Мой особый вид самоиронии или "Секрет Полишинеля"

Вот температура у меня спала, я чувствую себя прекрасно, разум прояснился, а почему Баджи трубку не берет — так и не поняла. На календаре: двадцать первое. В голове неприятно заскреблось, тягучая боль расползлась по затылку заставляя морщиться, видимо ржавые шестерёнки начали работать в попытке вспомнить что-то невероятно значимое, смертельно важное. Стоит позвонить Такемичи, а ещё лучше встретиться с ним, собственно, наверное, я так и поступлю после школы. По школе я, если честно, не скучала. Как по этому месту в целом скучать-то можно? Я с дрожью вспоминаю летние экзамены, а скоро ещё и зимние. Школа в Японии очень похожа на институт, только вот в институте сессии две, а здесь, чтоб ей пусто было, четыре, на каждый семестр. Ещё и выпускной будет и вступительный для старшей школы. Я точно не в аду? В школе, как это обычно бывает, пахло едой, потом и, что странно, духами. Вот прямо у моего шкафчика, такими приторно сладкими, режущими нос. Я люблю шоколадные духи у меня даже было пару, на подобии «Мишка в Париже» (да я пользуюсь детскими духами), но не такие ядреные от которых слезятся глаза и чешется нос. Так. Есть вопросы. Первый: почему в моем ящике для обуви кисель… Или йогурт. В душе не чаю что это за плохо пахнущая жижа. И второй: где мои балетки? Они страшные, как моя жизнь, но без них по школе ходить будет не очень комфортно. Знак ли это свыше, что сегодня в школе мне делать нечего? Даже если да, то стоило бы позаботиться и о моей спортивной обуви, а то, вот пакость, я и в ней сегодня похожу. Следующий вопрос заключался в том: где взять тряпки, а то я блевану от этого чудесного запаха прокисшего молока?

---

— Извините за опоздание. — Натурально булькнула я, мышью скользнув к своей парте, под переговоры и смешки одноклассников. Почему дражайшие сокамерники смеялись я знала и не осуждала их за такой невежливый порыв. Спортивной обуви у меня не оказалось, забыла, что просила Эмму занести мне мою спортивную форму для стирки, так что я решила проверить чистоту школьных полов и ходить по коридорам босиком (точнее в белых, новеньких носках). Можно ли назвать меня умным человеком? Нет. Стыдно ли мне? Нет. Буду ли я искать по всей школе свои балетки? Нет. Я рада, что наконец от них избавилась. Буду ходить в чешках. — Нео… — Шипит как змея, не хмурясь. — Дракен? Учебники я не брала, так что, мой белобрысый товарищ, сдвигай парты. Стоит перенести все книги в школу, но, если эти приколы с йогуртом в шкафу продолжатся — попрощаюсь со всеми учебниками разом. — Ты босиком. — Парень послушно пододвинул ко мне свою парту выкладывая на середину учебник и, уже по привычке, протягивая мне листок для записей, — зная, что помимо учебников, я грешу еще и забыванием тетрадей. — А у тебя виски лысые. Вопросы? И не нужно тут брови хмурить, я не введусь на эти дешевые угрозы взглядом. И не смотрите, что колени дрожат, это от холода. — Где твоя обувь? — Аи, солнце, сейчас такая шутка юмора будет, закачаешься. — Там же где и кеды Луны Лавгуд. На секунду девушка замолкла, а после, видимо вспомнив о всеми любимом «Гарри Поттере», удивленно ойкнула, глядя на меня во все глаза. — … И кто украл? — Тихо ты! Зачем так громко? — У тебя украли обувь? — А сколько искреннего удивления в голосе, Дракен. Да, в жизни всякое бывает. Сначала сердце крадут, потом обувь. Завтра проснусь, а у меня жена — ананас. Может температура ещё не сошла? — Гомно случается. — Ну не буду же я бегать по школе и скандалить? Тихо найду кто это сделал, и так же тихо дам пизды. Зачем мне вся эта показушная шумиха? — Но кто? — Аи, закроем эту тему, а? — Я не знаю. Меня три дня в школе не было. А вот действительно, в шкафчике эта прокисшая субстанция три дня валялось? Нет, не думаю. Тогда бы к стенкам присохло и я бы еще пол часа отскребывала стояла. Тогда, если хорошенько подумать, человек Х знал, что я приду сегодня? Отлично. Это мне дало ровным счётом ничего.

