.       — Хорошо! — кричит Тэхён и закатывает глаза.       — Будем скрываться? — Чонгук улыбается и щекочет носом шею Тэхёна.       — Придётся, мой отец, который спит и видит своих внуков, будет не очень рад за нас.       — М-м, вот как? Внуков? — Чонгук хватает зубами кожу на его шее и засасывает.       — Ауч! Что ты делаешь? — Тэхён смеётся и отталкивает его.       — Пытаюсь…       — Что?       — Не помнишь фразу Дэймона? Вампиры не могут иметь детей, но мы любим пытаться.       — Дурак! — Тэхён смеётся и спрыгивает с Чонгука, предварительно чмокнув его недовольное лицо, и направляется в ванную.       — Давай попытаемся! — снова настаивает Чонгук, ехидно улыбаясь .       — Вот скотина! — он кидает в Чонгука первое, что попалось под руку. — Ты же знаешь, мне нельзя… — хватает полотенце и пятится в ванную.       — Чёрт, забыл. Вот что-что, но то, что у моего парня будут месячные, я не ожидал, — Чонгук снова улыбается.       — Парня? — Тэхён выглядывает из ванной и улыбается, как довольный кот.       — Ой, не начинай! — Чонгук кидает подушку в его сторону и поворачивается к нему спиной, укрываясь одеялом.       — Это так вкусно звучит. Я в восторге, можешь почаще меня так называть?       — Отстань! — Чонгук закрывает глаза, сдерживая улыбку.       …       Кухня была наполнена разнообразными запахами, словно это было волшебное царство ароматов, так как сегодня был выходной у Сэён. Она не умела ограничиваться одним блюдом, поэтому все уголки кухни были уставлены всевозможными продуктами, создавая атмосферу настоящего кулинарного буйства. Дэхён подпевал старой джазовой мелодии, звучащей из колонок радио, придавая моменту особый шарм.       — Не знал, что у Чонгука есть радио, — произнёс Тэхён только вошедший на кухню, отламывая дольку апельсина и наслаждаясь её сладким и кислым вкусом.       — Напугал! — воскликнул Дэхён, его реакция была столь искренней, что Сэён не удержалась и расхохоталась. — Я нашёл его в этом шкафу и решил подключить, — добавил он, с гордостью показывая на находку.       — М-м, ты не особо умеешь быть гостем, — заметил Тэхён, слегка поджимая губу, словно делая замечание.       — Сэён разрешила, а ты закрой рот и садись кушать, нельзя есть апельсин на пустой желудок! — с игривой строгостью ответил Дэхён, его голос резонировал с атмосферой общительности, царившей на кухне.       Тэхён закатил глаза, но всё же сел за стол, погружаясь в экран своего телефона, пока ему накладывают еду. Атмосфера была достаточно расслабленной, но каждый старался делать вид, что ничего не произошло, словно вчера не выяснилось, что жив тот, кто испортил всю жизнь Чонгука.       — Пойду позову Чонгука, — произнесла Сэён, её голос был полон материнской заботы.       — Он спит, выйдет, скорее всего, к обеду, — произнёс вошедший Юнги, отвлекая Тэхёна от экрана.       — Ты заходил к нему? — спросил слишком резко Тэхён.       — Эм… нет, просто… — Юнги непонимающе взглянул на Тэхёна, всем видом изображая вопрос: «Какого хуя?»       — Какие у тебя сегодня планы? — Сэён прервала их дуэль взглядами, пока Дэхён не начал задавать вопросы.       — У меня сегодня выходной, а что? — Тэхён обернулся на Сэён, его голос звучал спокойно, но в глазах читалось напряжение.       — Мы хотим устроить вечер барбекю, уже пригласили Хосока и Намджуна, — сообщила она, её глаза светились от радости.       — Намджуна?! — Тэхён подавился соком.       — Д-да, ты его знаешь? — удивилась Сэён, ведь Тэхён не мог его знать, поскольку тот был в отпуске, когда Чонгук лежал в больнице.       — А, это… Чонгук рассказывал про друга Хосока, — произнёс он, стараясь скрыть собственное смущение.       — Ого, а вы близки… — Дэхён обрадовался, его голос звучал с искренним интересом.       — Ну да, достаточно, — произнёс Тэхён, почесав макушку, и чуть не подавился снова, услышав многозначительный смешок Юнги, после чего кинул на него строгий взгляд.       — Меня обсуждаете? — на кухню зашёл Чонгук, и тело Тэхёна моментально покрылось мурашками, а сердце забилось быстрее.       