Моя жизнь — спектакль для тебя

Ледяной ветер обжигал нос и щёки. Непривычно холодная погода для этого времени года. Шерлок поморщился. Джим опаздывал, и Холмс, стоя перед дворцом около получаса, нетерпеливо растирал руки, мысленно проклиная задерживающегося друга. Королевский штандарт развевался ярким знаменем. Охрана в красных мундирах и медвежьих шапках неподвижно стояла, идеально выпрямив спину. Шерлок усмехнулся. Не только Джиму хотелось стать важной фигурой в детстве. Когда Майкрофт посмеялся над его желанием стать пиратом, Холмс решил, что работа гвардейцем — дело не менее интересное. Позднее иллюзии насчёт кажущейся простоты этой работы развеились, но забавную шапочку поносить ещё хотелось. Как жаль, что мальчишка, которого он считал своим другом, оказался крайне умным убийцей, сумевшим обвести Скотленд-ярд вокруг пальца. Зачем же Джим позвал его к себе, когда узнал, что он интересуется убийством Карла? Может, хотел убить? Ведь никто не знает, куда Холмс отправился, а Майкрофт бы подал заявление не раньше вечера. И если бы не мистер Блер, то родители и брат оплакивали уже его тело. Трясущимися от холода руками Шерлок поднёс сигарету к губам, затягиваясь в очередной раз. Колечки серого дыма поднимались к небу, становясь всё более расплывчатыми, и, в конце концов, исчезая в вечном тумане Лондона. Вжух. Порыв сильного ветра выбил из пальцев сигарету, оставляя её дымиться на сером асфальте. Холмс выругался вполголоса, затоптал сигарету и начал мерить прилежащую к дворцу территорию звучными шагами. Прошло ещё около десяти минут, когда парень заметил вдали силует, приближающийся к нему навстречу. Он, до одури радостный, что не придётся больше морозиться, бросился к загадочной фигуре. Шерлок не ошибся, перед ним стоял Джим. Тот выставил руки вперёд, боясь, что ослепший от своей радости Холмс, врежется в него. — Я тоже рад тебя видеть, но будь осторожней, — с улыбкой сказал Джим. — Мне не очень хочется подметать собой асфальт. Шерлок остановился в нескольких миллиметрах от выставленных рук. И, сияя, обнял друга. — Так, ну и когда мы перешли на новую стадию отношений? — спросил Джим, обнимая парня в ответ. — Сегодня, когда ты оставил меня одного на морозе, — просто ответил Холмс. — Не злись, друг мой. Я был несколько занят, но, как ты видишь не оставил тебя в беде, — промолвил второй, аки благородный рыцарь. — И куда же хитроумный идальго предложит отправиться? — сказал Шерлок, принимая правила новой игры. — А почему бы моему оруженосцу не выбрать в этот раз? Брови Холмса поползли наверх. Что же, кроме своего дома, он мог предложить? Друзей у него было немного, если они вообще были, а гулять одному дальше парка было незачем. — Что за молчания? Неужели нечего предложить? — теперь уже настала очередь Джима удивляться. Покачиваясь, он уставился на парня в недоумении, и Холмсу казалось, что бесята в глазах друга тоже ошеломлены. Они замерли с забавным выражением рожиц, переглядываясь. — О Боги, я и предположить не мог, насколько скучную жизнь ты поживаешь, — сказал Джим, схватая приятеля за руку. — Зато я точно знаю, где сейчас настоящий движ. *** — Золотой самородок... — пробормотал Шерлок с лёгким раздражением, потирая заледеневшие руки. Не желая долго стоять на холоде, Джим поманил Шерлока за собой, обещая привести его в особенное место. Пройдя территорию дворца и центр Лондона, они вышли в какой-то замызганный район, на окраине города. Старые и обветшалые дома выстраивались друг за другом, словно угощения на праздничном столе, мостовая, выложенная когда-то из серого булыжника, сейчас напоминала грязное нечто, а редкие люди, что попадались на улицах, были либо проститутками, либо бездомными. На табличках домов, где они ещё остались, красовалась надпись "Эппер-Суондер-лейн". Шерлок с детства знал, какие истории связаны с этим местом. Маньяки, насильник, наркоманы — вот основной контингент этой части города. Казалось, что все отбросы общества собрались здесь, как мухи, слетевшиеся на варенье. Не по себе было до сих пор. Будто каждый шаг на этой дороге забирал силы, высасывая их в себя, а каждый глоток воздуха лишь душил, но никак не насыщал тело кислородом. Случайные и игривые взгляды продажных девиц застилали глаза, а от их улыбок и лёгких прикосновений к горлу подкатывали рвотные порывы. И так шли они вдвоём, Шерлок и Джим, довольно долго. Холмса воротило абсолютно от всего, да вот его друг, по-видимому, был не таким нежным. Свободно общаясь с каждым встречным, будь то пьяный бугай или избитая женщина, он словно играл роль в спектакле. Быстро находя подход, подстраиваясь