И грянет гром

            Окинув взглядом длинный факультетский стол, который как обычно ломился от всевозможных яств, Мира с удивлением обнаружила несколько крупных подносов с ярко-красной клубникой. Но какая клубника в конце ноября? Неужели профессор Бири опять постарался для студентов и сотворил маленькое чудо в своих теплицах? Решив, что удивляться, в принципе, нечему, учитывая тот факт, что сама Громова вот уже несколько месяцев находится в древнейшей школе чародейства и волшебства, наполненной движущимися лестницами, говорящими картинами и толпами привидений, Мирослава закинула в свою тарелку целую горсть ягод, отправив одну особо крупную в рот, и блаженно прищурилась, что-то промурлыкав от удовольствия.       Прожевав, она открыла глаза и тут же заметила уставившегося на неё Тома. Вид его был несколько удивлённый и, казалось, растерянный.       — Что? — улыбнулась Громова. Том моргнул и тоже потянулся к подносу.       — Ничего. Просто выглядишь довольной, как большая кошка.       — Ну, я люблю клубнику. Мама постоянно выращивала её при помощи магии.       Мира как ни в чём не бывало пожала плечами и уже хотела задать встречный вопрос Тому, но не успела. За трибуну встал директор и, прокашлявшись, заговорил старческим, но сильным голосом:       — Доброе утро! Перед началом занятий я хотел бы объявить об изменениях, которые затронут учебную программу всех курсов. Как вы знаете, в Европе бесчинствует тёмный волшебник по имени Геллерт Грин-де-Вальд. — По Большому Залу пронесся возбуждённый порыв шёпота и тихих разговоров, заставив Диппета вскинуть ладонь в предупредительном жесте. — Министерство Магии совместно с главой Отдела магического правопорядка Торкуилом Трэверсом приняло решение внести в учебный план новый предмет — Базовое Целительство. Вести его будет профессор Адаларт Рихтер.       Под скромные аплодисменты из-за учительского стола поднялся мужчина средних лет, одетый в серый строгий костюм тройку из твида. Сухопарый и высокий, он пристально прошёлся цепким взглядом по студентам, пару раз задержавшись на ком-то на сущие мгновения. После короткого осмотра Рихтер легко поклонился и расплылся в широкой улыбке, отчего его лицо приобрело какую-то нелепую смазливость, покрывшись складками чуть обвисшей кожи. Особенно сильно на нём выделялся крючковатый нос, будто намеренно подчёркнутый тонкой полоской чёрных усов. Всем своим видом Адаларт напоминал Мире какую-то небольшую мокрую, местами общипанную хищную птицу. Новоиспечённый профессор пожал руку директору и вернулся на своё законное место.       Громова незаметно посмотрела на Реддла. Тот сидел, скрестив на груди руки, и очень внимательно изучал нового преподавателя. Решив, что обсудит с Томом странные нововведения позже, Мира вернула внимание Диппету, который вовсе не собирался заканчивать речь.       — Помимо этого с сегодняшнего дня под руководством профессора Вилкост будет открыт дуэльный клуб! — Эта новость вызвала уже совсем другую реакцию: студенты возбуждённо загалдели. — Прошу отнестись к изменениям со всей серьёзностью! Цель Министерства и, несомненно, преподавательского состава — повысить ваши навыки в самозащите. Неизвестно, с чем вам придётся столкнуться на летних каникулах. На текущий момент деятельность Грин-де-Вальда не затрагивала магическую Англию, но как будут обстоять дела в дальнейшем, предугадать нельзя. Учитесь прилежно. Вполне вероятно, что однажды это спасёт вашу жизнь.       Повисла напряжённая, гулкая тишина. Лица студентов приобрели выражение глубокой задумчивости, а кое-кто существенно побледнел. Том же едва заметно улыбнулся и взял с подноса последние две клубники, невозмутимо положив их в тарелку Миры.       — Интересно…       Его едва слышный голос донёсся до Громовой как через толщу воды. Она уставилась на ягоды перед собой, но есть их не стала. Аппетит отшибло напрочь.

