disappearing — исчезая.

      — Чонгук! Тебе даже думать не надо. Стреляй в меня, и покончим с этим, — шипит Минхо, медленно пытаясь встать, после чего направляется в сторону Чонгука.       Ему под ноги тут же прилетает пуля, заставляя его упасть от неожиданности.       — Минхо! Нет! — Чонгук бросается в его сторону, но застревает на месте, схваченный руками громилы.       — Я что, не предупредил? — с наигранной грустью произнёс дядя Минхо. — Каждый, кто сдвинется с места, получит пулю в ногу. И да, у тебя ровно три минуты, решай.       — Нет… Нет! — Тэхён срывается с места, направляясь к Чонгуку, но ему под ноги тоже прилетает пуля, заставив его отпрыгнуть.       — Хватит! — Чонгук кричит в сторону стрелка. — Тэхён, не двигайся, мать твою, прекрати! Ты всё равно не можешь ничего сделать.       — Убейте меня! Пожалуйста, убейте меня! — кричит Тэхён, вставая на колени и обращаясь к дяде Минхо.       — Тэхён! — Чонгук снова недовольно рычит на него.       — Правила вам уже известны, он должен выбрать, — снова напоминает мерзкий и пронизывающе низкий голос.       — Чонгук. Это должен быть я. Ты не знаешь, но я…       — Заткнись! — Тэхён его прерывает и смотрит на него прожигающим взглядом.       — Нет. Я заслужил. Я похитил и приказал избить тебя, Чонгук. Эти люди — мои враги. В конце концов. Он мой дядя. Это моя проблема. А так же… Вспомни, я заставил Тэхёна сделать мне минет.       — Молчи! Прошу, молчи! — Тэхён валится на пол и, закрыв голову руками, начинает рыдать. Как бы сильно он не возненавидел Минхо, он не хотел бы сделать убийцей человека, которого тот так любил.       — Да, Чонгук, я заставил его это сделать взамен на то, что не трону тебя. Но, в конце концов, я нарушил своё обещание. Я тебя тронул. Вы тут из-за меня.       — Твою же мать! — Чонгук в эту же секунду направляет пистолет на него и всеми силами пытается сдержать себя от нажатия на курок.       — Я всегда был таким. Мерзким ублюдком, прямо как мой отец. Единственное, что было светлым во мне, это чувства к тебе.       — Блять! Как ты посмел его тронуть? Сука! Я тебя прикончу, клянусь! Ты долбанный насильник! Ты изнасиловал его! — Чонгук обеими руками сжимает пистолет и угрожает Минхо.       — Я знаю… Поэтому сделай это, пожалуйста, я хотя бы умру достойно, — его голос дрожит и он начинает бояться, очень сильно, но не за себя. Впервые не за себя.       — Нет! Нет-нет… — Чонгук усмехается и опускает пистолет, словно человек, осознавший истину. — Ни за что. Я не позволю тебе искупить эту вину. Ты никогда не сможешь умереть спокойно. Я никому в этом проклятом мире не прощу Тэхёна. Никому и никогда. И теперь ты будешь вынужден жить с этим.       — Чонгук… — Тэхён уже, кажется, теряет сознание от горьких слёз.       — Любимый… — Чонгук с самой глубокой любовью и нежностью, которая когда-либо была в нём, смотрит на Тэхёна. — Пожалуйста, прошу тебя, будь счастлив. У тебя есть наша семья, у тебя есть Чимин, Юнги. Блять, я так несправедливо с ним поступил. Он как всегда принёс себя в жертву ради меня. Он дал мне спустить свой гнев на него. Он тот, кто меньше всего заслужил это дерьмо. Но мои друзья… Они будут любить тебя так же, как и меня. У тебя есть право на слёзы всего неделю. Больше не смей страдать. Ты должен жить. За нас двоих. Женись, заведи детей и никогда не смей жалеть обо всём, что случилось. Прости, что ты страдал из-за меня и, наверное, ещё будешь, но прошу тебя, живи… Ради наших родителей, ради нашей любви.       — Ч-что ты говоришь, Чонгук? — Тэхён замирает на месте.       — Мой медовый мальчик, я бы так сильно хотел любить тебя ещё как минимум всю жизнь, я бы так хотел дышать твоим запахом каждый миг. Ты моё безумие, ты моё успокоение. Тэхён, я ничего не боюсь, твоя любовь — моя сила. И с этой силой я буду бороться за встречу с тобой в следующем мире.       — Что ты несёшь? — Тэхён начинает ползти в сторону Чонгука, потеряв способность ходить.       Рядом с ним снова стреляют в пол, и он закрывает голову руками, вжимаясь в мокрую землю.       — Стой! Тэхён… оставайся в такой позе, не смей поднимать голову! — приказывает Чонгук.       Тэхён тут же начинает подниматься, но Чонгук стреляет рядом с ним, заставляя того опять вернуться в зажатую позу.       — Тэхён… Боже, как же мне нравится твоё имя. Как же, блять, я люблю тебя. Как же сильно я люблю тебя, Ким Тэхён. Прощай, любимый…       Не успевает Тэхён осознать услышанное, как его оглушает очередной выстрел, только он настолько громкий и резкий, как никогда до этого.       — Неееет! Чонгук!!! — кричит Минхо и бросается в его сторону, он накрывает своим телом Чонгука, истекающего кровью.       Тэхён дрожит и даже не смеет поднять голову, он вжимается в землю настолько сильно и отчаянно, что, наверное, ожидает того, что сольётся с ней в одно целое. Он слышит лишь истошный крик Минхо, и его тело начинает буквально разрушаться, каждый сантиметр его плоти начинает болеть, ломить и сгорать. Он пытается вслушаться, и отчаянно хочет словить голос Чонгука среди всего этого шума, голос его любимого, который должен прозвучать.       