И грянет гром

      Ночь, полная кошмаров, обвела глаза насыщенными синяками. Лёжа в кровати, Мира продолжала вспоминать вчерашнее видение, стараясь подавить удушающий страх. Эллиот — не плохой человек, и то, как он заботился о ней даже в пылу сражения, доказывает, что и в будущем это не изменится. Отстраниться от него сейчас — значит, показать своё слабодушие. Судить о людях по одному лишь поступку — удел трусов и глупцов.       Раннее утро било по окнам тусклым рассветом. Обнаружив, что соседки всё ещё мирно посапывают в сонной неге, Громова тихо оделась и отправилась в гостиную. Мягкие переливы слабого освещения и тёмной воды за окнами помогали успокоиться и обдумать ситуацию трезвым умом. Что бы ни произошло спустя несколько лет, сейчас она должна выкинуть из головы ненужные мысли и двигаться дальше. Всё сложится так, как суждено, и без лишнего вмешательства.       Спустя некоторое время послышался гомон проснувшихся ребят. Комната постепенно заполнялась студентами и разносортными пожеланиями доброго утра, превращаясь в шумную переговорную. Решив не мешаться под ногами у старшекурсников, Громова вернулась в спальню, где уже блаженно потягивались остальные девочки.       — Сегодня что, снег пойдёт? — с полусонной, но уже в меру язвительной улыбкой пробормотала Лиззи. — Громова, неужели ты проснулась раньше нас?       — Слышала, как ты ворочалась всю ночь. Да и вид у тебя не очень… Всё в порядке? — тихо поинтересовалась Мередит, касаясь плеча подруги. Мира уверенно кивнула.       — Да, в полном. Можешь не волноваться.       Быстрые сборы, короткая пробежка до Большого зала и закинутый в желудок плотный завтрак — привычная рутина окончательно вернула Громовой боевой настрой. Жизнь продолжается, и если она будет придавать чрезмерное значение каждому видению, то не сможет полноценно проживать своё настоящее. Мама бы за такое точно поругала.       Когда что-то грубовато прикоснулось к предплечью, Мира испуганно дёрнулась. Фома, махнув кривоватой ладошкой, передал ей сложенную втрое записку и, забавно поклонившись, поспешил вернуться к своему хозяину. Послание представляло из себя лишь три слова: «Встретимся около портрета». Хмыкнув, Громова быстро засунула бумажку в карман. Кажется, впереди назревала очередная шалость.       Излюбленное место Долохова представляло собой небольшой тупичок в одном из малолюдных коридоров. Завидев приближающуюся ученицу, с картины весело заулыбался пухленький старичок.       — Сегодня снова в ожидании друзей? — поинтересовался он, когда Мира оказалась возле рамы.       — Да, сэр Фонберс. Надеюсь, мы вам не докучаем?       — Что вы, юная леди! — Волшебник неуклюже закряхтел, поудобнее усаживаясь в своём кресле. — Разве может докучать такая чудесная энергия молодости!       — Благодарю, сэр, — поклонилась Мира и перевела взгляд на другой конец коридора. — Кажется, ребята немного задерживаются…       — В таком случае, мы можем скрасить это время за разговором о ваших приключениях.       Несколько минут Громова старательно подбирала слова, чтобы рассказать о первых месяцах учёбы и при этом не выдать секреты своих друзей, пока где-то вдалеке не послышались знакомые голоса.       — Ты действительно думаешь, что я бы этого не заметил? Братан, ты явно меня недооцениваешь…       Антон, эмоционально взмахивая руками, что-то яростно доказывал Тому, по лицу которого можно было легко прочитать крайнюю незаинтересованность. Однако, когда глубокие чёрные глаза коснулись лица Миры, его выражение едва заметно, но всё же изменилось. И далеко не в лучшую сторону.       — Давно ждёшь? — беззаботно спросил Долохов, не замечая нарастающую напряжённость в воздухе.       — Не настолько, чтобы заскучать, — с улыбкой отмахнулась Громова, украдкой поглядывая на недовольного Тома. — Но что вас так задержало?       — Это всё Харрис со второго курса, — Антон почти страдальчески закатил глаза. — У него скоро день рождения, вот и начинает заранее собирать народ на празднование. И откуда только у этого парня столько нерастраченной энергии?       — Кто бы говорил…       За незамысловатой беседой они быстро дошли до кабинета Зельеварения, где уже столпились шумные первогодки. Скромно мнущиеся у стены пуффендуйцы напоминали стайку воробьёв, незримо придавленную лапой слизеринской кошки. Встав рядом с одноклассниками, Мира огляделась в поисках Мередит. Кинхейвен мерно покачивалась в такт своим мыслям, с блаженным лицом игнорируя щебет устроившихся неподалёку соседок по комнате. Глядя на эту забавную картину, Громова быстро кивнула мальчишкам и поспешила спасти подругу из лап отчаяния.       — Морально готовишься к занятиям? — дружелюбно ткнув Мередит локтем, улыбнулась Мира. — Сразу видно, что настрой боевой.       — Смейся-смейся, — вздохнула Кинхейвен, покосившись на хихикающую Лиззи. — Это же не тебе приходится несколько часов в день выслушивать сплетни про старшекурсников. Едва ли Реддл заинтересован в размышлениях о том, у кого из парней самое симпатичное личико.       Мира бросила быстрый взгляд на Тома. Ей вдруг стало крайне любопытно, мог ли этот серьёзный мальчик пускаться в рассуждения о чьей-либо внешности или мечтательно рассматривать красивых одноклассниц. Представший перед глазами образ вызвал лишь волну подступающей тошноты и нервного хохота.       — Прости, — пробормотала Громова с самым виноватым видом. — Я действительно хотела работать в паре только с тобой…       — Знаю, — Мередит смиренно кивнула и погладила подругу по голове. — Так что я обязательно найду способ, которым ты расплатишься за все мои страдания в этом семестре.       Когда к кабинету подбежал запыхавшийся Слизнорт, студенты были в шаге от межфакультетского конфликта. Между разговорами об изменениях в учебной программе и назревающих волнениях в толпе начали то и дело слышаться высказывания о чистоте крови. Абраксас Малфой, светя в полумраке коридоров платиновой шевелюрой, особо колкими замечаниями пригвоздил к стене маглорождённого Перкинса, первогодку Пуффендуя, имевшего несчастье перейти дорогу самому активному представителю местной знати. Мира поморщилась. Разве это имело такое большое значение — родиться в полноценной магической семье? Для неё всегда куда большую ценность имел талант, а не статус родословной.       — Прошу, заходите внутрь, — профессор спешно открыл класс и направился к учительскому столу. — Сегодня у нас очень много работы!       Появление преподавателя хоть и слегка охладило атмосферу, но не смогло полностью умерить пыл некоторых персон. Заняв своё место у котла, Громова поёжилась. Интересно, будет ли тот же Малфой высказываться и в её сторону? Как бы то ни было, чистокровностью она похвастаться явно не могла.       — Идём по стандартной схеме, — спокойный голос Реддла вернул Миру на землю. — Ты готовишь ингредиенты, я контролирую процесс и смешиваю.       — Разумеется.       Процесс пошёл по налаженным рельсам. Втянувшись в работу, они редко перекидывались и парой слов, полностью погружаясь в искусство изготовления зелий. Но Громову всё же беспокоила одна маленькая деталь. Пусть Том и прежде был скуп на похвалу и проявление каких-либо положительных эмоций в её сторону, сейчас от него в буквальном смысле веяло самым настоящим холодом. Строгий взгляд тёмных глаз за всё занятие едва ли остановился на ней хотя бы дважды, непрерывно изучая учебник и содержимое котла. Не выдержав напряжения, Мира попыталась начать разговор первой.       — Ты… узнал что-нибудь ещё по поводу… того самого?       — Нет.       Равнодушие неприятно кольнуло грудь. Нахмурившись, Громова прекратила нарезать очередной корень и повернулась к Реддлу.       — Если тебе есть, что сказать, то говори. Мне не нужен партнёр, который будет меня игнорировать.       По лицу Тома быстро пробежала волна раздражения. Продолжая медленно помешивать мерно кипящее варево, он снисходительно улыбнулся и ответил:       — Понимаю. Когда выбор становится больше, хочется остановиться на самом лучшем. Но со мной это не сработает, — в чёрных зрачках мелькнул отблеск огня. — Мне действительно не о чем тебе рассказать. Поэтому сосредоточься, пожалуйста, на своей работе и не отвлекай меня.       Бледные пальцы точным движением взвесили нужное количество кореньев и бросили их в котёл. Сдерживая разочарование, Мирослава вернулась к нарезке. Иногда ей действительно казалось, что Реддла не интересует ничего, кроме достижения поставленных целей. И когда дело касалось чувств окружавших его людей, Том без сомнений выбирал только собственную выгоду.       — Однако… — он вдруг посмотрел на неё с нескрываемой насмешкой. — Если тебе так не терпится разобраться с тем самым, предлагаю отправиться на поиски сегодня же. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы избавить тебя от сомнений… в выборе партнёра.       Получив своеобразное согласие на дальнейшее сотрудничество, Мира немного успокоилась. Том всегда был заносчивым и абсолютно непредсказуемым человеком. Если она хочет чего-то от него добиться, придётся играть по правилам.       