***

      Утренние новости погрузили школу в состояние, напоминавшее Мире затишье перед уже начинающейся грозой. Редкие вспышки хохота и циничных высказываний встречались общим осуждением, а глаза однокурсников полнились то ли предвкушением, то ли инстинктивным животным страхом, у некоторых граничившим с полубезумным желанием встретиться лицом к лицу с опасностью. Даже идущая рядом Мередит, напряжённо вчитывавшаяся в один и тот же абзац учебника по ЗоТИ, излучала ауру полной готовности перед надвигающимися событиями.       — Раз дошло до изменения учебной программы, дело принимает серьёзный оборот, — наконец убрав книгу в сумку, тихо пробормотала она. — Не хотелось бы, чтобы Грин-де-Вальд набрал мощь и вернулся в Англию…       Громова понимающе хмыкнула. В отличие от неё, у Кинхейвен в Лондоне жила семья, к тому же не полноценно магическая. Ей было за кого волноваться.       — Уверена, что Министерство Магии предпримет всё возможное, чтобы этого не произошло. К тому же многие старшекурсники говорят, что мы находимся под защитой профессора Дамблдора, а потому Грин-де-Вальд сюда так легко не сунется. Не накручивай себя заранее.       Подруга, не отрывая взгляд от пола, молча кивнула, и Мира не решилась продолжать диалог на столь непростую тему. Вместо этого она с любопытством огляделась, выискивая взглядом лица товарищей. В плотном потоке студентов, изливавшемся из Большого зала после завтрака, это было не так-то легко. Но уже через несколько мгновений среди толпы показалась яркая улыбка Долохова.       — Не слишком ли ты радостный? — удивлённо поинтересовалась Мирослава, когда на плечо опустилась его уверенная рука.       — У меня есть на то объективные причины, — подмигнул Антон, придавая лицу выражение крайней загадочности. Покосившись на погружённую в размышления Мередит, он хитро прищурился и перешёл на русский: — Я всё-таки использовал твой заговор.       — Когда? — Громова ахнула и, быстро оглядевшись по сторонам, зашептала: — Неужели во время завтрака? А если ещё кого-нибудь задело?       — Ну, лично я никогда не буду против того, чтобы увидеть панику в рядах гриффиндорцев!       И стоило только ему завершить предложение, как в толпе учеников шумной волной всколыхнулось беспокойство. Голоса, ещё вчера воодушевлённо обсуждавшие свои боевые заслуги, сейчас звенели от паники и ужаса.       — Дайте пройти! С дороги! Да свалите уже!       Замелькали знакомые лица. Распахнутые глаза врагов и их побледневшая от подступавшего конфуза кожа, покрытая крупными каплями пота, привела Антонина в состояние крайнего восторга. Долохов по-злодейски рассмеялся, заставляя Миру присоединиться к нему в этом победном хохоте. Кинхейвен же, растерянно оглядев странных одноклассников, лишь тихо вздохнула и покачала головой.       — Твою мать! — раздалось на другом конце коридора, до которого несчастные гриффиндорцы, видимо, уже успели добежать. Где-то неподалёку недовольно цокнула Вилкост.       — Десять баллов с Гриффиндора за нецензурные высказывания. И ещё пять — за беготню по коридорам.       Другие представители факультета недовольно заворчали, но переубедить профессора было уже невозможно. Удовлетворённый успехом Долохов благодарно сжал плечо Миры и снова заливисто расхохотался. Теперь их объединял ещё один забавный секрет.

