Змеи с лисами не дружат

— Музычку, — пробормотал Боря, заворочавшись под одеялом, — погромче поставь… Что играет? — «Пионерлагерь Пыльная Радуга», — пробормотал я в ответ, протянув руку и прибавив звука в портативной колонке, насколько позволяли глубокие три двадцать пять ночи и круглосуточно бдящая соседка с мобилой наперевес и стаканом у стенки, которая не далее как вчера грозилась вызвать ментов на урчание нашего с Машкой холодоса. Причем в десять утра. — Нравится? — Прикольно. — В комнате было темно, только уличный фонарь подсвечивал лениво сквозь занавеску. Но я увидел, что Боря улыбнулся в подушку, не открывая глаз. «...Оторви меня и выбрось, я не нужен Убеги скорей, закройся, я опасен Подожди, вернись, забудь дурные шутки Ты люби меня, как можешь, я передумал…» Где-то между серединой декабря и предновогодней неделей я, по Машиному выражению, перестал ловить сигналы здравого смысла. Сначала я выпросил у Лиса Борин телефон. Мы долго и нудно переписывались в духе «Привет. Как дела?», что-то друг другу рассказывали в штатном режиме про учебу и работу. Потом я решил, что пранк достаточно вышел из-под контроля, чтобы взять и позвать Борю на свиданку. Точнее, это я думал, что мы идем на свиданку, а у входа в торговый центр выяснилось, что в кино с нами приглашены Зураб с его девушкой. Я успел скиснуть и затосковать по безумной атмосфере на катке, когда все получалось легко и вроде бы даже клеилось без лишних намеков. А потом воспрял духом — потому что в темноте кинозала, не смущаясь сидевшего слева Зураба, Боря меня облапал так, что я бы и под страхом смерти не вспомнил, чем кончился фильм. Просто я кончился внезапно и очень бурно. А когда включился свет, меня встретили мокрые трусы, бесноватая ухмылка… и невинное «Круто они всех размазали, да? Обожаю боевики!» Наверное, в тот момент здравый смысл на меня и забил. Потому что такой дичи при немалом списке бывших в моей жизни еще не происходило. Мы не встречались. Мы не трахались. Да мы, страшно говорить, даже ни разу не целовались. Но при этом мы могли, забурившись ко мне после долгих шатаний по дворам, преспокойно заснуть под одним одеялом голышом. Мы дважды мылись вместе: один раз — бухие в хлам после дня рождения Левы, один раз — на абсолютно трезвую голову, потому что Боре это показалось веселым. Боря мог у меня жить по три дня подряд, уходя в общагу только за нужными учебниками и в универ — поучиться уму-разуму. И зачем-то каждый раз с важным видом уносил с собой зубную щетку в контейнере. Хотя я был бы не прочь видеть ее в своем стакане в ванной. Да и Маша вон против не высказывалась. Мы у нее, походу, были вместо сериальчика, который она смотрела с нескрываемым любопытством, тактично не вмешиваясь. Пострадал разок лишь Дима, когда Боря вывалился покурить на кухню в одном полотенце. Полотенце, если что, было для лица и прикрывало фронт, но никак не тыл, которым Боря перед Димой, пустившим апельсиновый сок носом, светанул, ускакав обратно ко мне в комнату. Мы не встречались. Не целовались. Спали вместе только в буквальном смысле. Но мы постоянно флиртовали, заигрывали, лапали друг друга, а моя левая ягодица, по прогнозам, к концу января должна была накачаться единственно усилиями шаловливой ручки Бори, которая мацала ее без устали при любой удобной возможности. Самое смешное, что я проебал тот момент, когда еще уместно и не так глупо было спросить, а он вообще натурал, би, гей, совесть у него присутствует и как долго мы собираемся дрочить по утрам в туалете по очереди? Я разок уточнил у Лиса осторожно, когда к слову пришлось. Не про дрочку и совесть, естественно. Но