Теплая Франция

Чонгук трогает теплую кожу, что еще больше горячеет под его заботливыми ладонями, ласкающими выступающие ребра. Он в уши Тэхена приятный воздух загоняет, щекочущий такой, до одурения приятный, что даже обратно в постель захотелось. — Ты уверен? — Чонгук со спины обнимает еще крепче, сам весь прижимается ближе, свое счастье из рук не отпускает. Тэхен в кольце рук проворачивается, улыбается с зубами, а яркий блеск в небесных глазах сулит только о самом хорошем. — Ты сам говорил, что это будет очень сексуально, — напоминает он о том самом дне, когда: первая связь, горячий шепот, осознание всего, маленький разговор о его мечте — татуировке на хрупких ребрах, которые на самом деле, невероятно крепкие. — И ты сведешь меня этим с ума, — мужчина покрывает острые ключицы поцелуями, оставляя прозрачные нити слюны, пока Тэхен в его руках дрожит, но совсем не от страха и неизвестности. — Разве я не уже? — хитро смотрит, зарываясь пальцами в темные пряди, притягивая мужчину ближе к себе. — С самого начала. И до конца. Тэхен не выдерживает, целует первым, торопливо сминая любимые губы, начиная кусаться от такой невероятной жадности, обнимая Чонгука за щеки, едва чувствуя легкую щетину, сам ведь оторвал его от бритья, ему внимания уже мало. Капризным стал донельзя. Теперь уже деваться некуда. Чонгук вновь берет инициативу в свои руки, прижимая Тэхена к ближайшей стене, целуя так, словно следующего дня не будет. Это даже немного страшно... быть настолько вовлеченным. У Тэхена сегодня назначен сеанс в тату-салоне, он волнуется, но это приятное волнение, расползающееся по всему телу с горячей кровью. Он решил все окончательно еще во Флоренции, когда Чонгук его крепко за руку держал, не отпуская, говоря, что это навсегда, и Тэхен поверил в это «навсегда», позволив любви накрыть его с головой. И сразу же рассказал о своих скромных намерениях мужчине, получив одобрительную реакцию. Как господин Чон мог не обрадоваться за своего мальчика, который мечтал и горел этим? Расцеловал, подарил надежду, глоток воздуха, а Тэхен расплавился вновь. Вернувшись в Париж, Тэхен тут же начал искать подходящий салон, думая, что ему придется занимать на такую, казалось бы, глупую идею у родителей или у Чимина, который сам не сводит концы с концами, но денег постоянных из-за своего образа жизни никогда не имеет. Да и ему элементарно стыдно. Но господин Чон решил все наперед, а главное за двоих, сказав, что уже нашел хороший салон, и татуировка будет скромным подарком от него самого. Тэхен, тогда опешил по-настоящему, прямо, как бывает в этих глупых сериалах и книжках про любовь. Его не смущал тот факт, что Чонгук всегда берет все расходы на себя и делает дорогие, а главное хорошие подарки. Тэхену было приятно, что мужчина постоянно хочет его радовать, давать все самое лучшее в их совместном будущем, ничего не требуя взамен. Тэхен подарки принимать всегда умел, у него просто довольно хорошее воспитание, но вся та забота, которую дает ему Чонгук в миллион раз приятнее, чем от кого-либо. И они договорились, точнее, Тэхен поставил перед фактом, что, когда он устроится на работу, то сделает Чонгуку приличный подарок, пусть у него и так все уже есть. От любимого и пластмассовый стаканчик получить приятно. — Ты так и не сказал мне, что собираешься запечатлеть на своем теле, — мурлычет Чон, обнимая француза за талию. — Я и сам еще не знаю, — Тэхен оставляет невесомый поцелуй на щеке Чонгука, его не смущает не побрившийся он, и то, что они оба почти обнаженные, и тот факт, что разница в возрасте у них колоссальная. Больше ничего не смущает, есть только спокойствие внутри. — Уверен, что у тебя есть вкус, — смеется Чонгук, и это чистая правда. — У меня отличный вкус на мужчин, знал? — ехидничает. — Да ты что, — наигранно произносит мужчина. — И вообще-то ты обещал меня отвезти