Mai Tai

Оставшись наедине с собой, в пустом ночном коридоре, Тэн позволяет себе сделать то, что ни за что не позволил бы, пока хотя бы один человек был рядом... Опереться о стену, безжизненно сползти на пол… и тихо расплакаться. Это не та боль, от которой хотелось кричать. Это медленно обволакивающее тело отчаяние. Тяжесть от утраты чего-то, в чем он не отдавал себе отчет, но в чем безумно нуждался. «Джун… мы ведь… были друзьями». Легкие сдавливает спазмом. Это была своеобразная, неожиданная, но… очень теплая связь. Глупая, чтобы также глупо закончиться. Яркая, чтобы навсегда оставить небольшой шрам. И кратковременная…настолько, что ее конец было сложно принять. Следовало остыть... Собрать остатки гордости и самообладания, чтобы плохо слушающиеся ноги случайно не привели в привычную комнату. Туда не стоило возвращаться. Ни в коем случае. Даже не потому, что страшно, а потому, что разрывающееся на части сердце могло просто не выдержать. «Почему мне так плохо, Джун?» Закрывая лицо руками, пряча одновременно и слезы, и полученные увечья, Тэн плетется на улицу. Теплая ночь нисколько не греет, а вот соль от свежих обид печет так, что таец рискует захлебнуться в собственных рыданиях. Попытки вернуть рассудку трезвость разбиваются о каменный бордюр, на который парень, точно бездомный, усаживается, крепко обнимая себя руками. Его трясет. Переживания застилают все. Но там, за кулисами сознания, рациональная его часть мечется в поисках вариантов, как быть дальше. «Я уже почти пожалел, что первым ударил тебя в баре... Теперь жалею, что не приложился сильнее». Обычно от самых страшных бед бегут к тем, кто может уберечь или взять под крыло, убедить, что все проблемы решаемы и все, что случилось, – пустяки. Как правило, к любимым... любимому… Но и от своей любви сейчас тайцу хотелось бежать как можно дальше. В голове крутится до жути глупая, но очевидная мысль... «Прости, Сычен... Я плохой… просто никчемный парень». Боль под ребрами усиливается. Словно перенимая внутреннее состояние, она саднит от каждого вздымания грудной клетки. Тэн старается дышать тише. Мысли беднеют… превращаясь во что-то более размытое и незавершенное. «Я так хотел... чтобы... все уже... было хорошо...», – таец закусывает руку, видит синеющий след и, в сердцах, ударяет конечностью о твердый бортик. Но, похоже, сегодня физическая боль, всегда являющаяся некой панацеей, не в силах заглушить душевную. *** – ТЭН?! П*ЗДЕЦ… то есть привет, БОЖЕЧКИ, проходи… ГОСПОДИ! – Ваан прикрывает рот ладошкой, пытаясь сдержать поток нецензурщины, помимо воли вылетающий из хорошенького ротика. Она видела тайца в разных амплуа, но в таком, кажется, впервые. – Ма-ма-мамочка родная, спасибо, что тебя не видит… – Ваан... он… мы… Слова скатываются в бессвязный шепот. В покрасневших глазах плескается отчаяние. Пошатываясь, Тэн делает корявый шаг навстречу, пока не обрушивается девушке на шею, крепко сдавливая ее в своих руках. – Мне плохо… Мне очень плохо, Ваан... Мне так… я не могу… дышать…, – начиная задыхаться, словно ему и правда перекрыли кислород, передавили легкие, парень ослабевает хватку. Он медленно оседает к ногам Ваан, пока та не подхватывает его за талию, стремительно возвращая в вертикальный вид. – Тихо-тихо, малыш…, – девушка уверенно берет ситуацию в свои руки, а точнее, Тэна. – Все будет… Как-то все будет! Хрупкая на вид блондиночка оказывается не такой уж и хрупкой, когда дело касается ее любимого тайца. Ваан бережно придерживает парня, проводит его внутрь и усаживает на большую кровать. Убедившись, что отсюда у Тэна нет шансов небезопасно упасть, она быстро ретируется к электрической плитке, ставя чайник на маленькую конфорку. Успокоительное и теплый чай, холодный лед, приложенный к ушибам и рассечениям на коже тайца, подаются вместе с безграничной заботой и нежностью, в которой Ваан решает прямо искупать неудачливого друга. Через некоторое время терапия имеет определенный успех, бесконечные истерические всхлипы затихают, а сам парень аморфно растекается на диване. Ваан гладит Тэна по голове и, как заботливая мать, предлагает то одно, то другое. «Еще таблеточку, Тэн?», «А может быть ты голодный? Доставочку?», «Эротический массаж?». В конце концов на лице парня проскальзывает легкая улыбка. Самое время, чтобы осторожно прояснить некоторые обстоятельства. – Тэн, у тебя дома… Все не очень хорошо, да? – Все очень нехорошо, – раскосые глаза Тэна поднимаются на таечку, сидящую по струнке смирно, готовую в любой момент вновь приняться за свои успокоительные ритуалы. Но, кажется, состояние молодого человека за последний час стало чуть более стабильным. Ваан не