Змеи с лисами не дружат

— Леш, ты дурачок, скажи честно? — спросила меня Маша скептически. — Какая гадалка? Какой секс? — Шар с предсказаниями! — поправил я Машу. — Который трясешь, а он говорит «Да» или «Нет». И что значит «Какой секс»? Мой! Личный. Шар обещал, что мне перепадет. Шар хуйни не скажет. — Я подвинулся к ней ближе по бортику, на котором мы устроились, дожидаясь остальных. Не удержался и добавил язвительно: — У нас в хате такие стенки тонкие, что иногда мне кажется, что это меня Дима трахает без продыху и требует душить его лифчиком. — Фу! — Маша залилась краской и пихнула меня в плечо свободной от пакета с пряниками рукой. — Какой ты мерзкий! — Успокойся, — гоготнув, заверил ее я, — Димон не в моем вкусе… Как и фетиш на асфиксию. — Леша! — взвизгнула Маша и ударила меня еще раз, чуть не навернувшись с бортика. — Хватит подслушивать! — Пф. Да я бы уже двинулся от ваших порно-подкастов, если бы меня не спасал «Пионерлагерь Пыльная Радуга» в наушниках. — Я закатил глаза. — Но, поверь, двинусь точно, если в ближайшее время не найду ненапряжные поебушки. — Как насчет Гоши? — подсказала Маша ядовито. Я вскинул брови, и Маша фыркнула: — А, да, ненапряжные, извините. — Братанов в кровать не тащим, — изрек я философски, и Маша согласно покивала. — Ага. Еще одной драмы в компании я не переживу. — Ну и где эта компания шляется? — Я одернул рукав куртки и посмотрел на часы. — Уже без пяти. Зная, что никто задницу не поднимет лишний раз, и вообще мне больше всех надо движа, я не поленился и нашел бесхозную хоккейную коробку на границе с промзоной, втиснутую между зданием бывшей обувной фабрики, заброшкой, уже третий год ждущей сноса, и рядком старых гаражей. Дело оставалось за малым: накапать на мозг Гоше, чтобы тот подрядил мужиков расчистить площадку трактором, залить ровным слоем и поставить рядом отапливаемую бытовку. Так что теперь у нас был личный каток. А у меня нехилый должок перед Гошей, который обещал мне вечность в аду за то, что поднял всех на уши ради, цитирую, «ссаной вонючей коробки в ссаной вонючей дыре». К слову, этот концентрат заеба, в последний месяц методично убивавший себя работой, первым надыбал коньки и еще возмущался в общем чате, что это мы медленные на раскачку, а он бы уже давно показал всем мастер-класс. Но только сегодня устаканилась благоприятная для катаний погода. Редкий снежок, полный штиль, кайфовые минус два — и лед не растает, и не слишком холодно. Звезды еще удачно сошлись, что меня не дернули на сутки на стройке, Гоша наконец-то вспомнил, что у него есть зам, которого можно напрячь с точками, Дима раскидал все долги в своем универе, а Маша, Змей и Лис не залупились с домашкой в своем. Лис даже обещал двух приятелей подтащить, разве что третий, Зураб, не смог отпроситься со смены в кафе. И я, вообще-то, не собирался строить далеко идущих планов на этот вечер. Но шар хуйни не скажет! А «Тиндер» таинственным образом самоликвидировался из моего телефона — подозреваю, что не без помощи Маши и ее предубеждений против приложений для знакомств. — Идут! — Я потащил Машу за пакет с пряниками с бортика, тут же услышав занимательные факты о том, где эти пряники окажутся в следующий раз, когда напугаю ее резкими схождениями на лед. — Полундра! Лис, размахивая связкой коньков, уже скакал вдоль края коробки нам навстречу в яркой розовой куртке. Чуть позади шаркал Змей с таким напряженным лицом, как будто не отказывался от варианта устроить харакири лезвиями коньков, если что-то пойдет не так. А за ними плелись, старательно выдерживая дистанцию в пару метров от Змея, двое их однокашников. Ха! Ясно, демоническая аура нашей рептилии только отчаянного Лиса не отпугнула. Не удивлюсь, если его кореша в полной уверенности, что Лиса держат в заложниках и они — следующие. Но интересно было другое. Может, мои обостренные несправедливостью на личном фронте инстинкты сработали. Потому что обычно сладкие патлатые мальчики в пуховиках