Змеи с лисами не дружат

Шестеренки в моей голове пришли в движение. Отсидев всю лекцию в зоне распространения зловещей ауры Змея, который еще и косился поминутно в мой конспект, я не только не посмел достать телефон и залипнуть в любимые судоку, но и впервые с начала учебного года столько настрочил от руки. Даже страницы моей тетради, общей для всех предметов, охренели от количества написанного и стыдливо скрутились к центру. И кто бы раньше сказал, что у Пушкина была настолько насыщенная жизнь — покруче какого-нибудь Джона Уика? В школе бесконечно его мусолили, а по итогу я запомнил только: «С утра садимся мы в телегу; мы рады голову сломать и, презирая лень и негу, кричим: пошел! Ебёна мать!» Примерно с таким возгласом, к слову, я каждый божий день вылетаю в универ из теплой уютной квартиры. В общем, о вынужденном соседстве со Змеем я очень скоро перестал жалеть. И радостно сообщил ему в конце пары: — Змей, а ты ведь умный! — (Он немедленно поправил меня на «Олега Андреевича» прежним недружелюбным тоном, но я это благополучно пропустил мимо ушей.) — Кажется, дружба с тобой дает плюс одно очко к пониманию смысла. — Будешь напрашиваться на дружбу, будет просто — минус очко, — огрызнулся Змей тихо. Убрал тетрадь по литературе к четырем таким же аккуратным, в обложечках, тетрадям в потрепанном рюкзаке и, видно, заметив, что я не вдуплил его комментарий, с тяжелым вздохом произнес: — Во-первых, мы не друзья и ими не будем. Во-вторых, это не мой ум на твой действует. Лев, — он кивнул на Левку, который мялся на пороге аудитории, поглядывая в нашу сторону, — вон тоже умный. А ты с ним всю первую четверть сидел и все равно тупой, как челлендж из «ТикТока». — Комплимент был сомнительный, но план, возникший у меня в башке, не согласился с желанием отстоять мою честь. — Ты просто не отвлекался. А преподы здесь хорошо объясняют. — Он проводил пристальным взглядом Юлию Аркадьевну, которая драпанула восвояси так резво, что чуть не оставила после себя облако пыли, как мультяшные персонажи «Луни Тюнз». — Даже она. Вот и вся магия. — Решено, — сказал я и хлопнул Змея по плечу. Правда, немедленно убрал руку — мне мои пальцы еще пригодятся. — Буду сидеть с тобой на всех парах. — Что? — Змей напрягся. И спустя секунду вскинулся: — Даже не думай. Я тебе не бесплатный надзиратель. — Не боись, сенпай, — успокоил я его миролюбиво. — Я тихо, отсвечивать не собираюсь. К тому же, нам с тобой теперь литру зубрить вместе. Ты будешь Жуковским, а я — Пушкиным! — Я ударил себя кулаком в грудь. — Бест бро форева! — Дантесом я буду, — буркнул Змей, скривившись, и, схватив рюкзак, рванул на выход со скоростью Юлии Аркадьевны, так что я не успел его вдогонку осчастливить тем, что выкупил отсылочку. — Ну? — набросился на меня Левка, когда я затолкал манатки как попало в сумку и вместе с ним вышел в коридор. — Как прошло? Ужасно? Ты живой? — Да не, весело. — Я пожал беспечно плечами. Мне подвернулся неплохой шанс перестать пинать балду и подтянуть успеваемость — что, плохо, что ли? Хорошо же! На волне поднявшегося настроения я самонадеянно заявил: — Вот увидишь, я подтоплю его ледяное сердечко, и Змей у меня станет няшным безобидным ужиком. — Ты бы осторожнее, а? — кисло протянул Левка, противно шаркая подошвами о линолеум. — Боря сказал, Змей главарь какой-то группировки стремной — как натравит на тебя амбалов своих, костей не соберешь. Я только фыркнул и глаза закатил. Борька что, пытался запугать меня слухом, который я сам же распустил в начале года от нефиг делать? Не на того напал. Пушкин не зассал, и я не стану!