в салон, забыл? — Тэхен отходит в сторону, к дивану, где лежит уже слегка помятая футболка. Его аж передергивает от этого, он ненавидит помятые вещи, но времени уже нет, поэтому приходится мириться со своей принципиальностью. — Ты тоже одевайся! Чон глухо смеется, наблюдая за таким домашним и прекрасным Тэхеном, и действительно слушается, идет одеваться. Тэхен облегченно вздыхает, когда провожает Чонгука взглядом, что скрывается в гардеробной и глупая улыбка появляется на его лице от осознания, что они ведут себя как женатая парочка. От таких мыслей кидает в жар. Ему приятно, что Чонгук каким-то образом нашел им квартиру, причем не какую-то дешевую и маленькую, а просторную, с выходом на терассу, с дорогущей мебелью. Чонгук обо всем позаботился... Неужели так бывает? Тэхен надеется, что это не сон, а реальность, а то чувства уж слишком сильные, поцелуи с каждым днем все больше жгут его сердце. — Душа моя, — зовет Чонгук, когда Тэхен уже собирается выходить. — Прелесть. — Нет, господин Чон. — Стесняешься? — Конечно. — А вчера ты... — Чонгук! Тэхен наотрез отказал господину Чону в его желании присутствовать на сеансе, сказав, что это будет его сюрпризом в постели, на что Чон довольно простонал, дав свое добро. Почти. Перед уходом француза из автомобиля добавив, чтобы позвонил, как закончит. Чонгуку хотелось бесконечно долго ухаживать за своей прелестью, например, забирать после сеанса тату. И делать он это хотел не из-за желания продлить их цветочный период, а просто потому-что. Когда влюблен, то хочется делать приятно, чтобы твой объект вожделения улыбался. Он не мог перестать глупо улыбаться до самого салона, потому что сердце ликовало от своей же горячей влюбленности, от понимания, что его звонка ждут. А поцелуй, который оставил господин Чон на недолгое прощание — растопил. Тэхену не хотелось кричать о своей любви, рассказывать всем вокруг о замечательном Чонгуке, ведь счастье действительно любит тишину. В тишине Тэхену очень спокойно. Как и спокойно от осознания, что у него теперь есть любимый мужчина, с которым он будет делить все свое интимное и личное. Родители уже обо всем знают, слишком уж проницательные люди, что тут поделать. Тэхен рад, что они возражений не имеют, хотя он бы все равно не отказался от своего счастья. И все же, приятнее знать, что твои родные тебя поддерживают, и за твой выбор, какой бы он не был. Знакомить Чонгука со своими родителями Тэхен не спешил, а Чон и не настаивал. Всему свое время, как иначе-то? Теперь нужно уважать чужой выбор, прислушиваться к мнению любимого человека. Тэхен не чувствует боли, когда игла касается его гладких ребер, вырисовывая первую линию. Любовь перекрывает всю боль. Соврал Чонгуку, сказав, что не знает какой эскиз хочет, а на деле, придя к мастеру, выдал все, как на духу, и главное в красках, что даже не понадобилось ничего корректировать и добавлять. Тэхен лежит на кушетке, смотря в разрисованный цветами потолок, думая только о предстоящей реакции Чонгука, когда татуировка заживет и пленка снимется. Не знает, как отреагирует и понравится ли. Но он пошел на это сознательно, вкладывая в слова все свое сердце, и ни о чем не жалеет, когда чувствует жжение на коже, которое тут же отступает с мазками заживляющего, прозрачного геля, а пленка сверху запечатывает результат. Довольный весь, благодарит мастера широкой улыбкой. На все про все ушло не так много времени, но он уже успел соскучиться по Чонгуку, по его касаниям, объятиям, и теплым поцелуям, зная, что по нему скучают не меньше, возможно, даже больше.  