***

      Первое занятие по Базовому Целительству проходило в теплицах. Видимо, утренняя речь директора произвела ощутимое впечатление на студентов: первокурсники Слизерина и Гриффиндора были непривычно молчаливы, когда рассаживались по своим местам. На небольшой парте Мира обнаружила новый учебник. Белые строгие буквы складывались в название — «Базовое Целительство. Часть первая» за авторством Сколопендры Брайнстоун. Пробежав глазами по содержанию, Громова удивлённо вскинула брови. Учебник оказался довольно содержательным и, что самое приятное, вполне подходил для занятий одиннадцати-двенадцатилетних детей. Первое полугодие им предстояло изучать целебные растения, их свойства и применение в магическом зельеварении. Затем по плану стояло освоение самых простых чар целительства. Мирослава с грустной ностальгией вперемешку с теплотой подумала о матери. Василиса часто пользовалась схожими заклинаниями в обычной жизни, правда, классифицировала их как бытовые. Ведь совсем несложно залечить порезанный палец или содранную коленку любимой дочери, не так ли?       Почувствовав лёгкое прикосновение к плечу, Мира повернула голову и поймала настороженный взгляд Мередит.       — Нравится учебник? — спросила Кинхейвен.       — Честно говоря, да, — Громова заправила за ухо выбившуюся из высокой прически рыжую прядь. — Не думала, что Министерство сможет издать что-то стоящее за такой короткий промежуток времени.       Её внимание привлекла послышавшаяся откуда-то сбоку странная возня. Обернувшись к соседнему ряду, Мира едва не прыснула в кулак: Антон усердно мастерил из клочков бумаги, маленьких деревянных палочек и кусочков белой глины, старательно высовывая при этом язык. Закончив, он принялся что-то страстно шептать своему творению, идентифицировать видовую принадлежность которого Громова так и не смогла. Сидевший же по соседству с Долоховым Том смотрел ровно перед собой, сжав губы в тонкую линию и тщательно делая вид, что человека рядом с собой абсолютно не знает.       А затем произошло то, чего никто не ожидал: гомункул (именно так Мирослава окрестила то странное месиво из палочек и глины) вдруг зашевелился, задрожал, а потом выпрямился на тонких деревянных ножках и приветливо помахал своему создателю. Реддл шокировано молчал, против воли нагнувшись поближе к странному человечку, который, заметив чужое внимание, грозно показал в ответ кулак.       — У меня получилось! — тихо захлопал в ладоши восхищённый Долохов. — Мира, ты только глянь на это!       — Как ты это сделал?! — Громова даже встала со своего места и нагнулась к соседской парте, чтобы лучше разглядеть чудо чародейского таланта Антона.       Тот совсем по-детски улыбнулся и, схватив Мирославу за плечо, притянул её ещё ближе, быстро-быстро затараторив в самое ухо:       — Я написал своему деду, что хочу научиться каким-нибудь крутым штукам из славянской магии. Он посмеялся, конечно, но расщедрился на заговор! Сказал, что в юности они часто пугали местных девчонок, создавая и оживляя мелких страшилищ, — а затем Долохов выпрямился и добавил уже громче: — Знакомьтесь, это Фома! Фома, поздоровайся с моими друзьями. Эту милостивую госпожу зовут Мира. А этот бледный гордяк — наш всезнающий Том.       Фома оглядел ребят и умилительно отсалютовал кривой шляпкой из жёванной бумаги.       — Ёшкин кот, — Громова восхищенно смотрела на забавное существо. — Антон, а ты меня на…       — Научить? — возбужденно перебил её Антонин. — Конечно научу!       Тут громко скрипнула дверь, и в теплицу зашёл новый преподаватель. Мира поспешила вернуться за свою парту.       Профессор Рихтер занял место за учительским столом и с улыбкой оглядел притихших в ожидании учеников. В руках у него был чёрный кожаный чемодан средних размеров, который мужчина легко водрузил перед собой.       — Guten tag, liebe kinder! — поздоровался он на чистом немецком. Голос его был невероятно мягок и мелодичен, что ярко контрастировало с острыми, резкими чертами лица. — Позвольте представиться. Меня зовут профессор Адаларт Рихтер. Я целитель третьего ранга, однако последние десять лет занимаюсь подготовкой молодых умов.       Рихтер вновь улыбнулся, а Громова услышала, как за соседней партой Антон весьма талантливо спародировал реплику учителя. Том при этом коротко хмыкнул.       — Да-да, mein junge? Вы что-то хотели сказать?       Долохов отрицательно замотал головой и уткнулся лицом в учебник.       — Как уже сказал Herr Диппет, Министерство приняло решение обучать студентов всех семи курсов Хогвартса целительной магии. И я безусловно поддерживаю данное предприятие! — Рихтер эмоционально хлопнул в ладоши и плавно опустился на стул, раскрыв перед собой список студентов. — Но перед началом нашего увлекательного урока, я бы хотел познакомиться с каждым из вас, meine lieben.       Следующие двадцать минут ушли на вступительную часть: профессор Целительства называл фамилию и имя студента, вынуждая того встать, задавал один-два ничего не значащих вопроса, а порой и вовсе отпускал какую-то глупую шутку, и только после этого позволял сесть обратно.       В целом, дети восприняли нового педагога довольно радушно, несмотря на изначальную настороженность. Девочки постепенно начинали посмеиваться над его шутками, мальчики уважительно кивали, а кое-кто даже удостоился крепкого «мужского» рукопожатия. И даже Антон, казалось бы, оттаял и вполне дружелюбно ответил на вопрос о его семье. Правда, когда Рихтер разрешил Долохову сесть, Антонин во второй раз за день шокировал Громову:       — Herr Рихтер, — типичное национальное обращение вызвало улыбку на лице целителя, он даже будто выпрямил и без того идеально ровную спину, — как вы относитесь к текущей ситуации в магическом мире?       На мгновение в теплицах повисла неудобная тишина. Тёмные глаза Долохова игриво блеснули из-под густых бровей, отчего даже Мирослава непроизвольно напряглась, сжав в пальцах новенький учебник. Рядом осторожно выдохнула Мередит.       Профессор же, с каким-то странным довольством хмыкнув, дружелюбно всплеснул руками:       — Мир полнится волшебниками, mein junge. И даже если находится великая сила, на неё всегда будет противодействие. Геллерт Грин-де-Вальд, безусловно, крайне талантливый и могущественный волшебник. Однако, вам не стоит так волноваться об этом. Нынешние меры — лишь способ обезопасить себя, а не спровоцировать конфликт.       Студенты обоих факультетов взволнованно перешёптывались, обсуждая выходку Антонина и ответ преподавателя. Только Реддл едва заметно склонил голову набок. Насколько могла судить Громова, уже успевшая довольно неплохо изучить Тома, этот жест означал степень крайней заинтересованности происходящим.       — Хотите сказать, мы в безопасности? — Долохов ухмыльнулся, чуть обнажив белые зубы. Правда, Мирославе показалось, что это вовсе не улыбка, а нечто напоминающее оскал.       Рихтер мягко рассмеялся и сцепил руки в замок:       — Разумеется, mein junge. Никто не намерен причинить вам вред, а потому вы можете быть спокойны.       — Надеюсь на это, профессор.       Мира заметила, как Том тихонько толкнул Долохова в колено. Тем временем Рихтер, посчитав диалог завершённым, перешёл к следующему студенту.       Остаток урока Антон вёл себя как ни в чём не бывало. Даже внимательно слушал педагога и записывал лекцию о шести основных видах лекарственных трав, наиболее распространённых в магической Великобритании. Адаларт показался Мире талантливым преподавателем: он интересно рассказывал о свойствах растений, демонстрируя некоторые из них, а те экземпляры, которые не водились в теплицах профессора Бири, создавал при помощи магии. Конечно, это были всего лишь проекции, но для демонстрации они подходили идеально.       Урок пролетел быстро. Захваченная чем-то новым, Громова всегда теряла чувство времени. Лишь на подходе к замку она нагнала Тома и Антонина, которые неспешно шли и тихо переговаривались друг с другом.       — Эй, что на тебя нашло? — она осторожно дотронулась до рукава мантии Долохова и тут же получила лёгкий укол в ладонь: это Фома выскочил из кармана хозяина и принялся бесстрашно его защищать.       За Антонина ответил Том:       — Это значит, Громова, что наш Антонин на редкость чрезвычайно наблюдателен. Очень полезное качество, не находишь?       На глубине чёрных зрачков что-то странно замерцало, но Мира постаралась не придавать этому значения. Больше всего её волновало другое: не найдёт ли Долохов неприятности на свою и так многострадальную задницу?