***

      Мира и Том условились встретиться в факультетской гостиной после отбоя. Выждав для надёжности ещё пятнадцать минут, Громова на цыпочках выскользнула из спальни, как можно тише прикрывая за собой дверь. Оказавшись в гостиной, она не сразу заметила Реддла и испуганно дёрнулась, когда его тень вдруг отделилась от дальнего дивана.       — Я уже начал думать, что ты струсила, — поддел Том, накидывая на плечи тёплую мантию.       — Хотела убедиться, что Мередит и остальные крепко спят, — зачем-то оправдалась Громова и поспешила к проходу.       Шепнув пароль «Благословенный путь», парочка шагнула в холодный тёмный коридор подземелий. И почти сразу Мирослава осознала, какую огромную ошибку совершила: тёплая мантия осталась в спальне. Она так переживала из-за их ночной вылазки, нарушающей полсотни школьных правил, что напрочь забыла о пронизывающем холоде, который с приближением зимы стал постоянным спутником студентов.       Заметив, что Громова неловко обняла себя руками, Том с лёгким раздражением закатил глаза. А в следующую секунду резко остановился и, достав тисовую волшебную палочку, начертил в воздухе несложную руну Согревающих чар. На плечи Миры тут же опустилась волна горячего воздуха, заставив её блаженно выдохнуть. Она благодарно улыбнулась и тихо сказала:       — Спасибо. Так намного лучше.       Реддл вздёрнул бровь и надменно проговорил, намеренно ускоряя шаг и оставляя Громову позади:       — Не обольщайся. Просто ты настолько громко стучишь зубами, что такими темпами выдашь нас Принглу.       Подавив в себе дикое желание ответить что-то особенно колкое, Мира промолчала. Они в самом начале пути, и очередная ссора может навредить их затее. К тому же Громова не сомневалась, что Реддл нервничает ничуть не меньше её самой, каким бы независимым, собранным и уверенным он не пытался казаться.       В этот раз гобелен они отыскали быстро, управившись за двадцать минут и не встретив по дороге ни души. Но каково же было удивление Миры, когда вместо солнечных подсолнухов на вышитой ткани красовалась сплошная тёмная пелена. Реддл выглядел таким же растерянным, но одновременно с этим его красивое бледное лицо выражало крайнюю степень любопытства. Он протянул руку и дотронулся кончиками пальцев до почерневшего гобелена, тут же громко охнув и отшатнувшись назад.       — Что случилось?       Громова в два шага преодолела расстояние между ними и схватила Тома за локоть. На подушечках пальцев стремительно появлялись небольшие волдыри, как от ожога.       — Я будто сунул руку в кипяток, — тихо сказал Реддл, посмотрев на гобелен с ещё большим энтузиазмом.       За прошедшие месяцы Мира твёрдо уяснила: Том Реддл — мальчик чрезвычайно талантливый и обладающий невероятной тягой к изучению всего, что касается магии. Его жажда познать все тонкости волшебства граничит с одержимостью, а преград и трудностей для него и вовсе не существует. Дикая, безмерная алчность к тайнам колдовства — неотъемлемая часть Тома. Он готов заплатить огромную цену за знания, и пара ожогов его уж точно не испугает.       Мира тяжело и обречённо вздохнула.       — Дай мне руку, — тихо попросила она.       — Зачем? — как-то удивленно спросил Том, будто вовсе забыл, что Громова находится рядом. Руку, однако, протянул.       — Я вылечу твои ожоги. Мама научила меня справляться с такими мелкими травмами. В славянской магии эти чары классифицируются как бытовые. Почти любой волшебник из Советов справится с подобным за пару минут.       В подтверждение своих слов Мирослава обхватила пальцы Реддла и негромко запела:       — Песни нить затянет раны, сила слов прогонит боль. Где синяк расцвёл багряный, там всё будет целым вновь.       Вспузырившийся участок кожи засветился мягким зелёным цветом, заиграл тенями на каменных стенах. Лицо Тома приобрело какую-то совершенно непонятную для Миры эмоцию. Восхищение вперемешку с удивлением, вкраплениями алчности и чего-то ещё… Она решила, что подумает об этом позже, полностью сосредотачиваясь на лечении. Ей пришлось пропеть заговор ещё два раза, прежде чем рана, которая на первый взгляд казалась пустяковой, а по факту таила в себе довольно глубокие повреждения, полностью затянулась без следа.       