Он должен прозвучать. Почему Чонгук молчит?       Почему я не слышу его? И зачем этот Минхо так сильно плачет? Больной что-ли ? Почему Чонгук не заткнёт ему рот? Неужели его не бесит этот идиот?       Чонгук?       Почему ты молчишь?       Почему все молчат?              — Нет, прошу, нет, Чонгук! Умоляю! Только не ты! — Минхо трясёт тело молодого парня, который меньше всех заслужил лежать в луже крови. — Прошу… Прошу! Открой глаза! — он кричит, срывая голос.       Эхо выстрела всё ещё режущим сигналом отдаётся в ушах Тэхёна, он не поднимает голову. Он не поднимет её больше никогда. Ведь тот, кто сказал ему её опустить, не дал приказа поднять.       Тэхён сваливается на бок и начинает терять сознание, отдалённо наблюдая за Минхо, метающегося от головы Чонгука к ногам. Смутно видит, как тот снимает с него рубашку и отчаянно надавливает на грудь.       — Прошу! Прошу-у! Господи! — Минхо истошно кричит, смотря в небо, словно просит какого-то чуда. — Чонгук! Родной… Пожалуйста! Прошу! Почему ты?! Почему тот, кого я так сильно любил?! Почему! — все вены на его лице и шее напрягаются от крика, он покраснел и дрожит, словно человек, которому только что наживую вырезали сердце, всё ещё не прекращая давить на грудь Чонгука.       — Чонгук… я не могу снова потерять тебя! — он чувствует, как силы покидают его, и вдруг что-то хрустнуло под его руками, поняв, что это, его словно молнией отбрасывает. — Н-н-н..нет! — он дрожит, шокировано отползая от тела.       И только сейчас Минхо понимает, что уже поздно… Он сломал ему рёбра, а тот даже не сморщился…       — Эй… Чону… — Минхо, нервно улыбаясь, подползает к нему обратно и трогает его щёку, поглаживая дрожащей рукой. — Эй, маленький, ну ты чего? Давай, не глупи, открой глаза, ты же должен открыть их, — с его глаз скатываются слёзы, и он начинает гладить Чонгука, словно он снова превратился в того мальчика, в маленького мальчика, которого он сначала полюбил, как младшего брата, не понимая, что это была совсем не братская любовь.       — Ты вырос таким красивым, я так горжусь тем, каким ты стал. Такой умный, способный, сострадательный и своенравный, — его рука скользит по бицепсу Чонгука, разглядывая его татуировки, и сердце, которое, казалось, только что вырвали из его груди, снова разорвалось на мелкие куски, когда он заметил шрамы. — Что это, малец? — он весь дрожит и трясёт головой в отрицании, не готовый принять, что это то, что он думает. — Почему? Почему твоя рука истерзана? Зачем… Почему… За что? Почему ты сделал это? О боже! — он отворачивается в другую сторону, его начинает тошнить, долго и сильно.       — Эй! — кричит Тэхён.       Кажется, душа Тэхёна покинула собственное тело, потому что она оказалась слишком тяжелой для него, иначе никак не объяснить, как он с такой лёгкостью встал и подошёл к трупу того, кого он любил большего всего на свете.       — Какого чёрта ты творишь? — спрашивает он Минхо, словно это самая большая проблема сейчас. — Почему ты так реагируешь на его шрамы? Уйди, идиот, ему это не понравится. Он ненавидит жалость. И его шрамы прекрасны, так же, как и он сам, — Тэхён садится у плеча Чонгука и начинает гладить его. — Любимый, не переживай, твои шрамы пугают лишь идиотов, ведь они — отражение твоей силы. Я люблю каждый твой шрам, и я всё отдал бы, чтобы меня похоронили в них.       — Тэ-хён… — Минхо смотрит на него, зажимая рот рукой и сдерживая свой плач.       — Т-ш, прекрати, он устал, ему надо поспать, он обычно не может уснуть при других людях, значит, сильно устал. Не мешай моему любимому, — он берёт его запястье в свои руки и улыбается. — Боже, как же сильно мне нравятся твои руки, каждая вена на них, каждый сантиметр… Эй, а почему они такие холодные? — Тэхён смотрит на Минхо вопросительно.       — Он же… он…— Минхо с ужасом смотрит на Тэхёна, не в силах произнести то, что и так очевидно.       — Да, я знаю, он умер, — Тэхён выгибает бровь, поджимая губу. — Но разве он должен так быстро остыть?       — Тэ… Тэхён…       — Ах, точно, это из-за тебя. Зачем ты сорвал с него футболку? Идиот. Иди теперь принеси ему что-то, чтобы укрыться. А ещё звони Хосоку, скажи, чтобы подготовили его постель… Хотя, нет! Стой! В его комнату никто не должен заходить, я сам всё подготовлю, — Тэхён приближается к его губам и коротко целует.       — Не волнуйся, любимый, всё будет хорошо, — шепчет он и запускает пальцы в его мокрые волосы, убирая их с лица и зачесывая наверх. Перед его глазами проносится воспоминание, когда у Чонгука случилась паническая атака, и он сводил его в душ, а вода, стекавшая на его голову, заставляла волосы спадать на лицо. В тот момент Тэхён также зачесывал его волосы наверх, думая о том, как хотел бы делать это всю свою жизнь, помогать ему во всём, прикасаться и быть рядом. Только сейчас, когда он убирает руку, на ней остается не след воды, а алой крови, от вида которой Тэхён словно приходит в себя, его рука начинает дрожать. В эту же секунду он теряет сознание, падая прямо на Чонгука. На мёртвого Чонгука.