---

— Баджи, мразь, возьми Чертов телефон! Я сломаю тебе нос при встрече. — А он мне, скорее всего, руку, но это уже другая история. — Не берет? — Воздух дрогнул, щекоча мочку уха, заставляя все тело нелепо дернуться. Майки! У меня чуть сердце, вместе с телефоном, не вылетело. Кто сзади подкрадывается-то? — Нет. — Теперь ухо чешется, зачем так делать? — И не возьмёт. — Вздохнул так устало и измученно, словно трое суток не спал. И в бок меня тыкает, намекая, что мне бы хорошо подвинуть свою задницу в сторону и уступить часть места ему. Вместе будем урок прогуливать? Ну ладно, садись. Только вот, зачем ты тогда пришел в школу? На одну пару? — Класс, поссорились вы, а игнорирует он меня. — А ещё в этой школе удивительно чистые полы. Ну, судя по моим носкам, которые за прошедшие четыре часа все также сверкают белизной. — Он всегда был таким… — Майки вновь устало вздохнул, облокачиваясь на мое плечо и устраиваясь поудобнее. — Придурком. — Я говорю это без злобы, просто беспокоюсь. Особенно зная его возможное скорое будущее. Чего смеёшься? Вот такая я прямолинейная. Привыкай. — Я бы сказал: "сам себе на уме". — Прям как ты. — Ага-ага. Не нравится правду в глаза слышать? Да ладно тебе, зато волосы у тебя пушистее. — Что произошло? — Я знаю ответ, но хотелось бы уточнить. Молчим? Ну и молчи. М? Чего вошкаешся? Мое плечо не самая удобная в мире подушка? Да, согласна. Было бы оно менее костлявым, но что маемо, то маемо. — Ушел из банды. —  Спасибо, за то, что решил быть со мной честным, я это ценю. — Переживаешь? — Топ тупых вопросов можно считать открытым. Майки неопределённо пожал плечами отводя взгляд в сторону и вновь возвращая его к моему лицу. — Он мне дорог, и я хочу его вернуть. — Вот как. Думаю, у него есть какие-то свои мотивы так поступать. — И эти мотивы невероятные. Насколько же этот клыкастый засранец преданный, раз так безмозгло рискует своей жизнью ради друзей? — Например? — Смотришь, как кот на гомно. — Например он волнуется за вас и это единственный вариант. — Вот так я тумана напустила. Ничего не понятно, но очень интересно. Чего ты приуныл-то? Брови сдвинул в печальной дуге, вновь тяжело вздохнул, но через минуту, словно осознав мои слова, нахмурился. — Ты что-то знаешь? — Прокол. Ну твою мать, Нео, молчала бы в тряпку и все было бы хорошо. — Нет, просто понимаю его ход мышления. — Поверил? Не хмурится, значит все окей. Меня одарили внимательным взглядом тормозя где-то внизу. Любуешься тем, какая красавица тебе досталась? Ну да, не всем так везет, как те... — Почему ты босиком? ..... пиздец. — Проветриваю. — Да, в середине же осени так жарко, ноги неумолимо потеют. — Не убедительно. — Зато остальную мою лапшу схавал за милую душу. — Уже звонок прозвенел. — Аккуратно уберем твою голову с моего многострадального плеча, мне нужно встать. — Нео. — Чего ты за мной встал то следом? — Дракен ругать будет, нужно на урок. — И плевать, что прошло уже тридцать минут с начала. — Нео. — А шаг то у Майки широкий, не смотря на рост. — А потом ещё и учитель на уши сядет… — Где-то тут был вход в туалет, может туда спрятаться? — Нео!