Теперь его ребра украшают изящные, выведенные тонкой линией — пуанты в пышных цветах, а в них прячутся дорогие сердцу слова: Je te veux mon amour. Несмотря на все он звонит Чимину, предлагая сейчас встретиться в кафешке, и услышав положительный ответ, довольно улыбается. Тут же печатает Чонгуку сообщение о том, что он закончил, но решил встретиться с лучшим другом. Он мог не предупреждать, в конце концов, никто никому ничего не должен. И так поступить Тэхен не может. Все-таки они, вроде как, в отношениях, да просто у них банальная любовь, а значит они уже должны. Должны доверие, ласку, любовь, и так далее по списку. Не хочет заставлять Чонгука волноваться, тем более ревновать, но губу нижнюю сильно прикусывает, видя, что мужчина прочитал, но не ответил. Главное, что прочитал. С остальным Тэхен разберется дома, загладив свою маленькую вину глубокими поцелуями. — Тэхен! Сто лет не виделись, — Чимин на радостях прижимает лучшего друга ближе к себе, крепко обнимая, чуть ли не целуя. — Как Италия? Как твой дофига галантный мужчина? Как ты сам? — блондин тараторит, присаживаясь напротив Тэхена. Тэхен смеется. И рассказывает про Италию, о том какая вкусная еда во Флоренции, какой в целом это красивучий город, и как же там необыкновенно хорошо. Чимин задорно кивает, внимательно слушая, и уже хочет в эту их с Чонгуком Флоренцию, а там и узнается, что у блондина появился молодой человек, который уже предлагает Чимину жить вместе. — Я не против, но вдруг он грязнуля? Вдруг носки свои везде разбрасывать будет, а я ходи и убирай? У тебя вот Чонгук разбрасывает носки? Все, что Чонгук может разбрасывать так это вещи Тэхена, когда раздевает его, и то потом он эти вещи сам собирает, заботливо закидывает в стиральную машинку или складывает, и убирает в шкаф. — Он чистоплотнее меня, Чимин, — а Чимин понятливо охает, потому что это все объясняет, учитывая какой же Тэхен чистюля, любящий убираться по сто раз на дню, но теперь хочется по сто раз целовать теплые губы, а не с тряпками мокрыми носиться. Они многое обсуждают за своей трапезой. Тэхен скучал по таким посиделкам с другом, а под вино так вообще прекрасно идет. Ему нравится, что Чимин все такой же оптимист, думающий только о хорошем, и смеющийся на все кафе еще громче обычного, ведь, как уже говорилось, под вино еще лучше. — Я так влюблен, Чимин, боже, — он краснеет, гулко смеясь. — Я думал, что рано повзрослел, и что знаю все об отношениях. Я был таким высокомерным — Чимин тут же возражает, что, мол, не говори дуростей, ты не был высокомерным. — Сейчас мне двадцать три, мне кажется, будто я снова стал ребенком. Эти отношения сделали меня таким ребячливым и дурашливым, что я сам иногда в шоке, но мне нравится это. Такое ощущение, что я рисую свои чувства на чистом листе. Такое впервые. Чтобы с полной уверенностью, без каких-либо сомнений. Чонгук внушает, точнее, дает полную уверенность в своей любви, вкладываясь наполную, вручает собственное сердце, мол, разбей если хочешь, я не буду жалеть о своем выборе. И Тэхен никогда не разобьет, не посмеет растоптать чужие чувства, потому что иначе сам умрет от этого. Больше не хочет быть один, просыпаться в холодной постели, думать только о себе и балете. Теперь у него есть Чонгук. С которым ему нестрашно. С которым, он уверен все сложится наилучшим образом. Чонгук, с которым они на днях полетят в Сеул. Тэхен готов хоть на край света... лишь бы вместе, рука об руку. — Кажется, вы идеально друг другу подходите. Я это понял, еще когда он подарил тот дорогущий шарф! — напоминает Чимин с некой гордостью, что якобы все знал наперед. Тэхен вспоминает тот самый день, когда был повержен и ослеплен. Когда бежал домой со всех ног, потому что чувствовал себя очень странно, и не понимал еще, что будет делить с этим мужчиной постель. Свою жизнь. На улице уже начинает темнеть, а тэхенов телефон разрывается от бесконечных звонков, и он отвечает только, может быть, в одиннадцатый раз. Улыбается в трубку, машет рукой Чимину, который садится в такси, а Тэхен с усмешкой произносит: — Заберешь меня, любимый? — и смеется, так задорно, легко и окрыленно. — Где ты