Лис развел руками и сказал виновато, что не знает. Да и что с него взять? Он, наверное, про ориентацию Змея догадался, когда тот засунул язык ему в рот. Вот мы и лежали с Борей после очередной прогулки под мой музон. Маша ушла ночевать к Диме, нам не спалось. Все потому, что мне приспичило выпить энергетик, а Боря радостно поддержал. — Покурить, что ли? — спросил Боря, подняв лохматую голову с подушки. Он нырнул под одеяло, чтобы переползти через меня от стенки к краю кровати. Я поймал его на полпути и помял за аппетитную теплую задницу, аж челюсть свело и слюна в рот набежала. Боря хмыкнул мне в район ключиц и с наигранной приторностью уточнил: — Нравится, когда я без трусиков? — Я молча придержал его за плечи и сдвинул чуть ниже по себе, чтобы потереться стояком о его живот. Боря хрипло рассмеялся: — Ха. Нравится. И вот что, сука, с тобой делать прикажешь? Даже если у самого стоит как каменный, в чем под одеялом при тесном контакте голых тел убедиться несложно, попытаться обуздать процесс и подмять Борю под себя — так вырвется же запросто, улыбаясь, и продолжит шоу с «дам — не дам». И пока я буду выть и на стенку лезть, пойдет и вздрочнет в одинокого в туалете, чтобы вернуться с довольной моськой и как ни в чем не бывало плюхнуться на кровать и предложить глянуть фильм. Поэтому приходилось включаться с азартом в игру. И не сказать, конечно, что напряжение, вечно дотянутое до точки кипения, мне не вставляло. Просто я не понимал от слова совсем, как докатился до того, что пример из двух стояков никак не мог сложиться в один большой и горячий секс. — Да. Пойдем покурим, — предложил я будничным тоном, выскользнув из-под него и наклонившись с кровати за трусами. С Борей пока выходило только так. Подыграть, обломать, дотянуть еще — как и он со мной. Ну хотелось ему так, значит, нужно было. А мне позарез нужно было с ним. И как-то похуй стало на соображения, подстегнутые на катке магическим шаром. В один острый переломный момент я задумался о большем и не смог выкинуть эти мысли из головы. Мне нравилось проводить с ним время. Нравилось, что мы десятки раз друг друга видели голыми и не стеснялись в таком виде друг перед другом ходить. Нравилось болтать ни о чем по три часа перед тем, как обоих вырубит. Льстило, когда он расспрашивал про работу или узнавал по знакомым про хороших тату-мастеров, стоило заикнуться, что коплю на перекрытие шрамов. Улыбки его мне нравились. Совпадающий музыкальный вкус. Шиза, которая ему в голову била регулярно, подбивая и его, и меня на сотворение дичи. Нравилось его присутствие в моей жизни. Мне он нравился. Очень. И если обстоятельства требовали терпеть и ждать, тогда я буду. Проклиная неудовлетворенность, я вышел на кухню, не включая свет, и открыл форточку, впустив морозный ночной воздух. Пошарил рукой по подоконнику. — Это ищешь? — Боря нарисовался рядом. В моих гавайских шортах, которые по его узким бедрам сползали, несмотря на резинку и шнурок. Он протянул мне непочатую пачку «Ротманс» с кнопкой. Мои любимые, которые я забыл купить, пока гуляли, а он — нет. — Что бы я без тебя делал, а? — спросил я вроде шутливо, но все же честно, отколупал пленку и зажал одну между губ. Себе Боря достал из пачки лиловых «Вог». Маша, заметив мимоходом, его как-то спросила удивленно: «Женские?». На что Боря насмешливо приподнял брови и отозвался: «Че? Сигареты?» — Сам в шоке, какой ты несамостоятельный, — фыркнул Боря, щелкнув зажигалкой у моей и его сигарет. Тлеющий уголек подсветил его улыбчивые губы и отблеском отметился на серо-зеленой радужке. Мы закурили, вяло толкаясь за место у форточки, где