***

      Когда время занятий подошло к концу, на ребят тяжёлым облаком опустилась усталость. Полный переживаний и новых эмоций день вытянул все силы, отчего даже самые энергичные одноклассники выглядели совершенно измотанными и бледными. Закинув сумку с учебниками в спальню, Мирослава едва сдержала желание плюхнуться на кровать. Где-то рядом возмущённо забурчала Яксли:       — Вот мало же нам предметов было, а сейчас ещё и травки эти дурацкие запоминать! — тряхнув светлыми локонами, Лиззи возмущённо швырнула учебник по Целительству в тумбочку. — У меня и так голова от информации уже закипает!       — А мне занятие показалось интересным, — осторожно заметила Белинда Джейбез, мельком взглянув на подругу. — Да и кто знает, вдруг действительно пригодится?       — Ага. Особенно когда будешь стоять посреди Лондона и думать, какой бы цветочек пожевать, чтобы вылечиться, — съязвила Элизабет.       Не желая занимать мысли чужими проблемами, Мира в спешке направилась в гостиную. Около камина небольшой стайкой уже сидели второкурсники, о чём-то взволнованно беседуя и переругиваясь. Аккуратно разместившийся в кресле Эллиот повернулся на звук шагов и, увидев знакомое лицо, поднялся с места с приветливой улыбкой.       — Идёшь на ужин? — он кивнул в сторону выхода. Громова невнятно пожала плечами.       — Да. Хотя есть совсем не хочется.       — Тогда как насчёт небольшой прогулки? Или можем позаниматься в библиотеке…       Мира видела, что Трэверс тоже думает сбежать подальше от пронизывающего воздух напряжения, а потому быстро согласилась и, под заинтересованными взглядами соседок забрав из спальни тёплую мантию, последовала за компаньоном в темноту коридора. Зеленоватые отблески пламени рисовали на каменных стенах пугающие тени. Громова неуютно поёжилась, отчего-то снова подумав об ожидающей их за пределами школы опасности. Она не боялась боли или смерти, ведь едва ли Демид допустил бы такое развитие событий, но её нешуточно страшила неизвестность. И возможность того, что в случае обострения обстановки им придётся переехать, а ей — покинуть Хогвартс.       — На самом деле, я чаще бываю за пределами замка, чем внутри, — неожиданно начал Эллиот, не оглядываясь на спутницу. — На свежем воздухе реже путаются мысли и можно спокойно побродить у озера. В тишине, без гула голосов. Наедине с собой.       Мира задумчиво кивнула, вглядываясь в мелькавшие в почти чёрных волосах блики. В полумраке подземелий фигура мальчика вдруг показалась ей маленькой и какой-то одинокой. Но наваждение тут же пропало, стоило ребятам выйти на улицу, где в уже лишившемся солнца, но ещё светлом небе начинал проявляться тонкий месяц. Подставив щёки холодному ветру, Эллиот на мгновение замер, словно обдумывая дальнейший план действий, а затем повернулся к Громовой с загадочной улыбкой.       — Я знаю одно место. Уверен, тебе понравится.       Шли они недолго, и уже вскоре перед глазами начала мягко переливаться тёмная водная гладь. Остановившись у большого дерева, чьи ветви простирались над самым озером, ребята устроились у корней и на некоторое время погрузились в ненавязчивое молчание. Во время ужина окрестности Хогвартса пустовали, и приятная тишина, прерываемая лишь завываниями осеннего ветра и шелестом волн, позволила Мире наконец отбросить беспокойные размышления и расслабиться. Накопившаяся за день усталость словно растворилась, уносимая волнами в глубины Чёрного озера.       — Спасибо, — искренне улыбнулась Громова, поправив мантию. — Думаю, мне и правда нужно было проветриться.       — Всегда к вашим услугам, миледи! — Эллиот облегчённо рассмеялся и, что-то вдруг вспомнив, вытащил из кармана волшебную палочку и комок смятого пергамента. — Хочешь, кое-что покажу?       Мирослава притаилась в предвкушении, когда Трэверс вытянул перед собой руку с бумагой и наигранно-торжественным голосом произнёс:       — Камомиллеус!       Листок тихо зашелестел, зеленея и скручиваясь в длинную трубочку, на конце которой, к удивлению Громовой, формировался уже знакомый ей бутон.       — Слышал, ты много знаешь о ромашках, — Эллиот покрутил перед глазами распустившийся цветок. — Профессор Слизнорт упоминал об этом даже на наших занятиях. Видимо, ты его действительно впечатлила.       