***

Солнце нещадно пекло, а, казалось бы, 31 октября и уже давно должно быть похолодать, но нет, яркая, палящая звезда, неизменно сияла, слепя глаза и мешая разобрать дорогу. Я чувствовала себя невероятной дурой, просто слабоумной, сумасшедшей с суицидальными замашками. Я знала, что меня там не ждут, знала, что потом мне влетит по первое число и знала, что меня могут там просто-напросто убить, но я бы не была собой, если бы не совершала настолько безрассудные, временами нелогичные, поступки. Время близилось к полудню, заставляя быстрее перебирать ногами. Поворот, ещё один, и вот она — та самая свалка машин адрес которой мне пришлось вытаскивать из бедного Чифуи клешнями и шантажом. Где-то в далёкое, на своеобразной горе из все тех же подержанных авто, дорога которым только на металлолом, стояло пару человек. В этой толпе с трудом разглядывались знакомые лица, но белобрысую макушку Майки я узнала быстро. Конечно, я столько раз портила эту прическу, что теперь смогу распознать аккуратный пучок и в вагоне метро в час пик. По левую сторону (скорее уж «краю», в самой что ни наесть жопе) во всю сражался Дракен, умело уворачиваясь от волны ударов и так отважно старавшегося защищать своих же подопечных. Я видела Чифую, спиной к спине стоявшего к растерянному Такемичи, метавшегося из стороны в сторону, в тщетных попытках найти Баджи. К слову, о Кейске. Этот придурок просто невыносим, я так хочу ему врезать, только бы найти его раньше, чем Казутору наплетут историю о его предательстве.