получше тянуло. И больше всего к середине сигареты поражало то, что для полного счастья прямо сейчас мне не хватало простого и человеческого приобнять его рукой за плечи и украсть себе его улыбку. Узнать, что он об этом думает. Меня доводили до многого. Но до неистового желания целоваться — банально целоваться, лениво гоняя изо рта в рот сигаретный дым — до него не доводили еще никогда. Боря ставил на мне крайне жестокие эксперименты. Он достал из кармана телефон, услышав звук уведомления. Хмыкнул коротко и бросил на подоконник, тут же вытянув вторую сигарету из пачки. Я не собирался палить его переписку. Но экран телефона загорелся снова, и в блоке всплывающих уведомлений под щелчок зажигалки появилось сообщение в вотсапе. От контакта «Девчонка из клуба, хз». Сразу под секунду назад пришедшим «Ого, ты онлайн» любопытное «Скучаешь?) Ты в общаге?» — Не хочешь ответить девушке? — вырвалось резкое. Не в моем стиле. Ни разу не в моем. Как и подскочивший пульс, и мерзкое жжение в солнечном сплетении. Совсем мимо того, что мы не встречались, не целовались, не трахались, а без расшаркиваний на берегу таскались вместе каждый ебаный день, спали голышом под одним одеялом, а еще у нас регулярно друг на друга стоял. Я так не испугался, ебнувшись спиной на тракторный ковш до шрамов, которые пришлось начать зашивать силами всей стройбригады до приезда скорой. Как испугался, что умею бешено и по откровенной хуйне ревновать. Серьезно, он же не побежал отвечать ей, пряча телефон. Даже не дернулся, закурив вторую. А меня уже штормило, будто я получил приглашение на свадьбу. — Чо? Не-е, — протянул Боря, повел плечом. Поднял на меня взгляд и, кажется, увидел больше, чем я собирался показать, на моем лице. Потому что моментально напрягся, чуть шире распахнув глаза, и сдавленно уточнил: — Леш, ты чего? — Ответь, невежливо, — процедил я сквозь зубы, потушив сигарету в чашке с остатками утреннего кофе. Двинулся было в коридор, в сторону ванной, чтобы в идеале остудить башку под струей ледяной воды. Вот ни разу бы не осудил его, если бы заржал над откровенным моим психозом. Но Боря смеяться и не думал. Потушив едва начатую сигарету в той же чашке, он схватил меня за локоть, а я так мощно рванул, что протащил его за собой на середину кухни. — Леш, да она мне больше половины ебучего месяца раз в сто лет пишет! — выпалил Боря испуганно и звонко, схватив меня для верности и за второй локоть, развернув к себе лицом. — Я ей сказал, что ничего не будет, первый номер заблочил, так она со второго уже додалбывает… Меня Зураб в клуб вытащил, они с подружками подсели, я не собирался ей вообще телефон оставлять… — Боря поморщился, когда я вяло взбрыкнул, и попытался припереть меня к стенке, только силенок не хватило сдвинуть с места. Он потолкал меня упрямо, плюнул на это дело в итоге и прорычал запальчиво: — Но тоже решил, что невежливо… Джентльмен, епта! Кто ж знал, что она слова «Нет» не знает? — И не хотелось ни разу? Симпатичная же, наверное, — и зачем я продолжал ядовито транслировать бред вслух и через рот? Наверное, чтобы услышать от него громкое и злющее: — Нет! Интересно почему, а? — Боря замахнулся и со всей дури шлепнул меня по плечу, аж мне кожу ошпарило и ему, судя по гримасе, ладонь нехило отбило. — Может, потому что уже через неделю после вонючего клуба я был твоим, придурок? — Ты был что? — переспросил я тупо. Почудилось или нет? Боря простонал в голос: — Да бля-а-адь! — сделал шаг навстречу, схватил меня за шею и потянул на себя, чтобы втолкать мне в рот, больно оцарапав губы зубами: — Твоим, придурок! Напористый, рваный и жесть какой