находишься, пьяная прелесть? — Чонгук недоволен, что Тэхен не отвечал на звонки, что напился, но он совершенно не злится, потому что уж очень любит. Тэхен говорит, возле какого кафе он находится, и господин Чон приказывает не двигаться и ждать. Он совсем скоро заберет свое чудо. Ему так хорошо. Прохлада летнего ветра щекочет лицо, другие оголенные участки тела, и единственное чего он сейчас желает — это зарыться в смолянистые волосы, услышать, что его любят. Спустя десять минут Тэхен видит знакомый автомобиль, и он не ждет, что Чонгук выйдет, откроет ему дверь. Но на удивление Чон выходит из салона, приближаясь к прелестному французу, который проводит языком по собственным губам, еще не потерявшим вкус красного. — Любимый значит, — Чонгук прячет руки в карманах, стоя напротив Тэхена. — Нравится, любимый? — раззадоривается Тэхен, потому что ему нравится, как это звучит, и знает, что Чонгуку тоже нравится. Чонгук ухмыляется. Тэхен поджимает губы, горячей ладонью дотрагиваясь до чужой, крепкой груди, пытаясь распалить, в то же время успокоить. — Даже не отругаешь? — За что? — За то, что я встретился с Чимином, не отвечал на твои звонки, а еще напился, — объясняет Тэхен обыденно, гуляя уже двумя ладонями по груди. — Я слышал, что после татуировки нельзя употреблять спиртное от трех до семи дней, — Чонгук склоняет голову набок, а Тэхен льнет ближе, пусть его и не обнимают в ответ, но ему нравится чувствовать тепло шеи под его длинными пальцами. Это приятно. — Да брось, Чонгук. Ничего страшного не случится. — Снова Чонгук, а не любимый? — Хочу тебя поцеловать, любимый. Тэхен тянется губами, желая получить тот самый — заветный поцелуй, чтобы с языком и со всей отдачей, но Чонгук отталкивает его от себя, предупреждающе улыбаясь. — Это и будет твоим наказанием, прелесть. Тэхен наигранно дуется, опуская голову. Чонгук немного зол. Это и дураку ясно. Но раз он до сих пор зовет его «прелесть», значит все не так плохо. — Это слишком жестоко, господин Чон. — Справедливо. — Хочу тебя поцеловать. Пожалуйста. — Дома поцелуешь, — быстро сдался. — Давай в машину. Тэхен вмиг становится довольным, как мартовский кот, и пока садится на свое место, угрожает Чонгуку тем, что зацелует его почти что до смерти. А Чонгук со всем соглашается, выруливая на проезжую часть. Он еще многое бормочет, о многом говорит. Когда Тэхен пьяный, то становится невероятно разговорчивым, желающим рассказать обо всем. А тут он еще и влюблен до беспамятства, так что в общем-то его не заткнуть. — Я тебя очень люблю, Чонгук, — ладонь скользит по чужому бедру, все дальше и дальше заходит. — Тэхен, — предупреждающе. — М? Чонгук лишь взглянул, а после тяжело вздохнул, увидев, что француз немного приуныл: — Прости. Я тебя тоже безумно люблю, ты ведь знаешь, душа моя, — он взял тэхенову руку, поглаживая нежную кожу, и поцеловал чужие костяшки, извиняясь. — Просто я хотел по-другому провести сегодняшний день, но не поинтересовался, чего хочешь ты. Если бы я... — Чонгук, — перебил его Тэхен, словно уже протрезвел, но на деле щеки до сих пор горели красным пламенем. — Все хорошо. Я счастлив. Счастлив, что ты есть у меня. Дышит в шею, касаясь ресницами. Мир застыл на одном человеке.

***

Они с Чонгуком прописали в своем доме вечерний уют, оно браслетом свернется на тонком запястье. Чонгук обнимает, прижимает, горячо целует в загривок, говорит много ласковых слов. Их не коснется дыханье беды, их обойдут злые мысли и люди. Будут только совместные мечты и цветы в сердце. — Я нарисую небо у тебя на ладони, — шепчет бархатом Чон, поперек живота обнимая, касаясь тепло и ласково, как умеют только любящие. — В нем всегда будут жить мои птицы, — Тэхен руками тянется к щекам, обнимая горячо, их лбы сталкиваются в любви. — Я знаю, иногда бывает трудно, но ты потерпи, а я буду рядом, — оба понимают к чему это. Тэхен