от «Томми Хилфигер» в моем личном топе располагались даже ниже Гоши, к которому лезть с предложениями большой и чистой было просто себе дороже. Но я поставил чуть не севшую на шпагат на разъехавшихся коньках Машу ровно и уверенно сообщил ей на ухо: — Правый мой. — Какой еще правый? — Маша отплевалась от попавших в рот волос и проследила за направлением моего взгляда. — Чего-о? Сдурел? Только не Боря Корольков! — Натурал? — поинтересовался я, поймав на себе настороженный Борин взгляд с той стороны коробки. Да-да, смотри, разглядывай, привыкай, мне тебя, между прочим, обещал настоящий магический шар. — Поправимо! — Мозг у тебя уже непоправим в нужную сторону, — буркнула Маша, угрожающе дергая меня за рукав, видимо, чтобы не подкатил к Боре в буквальном смысле, высекая искры лезвиями коньков. Вот до чего доводит длительное воздержание. У меня атрофировалась оценка реальности поставленных целей. Еще чуть-чуть, и, клянусь, у меня встал бы на жужжание лобзика. Так что считаю достижением, что положил глаз не на электрический прибор. Маша занудно загудела мне в ухо: — Леш, ну правда, давай я тебе «Тиндер» скачаю заново. Не по зубам. А вот это, сестрица, ты сказала зря. Это твои пряники мне не по зубам, но не надо брать меня на слабо, когда речь идет про моего будущего соседа по одеялу. Схватив руку Маши и упаковав себе под мышку, я потянул ее за собой и прокатил с ветерком до входа в коробку. — Привет! — Воспользовавшись тем, что Маша вырвалась из хватки и проверяла цельность и сохранность своих пряников, которые все равно бы и ядерная бомбежка не взяла, я полез с обнимашками к Змею. Тот выгнул бровь, но мой порыв не прокомментировал, к счастью, поэтому я немедленно выскочил из коробки на снег, чтобы обнять готовно раскинувшего руки Лиса. — Привет пушистым! А это кто? — шпарил я без остановки и с адским напором: — Познакомишь? — Левка, — представил жизнерадостно Лис, не подозревая, на что подписал друганов. Левка, пискнув, выронил коньки, когда я и его сграбастал в объятия. — А это Боря. — Привет, Боря, я Леший, — произнес я с придыханием. Я двинулся на него, он от меня механически шарахнулся, но мои руки оказались длиннее, а сзади его коварно подставила стенка гаража. — Для тебя просто Леша. С длительностью этих объятий я, наверное, перестарался, как и с тем, что успел под шумок оценить зачетный Борин персик. Он застыл столбом, никак не отреагировав на наглую прописку моих ладоней у него на заднице. Только вылупился на меня обалдело, когда я отстранился, улыбаясь ему самой широкой улыбкой в собственном арсенале. Боря повертел головой из стороны в сторону, похлопал глазами на остальных, но Лис рассказывал какую-то длинную историю с подводкой про то, как Змей собирался утопить его в сугробе за опоздание в пять минут. Догнав, что его честь никто не собирается отстаивать и вообще вряд ли обратил внимание на наше тесное знакомство, Боря отмер и хрипло пробормотал: — Пиздец… О, погоди, так ты будешь говорить, выползая из моей кровати за минералкой и покурить. Курить будем оба. На кухне и голышом, встречая рассвет под русский рок. Вблизи он оказался привлекательнее. Скуластый, немного рыженький, не такой приторно-сладкий, когда на лице написано непередаваемое выражение «Меня только что облапали, но, походу, у этих шизиков дружеское мацание за жопу вместо ритуала посвящения, так что ок». Хотя все решили, пожалуй, губы. Давно не видел таких нежных губ, уголки которых, даже пока Боря, очевидно, и не думал мне улыбаться в ответ, были чуть приподняты вверх. От меня бы и дедушка Фрейд бежал, роняя «Психоанализ», но тут я и сам немного смутился. Засмотревшись на эти нереальные губы и представив живо, как эротично, наверное, ими можно надеть презерватив. «Так, Леший, притормози. Хорош». — Прикольный принт, — сказал я, чтобы разрядить обстановку. Боря перевел взгляд на голубые фигурные коньки в веселый зеленый горошек, которые прижимал к груди. Потряс головой, так