* * *

Сдвоенный линал я стоически отсидел под зубовный скрежет Змея справа от меня. На теории статистики к угрожающим звукам добавились шипящие выдохи и щелчки автоматической ручки. Но если Змей думал, что мой энтузиазм это погасит, то глубоко заблуждался — наоборот, соображалось мне в стрессовых условиях куда лучше. Под конец последней пары я удостоился полного удивления взгляда нашего статиста, когда браво вызвался к доске. Правда, получил за ответ сомнительного качества очередной тройбан, зато к Змею за парту вернулся, окрыленный неимоверной гордостью. — Твою ж лису, — встретил меня Змей злобным шепотом, спрятавшись за учебником и посмотрев по сторонам настороженно, будто подозревал всю группу в дружном осуждении, — ты мог сначала мозг включить, а потом к доске чапать? Мне с тобой сидеть стыдно. — Если стыдно, — справедливо заметил я, ничуть не оскорбившись — маман и порезче высказывалась про мои умственные способности, — тогда научи. — Разбежался. Час моего времени дорого обходится, — фыркнул надменно Змей и принялся с бешеной скоростью записывать верное решение запоротого мной вопроса. Я, не будь дураком, тут же принялся это решение сдувать. — И какой прайс? — уточнил с любопытством. На доходы с няньской подработки я не жаловался, почему бы и не позолотить Змею ручку ради благой цели? В конце концов, на войне, как и в любви, все способы хороши. — Не потянешь ты мой прайс. — Змей вдруг прекратил записывать. Посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом, и в тот момент в моей голове промелькнуло смутное соображение, что маман права, и я могу однажды доиграться, настойчиво отрывая рычаг тормоза. Но маленький Пушкин в моей душе уже скандировал во все горло, что против ссылки в Михайловское, а именно на галерку, да и гений поэта требует простора для творчества, поэтому я настоял: — А если потяну? Ну скажи, жалко, что ли? — А я покажу, — туманно отозвался Змей, снова щелкнув ручкой и вернувшись к конспекту. Уголок его губ приподнялся — если бы не последовавший за этим смешок, я бы решил, что Змея ебнул тик от перенапряжения. Ни разу до этого не видел, чтобы он улыбался или, по крайней мере, пытался улыбку изобразить. Жутковатое, если честно, зрелище. — После пар пойдем ко мне. Сообщение по литре на пятницу надо готовить. Тут я немного скис, потому что планировал посвятить промежуток между учебой и вечерней подработкой чемпионату судоку онлайн. Уверен, даже Пушкин находил время потупить в стенку в перерывах между служением музе. Но раз Змей так внезапно согласился — а я, заметьте, даже не успел пустить в ход тяжелую артиллерию в виде нытья и наглого преследования по подворотням, — грех отказываться. — Окей, — согласился я, кивнув для верности. — А прайс-то какой? «Может, — прикинул я мысленно, — я попаду в рабство?..» Мысль о Змее, который, подобно восточному шейху, возлежит на софе среди кучи подушек с кисточками и дарит мне (верному слуге в набедренной повязке и с золотым ошейником, если кому-то интересно) благосклонный кивок в ответ на предложенный массаж ступней, так меня захватила, что я прошляпил ответ Змея и включился обратно в реальность уже под конец фразы. — ...зассал? — Змей победоносно усмехнулся, проведя кончиком ручки по тонким губам. Серые глаза уж как-то подозрительно недобро заблестели. — Ничего я не зассал! — возмутился я вместо того, чтобы переспросить. Ладно, то, что я тупой, знают все, это не секрет, но если меня еще и в глухие запишут — финита ля комедия. Я не для того после школы, где болтался в аутсайдерах, перед поступлением в универ решил, что это мой шанс, и выстроил выигрышную линию поведения, превратив себя в розовый гиперобщительный смерч. Жизнь с чистого листа можно начать только раз. Мне невероятно повезло, что новые люди, которые меня знать не знали до первого сентября, решили, что я всю жизнь был любимцем толпы, и с радостью этот образ возвели в абсолют. Как говорится: назвался занозой — полезай в задницу. Так что я не дам обратный ход, что бы там Змей ни придумал, а с деталями разберемся в процессе. — Я в деле! — Ну смотри, — хмыкнул Змей, которого мой напор, судя по выражению лица, больше не напоминавшему мину тяжело больного презрением зануды, ничуть не огорчил. — Я твою психику чинить не буду. Это заявление мне все-таки подняло пушок на загривке. Но ставки были сделаны, а мой проект содружества змей и лис набирал обороты. Поздно было сворачивать обратно.