Несколько дней назад

Стояла я, значится, на пороге своего собственного дома и в тупую пялилась на Баджи, измазанного чужой кровью в белой, новенькой байкерской куртке. Куртке Вальхаллы или, как обозначил их Майки, "Безголовых ангелов". С Такемичи я так и не поговорила, он просто не взял трубку, и я бы злилась на него, если бы нашлось за что, но придраться было не к чему, он наверняка занят спасением одного кареглазого парня. На собрание меня никто не пустил еще пару дней назад, так что шанса врезать Кисаки мне тоже не предоставилось, а кулаки, между прочим, чесались. Удивительно, откуда во мне появилось столько жестокости и агрессии? Не иначе как пагубное влияние этого самого Баджи. — Чья кровь? — Я ведь знаю ответ. По крайней мере догадываюсь. — Можно войти? — Он хрипел, глотая буквы и, то и дело, хрустел пальцами, видимо от нервов. Для приличия я тяжело вздохнула, нахмурилась, но от двери отступила. Конечно можно. Ты последний, кого бы я выгнала. Упустим момент с тем, что ты неделю не брал трубку, всячески меня игнорируя. Сделаю тебе, морде кошачьей, чая, так уж и быть. — Ты знаешь где ванная. — Не хотелось бы потом мыть стулья и чашки от засохшей крови. И как мне лучше спросить его о произошедшем? Стоит ли вообще спрашивать? Может начать диалог издалека, к примеру, с момента, где командиром третьего отряда назначают Кисаки? А что, звучит как план. — У меня есть соба, если ты голодный. — Молчишь? Ну и пей свой чай с бутербродами. Заебали в молчанку играть. Что ты, что Майки. Спросила вчера на свою больную голову у Непобедимого, как обстоят дела с Вальхаллой, так мне высказали получасовую лекцию о том, что это вовсе не мое дело, и, если я буду совать свой нос во все щели, мне его откусят. Была ли эта угроза — шуткой, я так и не уточнила. Парень неуверенно повел плечом, не поднимая на меня взгляда, явно о чем-то задумавшись. Будем сидеть и смотреть друг на друга как биба и боба? Хорошая идея. — Чифуи. — Он сказал это так резко и неожиданно, что я невольно вздрогнула, а вместе со мной вздрогнула и чашка, больно обжигая пальцы вылившимся за края кипятком. Я болезненно зашипела, одергивая пострадавшие конечности, но заметив мигом переменившийся встревоженный взгляд Баджи, лишь усмехнулась, качнув головой, мол, вовсе мне и не больно было. А больно, если честно, было. — Что Чифуи? — Чего морда такая серьезная? Я ж не гомно тебе в чай подмешала вместо сахара. — Это кровь Чифуи. — Он прикусил губу, оголяя клыки, отворачиваясь, видимо решив, что обои моей кухне будут поинтереснее моего лица. Собственно, я так и думала, но, почему-то, после этой фразы, сказанной именно с его уст, по телу прошел рой мурашек, неприятно обжигая кожу холодом. — Он жив? — Вопрос вылетел сам собой, но, думаю, он вполне логичен. И что это за молчание? Не уверен? Ты ахуел, Кейске? — Да. Слава всему и вся. Я уже надумать всякого успела. — Я не буду спрашивать зачем ты ушел из Свастонов в Вальхаллу. — Потому что и так все знаю, но поверь, будь я из этого мира, такой лёгкой порцией осуждающего взгляда, ты бы хуй отделался. — Спасибо. — Рано благодаришь. — Но, если ты сдохнешь в битве на Хэллоуин — я самолично вздерну всю Вальхаллу, Казутору и, разумеется, Кисаки. И можешь даже не смотреть на меня таким вот непонимающим взглядом. — Нео, — Кажется он собирался с мыслями, потому что глаза забегали по столешнице, а после тяжелого вздоха, остановились на мне, прожигая. — Кто ты? И это, казалось бы простой вопрос, прошиб насквозь. Казалось в легких резко закончился кислород и теперь я, как рыба, выкинутая на сушу, пытаюсь схватить ртом воздух, то и дело открывая и закрывая его. Он смотрел на меня с привычным для него прищуром, чуть хмуря широкие, невероятно