что лохматая челка сбилась сильнее на лоб, и объяснил: — Да это сестры Лиса. Ренаты… У меня не было. А у нее тоже тридцать девятый. Я вообще не умею кататься. — Фигня вопрос, научу! — вызвался я немедленно, обрадованный мотивом держаться поближе. — Я в этом деле ас. — Ну… — Боря глянул на меня внимательно из-под челки. Я почему-то думал, что он скажет «Ага, разбежался. Гуляй, Леша!». Но он простецки дернул плечом и выдал: — Давай, что ли. Не понял! Нет, это, конечно, крутой разворот событий, но сговорчивости слету я не ждал. И ухмылки диковатой не ждал тоже. Я его там не пришиб случайно башкой о стенку гаража? А Боря-то, наверное, тот самый, про которого Лис на вписоне трепался. Мол, именно благодаря его косвенному сводничеству у Змея теперь счастья полные штаны и персональный розовый хвостик. — Переобувайся, — предложил я, кивнув на бытовку. Змей, Лис и Левка побросали ботинки у края коробки и шустро зашнуровались в лезвия, но Боря явно озирался в поисках скамейки. — Пьешь? — Смотря что наливают. — Боря прошел за мной в теплую бытовку, с любопытством осмотрев недурственный интерьер в ярком свете трех ламп. Гоша, пофыркав на голые стены, вчера притащил сюда пледов, подушек и гирлянд, устроив филиал рождественского ситкома. Сразу стало празднично и дорого-богато. Боря плюхнулся на скамейку у входа, положив перед собой коньки, и уточнил деловито: — Джин есть? — Есть! С тоником? — Пока он переобувался в коньки, я бросился искать джин в ящике с алкашкой: тоже, кстати, ценное приобретение Гоши. — Чистым, — заявил Боря, затянув шнурки, как мне показалось, слишком привычно для человека, не имевшего дела с коньками. А этот парень выдавал все меньше сладости. Оно и хорошо — не слипнется. Достав два рокса, я налил нам по пятьдесят. — Может, тебе закусить что-нибудь… — не успел я закончить, как Боря, схватив свой рокс, опустошил его в один глоток, лишь слегка поморщившись, — …дать. Ого. — Я повторил за ним, здорово пожалев, что не распаковал нарезку колбасы. Привык, называется, к легким Машиным коктейлям. Мне, кажется, в голову ударило до того, как джин успел стечь по пищеводу в желудок. — Еще? — Еще, — согласился Боря, подставив рокс под новую порцию. Выпил, поморщился снова и… схватив каштаново-рыжую прядь, что подлиннее, прижал к носу. Я вылупился на него с открытым ртом. Много на своем веку повидал, но чтобы кто-то бодро хлестал чистый алкоголь и занюхивал волосами? Боря отдышался, пригладил патлы растопыренной пятерней и протянул с расслабленной улыбкой: — Фух… теперь хорошо. — Он вскочил на ноги, пошатнувшись на коньках, но таки удержавшись относительно ровно. — Погнали! Пришлось допивать вторую порцию так же залпом, несмотря на малодушное желание дотянуться до сумки-холодильника и спасительной колбасы. Потому что Боря открыл дверь и на улицу буквально вывалился, а мне пришлось в срочном порядке его догонять. — Нифига ты резкий! — Я его поймал за капюшон уже на входе в коробку, в последний момент не дав поцеловаться со льдом. — Ты же не умеешь. — Я слышал, надо встать, и… оно само как-то… — Боря зацепился зубьями фигурных коньков, споткнулся и, отчаянно замахав руками, упал на меня и повис камнем. — Черт… — пробубнил он мне в шарф, не спеша отцепляться и, похоже, знатно офигевая от того, что мы по инерции отъехали дальше от бортика. — Я переоценил свои силы… — Всем пис! — это Дима, приперевшись из темноты промзоны к катку уже на раздолбанных хоккейных коньках, вывалился на лед и пронесся мимо нас к Маше и Лису, наперегонки гоняющим под дальним фонарем. — Юху-у-у! — Здорово, парни. — Гоша в модном дизайнерском пальтишке, присоединившийся секунду-другую спустя, подвязал длинные волосы в хвост, тоже забрался в коробку. Просканировав нас с Борей любопытным взглядом, ухмыльнулся и укатил себе дальше. Никакой поддержки в этой семейке. Хотя зачем, спрашивается, мне поддержка? Это ведь я и ничего себе — живой парень, буквально вешающийся мне на шею, пусть