Он не ожидал так скоро услышать его, полагалось, что он будет спать до вечера, как минимум.       — Заходи, милый, позавтракаем вместе, — Сэён улыбнулась и помахала сыну, зазывая его к столу.       — Как себя чувствуешь, Чонгук? — спрашивает Дэхён, всё ещё ощущая некую неловкость при общении с ним. Всё же Чонгук далеко не Хосок, и не особо идёт на контакт.       — Я? Ну, после того как поем, точно будет лучше, — подмигнув матери, он садится рядом с Тэхёном, стараясь не смотреть в его сторону, словно боясь, что взгляд выдаст его тайные чувства.       — Как дела? — Тэхён поворачивается на него и строит серьёзное лицо, будто не они час назад буквально ели друг друга.       — Нормально, у вас как? — Чонгук выгибает бровь и кривит улыбку, его настроение было явно лучше.       — Мы тоже в порядке, — Тэхён кивает, поджав губы, и переносит взгляд на свою тарелку, отложив телефон в сторону, как будто этот гаджет был источником его тревоги.       — Эй, Мисук… ой, Юнги, — Сэён запнулась.       Тэхён с Чонгуком засмеялись почти в унисон, а Юнги стукнул младшего кулаком в плечо.       — Что-б вас, придурки! — Юнги закатывает глаза.       — Прости, я путаю, потому что первое названное имя всегда запоминается лучше.       — Да не берите в голову, если вам удобно, так и называйте, — Юнги пожал плечами и окинул недовольным взглядом сдерживающего смех Чонгука.       — Да, тем более Мисук ему больше идёт, — он кашляет, стараясь не выдать свой очередной смех.       Тэхён закусывает щёку и пинает своим коленом колено Чонгука.       — Юнги, хотела предложить пригласить своих родных на вечер, — продолжила Сэён.       — Моих родных? Я… мои… — Юнги замер на секунду, переводя взгляд на тарелку.       — Его родные живут в Солт Лейк, — Чонгук тут же стал серьёзным.       — Что? Где это? — удивился Дэхён.       — Это в Штатах, столица Юты, — ответил Юнги, переводя взгляд на Чонгука.       Чонгук выгнул бровь, удивившись тому, что Юнги вообще знает про такой город и смог так ловко подыграть. Ведь по мнению Чонгука, есть два самых глупых существа на свете: сценарист фильма Мулан и Мин Юнги.       — Ого, тогда может девушку свою позовёшь? У тебя есть девушка?       — О, у него их много! — Чонгук закатил глаза.       — Чего? — удивилась Сэён.       — А… я имею ввиду, за ним много кто бегает, но про какой вечер идёт речь? — Чонгук откашливается, поняв, что ляпнул лишнего.       — Мы хотим собрать всех друзей на барбекю, — сказал Дэхён.       — У меня во дворе? А меня никто не спросит? — Чонгук опять выгнул бровь, но уже недовольно.       — Кхм, успокойся, это всего-лишь барбекю, — Тэхён взглянул на него удивлённо.       — Какая разница? Я ненавижу всякие вечеринки, и вообще, кажется, в последнее время все делают тут всё, что вздумается.       — Ну у нас тоже есть дом, и я бы мог всё устроить там, и вообще мы бы переехали туда, однако твоя мать настояла на том, что мы должны остаться тут. А я не собираюсь её расстраивать, так что ты можешь и не разрешать, мне твоё согласие ни к чему, — кажется, Дэхён уже не выдерживает грубость Чонгука, он видит в нём его отца, и ему не хотелось бы, чтобы Чонгук становился похожим на него.       Дэхён вытирает рот и встаёт из-за стола, подходя к духовке. Сэён тут же следует за ним, чувствуя себя виноватой.       — Теперь я знаю, в кого у тебя такой скверный характер, малыш, — шепчет Чонгук, наклонившись к уху Тэхёна.       — А ты можешь быть с моим отцом чуть уважительнее?       — Он завёлся с пол-оборота, я же просто спросил.       — Ты же знаешь, что был груб. И не только с ним, — Тэхён сжимает вилку в руке.       — Ну ладно, любимый, прости, я ещё учусь быть услужливым, — словно сарказм слетело с его губ.       — Это не услужливость, Чонгук, а элементарное уважение… Если не к взрослому человеку, хотя бы к отцу того, кого называешь любимым, — Тэхён скрипнул зубами и злостно взглянул на Чонгука.       Чонгук сощурил глаза и пристально всмотрелся в его проникающий взгляд.       — Думаешь, я тебя не уважаю?       Тэхён лишь усмехнулся и отвернулся. Будто это самая очевидная вещь на свете. Повисла тишина, во время которой родители уже успели сесть за стол и положить каждому по куску пирога, после чего все начали кушать, уткнувшись в свои тарелки.       Чонгук изредка поглядывал на Тэхёна, чьё настроение явно куда-то улетучилось. Он медленно протянул руку под стол и коснулся бедра Тэхёна, сжимая его.       — Я закончил, — Тэхён вскочил, тут же сбрасывая руку Чонгука. — Сэён, было очень вкусно, спасибо большое.       Чонгук усмехнулся и сжал руку в кулак.       — Сэён, вы можете делать, что хотите, я не против вечеринки, — произнёс Чонгук, глядя в спину уходящему Тэхёну.       — Нет, пожалуй, мы сходим в ресторан, — отрезал Дэхён, вставая вслед за сыном.       Чудесно. Теперь на меня обижены целых два Кима.       Сэён окинула Чонгука недовольным взглядом и встала за Дэхёном, окрикивая его.       — М-да уж, им будет сложно привыкать к тому, какой ты кретин, — Юнги помахал головой, цокая.       — Всё было настолько ужасно?       — Чувак, это же база! С отцом своей девушки, ну или в твоём случае — парня, нужно быть гипер вежливым. Ты не знаешь, что проход в трусики лежит через покорение сердец предков?       — Завались, пожалуйста! — Чонгук скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.       — Смотри, сколько настряпали, вон как старались. Мы с тобой жили на фастфуде и на твоей несъедобной стряпне последний год, это буквально стоит того, чтобы засунуть свой грёбанный язык в задницу.       — Ух ты, не думал, что мне придётся выслушивать уроки вежливости от Мин Юнги.       — К твоим услугам. А теперь беги вымаливать прощение, я опаздываю в клуб, — Юнги встал и направился к выходу.       — Fuck you! — крикнул Чонгук.       — Сам пошёл! — Юнги поднял средний палец и, даже не оборачиваясь, вышел из комнаты.       …       Не обнаружив Тэхёна в своей комнате, что-то внутри Чонгука оборвалось. На секунду он почувствовал тревогу, думая, что Тэхён может оставить его.       — Ты и вправду думаешь, что я не уважаю тебя? — произнёс Чонгук, заваливаясь в комнату Тэхёна.       — Я уже понял, что это твой дом, но ты можешь хотя бы стучаться перед тем, как заходить в комнату гостя? — Тэхён даже не одарил его взглядом, продолжая писать что-то в своей тетради.       — Что за чушь? Ты не гость.       — А мой отец? — он резко окинул его злостным взглядом.       — Блин, ты же знаешь, мне тяжело так сразу принять его… Она моя мама, и я не могу нормально…       — Боже, это так глупо, Чонгук. Ты должен быть счастлив, что твоя мать нашла такого мужа. А не ревновать её!       — Я не ревную… Просто, ты не понимаешь… она моя мама.       — А он мой отец! И напомню, я бы тоже всё отдал, чтобы моя мама была тут. А если бы она ещё была любима и счастлива, я даже не знаю, что бы сделал, наверное, прыгал бы от счастья каждую секунду своей жизни, — Тэхён захлопнул свою тетрадь и встал из-за стола, направляясь в сторону окна, становясь спиной к Чонгуку.       — Малыш, прости… я знаю… просто… — Чонгук пытался подобрать слова.       — Что просто, Чонгук? Даже когда я имел на это право, я не винил ни в чём твою мать, я уважал её всегда… А когда я влюбился в тебя, я принял её, как своего родного человека. Никогда не позволил бы себе сказать что-то настолько грубое, как то, что ты сказал моему отцу. Но это было в последний раз. Я никому не позволю его унижать! Даже тебе! Чонгук… даже тебе. Потому что он страдал всю свою чёртову жизнь из-за своего доброго сердца. Он был для меня всем. Он отдал свои мечты и лучшие годы в обмен на моё счастливое детство. Ты больше никогда не будешь с ним так разговаривать.       — Тэхён, успокойся. Я просто ляпнул, не подумав. У меня нет ненависти к нему, я благодарен ему за всё, что он сделал для тебя…       — И для твоей матери, чёрт возьми, Чонгук, и для твоей матери! Не забывай! Он любит её так, как не любил никто.       — Мой отец любил её, Тэхён… Не смотря ни на что, — Чонгук засунул руки в карманы и отвёл взгляд в пол.       — Вот от кого твоё понимание любви? Причинять боль тому, кого любишь, это не есть нормально! Теперь-то я знаю, ты воспринимаешь всё только когда это вытащено из боли.       — Он… просто… он не мог смириться с тем, что между ними всегда стоял твой отец.       — Ты конченный?       — Не разговаривай так со мной, — Чонгук стиснул челюсти.       — Блять, нам нужно было обсудить всё это до того, как вступать в отношения друг с другом, — Тэхён нервно почесал свою переносицу.       — Что? Хочешь сказать, ты бы поступил по-другому, если бы узнал моё мнение?       — Нет! Хочу сказать, что я бы объяснил тебе, как нельзя со мной обращаться, — Тэхён скрестил руки на груди.       — Что я вообще сделал? Ты буквально высосал из пальца проблему!       — Шутишь? Ты и вправду не понимаешь в чём проблема?       — Не понимаю!       — Они, блять, были влюблены всю свою чёртову жизнь, а твой отец вместо того, чтобы доказать, что он лучше и имел столько шансов заставить её забыть о нём, хотя бы своим поведением, сделал всё, чтобы она думала о бывшем. Чтобы она была уверена в том, что сделала неправильный выбор.       — Мой отец был неправильным выбором?       — Да! Ты сам это знаешь!       — Тогда и я для тебя не правильный выбор. Потому что как бы сильно я не был зол на отца за некоторые его решения, я очень похож на него.       — Причём тут это?       — Притом, что даже если бы ты любил кого-то, я бы никогда не дал тебе уйти, в этом я теперь эгоист. Я не смогу отпустить тебя. И я похож него. И я его понимаю. Если смотреть с этой стороны.       — Даже если бы я был несчастен?       — Даже если бы ты был несчастен.       Чонгук подошёл к нему и вгляделся в его глаза, также скрещивая руки на груди.       — Ты его копия, — презрительно произнёс Тэхён, словно не мог поверить своим ушам.       — Я просто безрассудно влюблён в тебя, — Чонгук наклонил голову в бок и усмехнулся.       — Уходи, — горько произнёс Тэхён и махнул на него, отворачиваясь, но Чонгук в ту же секунду схватил его за руку и развернул на себя, прижимаясь к нему всем телом.       — Прости меня, — он коснулся его щеки и провёл по ней рукой.       — Он причинил тебе столько боли, а ты продолжаешь его защищать. Я сомневаюсь, что ты любишь меня… потому что ты любишь только тех, кто причиняет тебе боль… Возможно, Шинхо ты любишь намного больше, чем меня.       — Что? — Чонгук нахмурился и тут же убрал руку с его щеки.       — То, что слышал… Ты ценишь только тех, кто растерзал твою душу, причинил нескончаемую боль. А тех, кто рядом, ты ранишь словами и безразличием.       — Как ты… Не могу поверить, — Чонгук рассмеялся и отпустил его, нервно пройдясь рукой по волосам. — Тэхён, это ты? Потому что я не думаю, что ты мог сказать мне такое.       — Я больше не буду сглаживать углы и скрывать то, что думаю.       — Браво, ты и не должен. Только вот послушай меня! Никто… — он снова схватил его за руку, притянув к себе, и процедил прямо в его лицо, схватив за челюсть: — Никто и никогда не причинял мне большей боли, чем ты! Поэтому да, соглашусь, твоя теория верна, я сильнее всех люблю того, кто размазал меня в пыль.       — Чонгук… я… — Тэхён испуганно заморгал.       — Ты закончил? Или есть ещё что-то, о чём ты думал, но скрывал, сглаживая углы?       — Ты же на самом деле не похож на него, пожалуйста… Ты не должен так думать. Ты просто пытаешься быть таким… но это ошибочное решение.       — Тэхён, я тебе уже сказал. Я не обожаю своего отца. Точнее, я даже не люблю его. Но он тоже страдал. И я бы не хотел, чтобы кто-то обесценивал его чувства.       — Ты защищаешь отца, про которого я, по сути, даже ничего плохого не сказал, и которого ты не любишь. А теперь представь, насколько мне неприятно, когда ты неуважительно относишься к моему отцу, которого я сильно люблю.       — Тэхён, ты снова за своё… — Чонгук отпускает его и отходит в сторону.       — Нет, я просто хочу, чтобы ты проявлял вежливость. Не более. Я не говорю тебе любить его. Я многого прошу?       — Тэхён… — Чонгук поджал губы.       — Блять, ты действительно думаешь, что я многого прошу? Чёрт… Ты знаешь, кому я впервые признался, что люблю тебя? — Тэхён сорвался, это была его последняя точка кипения.       — Не понял? — Чонгук удивился.       — Ну что я люблю тебя, знаешь, кому я сказал впервые? Думаешь, тебе? Нет. Первой, кто узнал о моих чувствах, была твоя мать!       Чонгук непонимающе нахмурился и помахал головой, отрицая то, что он его правильно понял.       — Да! Чонгук, я признался ей, что люблю тебя, даже раньше, чем тебе. Даже раньше, чем самому себе. Потому что я знал, что она поймёт меня. Потому что она знает, какого это — любить кого-то, кого запрещено любить.       — Моя мать… Она всё знает?       — Да! И хорошо, что ты хотя бы в разговоре со мной называешь её матерью, потому что в других случаях ты называешь её по имени, тем самым причиняя ей боль. Ты просто обожаешь причинять боль тем, кто тебя любит.       — Она знает… Я-я не могу поверить…       — Ты стеснялся этого? Не хотел, чтобы она знала?       — Что за бред ты несёшь? Просто я не знаю… Думал, что они не скоро узнают, я должен был подготовиться, — Чонгук выглядел растерянным.       — Если ты думаешь, что её это шокировало, то спешу удивить. Нет. Она давно знает, что тебе не нравятся девушки, но ты, как обычно, продолжал с ними встречаться, тем самым делая больно себе. Потому что, что? Правильно, и снова мы возвращаемся к тому, что ты любишь больше всего на свете — причинение себе боли.       — Тэхён… Мне нравились девушки тоже… точнее… всё совсем не так. Блять. Мне не нравился никто! Никогда! Они были для физического удовлетворения. Мне в жизни никто не нравился, кроме тебя.       — Блин, дай, пожалуйста, мне немного времени. Мы слишком многое наговорили, и если продолжим, не сможем уже ничего исправить, — Тэхён остановил его взмахом руки, чтобы тот вышел.       — Нет… — Чонгук подошёл и крепко обнял Тэхёна. — Что бы ты не сделал и не сказал, я никогда не отпущу тебя, нет ничего, что мы не сможем исправить, ты мой смысл существования.       — Чонгук, дай мне побыть одному, мне надо обдумать многое…       — Заткнись. Обосри меня, перемой мне косточки с Чимином, вы же успели подружиться, расскажи ему всё, походи по магазинам, покушай сладостей. Спрыгни с парашюта, блин, сделай что-угодно, но не замыкайся в себе. Не уходи от меня. Только не снова. Не выходи из чата, оставив меня одного. Пожалуйста, малыш, — Чонгук взял его лицо в руки и начал целовать каждый уголок.       — Почему ты всегда так делаешь? Доводишь меня… убиваешь, и снова воскресаешь. Я уже не выдерживаю, Чонгук! — по щеке Тэхёна скатилась слеза.       — Послушай, хочешь знать правду? Я просто не знаю, как общаться с твоим отцом. Мой отец был совсем другим. Я не умею быть вежливым с мужчинами. Я всегда срался с ними. Я всегда дрался с ними. Ты единственный, к кому я отношусь нежно. Они всегда были врагами в моей голове. Понимаешь? Ты даже не представляешь, как я долго ненавидел и изводил Юнги. Я делаю это до сих пор. И так с каждым. И я это не контролирую. Но ты меня научишь. Научи меня, какого это — любить отца. Потому что я знаю, на самом деле знаю, что Дэхён лучший отец, который может быть у кого-то. Он лучший муж для моей матери. Я каждый день восхищаюсь тем, как он к ней относится, всё внутри меня ломается и сцепляется снова, когда я понимаю, насколько неверно был воспитан. Я никогда не видел своего отца на кухне, кроме как во время трапезы. Он никогда даже бумажку с пола не поднял. Он никогда не проявлял чувств при нас. Я думал, это нормально. Не понимал, как много делала мама. Когда я вижу, что Дэхён чуть ли не пылинки с неё сдувает, это ломает меня. Я ненавижу себя и отца ещё сильнее. Я вижу, насколько она нуждалась в этом. Насколько много взвалила на свои плечи. Он замечает даже, когда она не дотягивается до долбанной тарелки, и встаёт со своего места, чтобы подать ей её. Он замечает любое её действие, и он постоянно касается её, улыбается, обнимает. Я не привык. Я не знал, что так можно с моей мамой. Я не знал, что она умеет так широко улыбаться. Я не знаю, куда деть себя от благодарности и в то же время противоречий внутри себя по отношению к Дэхёну. Я не умею уважать и любить отца. Малыш. Пожалуйста. Прости меня. Я такой неправильный. Я знаю, что ты заслуживаешь лучшего, но я не могу отдать тебя никому, поэтому хочу стать лучшим для тебя.       — Чонгук! — Тэхён обнимает его рывком и начинает тихо плакать. — Прости, я так много лишнего наговорил тебе… прости меня. Я не сомневаюсь в твоей любви, просто я ещё не научился понимать тебя. Прости меня…       — Не смей, даже не думай извиняться, — Чонгук обнял его за голову и сильно прижал к себе.       — Если бы ты знал, как сильно я люблю тебя, Чонгук… — Тэхён всхлипывал, а Чонгук гладил его по спине, успокаивая.       — Послушай, успокойся! — Чонгук снова взял его лицо в руки, вытирая слёзы большими пальцами. — Давай мы устроим вечер сами? Давай пригласим всех?       — Правда? — с надеждой спросил Тэхён.       — Конечно! Давай заставим Юнги купить много мяса и пожарить его, у этого засранца хорошо получается. Давай прямо как в тот день, когда мы болтали с тобой по телефону. В тот день, когда ты узнал, что у меня есть татуировки. В тот день, когда я уже давно был влюблён в тебя. В тот день, когда у меня живот сводило от одного твоего голоса. Блин, я так сильно мечтал закрыть глаза, и когда я их открою, ты бы сидел прямо напротив меня. До сих пор не верю, что ты — моя реальность. В тот вечер, когда Юнги пригласил тебя, я в ту же секунду начал молиться про себя, чтобы ты согласился и приехал. Хоть и был не уверен в себе. Думал, ты меня увидишь и сбежишь. Но всё равно, я хотел хотя бы раз увидеть тебя вживую. Понять, что ты не выдумка. Что ты реален. Услышать твой голос не через телефон. Ты был моей мечтой. А сейчас ты смотришь на меня и говоришь, что любишь, даже не знаю, как можно не сойти с ума от этого.       — Я тогда думал, что ты не хочешь со мной встретиться, что я навязываюсь тебе, мне было грустно от этого, я не понимал, почему ты не хочешь встретиться…       — Да я был просто трусом, который даже не может прямо сказать то, что думает. Но ты совсем другой… ты признался моей матери, что любишь меня. Я в жизни не слышал ничего лучше этого… Ты и вправду выше всех ожиданий… Ты лучше, чем любая заветная мечта. Если бы ты знал, как для меня важен твой поступок. Чёрт. Если бы ты знал, что я почувствовал, когда ты сказал, что сделал это. Я так благодарен… — Чонгук улыбается.       — Ты мне говоришь столько вещей, которые я никогда не заслужу. Ты даришь столько любви, красивой любви, которую я и за век не опишу. Я точно победил… И я даже не знаю, чем заслужил тебя. — Отвечает Тэхён.       Они улыбаются друг другу и сливаются в нежном поцелуе.

***

      Чонгук стоял у гриля, внимательно следя за мясом, которое шипело и пышно разносило аромат по всему двору. Солнце постепенно садилось за горизонт, окрашивая небо в розовые и оранжевые тона. Вокруг царила непринужденная атмосфера, и он чувствовал, как волнение нарастает внутри. Это первое барбекю, которое он организовал с Тэхёном, и он хотел, чтобы всё прошло хорошо.       Не смотря на то, что основную часть подготовки они то и дело целовались, и чуть несколько раз не бросили всё на пол пути, устремляясь в спальню, что-то у них да получилось. Благо Тэхёна вызвали по работе, а Юнги как раз вернулся домой. И они уже вместе доделывали основную часть работы, не отвлекаясь, но под недовольные монологи Юнги, себе под нос.       Вечер барбекю начался с лёгкой неразберихи на кухне, где Чонгук усердно занимался подготовкой. Аромат мяса, маринованного в специях, уже наполнял воздух, когда он выставлял на стол все необходимые принадлежности: тарелки, столовые приборы и, конечно же, множество закусок. Он хотел, чтобы этот вечер стал чем-то особенным, не только для себя, но и для Тэхёна, который всё больше и больше вписывался в его жизнь.       