Белые лепестки слабо качнулись, когда ромашка оказалась в руках Миры. На ощупь и на запах цветок отличался от тех, что она видела на родине, но даже этого слабого подобия было достаточно, чтобы сердце болезненно сжалось от тоски.       — Мама говорила, что наши предки считали их священными и даже использовали в качестве оберега от злых сил. Около нашего дома тоже была целая поляна ромашек. Но… это не помогло.       Мира чувствовала, что Эллиот ждёт от неё продолжения, но больше не могла выдавить и слова. Воспоминания о дне, когда ей сообщили о смерти родителей, встали в горле влажным комом, мешая нормально вдохнуть. Мотнув головой, Громова поднялась на ноги и кивнула в сторону замка.       — Давай вернёмся обратно. Я замёрзла.       Трэверс молча последовал за ней, не вмешиваясь в одолевавшие юную душу эмоции. Лишь шёл рядом и изредка, будто случайно, касался руки. То ли в знак поддержки, то ли в желании утешить.       На подходе к замку перед глазами мелькнула чья-то аккуратная фигура. Потерявшись в мыслях, Мира не сразу его узнала, но, присмотревшись, разглядела в проплывающей между деревьями тени Тома. Их взгляды встретились лишь на секунду, но по спине Громовой уже скользнул неприятный холодок. Прежде абсолютно спокойный Реддл теперь выглядел крайне недовольным, и это не предвещало ничего хорошего. Ведь что-что, а плохое настроение этот паршивец срывал на других просто мастерски.       — Всё в порядке? — неловко поинтересовался Эллиот, потянув за рукав её мантии. Мира вздохнула.       — Да, — кольнувшая где-то в груди совесть заставила Громову стыдливо опустить взгляд. — Прости, что так резко захотела вернуться. В этом нет твоей вины.       Ромашка, понуро склонив голову, блеснула в темноте белоснежными лепестками. Трэверс быстро замахал руками.       — Не нужно извинений. Я всё понимаю. И… — он смущённо почесал затылок. — Если тебе нужна будет помощь, ты всегда можешь обратиться ко мне. Хорошо?       Мира посмотрела в полные искреннего участия глаза и почувствовала, как воздух в лёгких медленно сжимается, словно стремясь образовать вакуум. Очертания двора утратили свою чёткость, а по телу волной пробежалась назойливая дрожь, концентрируясь где-то в груди. Ноги обмякли, и она сосредоточилась на ощущениях, изо всех сил стараясь зацепиться за надвигающееся видение.       Окружавшие их деревья исчезли, и на смену им пришли тёмные здания ночного Лондона. Лил дождь. Крупные капли стучали по крышам, по грязной брусчатке, образуя лужи, которые отражали слабый жёлтый свет единственного фонаря, что возвышался неподалёку. Перед Громовой стоял крепкий, высокий мужчина. Его чёрный строгий костюм насквозь промок, как и тёмные волосы.       И только сейчас Мира заметила, что они были не одни: совсем рядом с незнакомцем, наполовину в луже, лежал труп. Чуть дальше и левее — ещё два. В том, что перед ней именно мертвецы, Громова не сомневалась ни капли. Навряд ли можно жить с отрубленной головой или вспоротым животом, из которого розовыми лентами торчат петли кишечника. Тошнота подкатила к горлу, но Мирослава (а точнее, её взрослая версия из будущего) не пошевелилась. Она замерла каменной статуей, тщательно следя за развернувшейся картиной. Вот незнакомец, что стоял к ней спиной, резко вскинул руку и отправил бордовую вспышку в глубину проулка. Послышался слабый стон, а затем на землю рухнуло что-то тяжёлое. С разных сторон почти синхронно раздался треск аппарации, одновременно с этим незнакомец пришёл в движение.       У Громовой перехватило дыхание, когда в этом широкоплечем мужчине она узнала взрослого Эллиота. Он двигался стремительно, дерзко, с чудовищной скоростью посылая в противников незнакомые для Миры заклинания. Вот одно из них достигло цели, заставив Мирославу едва не закричать от ужаса: противника Трэверса буквально вывернуло наизнанку, окрашивая всё вокруг в радиусе двух метров почти чёрной кровью.       А Эллиот и бровью не повёл. Только переключился на другого оппонента, с неудержимой жестокостью бросаясь в самую гущу. В его движениях была воистину страшная красота. Красота дикого, бешенного зверя, который вырвался из клетки. Трэверс не просто сражался в магической дуэли, нет. Он разрывал своих врагов на куски, заливал мокрую брусчатку ночного Лондона их кровью и непреклонно шёл вперёд. Когда Эллиот очертил в воздухе какую-то сложную витиеватую руну и отправил проклятие в противника, ему пришлось развернуться, и Мира смогла получше разглядеть его лицо. Синие глаза, цвету которых всегда поражалась Громова, демонически светились в полумраке. Бледная кожа испачкана бордовыми брызгами, губы изогнулись в полусумасшедшей ухмылке.       