и в силу скользких обстоятельств. Надо было срочно брать ситуацию в руки. И я взял! — А за жопу обязательно держать? — уточнил Боря, когда я прокатил его половину круга, показав, как надо перебирать ногами, и давая экспертные подсказки про зубья фигурных коньков. — Обязательно, а то грохнешься, — главное, уверенно сказать. — А, ну окей. На третьем круге Боря смог, сцапав меня мертвой хваткой за локоть, изобразить что-то самостоятельно. На пятом он катался, не считая повороты, без опоры, а на шестом мы решили, что пора добавить в уравнение еще немного джина. Мы наплевали на роксы и, забрав из бытовки бутылку, устроились на бортике. Наше знакомство развивалось пиздец как стремительно. Я не успел сообразить, когда моя вера в шар с предсказаниями стала чуть больше обыкновенного прикола и приобрела оттенок робкой надежды. — Ты, говорят, работаешь на стройке? — спросил между делом Боря, отхлебнув из бутылки и браво закусив Машиным пряником. Я напрягся, готовый услышать хруст зубов, но Боря справился с бетонным имбирным человечком и даже пробубнил с немалым удивлением: — А фо, фкуфна! — Да, это Машка у меня решила стать образованной, — хмыкнул я и тоже отпил из горла. Джин шел достаточно хорошо, чтобы, мысленно перекрестившись, отказаться от пряника. — А я так… подрабатываю помаленьку. Мозгов не хватило для поступления на бюджет, а другое мне не светило. — Чтобы быть прорабом в наши годы, — заметил Боря, посерьезнев неуловимо, несмотря на губы, все еще будто бы изображавшие улыбку, хотя я просек, что это типичное Борино лицо, — мозгов кое-где и побольше надо, чем простым первакам… Боря мотнул головой на Лиса. Тот схватил Змея за шарф и, хохоча, катал вокруг сконфуженно застывшего Левки под угрожающее и шипящее «Елисей, остановись! Елисей, твою ж лису!» — Откуда ты знаешь, что я прораб? — изумился я. — Пф! — Боря закатил глаза. — Лис нам выдал вашу подробную биографию. Спасибо, что не в виде конспектов. — Н-да… — Я понаблюдал какое-то время за тем, как Лис вцепился в Змея и смотрит на него неотрывно влюбленными глазами снизу вверх. А Змей, которого я, сука, со школьной скамьи знаю и помню побитым жизнью волчонком, которому хватило однажды яиц сбежать от тиранов-предков, отказавшись от внушительного отчего кошелька, смотрит на него в ответ так же завороженно. Трогательно улыбаясь. С ума сойти. Я поделился с Борей на волне разгулявшегося в крови джина: — Еще не понял до конца, как Лис это сделал, но Змей так ни с кем раньше не улыбался. — Как-как, — загоготал Боря, — с моего пинка с ускорением и сделал. — Он отхлебнул из бутылки, занюхал джин уже моими дредами. — Ух ты, лавандой пахнут… — Боря нашел на самых длинных дредах бусины и капитально увлекся, отдав мне бутылку и пробормотав как бы между прочим: — В общем, я так и знал, что либо от Лиса только уши и хвост останутся, либо эти двое замутят. — А, так ты в курсе?.. — спросил я, уже ничему не удивляясь. — Да не, есть варик, что у вас традиция такая, друзьям жопы жать вместо рук, — невинно ответил Боря. В чем дело? Он пьяный? Вроде таким и был, когда пришел. Или это я настолько не привык, что от моего напора не мнутся, как агнцы на заклание, а охотно отвечают ебанцой на ебанцу? Боря наклонился ко мне под видом изучения татухи на шее. Поднял глаза, глянув исподлобья, и низким шепотом произнес: — Секси. — Правда? — мать моя женщина, почему голос так ослаб, а сердце задубасило в трахею? Боря еще так близко сидел, что я разглядел крохотную родинку прямо под светлой бровью. — Без понятия, тут так написано. — И снова бесноватая ухмылка. Нет, это верх дебилизма. Забыть, что набито у меня на шее. Боря соскочил на лед, бросил громко: — Догоняй! — и рванул, выгрызая лезвиями борозды, на середину катка, только и промелькнул перед глазами размытым пятном пуховичок от «Томми Хилфигер». Шар с предсказаниями пусть как хочет, но мне надо знать позарез, что творится у этого Бори в башке. И я, конечно же, погнал следом.