под человека, Джим использовал всё своё обаяние, а встречный ещё не догадывался, что попал в сеть ложных надежд, как в паутину огромного паука. — Тебе разве не мерзко? — спросил Шерлок после очередной встреченной проститутка. — Так говорить с этими людьми, ты ведь просто их используешь. Джим проводил женщину взглядом, которая продолжала смотреть им вслед с неприкрываемым обожанием. Его мысли были далеки от этого места. Но после минутой задержки он равнодушно ответил: — Не более мерзко, чем то, что я делал в Тауэре. Просто способ снять напряжение. Покрутив в руках заколку, подарок девушки, добавил: — Или ты о том, не боюсь ли запачкаться об эту грязь? Иногда стоит пройти грязевую колею, чтобы после искупаться в озере. — Но если не лезть в грязь, то озеро и не понадобится. — Грязь преследует нас повсюду, Шерлок. Никогда не знаешь, попадёшь ли ты под ливень. На это высказывание Шерлок промолчал. Но не потому, что у него закончились аргументы, просто к ним навстречу стремительно шагал человек. Парень не мог разглядеть его лица, ведь оно было частично скрыто капюшоном, зато отлично видел ядовито-зелёные глаза, напоминавшие зелень Шееле. Зеленоглазый подошёл почти вплотную и протянул Джиму руку, здороваясь. — Я Энтони Форд, — забасил он прокуренным, но лукавым голосом. — Приятно познакомиться, мистер Холмс. Шерлок в негодовании хотел высказать всё Джиму, но когда увидел его, скорчившегося от смеха, сам слегка ухмыльнулся. Но лишь сильнее сжал пальцами тонкую ткань пальто, почти в животном страхе. Ведь для Форда ничего не стоит оглушить его ударом или воткнуть нож в живот. Заметив, что друг нервничает, второй начал объясняться: — Не переживай из-за Форда, он — надёжный человек. Я как-то давненько не бывал в этом районе, а мой старый друг поможет нам сориентироваться. Ты ведь не против, правда? — промолвил он, будто Холмс действительно имел какую-то власть в данной ситуации. С немого согласия Шерлока вся процессия двинулась по узким улочкам района. Так они и оказались у этого злополучногото "Золотого самородка". Как оказалось, самородок — крупнейшее в Лондоне место сбывания опиума и морфия. Здесь можно было преобрести практически любой товар, невзирая на законы. Полиция эту часть столицы игнорировала, зная, что желание подчинить огромный механизм ведёт к его поломке. А большие люди за это по головке не погладят, лишь вырвут трахею. Поэтому, как выразился Джим, колись хоть круглый год, только платить не забывай. Сразу за дверями оказался основной пункт выдачи наркотиков. Внутри здание напоминало сам район. Серое и грязное нечто. Побелки на стенах осталось ничтожно мало, большая её часть рассыпалась и мелкой крошкой раскинулась на бетонном полу, разившем дешёвым алкоголем и сигаретами. Лампы светили ядовито-лимонным цветом, от которого хотелось выколоть глаза. Люди, словно горы трупов, улеглись вдоль стен. Шерлока передёрнуло. Он никогда не оставался в притонах после покупки. Находиться среди этой грязи и горы мерзких людей не казалось чем-то заманчивым. А ещё был страх. Страх оказаться лёгкой добычей. Ведь когда ты находишься вне сознания тебя могут похитить, или изнасиловать, или ещё что похуже. Но отпор дать не получится, и эти мрази, воспользавшись твоей слабостью, будут использовать тебя, пока им не надоест. Он не раз становился случайным зрителем подобных сцен, но помощь никому не оказывал. И ему не окажут. Когда Холмс опомнился, Энтони Форд уже разговаривал с пожилым мужчиной, а Джим заказывал номер на втором этаже. Видимо, ему тоже было страшно. Страшно. А испытывал ли он страх перед убийством? Или всё произошло по инерции? А может дело Карла — далеко не первое в списке его преступлений. Оставалось только наблюдать. — Ну, мальчики, моя работа выполнена, морфий сейчас отнесут. Если что, Джим, то обращайся, — пробасил Форд, блеснув напоследок зелёными глазами и вышел из заведения. — Пока, Форди. Спасибо за помощь, — съязвил Джим и помчался по лестнице, выкрикивая, чтобы Шерлок поторопился. Оказавшись на втором этаже самородка, Шерлок ощутил, что чувства отвращения и беспомощности сходят на нет. Шприцы и раствор были уже доставлены. Оба парня сели на кровать, а Джим крутил в руках шприц, жалуясь на полную антисанитарию. Холмса с головой накрыло чувство дежавю, кажется, что только вчера они сидели дома у Джима и непринуждённо болтали обо всём на свете. Но время летит, превращая воспоминания в песок, и остаются только образы, скрытые на задворках нашего подсознания. — Шерлок, мать твою, Холмс, ты долго собираешься меня игнорировать?