уже успел привыкнуть к такой хорошей жизни, привык и полюбил мягкие поцелуи по телу, полюбил оставлять касания. Но его терзают некоторые необъяснимые вещи. Это сложно объяснить, почти невозможно, но он пытается справиться со своими чувствами. — И все в итоге у нас будет хорошо. Я подарю тебе самую яркую звезду на небе. Я подарю тебе солнце. — Обещаешь? — Тэхен прикрывает глаза, а его теплые веки покрывают поцелуями. — Конечно, обещаю. Тэхен в обещание, в слова любимые верит. — Раздень меня, Чонгук, — сипло произносит Тэхен, лежа в надоедливых светлых штанах. — Вино хорошо на тебя влияет, — Чонгук стягивает с француза штаны вместе с бельем. Дотрагивается кончиками пальцев по приподнятому члену. — Tellement bon, — растворяется в касаниях, не может остановиться тонуть. — Je te veux, — он прижимается, одержимо в спелой страсти теряется. — Может, мне начать учить французский? Тэхен думает, что это плохая идея, лучше уж он подтянет знание корейского. Но ему льстит, что мужчина задумывается о таких вещах. Приятно. — Так жаль, что я не могу поцеловать тебя здесь, — тычет пальцем прямо в место, где татуировка под едва шуршащей пленкой. И, как жаль, что сейчас нельзя посмотреть прекрасное на чистом теле. Чонгук обещал ждать — и он подождет. Чонгук сам раздевается, откидывая вещи на пол, а Тэхен скользит длинными, вспотевшими пальцами по коже, наблюдая за реакцией мужчины и ощущает очередной прилив крови к своему члену, что жаждет потонуть в чужих прикосновениях. Руки Чонгука на мягких ягодицах Тэхена, ползущие внутрь, язык — глубоко, сталкивающийся с другим. Стоном в открытые губы вливается, глаза закрывая, за плечи крепкие хватается. Сексуальная улыбка, предплечье, лопатка, запястье. Тэхен соткан из самого драгоценного, любимого, и нужного. Тэхен пахнет сексом. Но не тем семейно-бытовым, когда уже глаза закрываются от темноты, а не от удовольствия. Нет, другим. С искусанными в кровь губами, с чужим рычанием в шею, а там же фальцетные стоны, и рубиновые засосы. Он пахнет по-снайперски метким укусом в горло. Пахнет соленой горечью в растрепанных волосах, где сладость играет на очерченных скулах. Он пахнет блестящим бисером пота на напряженной упругой коже, звенящей натянутой тетивой, чувствующей вес стрелы. Он пахнет большими зрачками пантеры, растянувшей черное гибкое тело в охотничьем прыжке. Он пахнет не стоном, а бесстыдным криком безумия жизни. Он весь пропах любовью. Тэхену нравится, что Чонгук абсолютно всегда берет его с огромным желанием, страстью, показывая, как же на него влияет француз. Как от него голову сносит. Тэхену нравится и то, что Чонгук тоже стонет, также нетерпеливо, возбуждающе, и громко. Тэхену нравится, что они занимаются любовью, а не сексом. Сначала любовь, забота, слова, а уже потом похоть и желание. Все напряжение скапливается внизу живота раскаленной лавой, Чон гортанно рычит, впиваясь пальцами в узкую талию и с наслаждением насаживая француза на свою горячую плоть, аккуратно набирая темп, чтобы Тэхену, который опирается о широкие плечи, не было больно. — Мой мальчик, — вылизывают друг друга, лакают стоны, как дорогое вино, благодаря которому Тэхен еще более податливый. Да, он до сих пор тот самый мальчик, который боится многого, и Чонгук это видит, без внимания не оставляет, обещая, что они с этим справятся. Отношения требуют доверия, честности, открытости с обеих сторон. Любви, как говорится, мало, и люди часто расстаются, даже если любят, зная, что будут жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Тэхен с сожалениями жить больше не хочет, поэтому пока они в унисон стонут, он клянется, что никогда от Чонгука не уйдет, что не отпустит. Неизвестно, когда он стал таким собственником, но от мысли, что Чонгук целует другого, становится невероятно тошно. Делиться он не собирается, и забыл совсем, что Чонгук тем более.