Закончив, Мира отпустила руку Тома и подняла голову, тут же врезавшись в тёмный взгляд напротив. Реддл помолчал мгновение, а потом серьёзно проговорил осиплым от напряжения голосом:       — Никогда не перестану удивляться возможностям магии.       Приятное тепло разлилось по телу, грозясь выплеснуться наружу довольной улыбкой. Гордость за свои корни придала Громовой сил, и она с ещё большей настойчивостью впилась глазами в гобелен. Густой мрак, в котором тонул даже свет Люмоса, плотной материей колебался между сторонами рамы, словно стремясь заполнить собой всё пространство подземелий.       — Что будем делать дальше? — Мира с опаской огляделась. — Если мистер Прингл или кто-нибудь из преподавателей застанет нас здесь, проблемы будут у всего факультета…       Вместо ответа Том молча достал из кармана мантии сложенный пергамент и, приблизив палочку к листку, внимательно осмотрел выведенный ровным почерком текст, в котором Громова узнала последнюю подсказку. Странная загадка так и не привела их к заветному артефакту.       — «Дорогу золото укажет, едва часов раздастся бой»… Похоже, что речь идёт о подсолнухах, но на картине их больше нет, — нахмурился Реддл, бросив короткий взгляд на полотно. — Возможно, что-то изменится с приходом полуночи?       — Но до неё ещё полчаса!       — А у нас есть выбор? — тонкие губы изогнулись в усмешке. — Не думаю, что мы можем позволить себе частые вылазки. Значит, придётся ждать и действовать по ситуации. Сомневаюсь, что это место так часто патрулируют.       Мире не оставалось ничего иного, кроме как согласиться с напарником по своеобразной авантюре. Примостившись около гобелена, она притянула колени к груди и опустила голову. Стоили ли её вопросы к оракулу таких рисков? Быть отчисленной на первом курсе — не самая положительная перспектива. Узнав о таком, дядя определённо позлорадствует, с гордостью заключив, что в очередной раз оказался прав. И допустить это Мира уж точно не могла.       — Ты ведь так и не рассказал мне, что хочешь спросить у «головы», — вдруг тихо пробормотала Громова, поворачиваясь к Тому.       Стоявший поодаль Реддл удивлённо приподнял брови. Они почти не затрагивали эту тему в разговорах, соблюдая право друг друга на личные секреты. И, честно говоря, Миру больше интересовали ответы на собственные вопросы, чем тайны нелюдимого одноклассника. Но раз уж им выпал шанс поговорить в такой особенной обстановке, было бы грешно не воспользоваться возможностью узнать Тома получше.       — Я думал, это достаточно очевидно, — хмыкнул Реддл, усаживаясь рядом. Мира вопросительно склонила голову.       — Хочешь узнать о своей семье?       — Да, — кивнув, он посмотрел в глубину тёмных коридоров. — Я уже пытался искать информацию в библиотеке, но пока не нашёл среди волшебных фамилий свою. Возможно, артефакт поможет узнать хоть что-нибудь полезное.       Громова задумалась. Как бы она чувствовала себя, если бы с рождения жила с Демидом, не зная ничего о родителях? Если бы изоляция от внешнего мира, в которой он держал её последние годы, сопровождала её всё детство? От мыслей о таком тоскливом существовании засосало под ложечкой. Как бы то ни было, у неё оставалась хоть какая-то связь со своим прошлым. У Тома не было даже этого.       — А что насчёт тебя? — в чёрных глазах заиграли слабые блики. — Что ты хочешь узнать у оракула?       — То же, что и ты.       Реддл не стал задавать других вопросов, и между ними вновь повисла прежняя тишина. Гулявшие по коридорам тихие скрипы и завывания замковых призраков в любой другой день напугали бы обоих до чёртиков. Но этой ночью Мира чувствовала себя невероятно спокойно и уверенно. Впервые она была так близка к желанным ответам.       