пушистые брови, корпусом подаваясь ближе, перегибая стол и замирая напротив моего лица. — Я знаю, что ты не та Нео. — Рык, натуральный звериный рык прошибал до озноба. — Как ты…? — Я не знала, что спрашивать, не знала, что отвечать и не знала, как мне следует себя вести. Отрицать? А есть ли в этом хоть какой-то смысл? Парень вздохнул, пожимая плечами и возвращаясь на свое место, облокачиваясь о спинку стула. — Значит правда, да? А я-то думал с ума схожу. — Он улыбался, но улыбка не была веселой, скорее уж печальной, задумчивой. — И кто ты, если не секрет? И куда подевалась сама Оони? А я молчала, как зачарованная глядя в эти глаза, цвета коньяка. Все же Баджи до ужаса умный и его интуиция никогда не подводит. Я усмехнулась. Убивать он меня не планировал, как я изначально посмела думать, казалось он даже почувствовал некое облегчение, после моего невысказанного вопроса, который поставил все на свои места в его мозаике. — Знала бы я ответ на этот вопрос непременно бы все рассказала… — Я выдохнула, молчать больше не получится. — Я из, — Замолкла, осознавая всю нереальность происходящего, но его выжидающий взгляд не терпел отлагательств, потому, после еще одного глубокого вздоха, после которого неприятно заболело где-то в области ребер, я продолжила, — Прозвучит как бред сумасшедшего, но я не из этого времени и даже не из этой реалии. Я и сама не знаю, как сюда попала, не знаю почему именно в Нео и не понимаю, как вернуться обратно, да и, по правде говоря, я и не хочу возвращаться. Баджи молчал, изредка кивая, а после, усмехнулся, обошел стол по кругу, становясь ровно напротив меня. А я, как провинившийся ребенок, потупила взгляд и не моргая рассматривала собственные тапочки, я ведь их, право дело, никогда до этого не видела, самое время подметить все детали. И торчащую нитку, и сбитые о пороги носки. — С той Нео я бы не подружился, если честно. — И от этого голоса, мягкого и теплого я вздрогнула, вскидывая голову вверх. Его широкая, избитая в кровь рука, легла на мою голову, растрепывая только высохшие после душа волосы. Он не злился на меня, не выглядел разочарованным или потерянным. Он был спокойным, мягким и, как это обычно бывало со мной наедине, расслабленным с легкой полуулыбкой на усталом лице. И в этот момент мне хотелось рассказать ему все. О Кисаке, Такемичи и о том, что его ждет там, на свалке 31 октября, но я молчала, сама не особо понимая почему. — Как ты узнал? Когда? — Единственное, что я смогла из себя выдавить. Баджи отпрянул, возвращаясь на исходную, залпом допивая уже остывший чай. — Еще когда ты додумалась спросить меня: «Почему ты не рассказывал мне о «Свастонах». — Он попытался передразнить мой голос, но вышло откровенно непохоже. — Я рассказывал. — Он усмехнулся, вновь щурясь, но уже в сторону окна. Там постепенно темнело. — А еще я наврал про нашу традицию ходить в кафе пятого числа каждого месяца. - А вот здесь мне откровенно захотелось возмутиться, но я вновь промолчала. Проверял меня, видимо. — Вы очень разные… Она спокойная, тихая, даже голос не поднимала никогда, а ты сплошная катастрофа: честная, откровенная, язва. Вы разные, вот и догадался. Человек не может так измениться, за пару месяцев. Я молчала, как губка, впитывая все им сказанное. Так вот какой была та Нео. И почему-то именно в этот момент я почувствовала себя невероятно паршиво, ведь, чтоб его, я забрала ее жизнь, забрала все это у нее, пускай и не специально. Кусая губы, я подняла взгляд на Баджи, вздохнула и выдавила из себя единственное предложение, в надежде на то, что именно оно, спасет его завтра. — Не умри в Хэллоуин на свалке, Баджи. — С секунду поразмыслив, добавила. — Обсудим мое попаданчество после этого всего.