крепкий поцелуй, в котором я почувствовал очень много его сильного языка и горечь табака, продлился не больше пяти секунд — я даже участия не успел принять, только вцепиться в резинку его шорт. Что, впрочем, ни капли не помогло его удержать: Боря вырвался вертко, как ртуть, отпрянув сразу на три шага к двери. Коснулся пальцами приоткрытых влажных губ, которых мне мучительно не хватило, и прошелестел еле-еле: — Это все, что ли? У меня на уме вертелся тот же вопрос. Но его явно нес куда больше подтекста. — В смысле? — спросил я, не рискуя подходить, чтобы не спугнуть. Он выглядел потерянным, выпотрошенным, как будто все скопившееся нереализованное напряжение его добило в один удар после скомканной эмоциональной сцены. Я хотел бы, чтобы ему не было так больно — во взгляде, в груди, за которую он схватился, скривившись. Но не представлял, что мне сделать. Что мне, блядь, сделать? И я повторил с легким нажимом, лишь бы выбить его из прострации: — Борь, в смысле? Он встряхнул головой, сбив челку на лоб. — Ну… — произнес, как будто бы задыхаясь, — дальше быстро. Мы переспим, тебе станет неинтересно. И гуляй, Боря. — Ты… — вытолкнул я, наконец поняв, в чем дело, — …с ума сошел? Да моему же комочку пизданутости какая-то мразь однажды неслабо полоснула прямо по сердцу. Вот почему он мое терпение в канаты крутил и держал на тонком лезвии, то поддаваясь искрившему между нами, то с ухмылкой выворачиваясь и делая вид, словно ему и не надо. Ему хотелось. Конечно, ему хотелось всего. Но он так обжегся в прошлом, видать, что и шанса не допускал о продолжении после секса — и потому растягивал пытку на подольше. Я и сам, если честно, не знал до недавнего времени, что хочу до беспамятства этого продолжения. И вот теперь я представлял ясно, что мне делать. Если не забрать его боль целиком за один раз, то забрать ее постепенно. — Ошибаешься, — сказал я твердо. — Ты этого не знаешь, — вскинулся Боря тревожно, все еще дыша, как после спринта по пересеченной местности. — Мои планы услышать собираешься? — спросил я ровным, спокойным тоном. Оперся поясницей о плиту, не дал ему и секунды на ответ, тут же продолжив: — Трахать тебя буду в одной позе, пока имя и адрес общаги не забудешь. Когда разнообразия захочется, позу поменяю. Потом еще пару поз. И все это не переставая трахать и забирать все поцелуи, которые ты мне задолжал. — Я постучал пальцем по нижней губе, краем глаза поймав его сосредоточенный изумленный взгляд. — Потом помечу тебя от шеи до лодыжек засосами, чтобы в универ стыдно было ходить. Потом, так и быть, выпущу тебя пожрать и попить. И снова в кровать. И можно по второму кругу. И по третьему. И по накатанной продолжим на ежедневной основе. Дурь будем из тебя вытрахивать. Сначала. А потом чисто для кайфа. По-моему, охуеть как интересно. — Он молчал, а тело его отвечало, поэтому я позволил себе осторожные улыбку и замечание: — У тебя встал. — У тебя тоже, — возмутился Боря, усмехнувшись в ответ несмело. Как будто не до конца верил, что я ему не заливаю вдохновенно, лишь бы просто забраться разок в шорты. Что ж. Это поправимо. — Борь, у меня и не падал, — хохотнул я. — Ну… — Я оглянулся на дверь и подначил: — Можем и не сегодня, если настаиваешь, я терпеливый… — Настоялся уже, — сказал Боря, сделав шажок навстречу. Посмотрел так призывно и жадно, что виски обдало жаром. И признался жалобным шепотом, от которого сердце зашлось в убийственно быстром темпе: — Леш, это пиздец, не могу больше дрочить… — Как, наверное, тебе классно, — прохрипел я, дернув Борю к себе за протянутую ладонь, и выдохнул ему в рот: — что я тебе больше и не разрешу.