Полночь оповестила о своём приходе далёким звоном колокола. В опустившемся на подземелья безмолвии долгожданный звук был достаточно громким, чтобы заставить сердце колотиться от волнительного предвкушения. В спешке подскочив на ноги, ребята с надеждой воззрились на гобелен. Однако тёмная пелена никуда не исчезла, всё так же покрывая собой всю площадь полотна. Реддл разочарованно цокнул.       — Неужели та змея что-то напутала? Не может же быть, чтобы мы не угадали нужное место…       Под скомканное ворчание Тома Громова подошла к картине и осторожно коснулась позолоченной рамы. Мгла, и прежде завораживавшая её своими необычными переливами, сейчас манила с ещё большей силой. Решив пойти на риск, Мирослава скользнула пальцами к загадочной черноте. Острая боль пронзила руку, электрическим разрядом проходя до самого плеча. На бледной коже проступили уже знакомые признаки ожога.       — Совсем с ума сошла? — раздражённо прошипел Реддл, хватая её за запястье. — Какого чёрта ты творишь?       — Мне показалось, так было нужно…       Получив заслуженный нагоняй от одноклассника, Мира виновато опустила голову и покраснела. Прежде хорошая идея теперь казалась совершенно глупой и наивной. В желании извиниться за свою ошибку она уже открыла было рот, когда темноту вдруг разрезало странное свечение. На ещё недавно идеально чёрном полотне красиво засияли большие серебристые буквы.       — Iter ad responsum… — с недоумением прочитал надпись Том. — И что это должно значить?       Громова, знавшая лишь базовую латынь, едва успела пожать плечами. Светящиеся «чернила» быстро потекли по гобелену, тонкими струйками облизывая раму и спускаясь на каменный пол. Живой лентой они затанцевали у ног испуганных первокурсников и, будто выразив всё возможное довольство, быстро скользнули по длинному коридору. Переглянувшись, ребята помчались за своим единственным ориентиром.       Новый проводник уверенно перемещался по лабиринту подземелий, освещая путь мягким сиянием. Мысль о том, что сейчас их могут легко застигнуть врасплох, заставляла Миру нервно оглядываться по сторонам и вслушиваться в любые шорохи. Но шум собственного бега и подскочившего пульса затмевал все остальные звуки. Даже Том, прежде не выказывавший и толики волнения, сейчас выглядел не менее обеспокоенным сложившейся ситуацией.       К счастью, дорога оказалась не очень долгой. Петлявшая по множеству самых разных коридоров серебристая змейка наконец достигла последнего пункта своего пути. И, к удивлению ребят, не исчезла, а шустрой струйкой заскользила вверх по каменной стене. Разделяясь на тонкие линии и изящно сплетаясь в разнообразные узоры, странная магия кропотливо вырисовывала среди замковой серости одной ей известную картину. И вот уже через несколько мгновений на стене, подсвечиваемая лившимся из окна лунным светом, красовалась витиеватая арка. Мира с восхищённым вздохом коснулась сияющих завитушек. Мягкий гул, будто исходивший от самого замка, осел в голове неприятной тяжестью, затуманивая разум. Рядом тихо фыркнул Том.       — Я надеялся, что это будет настоящая дверь.       И в этом они были солидарны. Хоть предстоящий путь никогда не казался лёгким, а ребята изначально готовились ко множеству препятствий, очередной тупик вызвал в них искреннее разочарование.       — Кажется, мы только и делаем, что решаем загадки, — с усталой улыбкой заметила Мирослава, проводя ладонью по прохладным камням. — И почему только все важные вещи принято так тщательно прятать?..       — Боюсь, тут нас ждёт что-то посерьёзнее общения с нарисованными парнокопытными, — Реддл обвёл арку внимательным взглядом. — На эту стену наложена куда более сложная магия, чем ожившие картины. Потребуется время, чтобы разобраться.       Громова кивнула. Она и правда чувствовала исходившую от арки необычную энергию. Немного поразмыслив, Том вдруг начертил палочкой в воздухе неизвестный символ и что-то быстро пробормотал. Но никакой реакции за этим не последовало. Выждав несколько минут, Мира всё же не выдержала:       — Что ты сделал?       — Попробовал использовать Обнаруживающее заклинание, — Реддл недовольно цокнул. — Хотя было глупо предполагать, что здесь сработает что-то настолько очевидное.       