Если бы Мирослава могла, она бы развернулась и умчалась прочь, подальше от этих синих глаз, в которых плескалось чистое безумие и нечеловеческая жестокость. Но почему её взрослая версия продолжает неподвижно стоять? Почему не пытается остановить Эллиота?       Сражение закончилось очень быстро. Когда то, что ещё пару секунд назад было живым человеком, иссушенной скрюченной массой рухнуло на землю, Трэверс, наконец, остановился. Пару раз глубоко вздохнул и повернулся всем корпусом к Мире. Она не могла не заметить, с каким беспокойством Эллиот осмотрел её, будто действительно проверял в порядке ли она. Пыл сражения постепенно сходил на нет, и Громова почувствовала, как её сердце сжало раскалёнными тисками: стоя посреди трупов, с крепко зажатой в руке палочкой, испачканный кровью, Эллиот смотрел на неё с нежностью.       Мира всё ещё вглядывалась в до боли знакомую синеву глаз напротив, когда услышала за своей спиной особенно громкий треск от трансгрессии. Ночной ливень поглотил произнесённое заклинание, но это и не важно. Пространство вокруг подсветилось мощным зелёным цветом, что-то оборвав в душе Миры. Ей захотелось прикрыть глаза и обречённо вздохнуть полной грудью.       Лицо Эллиота застыло в гримасе чистого страха и ужаса надвигающейся потери.       — Мира, нет! — его крик был преисполнен отчаянием.       И в тот самый момент, когда Громова ожидала толчок в спину и мгновенную смерть от непростительного заклинания, произошло невозможное. Трэверс бросился вперёд, на ходу взмахнув волшебной палочкой. Скрежет раскуроченных камней оказался настолько громким, что Миру оглушило. А потом её всё же ударило в спину. Вот только не Авадой, а здоровенным куском брусчатки, которым Эллиот отразил атаку. Отлетев метра на два и упав, Громова больно ударилась головой. Она попыталась подняться, но тело отказывалось подчиняться.       Улицы ночного Лондона размывались, тускнели, в любую секунду угрожая вернуть Миру в окрестности Хогвартса. Последнее, что она увидела в этом необычно ярком видении, — яростно сражающийся Эллиот и разноцветные вспышки заклинаний.       Реальность свалилась на плечи бетонной плитой. Юное тело, будто действительно пережившее удар злосчастной брусчатки, выкручивало неприятно покалывающей болью, сводя конечности судорогой. Потеряв равновесие, Громова начала клониться к земле, но тут же оказалась в хватке тёплых рук.       — Эй, ты чего? С тобой всё нормально?       От вида сверкнувших в темноте синих радужек Миру будто окатило ледяной водой. С отчаянием вырвавшись из своеобразных полуобъятий, она на трясущихся ногах сделала шаг назад и постаралась отдышаться. Сердце бешено колотилось, стуча по рёбрам. Помятая ромашка лежала на траве неярким пятном, помогая Громовой вспомнить события последних минут. Тех, что были до представшей перед её глазами ужасающей битвы.       — У меня иногда бывают… приступы. Это не смертельно, — Мира постаралась как можно равнодушнее отмахнуться, но Эллиот продолжал смотреть на неё с неприкрытым беспокойством.       — Я отведу тебя в медпункт, — уверенно ответил он и двинулся вперёд. Но увидев, как Громова инстинктивно отступает, остановился. — Тебе не помешает осмотр.       — Не нужно, — Мира упрямо нахмурилась. — Давай просто вернёмся в гостиную. Пожалуйста.       Дальнейший спор был бесполезен. Силясь придать походке больше уверенности, Громова направилась ко входу в замок, стиснув дрожавшие кулаки. Тихие шаги за спиной, принадлежавшие идущему за ней Трэверсу, изрядно били по нервам, вызывая где-то в подсознании природный животный страх. Так чувствуют себя кролики, когда за ними мягкой походкой следует волк.       Но где-то на затылке болезненной точкой ощущался и другой взгляд. Повинуясь порыву, Мира обернулась, но не обнаружила никого, кроме растерянного Эллиота.       — Ты что-то забыла?       Покачав головой, Громова продолжила путь. «Наверное, показалось», — подумала она и схватилась за ручку большой дубовой двери.