31 октября

И вот стою я перед этим кровавым месивом, абсолютно потерянная и не понимающая куда вообще деваться. — Нео?! Что ты тут забыла? — Голос был мягким, но невероятно строгим и очень знакомым. Я обернулась, утыкаясь лбом в чей-то твердый подбородок. — Думала тут пикник, а меня не пригласили. — Мицуи, ну что за вопросы? — Тебе здесь не место! — Интересно, он на своих сестер тоже кричит, или я особенная? Почему? Ну вот реально, в чем проблема? В том, что мне по морде могут заехать? Ну это мало меня удивит. Или ты думаешь я драк не видела? Ну таких массовых уж точно нет, тут ты прав. На фоне я заметила чье-то неуверенное телодвижение и поднятый над головой кулак. — Сзади! — Вскрикнула я на удивление вовремя. — Вот видишь какая я полезная! Сейчас бы как прилетело, по твоей золотой макушке. — Чего хмурый такой? Ну да, баба на поле боя. Отстань. — Нео, не до тебя сейчас. — Ты такой радушный. Я вроде и не чай пить пришла с вами. Да и вообще, вы мне к черту не сдались, мне бы только жопу Баджи спасти, а дальше вы и сами как-нибудь разберетесь. — Я не шучу! Если Майки тебя здесь увидит… — А слухи о том, что мы встречаемся на редкость быстро расползаются. — А ты по меньше мое имя выкрикивай. — Реально. Разорался, словно я тебя здесь режу на живую. Так. Я вижу в дали Такемичи и… Ебаный стыд. Казутора! А прическа то у него в действительности странноватая. Я тряхнула головой в попытке отогнать шутки про банан тут же возникшие в моей пустой черепушке. Не до этого. Взгляд скользнул по горе из мусора цепляясь за знакомый силуэт. И как-то ноги сразу стали ватными, а внутри все сжалось, словно в пропасть летишь. Сердце болезненно поскуливало, норовя выпрыгнуть из груди, ломая хрупкие ребра и на душе в один миг стало до тошноты тревожно. Майки, стоявший на вершине этой горы металлолома, упал на колени. Даже отсюда я видела алые полосы крови, стекавшие по его мертвенно-бледному лицу. Я видела, как его руки скрутили, заламывая назад, держа железной хваткой за плечи, не давая возможность вырваться и боль фантомом растеклась по спине, оседая на лопатках. Казутора замахнулся арматурой, целясь точно в голову Майки. И в этот момент, думаю, я поняла все безрассудство и тупость тех героев из фильмов, слабых и беспомощных, но напролом идущих на защиту тех, кто им дорог потому что стала одной из них. Земля под ногами неприятно скользила, взрыхленный песок мешал двигаться, но это мало волновало. Собственно, как и крики кого-то из знакомых, заприметивших меня — дурочку, несущуюся в самое сердце боя. Добежать к цели мне так и не дали, больно схватив за шиворот и оттягивая куда-то в сторону, подальше от всех этих потных, избитых тел. — Девчонка, ты куда вообще лезешь? Пришибут. — Голос не был мне знаком, да и приветствовать мне никого не хотелось. Сука. Отпустите! Его же сейчас там прибьют у меня на глазах! — Нео, не рыпайся! — А это уже говорил Дракен. Голос был громким, но, очевидно, сам блондин находился по другую сторону поля. Кофту оттягивали назад, куда-то таща, от чего ткань давила на горло, неприятно царапая нежную кожу шеи. Да отпустите вы меня! Думаю, заехать незнакомцу по подбородку с локтя было неплохой идеей. — Да что ты за вошь такая! — Давай, дерни посильнее и я отгрызу тебе руку. И я наконец решила оторвать перепуганный взгляд от поднявшегося на ноги Майки, переводя его на потенциальных похитителей. Емана. Братья Хайтани. Я что в дешёвом фанфике? По классике я должна была их встретить в подворотне через двенадцать лет. Время клише почему-то все еще не покинувших мою голову. Привет, ребятки. Вы это, пустите, пожалуйста, а то мне там эвентуального (выпендриваюсь знанием заковыристых слов только в мыслях) мужа калечат. — Пусти. — Рычать я никогда не умела, но убить взглядом — как нехуй баловаться. Забавная способность, для такой вот серой мыши вроде меня. — Тебе же сказали, — Да задушите же! Отпусти водолазку. — Прибьют. — Да вам то какое дело?! Действительно. Или среди таких вот головорезов тоже есть негласное правило «девочек не бьют». Скажи это Эмме из будущего, Сыр-косичка. Но отпускать меня не планировали, так что пришлось занять наблюдательную позицию.