Покачав головой, Громова вернулась к изучению светящихся линий. Необычные узоры казались ей своеобразной подсказкой, почти что шифром. И вдруг Миру осенило.       — Том, взгляни скорее сюда! — Она ткнула пальцем в один из завитков и осторожно скользнула по ветвистой линии. — Кажется, здесь спрятаны какие-то символы!       В тёмных глазах сверкнуло понимание. Вытащив из кармана уже потрёпанный листок и карандаш, Реддл попытался высмотреть среди общей картины интересующие их детали. Вскоре на пергаменте выстроился ряд латинских букв.       — Defensor viam tibi aperiet.… — Том с сомнением прищурился. — Тут сказано что-то про защитника, но я не совсем понимаю остальное…       — О каком защитнике может идти речь? — недоумённо спросила Мира, повернувшись к товарищу. — Хочешь сказать, на нас могут напасть?       — Не знаю, не уверен. Для начала нужно свериться со словарём.       — Только не говори мне, что ты везде его носишь…       Она сказала это в шутку, но Реддл и правда достал из кармана небольшую книжицу. И только он поднёс палочку, чтобы поискать нужные слова, как по коридору далёким эхом пронеслись знакомые голоса.       — Профессор Сорцун, это действительно так необходимо? Я надлежащим образом приглядывал за всем, о чём вы меня просили!       — Не беспокойтесь, мистер Прингл. Это просто рядовая проверка. Как ответственный, я лишь удостоверюсь, что всё в порядке, и тут же уйду.       Мира и Том взволнованно переглянулись. Если их сейчас застанут у прохода к артефакту, дело добром не кончится. Схватив напарницу за руку, Реддл быстро двинулся в противоположную от взрослых сторону. Куда бы ни привела их эта дорога, всё будет лучше, чем встреча с преподавателем.       Оценив обстановку, Громова решила пойти ва-банк. Прикрыв глаза, она всеми силами попыталась сосредоточиться. Вереница картинок заскользила перед внутренним взором странными обрывками, но одно Мира выловила из них точно: они смогут вернуться обратно в целости и сохранности. А что самое главное — абсолютно незамеченными. Остальное уже не имело значения.       

***

      На следующее утро Мирослава чувствовала себя как никогда разбитой и обессиленной. Ночная вылазка, затянувшаяся на долгие часы, теперь ложилась на неё болезненной сонливостью и рассеянностью, грозя вылиться в неприятности на занятиях. Уже в Большом зале, опустившись за стол рядом с Мередит, Громова поняла, что день предстоит не из лёгких.       — Тебе бы последить за своими словами, Малфой.       Громкий голос старосты донёсся до Мирославы словно сквозь толщу воды. Обернувшись на звук, она обнаружила Вайолет, с полным презрения лицом смотревшую на Абраксаса.       — Что происходит? — тихо спросила Мира у подруги. Кинхейвен неприязненно поморщилась.       — Этот болван опять начал разговоры о чистоте крови. Хорошо, что никто из преподавателей пока не в курсе, иначе быть беде…       Светловолосый мальчишка тем временем, с лёгкостью выдержав колючий взгляд старосты, нагловато улыбнулся и ответил:       — Разве я сказал что-то не то? Статус семьи всегда имел значение в магическом мире. Не вижу смысла это отрицать. Род Селвинов ведь тоже есть в списке «Священных двадцати восьми», верно? Так какие ко мне претензии?       На загорелой коже заметно заходили желваки. Сдвинув тёмные брови, Вайолет резко выпрямилась и ровным голосом отчеканила:       — За такие разговоры в наши неспокойные времена, мистер Малфой, можно попасть в очень большие неприятности. В качестве урока предлагаю вам и вашим приятелям, мистеру Эйвери и мистеру Лестрейнджу, помочь с уборкой в теплицах. Профессор Бири как раз жаловался, что ему не хватает рабочих рук. Буду ждать вас там после занятий. Может, славное время наедине с растениями поможет мистеру Малфою набраться благоразумия и терпимости, если он не хочет оказаться связанным с деятельностью некоторых волшебников.       Губы Абраксаса тут же сжались в тонкую линию. Сверкнув серыми глазами, он сдержанно кивнул и, когда староста отошла от их части стола, что-то быстро зашептал своим товарищам.       — Такие никогда ничему не учатся, — вздохнула Громова, заставив Мередит легко улыбнуться. — Мама всегда говорила, что если человек помешан только на своём статусе, то больше похвастаться ему просто нечем.       Первым уроком сегодня числилась Трансфигурация. Нестройный ряд студентов медленно двинулся по направлению к нужному кабинету, тихо переговариваясь по поводу недавнего происшествия. Торопливо вчитываясь в конспекты, чтобы хоть как-то настроиться на занятие, Мира вдруг услышала раздавшийся неподалёку голос Долохова.       — Не думал, что кому-то хватит мозгов нахамить Вайолет. Надеюсь, теперь этот утырок научится держать язык за зубами.       Поискав глазами Малфоя, Громова с тяжестью в груди поняла, что прилетевшие в его адрес слова одноклассник всё же слышал. И его заалевшие уши были тому ярким доказательством.       Они дошли до класса в относительном спокойствии. Болтая с Мередит, Мира почти забыла об утренних дрязгах, когда вдруг поняла, что ни Антонина, ни Тома поблизости нет. Друзья, прежде шедшие вместе с толпой первокурсников, неожиданно исчезли, и где-то в глубине души Громова чувствовала, что они столкнулись с неприятностями. Прилежный Реддл просто не мог позволить себе опоздать на занятие.       Попросив Мередит дождаться её возвращения, Мирослава поспешила обратно по коридорам, заглядывая в каждый встречавшийся по пути закоулок. И спустя несколько долгих минут всё же нашла в одном из них знакомые лица. Правда не в том положении, в котором рассчитывала.       — Интересная идея, Абраксас, — почти ласково прошипел Том, сжимая палочку. — Полагаю, одного наказания за сегодня тебе было мало?       — Тебе стоило бы знать своё место, магловский выродок, — выплюнул Малфой. От столь грубого оскорбления Реддл застыл, будто получив пощёчину. — Думаешь, что такая заноза в заднице сможет добиться чего-то только благодаря зубрёжке? Разумеется, я буду рад понаблюдать за твоими успехами. Вот только, — он надменно усмехнулся, — такому жалкому созданию, как ты, никогда не будет места в высших кругах.       — А вот на твоём месте я бы заткнулся, — угрожающе заметил Долохов. Увидев, как сжимаются его кулаки, на помощь товарищу поспешили Эйвери и Лестрейндж.       — Ты неправильно выбираешь друзей, Антонин. Чистокровным магам следует держаться вместе, а не пачкать руки о грязнокровок, — на лице Абраксаса расцвела обманчиво дружелюбная улыбка. — Возможно, если ты перестанешь играть в спасателя магловских детёнышей, я и моя семья поможем тебе занять хороший пост после школы.       — Не смеши меня, — Антон грубо оттолкнул схватившую его за плечо руку Эдгара Эйвери. — Я лучше откушу себе палец, чем буду водиться с твоими дружками.       — Как знаешь, — пожал плечами Малфой. — Хотя уверен, что ты ещё пожалеешь о своём решении в ближайшем будущем. А ты, Реддл, — волшебная палочка почти коснулась носа Тома, — лучше не высовывайся. Пока прошу по-хорошему.       Нахальная троица, закончив с разборками, двинулась в сторону Миры. Наблюдая за сценой из-за угла, Громова несколько растерялась, не зная, как ей следует отреагировать на данную ситуацию. Но времени на обдумывания уже не было: Абраксас впивался в неё полуудивлённым-полупрезрительным взглядом.       — Что, пришла спасать своего магловского дружка? Не бойся, я не любитель марать руки, — лицо Малфоя приобрело прежнюю холодность. — Советую вам долго тут не задерживаться. Занятие уже скоро начнётся.       Стиснув ладони в кулаки, Мира поспешила к ребятам. Закипавшая внутри злость горела в груди обжигающим пламенем.       — Вот ссанный ублюдок! — выругался Антон, поправляя мантию. — Он у меня срать будет дальше, чем видеть!       В любой другой момент Громова бы весело рассмеялась над высказываниями Долохова, но сейчас её волновало кое-что другое. Том, молча уставившись в стену, стоял с абсолютно каменным лицом, будто повинуясь действию какого-либо проклятья. В чёрных глазах, прежде живых и любопытных, в эту минуту больше не было прежнего блеска. Лишь холодная, едва сдерживаемая ярость.