***

Тэхен не из той категории людей, что любители грызть гранит науки, высчитывать уравнения по непонятным формулам, и ломать голову над очередным законом. Никогда не любил учиться, но несмотря на это, учился он в свои годы — хорошо. Наверное, ему помогал тот факт, что он не был глупым, и если хотел, то получал хорошие оценки. А он хотел. Впереди ведь планов было — целое море. Артист балета и без образования? Для Тэхена это считалось позором, он хотел быть лучшим во всем. И в итоге, он помнит целое — ничего. Тэхен сам занимался самообразованием, и только это он помнит до сих пор. Горел балетом, значит у него и душа с белыми крыльями, да еще и крепкими. Значит он и в философских вопросах соображает, в искусстве тем более — понимает смысл, боль, и радость всех постановок. Искренне восхищается. Это заблуждение, что все кто связан с балетом, обязательно что-то да смыслят в этом — окрыленном и белом. А еще сложном. Но нет. Большинство не понимают, отчего Тэхену бесконечно горестно, потому что так нельзя. Нельзя танцевать, пытаться отдаваться, если не ведаешь, чему свою душу отдаешь. Люди глупые — это известный факт. И в балете не без глупых людей. Тэхен сам себя умнейшим человеком не считает, потому что, посмотрев хотя бы на господина Чона, который управляет огромной сетью отелей, — а, то есть добился высот, — становится невероятно неудобно. Тэхен не завидует чужому успеху, он только радуется, что такой замечательный человек достался именно ему. От этой мысли — хорошо. Не знает, что Чонгук нашел в нем..? Тэхен помнит, что если человек по-настоящему любит, то в жизни не сможет объяснить за что любит. Вот они и не могут. Влюбленные до беспамятства. Тэхен просит Чонгука не терять голову, тот обещает, пусть и уже. Сейчас, как думает Тэхен, необходимо думать о своем будущем, о том, что ему бы надо получить высшее образование. Он не сможет поступить в этом году, поскольку не успеет подготовиться к экзаменам, а ведь он хочет на бюджетное место. Господин Чон в данный период считает это большим плюсом. Они ведь еще не решили, где хотят жить, и хотят ли вообще привязываться к одному месту. Чонгук хочет, чтобы они с Тэхеном хотя бы первое время пожили в его доме, который находится в Сеуле. Но при желании француза, он готов построить их гнездышко и в другом месте — хоть на другом конце мира. Это совсем не проблема, просто требуется некоторое время. Главное, чтобы вместе, а путешествовать всегда можно. Но самое лучшее — это иметь родное местечко, где все пахнет любовью, розами, и французскими словечками, что оседают сладким сахаром на языке. Тэхен мнение мужчины сполна разделяет. Чонгук говорит Тэхену, что он может выбрать место обучения в абсолютно любой стране. Для него это не проблема, если Тэхен желает почувствовать себя настоящим студентом и ходить на нудные пары, как все. Говорит, чтобы не беспокоился о деньгах, чтобы хорошо подумал, и, что поддержит любое решение француза, вновь горячо целуя в щеку. Почти любое. Чону бы хотелось, чтобы Тэхен и дальше не отказывался от его материальной помощи, потому что это важно — они теперь вместе, можно сказать, что через несколько месяцев станут семьей. А Тэхен много улыбается, наверное, от сочащегося из него счастья. Он много рыщет в интернете, рассматривая разные варианты обучения, много думая, понимая, что очная форма ему не подходит. Ведь это снова нужно будет вставать в такую рань, чтобы потом несколько часов слушать нудные лекции. Боже. Тэхен морщится. Он совсем не против вставать хоть в пять утра, чтобы подарить Чонгуку утренний поцелуй, принять контрастный душ, пока мужчина будет хотеть к нему, приготовить сложный завтрак, и уйти на пробежку, чтобы сто невозможных километров и столько же ненависти к бегу. Тэхен готов на работу, но только не на учебу, упаси боже. Не хочет терять то время, когда может тонуть в объятиях мужчины, который всегда крепко держит, ныряя ладонями под одежду, распаляя и оголяя сильно бьющееся сердце. Только не сейчас. — А в твоем доме есть рояль? — Тэхен лежит на чонгуковых коленях, пока его пряди заботливо пропускают сквозь пальцы. — В нашем, — поправляет мужчина. Чонгук уже считает, что его дом - не его, — а их. — И рояля нет. — Как нет? — искренне удивляется француз. Ведь если Чонгук умеет играть на клавишах, то почему бы не заиметь красивый рояль? — Мы должны будем это исправить, — он настроен серьезно. — Хорошо, как пожелаешь, — мурлычет Чон. — Сделаем тебе балетную комнату, м? — а Тэхен улыбается уже не так ярко и солнечно. Удивился. — Зачем? — Тебе ведь нравится это, Тэхен. Тэхен понимает, что да, нравится. Он и мечтать не мог о балетной комнате, а Чонгук предлагает такое... Теперь его грусть из-за неудавшейся карьеры была светлой, вызывающей не боль в сердце, а легкую улыбку о пережитом счастье. Это счастье было прекрасным. Тэхен тянется навстречу розовым губам, лизнув языком по тонкой кожице, счастливо улыбаясь, и горячо шепчет: — Пусть так будет всегда, — это его единственное, и желанное. — Будет, птенчик. Все у нас будет.