Я спрашиваю: сколько ты обычно принимаешь, — парень щёлкнул у него перед лицом, явно раздражённый невнимательностью собеседника. — А, ой прости, Джим, — пробормотал Шерлок, не чувствуя собственной вины. — Около 30 мг. — Так мало? И тебе этого хватает? Не хочешь попробовать больше? — удивление и раздражение смешались на лице Джима, вызывая довольно комичный результат. — Ты ведь знаешь, что 1 грамм — летальный исход. И никакой Форд тебя не откачает. — Ого, отличные выводы, кудряшка. Учишься на глазах. А теперь позволь спросить, как ты пришёл к таким выводам? — глаза друга заблестели неподдельным интересом. Бабочки вдруг запорхали у Шерлока в животе от этой неожиданной, но не менее приятной похвалы. Он подумал, что готов совершить даже что-то опасное, лишь бы вновь услышать приятные слова, случайно брошенные этими губами. Стараясь подавить нереальный выплеск адреналина, он начал: — Это же элементарно, Джим. Ты заикнулся, что давно здесь не бывал, а вот Форд знает эти места. Но он точно не принимает, это видно по состоянию его тела, в особенности кожи. Кроме того, когда он вышел из заведения я заметил, что он отправился в сторону центра Лондона, а по дороге туда жилые дома не попадаются. Значит, он здесь не живёт. Тогда что же заставляет его так часто посещать эти трущобы? Работа. Он бывшый нарколог. Сейчас же занимается спасением утопающих в этой дряни, таких, как ты. Как я догодался? Мужчина, с которым он говорил. Тот старик общался с ним, как учитель с учеником, уважительно. Хотя до этого матом покрывал молоденького паренька, а относится уважительно к человеку младше себя этого сноба заставит только помощь в прошлом. — Хах, действительно интересные выводы. Но не кажутся ли они тебе слишком хлипкими? — сказал Джим, усмехнувшись. — Нет, ведь не упомянул, что видел это имя в газете, где его назвали лучшим специалистом по борьбе с наркоманией всего Лондона, — довольно закончил Шерлок с видом, явно ожидающим восхищённых возгласов. Джим же опешил от такой наглости и шутливо повалил парня на кровать. Вдоволь посмеявшись, они снова сидели рядом, каждый занимаясь своими делами. Пока Джим не задал очередной вопрос: — Как продвигается твоё расследование? Ещё не нашёл убийцу Карла? Ты играешь с огнём, не боишься ли обжечься? Уверен, что ты знаешь, что я уже обо всём догодался. Зачем же лезешь, выводишь меня. Может, я уже сдал тебя полиции, и они прямо сейчас едут сюда, м? Неужели настолько скучно? — Пока ничего точного. Дело не сдвинулось с мёртвой точки, — отвечает Шерлок, стараясь не обвинить друга в убийстве прямо сейчас. Получается плохо. — А увеличенная доза поможет быстрее справиться с делом. Я ведь прав? — лукаво замечает Джим, стараясь сменить тему. — Думаю, что ты прав. Давай скорей шприц, — протягивает Холмс, ища вену на руке и понимая, в какую игру он ввязывается. *** Комната тонула в звуках, настолько громких, что хотелось вырвать барабанные перепонки. Глаза не видели никаких чётких картин, просто расплывчатые силуэты. Вот стол, кровать, огромный пёс, чья-то тень. Давление упало, а голова гудела, как паровоз прошлого столетия. Вобрать полную грудь воздуха казалось невозможным, будто в лёгких засел паразит, медленно пожирающий их и принося невыносимую боль. Но несмотря на эти факторы было хорошо, так хорошо, как не было никогда в жизни. Дайте ему инструменты, и он построит корабль, ручку — и напишет книгу. Энергии было неисчерпаемое множество, а уголки губ настолько поднялись наверх, что несомненно останутся трещинки. Чувство эйфории било и жалело, разжигало и тушило, угнетало и подбадривало. Не важно, что там, за дверьми этой комнатки, не важно, день или ночь, холодное или горячие, ненависть или любовь. Важно здесь и сейчас. А сейчас тебя жарко и горячо целуют, проникая языком в рот, проходясь им по зубам. Одной рукой приподнимают подбородок, а второй сжимают рубашку на спине. И так хорошо, так прекрасно, словно это единственное, что осталось. Всё, что осталось. И плевать, кто это. Лишь бы только продолжал так бесстыдно изучать твой рот, только бы продолжал. Будь то бесформенная тень, владелец отеля или твой друг-убийца. Главное, чтобы продолжал. Но твои мольбы не были услышав. Он отрывается от твоего рта, чмокнув в губы на прощание. И уходит, беззвучно закрывая за собой дверь. И ты хочешь броситься за ним, бежать, догнать его, дать пощёчину за то, что так бросил тебя. Но твоё тело лишь безвольно лежит на кровати в пустой комнате. И сил больше нет. Зрение всё больше тебя подводит, очертания полностью смывается. Веки, залитые свинцом, закрывают твои глаза. И Шерлок падает в тьму, не желая просыпаться.