Как только гости начали собираться, атмосфера становилась всё более непринуждённой. Хосок и его девушка Хэин пришли первыми, с улыбками на лицах и охапкой продуктов. Чонгуку ещё предстоял разговор с братом, но сегодня он даже не собирается думать об этом.       — Чонгук, ты не забыл про угли? — закричал Юнги, когда Чонгук, сосредоточенный на своих мыслях о Тэхёне, не обратил внимания на то, что угли уже начали тлеть.       — Да, конечно, — ответил он, сбросив с себя напряжение и доделывая последние штрихи. Он чувствовал, как волнение нарастает, но это было хорошее волнение, которое придало ему сил.       …       — Чонгук, ты когда последнюю партию мясных шашлыков перевернёшь? — послышался голос Хосока, который, казалось, вечно искал повод подшутить над братом. Он стоял рядом с Хэин и поднял бокал с пивом. — У тебя там всё поджарится!       — Да, я уже, — с лёгкой усмешкой ответил Чонгук, не отвлекаясь от процесса.       — Привет всем, — послышался знакомый голос за спиной Чонгука, заставляя его покрыться мурашками.       Всё. Теперь спокойно и хорошо. Теперь я полностью расслаблен. Он здесь. И мне больше не надо переживать.       Он почувствовал, как за его спиной появился Тэхён и подошёл ближе, заглядывая в гриль.       Чонгук удивился тому, насколько же сильно он успел соскучиться за эти пару часов. Он всё время только и думал о том, как он добрался, что делает, в каком настроении, как идёт работа. Только он, он и он…       — Это выглядит потрясающе, — произнёс Тэхён, его голос был полон восхищения.       Чонгук не мог не улыбнуться, глядя на него. Тэхён был одет в простую белую толстовку и джинсы, и в этот момент выглядел так непринуждённо, что всё вокруг казалось второстепенным, и кажется, он уже перебарщивает с рассматриванием Тэхёна, потому что тот прочищает горло, стараясь привести Чонгука в чувства.       — Спасибо, — ответил Чонгук, заморгав, и резко перевёл взгляд, старательно переворачивая мясо.       — Можно кусочек? — Тэхён наклонился ближе. — Прекрати пялиться, — шепчет Тэхён, приблизившись.       — Если бы я мог… — шепчет Чонгук в ответ, закусывая нижнюю губу, и снимает кусок мяса с шампура голыми пальцами, забыв обо всём, даже о том, что он вообще-то человек, и протягивает его к губам Тэхёна.       — А… м-м… — Тэхён стоит в ступоре, не понимая, какого чёрта творит этот дурачок.       — Что? — Чонугук удивляется, почему это Тэхён не открывает рот.       — Вилка, твою мать, вилка! — шепчет Юнги, проходящий мимо, и влепляет ему удар локтем, намекая на то, что он привлекает слишком много внимания.       — Ох… точно… — Чонгук виновато хмурит лицо и хватает вилку, насаживая на неё мясо, после чего снова протягивает Тэхёну.       Тот берёт вилку, намеренно касаясь руки Чонгука, и чуть наклонившись вперёд, откусывает, и их взгляды встречаются на мгновение. Чонгук чувствует, как внутри него зашевелилось тепло. Это было странное чувство, когда ты понимаешь, что человек, находящийся рядом, действительно важен для тебя. Что ты сделаешь всё ради него. Абсолютно.       Чимин, с его вечно улыбающимся лицом, начал угощать всех пиццей, которую сам и готовил, настаивая, что она лучше, чем шашлыки. А Юнги, вертя в руках бутылку пива, начал заигрывать с Хэин, тем самым раздражая Хосока. Чонгук наблюдал за ними, чувствуя, как атмосфера вечеринки наполняется смехом и разговорами.       Вот наконец приехали и гости, которых Чонгук пригласил втайне от Тэхёна — Мэри и её парень. В этот момент лицо Тэхёна расплылось в невероятной улыбке, и он испытывал бесконечное чувство благодарности, которое хотел бы выразить сейчас же, но не может этого сделать, поэтому просто смотрит на него с любовью.       — Я так рад, что вы приехали! — Тэхён обнимает Мэри и пожимает руку её парню.       — А я рада, что меня пригласили, — она улыбается.       — Надеюсь, вы выпили сорбенты, потому что Чонгук притрагивался к еде, — острит Юнги, приветствуя гостей.       