* * *

Сначала Змей вез меня в автобусе четыре остановки. Затем мы прошли две остановки обратно пешком. Еще пятнадцать драгоценных минут, украденных у чемпионата судоку онлайн, он водил меня дикими петлями по дворам, как будто ему дали творческое задание проложить максимально ебанутый маршрут до дома, находящегося чуть ли не под окнами нашего универа. Причем чуть раздавался какой-то шорох или сильнее свистел ветер в огромной полой трубе деревянного замка на детской площадке, которую мы два раза обошли кругом, Змей резко останавливался, хватал меня за запястье и долго напряженно оглядывался по сторонам. После такого скорее поверишь, что он торчит кучу денег мафии, чем сам ее возглавляет. Я слегка погрустил, что промахнулся со слухами, которые про него распустил. — Змей, едрен батон! — не выдержал я, в пятый раз вздрогнув от мертвой хватки его ледяных пальцев на запястье. Не сказал бы, что я из тех, кто собственной тени боится, но даже у Джона Уика, если бы его бесконечно таскали окольными путями по пустым дворам и каждые десять метров дергали за руку, сдали бы нервы. Я специально повертел головой в тех же направлениях, куда таращился Змей, но не увидел ничего сверхъестественного — только припаркованные рядком авто и унылые однообразные козырьки подъездов. — У тебя проблемы? — Олег Андреевич, — поправил Змей тоном человека, который представляется круглосуточно и уже этого не замечает. Не удивлюсь, если кассирши всех окрестных магазинов знают, что продают картошку и хлеб Олегу Андреевичу. А провизоры в аптеках сразу с новых поставок откладывают по десять пачек успокоительного — это Олегу Андреевичу. Если наконец решит полечить свою паранойю. Змей повторил ритуал с рассматриванием непонятно чего справа и слева и заявил с наездом: — А проблемы тут только у тебя. — Он просканировал меня придирчивым взглядом с головы до ног и скривился. — Ты всегда так одеваешься? — «Так» — это как? — уточнил я, вздернув брови. В свое оправдание хотел бы заметить, что помпон на шапке был шикарным ровно до того момента, как пятилетняя Ника, одна из моих подопечных, решила попробовать его на вкус. В остальном считаю себя образчиком стиля. Розовая дутая куртка — писк любого сезона. Ботинки-говнодавы, пережившие русско-японскую войну, — идеальны в условиях ноябрьской слякоти. Джинсы с мотней — неустаревающая классика. — Как эпилептический припадок, — подумав, заключил Змей. — Сказал человек, который забыл, что живет не в нуарном фильме, — о да, я обиделся. Не то чтобы в мои планы входило нравиться социофобу с одним прикидом на все случаи жизни. Но — не поймите меня неправильно — в мои планы входило нравиться всем. Что поделать. Снаружи я общительный гиперактивный мамин симпатяга, а внутри — комок комплексов, которые идут за мной по пятам со школьной скамьи. Уж лучше сотня нелестных отзывов о моем объективно скромном умишке, чем одно «пойдет для сельской местности» в сторону моего внешнего вида. Когда Славик во время нашего тройничка с Ритой мимоходом ляпнул, что у меня смешная родинка на заднице, я еле поборол желание немедленно сжечь нас втроем вместе с кроватью и отправить пепел анонимной посылкой до Уагадугу. Странно вообще, что я умудрился пережить тот сексуальный опыт с улыбкой на лице и не двинуть кони в процессе, потому что думал только о родинке, почти не замечая, что куда сую или что куда суют мне. Хотя спустя три дня подробного анализа я пришел наконец к терапевтически верному выводу, что Славик не хотел меня обидеть. Змей, как ни странно, перемену моего настроения уловил, судя по внимательному взгляду, и, что совсем удивительно, смягчился. — Ладно, — сказал он ровным прохладным тоном, который, должно быть, полностью отвечал его представлениям о дружелюбии. — Мы оба не Коля и не Оля. Просто ты… — Он поморщился. — Очень уж заметный. Следом за ним смягчился и я. «Заметный» не равно «убожество», и на том спасибо. — Слежки нет, можем подниматься, — объявил Змей серьезно, и я тут же думать забыл о собственных закидонах. Очевидно, этот парень побил мой рекорд в спортивной дисциплине путешествий кукухой. Змей кивнул на подъезд, напротив которого мы остановились. — Это мой. — Ты издеваешься?! — У меня чуть челюсть не выпала ему под ноги. — Мы три раза мимо него прошли! — Говорю же, — процедил Змей, мгновенно помрачнев и растеряв остатки сдержанного благодушия. — Проверял, чтобы не следили. Он достал из кармана