спрашивает подробности. И это еще одно ее достоинство, которого большинство людей в окружении Тэна лишены. Девушка всегда узнает ровно столько, чтобы понять, следует предлагать свою помощь или нет. Все остальное ей знать не следует. О Ваан ходило множество слухов, включая те, что касались положения в семье, происхождения, первых годах работы в клубе, тех, когда Тэн даже в шутку не согласился бы встать в один ряд с прочими работниками секс-индустрии. О ней говорили все. Она говорила обо всем, кроме самой себя. Однако, если предположить, что хоть часть слухов об этой девочке правдивы – она лучше Тэна знает, как это, когда не к кому пойти, когда не знаешь, что делать. И о том, что от большинства проблем есть одно первичное лекарство, которое может дать другой человек, а все остальное – сможет решить только он сам. – Тэн… Тебе нужно немного отдохнуть. Привести мысли в порядок и… Если хочешь, можешь на некоторое время остаться у меня. – Правда? Могу? А что для этого нужно? – Ну… Я буду забирать у тебя тридцать процентов выручки от клиентов и… Будешь убирать квартиру, носить в прачечную вещи… В глазах тайца загорается небольшой огонек надежды. – Всё… всё забирай… я всё сделаю, – готовый снова прослезиться, но уже от благодарности, Тэн трясет головой, когда два миниатюрных пальчика с силой тычут ему в лоб. – Эй. Дурной? Я самостоятельная женщина. Живи, не занимай душ больше, чем на час, и старайся не разговаривать со мной утром после смены и когда я с похмелья… Хотя это обычно один и тот же день. Парень приоткрывает рот, благодарно цепляет пальцами ее тонкие запястья, но не может выдавить из себя даже короткое «спасибо». Он прекрасно понимает, что если снова расплачется, то на этот раз рискует схлопотать уже отрезвляющую затрещину вместо утешения. – Хорошо, ты меня понял, а теперь… Ваан вскакивает с кровати, летящей походкой направляясь в сторону ванной. – Раз уж появился повод покрасоваться перед прелестным п… парнем, я пойду в душ. Постараюсь очень быстро. А ты… Ммм… Осмотрись. Этим Тэн и занялся, едва дверца в тесную ванную комнату закрылась. Только теперь, оставшись в одиночестве в небольшой арендуемой Ваан студии, таец заметил, насколько уютно и красиво это место само по себе. Большая кровать, на которой с легкостью могут расположиться несколько взрослых тайцев, а с ростом и комплекцией Тэна и все пять. Столик, диван и телевизор, пара шкафов и не очень функциональная кухонька. Парень старается не смотреть в сторону полупрозрачной двери в ванную комнату, словно специально расположенной прямо напротив кровати, хотя, несомненно, бойкой подружке было бы абсолютно плевать. Лениво перевернувшись на другой бок, Тэн замечает то, что заставляет его встать с постели. Огромное панорамное окно… Оно манит к себе как черная вдова в свою паутину, подтягивая едва стоящего на ногах парня и удерживая мертвой хваткой. Не отводя взгляда от окропленной ночными огнями черноты улицы, Тэн свешивается вниз. «Когда закончу учебу, буду жить в такой же. Один». Непременно. Именно в таком количестве. Принять одинокую перспективу не так сложно, когда при взгляде вниз натыкаешься на подсвеченное белыми лампами голубое полотно длинного бассейна, мерное покачивание высоких пальм, лениво блуждающих меж этой красотой маленьких человечков. Сейчас Тэн абсолютно не задумывается, почему видит свое будущее таким. Без друзей… без Сычена…особенно без Сычена. Может потому, что в глубине души таец уверен, что тот его бросит. – Бассейн на крыше мне нравится больше. Но лучше посмотри вдаль. Обернутая в полотенце, честно говоря, с Тэном она могла смело обойтись и без него, Ваан косается острого плеча. «Вдаль» оказалось не таким же и далеким. Таец приоткрывает рот. Море… Ночные безмятежные волны… Тэну казалось, что он может ощутить их соленое прикосновение. Хотя, вероятно, это все еще соль с его только просохшего лица. Живя в Таиланде, он множество раз купался в теплой воде, выбирался туда со школьными друзьями и сам по себе, гулял и не подозревал о том, что через много лет вся его жизнь обернется сплошной рекой слез с редкими перерывами на холодный кофе. – Я так давно не ходил к морю… – Это легко поправить. Как только приведем тебя в порядок, обязательно прогуляемся… А пока тебе, ради нашего общего блага, лучше особо не светиться на публике… Сколько у тебя выходных сейчас? – Недавно меня срочно попросили выйти… Так что два. *** Следующие несколько дней Тэн по праву мог назвать лучшими в своей жизни. Как и было обещано, едва со следами борьбы начал справляться не самый штукатуристый тональник, Ваан вытащила тайца к морю. Короткий путь со второй береговой линии