Они начали знакомить всех друг с другом, представив также недавно присоединившегося Намджуна.       Когда во двор заехала машина Дэхёна, Чонгук почувствовал лёгкое волнение, и сразу ощутил взгляд Тэхёна на себе. Однако он не собирался отвечать ему тем же, потому что боялся передумать сделать то что, собирался.       Он встал и пошёл встречать их, тем самым удивив почти всех, под их довольные возгласы. Обычно Чонгука приходится упрашивать встречать гостей.       — Добро пожаловать, — произносит он и впервые делает поклон Дэхёну. От чего сердце Тэхёна, который заметил это, тут же замирает.       — Ох, здравствуй, Чонгук, это как-то… неожиданно… Не стоит кланяться мне, — Дэхён смущается и просит руками не делать этого.       Ребята хоть и не слышат того, что происходит у них, но всё равно шепчутся, удивляясь, потому что впервые видят, как Чонгук проявляет стандартную корейскую вежливость.       — Здравствуй, мама, — он поклоняется и матери, от чего та чуть ли не подскакивает от удивления.       — Чонгук, сынок, ты в порядке? — она касается его плеча и приподнимает.       — Да, мама. Прости, что я звал тебя по имени все эти дни, просто я привык… Мне стало неловко называть тебя мамой, и я продолжил, как обычно. Но это не значит, что между нами есть нерешенные вопросы. Прости, если я тебя задел.       — Нет конечно! Я же всё понимаю! — она погладила его по плечу и улыбнулась, еле сдерживая слёзы.       — Дэхён, я так и не успел вас отблагодарить за всё, что вы сделали для моей матери, — он снова делает поклон ещё ниже.       — Эй, ты не должен меня благодарить. Она так же дорога мне, как и тебе. Мы вместе будем её защищать и оберегать. Хорошо, Чонгук?       — Вы правы, я многое упустил, но я возмещу. И мне очень жаль, что я был груб с вами. У меня не было примера настоящего мужчины перед глазами. Но вы воспитали настоящего мужчину, Тэхёна, и я надеюсь, что вы также позаботитесь обо мне. Простите ещё раз.       Дэхён подошёл и похлопал его по плечу, улыбаясь.       — Твой отец был очень смелым и целеустремленным человеком, он был настоящим мужчиной, и ты такой же мужчина. Тебе не нужно ничему у меня учиться. Ты намного лучше, чем я и он. Ты умеешь принимать свои ошибки, и вовремя исправлять их, пока мы метались, как слабаки, годами. Но каждый совершает ошибки. Поэтому не вини его. А мне не за что тебя прощать. Это ты прости, что я был причиной твоих страданий.       — Нет, это не так… Вы ни в чем не виноваты. Впрочем, это не важно. Я приглашаю вас на вечер, устроенный в честь вас, мы всех собрали, — Чонгук указывает рукой на сидящих под навесом ребят и улыбается.       — Сынок! — Сэён прикрывает рот от восхищения. — Вы всё так красиво украсили! Когда ты успел?       — Мне помогали ребята. Давайте поужинаем вместе?       — Спасибо, Чонгук, я тронут твоим жестом. И я очень благодарен, что вы с Хосоком приняли моего сына, как родного брата, — он снова благодарно похлопал его по плечу и прошёл вперёд.       Чонгука немного смутила последняя фраза из-за секундного кадра, пролетевшего в голове, где блаженное лицо Тэхёна, и он со стонами кончает от руки Чонгука. И он даже не собирается обсуждать с самим собой, почему именно этот момент. Но моментально заливается краской.       Тэхён обнимает отца и улыбается Чонгуку, стоявшему за его спиной, губами произнося «you so cool».       Чонгук самодовольно пожимает плечами.       Спустя час бурных обсуждений, наконец, Хосока отправляют за жарку второй порции мяса. Потому что он больше всех ворчал, что оно пережарено. А Чонгук возмущался, объясняя, что его вообще подставили, потому что жарить должен был Юнги, но каким-то образом его поставили за это дело.       — Давайте поднимем бокалы за этот чудесный вечер! — Хосок встаёт, наливая всем вино. — От кого угодно, но от Чонгука я такого не ожидал, особенно после всего, что произошло. Дорогой мой брат, спасибо за всё, что ты сделал. Это лучший вечер в кругу нашей семьи, — он обнимает брата за плечи и стукается с ним бокалами.