---

Банджи пырнули. Просто пронзили ножом где-то в области спины, а этот придурок пошел в бой. Идиот. Я сидела смирно, хотя, извивание и попытки укусить Рана за руку, сложно назвать «сидением». Внутри все вопило, кричало и умоляло вмешаться. Руки предательски дрожали, а в горле стоял ком. Я даже закричать не могу в таком состоянии. Баджи упал на колени перед Кисаки, гордым орлом вскинувшего подбородок. Он смотрел властно, победно. Гнида… Я не особо соображала, когда Майки спустился с горы, направляясь к Казутору. Не особо соображала, когда, все же вырвавшись из хватки, порвав кофту, помчала в сторону Баджи, занесшего свой нож для удара в собственный живот, и, уж тем более, мало что понимала, держа его холодное тело на руках. Картинки плыли, мысли путались, а слезы не прекращая лились из глаз, застилая картинку перед глазами прозрачной пеленой. Он говорил что-то Такемичи, улыбался во все зубы Чифуи, давясь кровью. Я не слушала. В голове лишь эхо отголосков и рой собственных мыслей, Я почувствовала как меня толкают за плечо. Это был Чифуи, заплаканный, искусавший губы в кровь и еле сдерживающийся от нового порыва истерики. Он кивнул на Баджи, тихо шепча мне «он тебя зовет», не глядя в глаза. Я вздрогнула, чувствуя холодную, ледяную кисть на своих ладонях. — Нео… Чего плачешь? — Идиот… Какой же придурок. И какая же идиотка я… Зная будущее, зная до мельчайших деталей, что должно произойти, я не смогла помочь. Руки у Баджи были большими, шершавыми от вечных мозолей. Все в мелких ранках от когтей уличных котов, что он извечно подкармливал. Его пальцы неприятно полоснули кожу лица, оставляя мокрые, алые следы на щеке. — Не плачь. — Голос совсем охрип и каждое слово давалось с трудом. Он измученно улыбался. Даже сейчас, в последние минуты жизни пытаясь заставить меня не беспокоится о нем. — Ты ведь обещал, Баджи… Клялся на мизинце, что не будешь действовать в одиночку, что не умрёшь! — Я громко всхлипывала, сжимая мятую ткань куртки Вальхаллы, уже не такой белой, испачканной в пыли дорог, ржавчине и крови. — Я проиграла тебе обед, Кейске! Мы ведь договаривались! А он все улыбался, виновато щуря глаза. — Ты уж прости… — Кашель подталкивал кровь к горлу, мешая дышать и пачкая его загорелое лицо. — Хэй, Нео… — Кажется это и были его последние слова, тяжёлые веки прикрыли янтарные, вечно блестящие азартом глаза, он держался из последних сил. — Я ведь в тебя влюбился. И от этих слов мне стало так невыносимо горько, невыносимо больно и страшно. Я бы замерла, но истерика била во всю заставляя тело подрагивать. Никто не говорит такие вещи на смертном одре, никто не заставляет жить с этой тяжелой мыслью дальше… Я хотела его ругать, винить, но только и могла что с новой силой сжимать уже расслабившуюся, обледенелую руку лучшего, самого невероятного человека. — Баджи… Пожалуйста, ты не можешь, просто не можешь умереть после этого… После того как… Баджи, пожалуйста… Я плакала, так истошно и горько что казалось сердце в груди вянет. Мне было больно, настолько, что я готова была сама себя пырнуть этим чертовым ножом, лишь бы переключиться, лишь бы отвлечь себя от этой боли разрывающей душу. А он улыбался. Улыбался, как и всегда: по-доброму, клыкасто и широко. — Я бы не смог признаться, если бы не умирал. — Он шепнул что-то про Шиничиро, но я не разобрал и от этого, от того, что не могу распознать его каждое слово, последнее слово, становилось еще паршивее. — Присмотришь за Майки? Он очень тебя любит… И от этих слов внутри что-то затрещали по швам и слезы хлынули с новой силой, они и без того лились непроглядной рекой, заставляя задыхаться. Хотелось кричать, но голос пропал, и я только и могла что молча кивать, давясь собственной горечью. — …спасибо… — Он хрипел, и я прекрасно видела, как белая пелена туманит его взгляд. Такой янтарный, солнечный. — Улыбнись мне, пожалуйста, напоследок. И я улыбнулась, криво, болезненно, из последних сил, глотая всхлипы. А после он закрыл глаза. Закрыл. Навсегда. Говоря о том, как он был счастлив с нами всеми и как он всеми нами дорожит. А на пухлых губах все также красовалась эта его кривоватая, всегда насмешливая полуулыбка и единственное, что я могла сделать, это обнять его бездыханное, уже мертвое тело.