привел Тэна к нескольким часам блаженства и умиротворения. Бьющиеся о берег волны выгоняли из головы тревожные мысли, а крепкие объятия подруги, прижимающей парня так, словно в любой момент он может броситься в воду и уплыть, заставляли парня верить, что крох его сил хватит на то, чтобы преодолеть самые страшные трудности. Тэн позволил себе обнаглеть на целую неделю прекрасного сожительства, неспешных прогулок и бесконечного количества водных процедур с Ваан и без нее. Небольшой отпуск от привычного социума скрасили еще несколько замечательных факторов. Первым из них было то, что Ваан, как и сам Тэн, не замыкалась на своей жилплощади и существах, к ней прилагающихся, поэтому даже в ее тридцати пяти квадратах таец успевал почувствовать себя свободно, когда девочка убегала по делам, работе или просто зависала где-то со знакомыми. Иногда он вальяжно расхаживал по квартире в ее шелковом халате, представляя себя хозяином дома, громко включал музыку и подолгу сидел у окна, залипая на ночной город. Еще одним достоинством их сожительства было то, что и Тэн, и его тайская подружка не умели и не хотели учиться готовить. По правде говоря, это можно было считать национальной особенностью. Большая часть молодого населения страны признавало покупную еду куда больше, чем ту, на которую нужно было тратить свое время. Кухни, вернее тот угол комнаты, что под ней подразумевался, в новых квартирах были такими маленькими, что зачастую их можно было и вовсе не заметить. Развитая индустрия вкусного, качественного, не слишком дорогого и зачастую невредного фаст-фуда превратило и без того ленивое в бытовом плане поколение в поклонников культуры «куда пойдем на ужин». Но едва ли это плохо. Разнообразные впечатления от новых блюд за приятные суммы способны даже на некоторое время отсрочить визит к психотерапевту. Единственным разом, чуть омрачившим ментальные каникулы Тэна, стал вечер, когда ему вдруг написал обеспокоенный недельным отсутствием парня Сычен… «Ну и что мне тебе отвечать?». Бежать домой к соскучившемуся парню у тайца желания не было никакого. В его голове неоднократно всплывали случайно брошенные и засевшие в памяти слова «…Если я узнаю, что это другой парень». Не это было страшно. «…Если ты узнаешь, что это другие… Парни, мужчины. Абсолютно мне незнакомые и совершенно безразличные», – вот тогда можно было смело заказывать себе самый гламурный крест и просить Ваан не слишком много материться на поминках. Но… Ваан-то не парень, более того, далеко не его любовный интерес, сколько бы Тэн не шутил о том, что будь она мужчиной, он бы тот час же потащил ее под венец. Поэтому можно было ради спокойствия обоих и выдать немного личной жизни. Без всяких сомнений Тэн отправляет молодому человеку совместную фотографию с одной из прогулок со светловолосой таечкой (конечно же под слоем тонального крема и самым миловидным фильтром), надеясь, что доза информации о его жизни снимет с него часть подозрений и отбросит толику вопросов у Сычена. Приписывая к этому что-то на манер «Ваан моя старая подружка, она очень хорошая. Я часто гощу у нее, когда чувствую себя плохо. Не беспокойся обо мне, пожалуйста». Будет ли Сычен ревновать? Определенно, но в большей степени потому, что залечивание душевных ран ложится не на его широкие плечи. На такое Тэн готов пойти, если взамен ему не придется придумывать новую ложь или настойчиво просить не стараться проникнуть во все аспекты личной жизни скрытного тайца. *** – Может быть еще пару дней? Уверен, что хочешь? – Не хочу, если быть честным, я бы с удовольствием жил бы в твоем доме. Но тогда мне бы в самом деле стоило бы женить тебя на себе. – Поплюй и постучи по дереву! Посмеиваясь, Тэн собирает свою сумку. Всего за одну неделю у тайца собралась целая куча новых вещей и, к слову, появилась сама сумка. Не любящая проводить много времени в квартире, пусть и такой прекрасной, Ваан с удовольствием приглашала парня с собой, все больше меняя горести в голове прелестными штучками. Уже погруженный в такси и собирающийся заткнуть уши самой летней в мире музыкой Тэн был в значительной степени удивлен, когда в только закрывшуюся дверь начала щемиться хрупкая фигурка подружки. – Прослежу, чтобы ты добрался до комнаты и тебя никто не побил по пути. «Ох, Ваан. Все происходит именно тогда, когда я добираюсь до комнаты». – Черт с тобой, поехали. Ты у меня в гостях еще не была. Вспомнишь, как оно, смотреть перед сном в маленькое окошко и на обшарпанные стены. С одной стороны, возвращаться в потенциально опасное место с девушкой, при которой Джун просто не посмеет поднять на него руку – звучит как очень хороший план.