косухи кругляшок магнитного ключа и открыл дверь. — Кто? — спросил я, прошаркав за ним в темноту подъезда. — Адепты дьявольского культа? Мафия?.. Утки? — Утки? — переспросил Змей, не оборачиваясь. Подниматься за ним приходилось чуть ли не бегом, потому что у Змея, и так на голову почти меня выше, еще и ноги оказались длинные — он с легкостью перешагивал по две ступени за раз. — Я читал… — пропыхтел я, проскочив очередной пролет, и от души понадеялся, что Змей живет не на последнем, девятом, этаже, а по лестнице без лифта меня решил протащить в отместку за то, что пристал к нему банным листом, — про анатидаефобию… это когда… ты уверен… что в мире есть как минимум одна утка… которая за тобой следит… Я на полном ходу влетел рожей в его рюкзак — Змей резко остановился на четвертом этаже. Мог бы хотя бы предупредить. — Советую переходить с постов на «Анекдот.ру» на зарубежную или отечественную классику, — сухо посоветовал Змей, вставив ключ в замочную скважину, пока я потирал ушибленный нос. Я затаил дыхание, представив, что меня ждет внутри. Пещера Бэтмена с растяжками против взломщиков? Логово чистоплюйного маньяка, после прогулки по которому в белых носках можно выйти… в белых носках? Что-то лаконичное, но стильное и не такое, как у соседей по лестничной клетке, где — да хер ли думать, я живу через два двора отсюда в идентичной девятиэтажке, — стандартные однушки-двушки? Но у Змея за дверью оказалось все как у людей. Коврик с пластиковыми ворсинками на пороге. Простой, ничем особо не отдающий запах квартиры, которую не проветривали с самого утра. В прихожей было тускло, только дневной свет из кухонного окна, что прямо и совсем близко по коридору, дал разглядеть пустые крючки над пустой тумбой для обуви. Змей кинул рюкзак на пол, снял косуху, повесив на крючок. Стряхнул убитые в нулину кеды на полку тумбы. Стало не так пусто. Я тоже решил внести разнообразие в скудный Змеев интерьер и снял куртку и ботинки. Змей, очевидно, здесь жил один, только уж больно грустно даже для одного человека выглядело отсутствие привычной глазу половины шкафа в прихожей. У нас с маман, если хотел выйти на улицу, нужно было сначала занырнуть вглубь одежного монстра на крючках и не пасть смертью храбрых в бою с эко-шубой и рукавами джинсовки, которую я не убирал круглый год в затаенной надежде, что и в декабре в нашем умирающем в агонии глобального потепления мире может стукнуть плюс десять на улице. — Выбирай. Змей выдвинул верхний ящик тумбы, и я с облегчением увидел пару зимних ботинок и две пары тапочек. Не все потеряно. Змею не грозило обморожение пальцев на ногах с наступлением холодов — значит, меньше рисковал заболеть под сессию и кинуть меня одного на Юлию Аркадьевну. Гости в этой квартире бывали, раз есть вторая пара тапочек, — значит кто-то до меня уже вышел из этой квартиры живым. Я схватил пару клетчатых тапочек и увидел, как из-за приоткрытой двери в комнату выскользнул красивый кот-британец. — Это Лось, — объявил Змей и наклонился почесать подошедшего вразвалку кота между ушей. Что ж, по сытой, упитанной морде кота и ключицам, остро выступающим в вырезе рубашки самого Змея, который и так выдающейся массой тела не отличался, можно было сделать вывод о том, что кот — вернее Лось — абьюзер. — Ты называешь своего кота Лосем? — прибалдел я, так и не решившись двинуться дальше порога. А вдруг я прослушал что-то страшное в цене, которую Змей планировал стрясти с меня за занятия? Но Змей ни словом, ни мачете, которое до сих пор не появилось откуда-нибудь из тумбы, не намекал, что собирается меня расчленять. Да, он странный. Но кто сейчас без странностей? И чертовски сложно, если честно, подозревать во всех смертных грехах человека, который так умилительно тискает своего котяру. — А ты называешь самого себя Лисом, — хмыкнул Змей беззлобно. — Думаю, вы подружитесь. «А мы с тобой?» — хотел ввернуть я, раз к слову пришлось, но промолчал. Просто Змей улыбался, продолжая чесать развалившегося прямо посреди коридора Лося, а мне ой как не хотелось намекать на изначальную цель своего визита, пока он такой… обычный. Может, с таким Змеем подружиться будет куда проще без танцев с бубнами. Но Змей, конечно же, очень быстро обломал кайф, обернувшись на меня и перестав улыбаться. — Чего встал? Конспект доставай и шуруй на кухню. — Как скажете, Змей Горыныч, — вздохнул я тяжко. И хором вместе с ним поправился: — Олег Андреевич.