КРИВИЦКИЙ - ПАВЛОВА: КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ЛЮБИМОЙ

Кривицкий - Павлова: Колыбельная для любимой

   

***

  - Ир, я дома! - С этими словами я влетел в квартиру и, сбрасывая на ходу уличную одежду и разуваясь, прокричал с напускной солидностью: - Жена, муж пришёл.   Не увидев в проёме прихожей супругу, я хмыкнул и удивлённо пожал плечами. Прошёл на кухню, откуда доносились запахи приготовленного ужина, но Ирины там не было.   - Ира! - я вновь позвал её, но ответа не последовало.         Я не наблюдал в поле видимости не только своей жены, но и Жорика. Домашний питомец как в воду канул. Обычно Жорик выскакивал со звонким лаем и уверенно летел на хозяина, пренебрегая всеми командами типа: «Фу!», «Сидеть!», «Стоять!», «Лежать!». Подпрыгивая на максималках, он пытался лизнуть если не лицо, то облизать мои руки, даже невзирая на то, что пахнуть они могли лекарствами, антисептиком и латексом. И как бы я ни сопротивлялся, памятуя о своей аллергии на пушистое облако, собака меня любила и с фактом безудержной радости пёселя при моём появлении в квартире, пришлось смириться. Сегодня же любимца жены не наблюдалось. Решив, что домочадцы ушли на вечернюю прогулку, я вновь накинул пальто и начал обуваться, когда мой взгляд упёрся в собачий поводок и шлейку. Я посмотрел на обувь и понял, что она вся на месте.        - Ничего не понимаю…, - буркнул я и вновь начал поиски членов семьи, медленно раздеваясь и думая, что делаю это зря. Ира могла прихватить своё обожание на ручки и отправиться гулять с кучерявым другом, таская его по улице на руках, что было уже не единожды.         В зале всё так же было не тронуто, как и утром, когда мы уходили на работу в, теперь уже ставший для нас практически вторым, если не первым домом, Склиф. Стопка моих неглаженных рубашек возвышалась на гладильной доске. Почти посредине пространства комнаты красовался пылесос. И, хотя он был включён в розетку, им явно не пытались даже разогнать пыль.         Оставалась спальня. Я заглянул в наши покои и увидел картину, которая меня не порадовала. Свернувшись калачиком и прижав к себе Джорджа, моя Егорова лежала на своей половине кровати лицом к окну. Увидев меня, пёс поднял голову, жалобно заскулил и вновь уткнулся носом в руку хозяйки. Пришлось присесть на самый край кровати и дотронутся до оголённого плеча жены. Никакой реакции не последовало. Рука была прохладной, что дало понять, Ирина Батьковна лежит так уже довольно продолжительное время.   - У нас что-то случилось? - тихо спросил я, наклонившись над ухом нереагирующей на меня супруги.   - Нет. Всё нормально, - она дотронулась до моей руки, пытаясь развеять подозрения своего Мессинга. - Просто устала. Прилегла. Мой руки, я сейчас тебя покормлю. Джордж, иди с Геной.         Она попыталась отстранить собаку и встать, но я опередил её движение и пресёк неуклюжую попытку подняться.   - Отдыхай, - сказал я, заботливо укрывая её свободной половиной пледа. - Я сам.         Питомец решил остаться с хозяйкой, очередной раз пропустив мимо ушей её команду. Выходя из комнаты, я не мог не заметить валяющийся в ногах жены телефон. Я резко остановился и, обернувшись, поинтересовался: - А ты сама ужинала?   - Нет. Я не хочу. Просто с тобой посижу.         Джордж всё же был согнан с кровати, и Ирина, спустив ноги на пол, начала искать стопами уютные тапки, которые ей подарил я на следующий день после очередной ссоры. Лишний раз подколов свою Егорову домашними лабутенами с пророческой вышивкой «Жена всегда права!». Она приняла мои «извинения» и обещала ответить в этом же духе, но до сегодняшнего дня так и не решилась преподнести мне кожаные тапочки с прикольной вышивкой «Я в доме хозяин». Повода у неё не было, а до какого-либо праздника было ещё далековато. Но то, что они лежат в красивой упаковке на антресоли, я знал. Просто не подавал вида.       Ей почти удалось справиться с мягкой обувью. Одна тапка нашлась моментально. А вторая решила поиграть с хозяйкой в прятки. Заметив это, я нагнулся и быстро помог вернуть беглянку на законное место. На ногу жены.   - Ты не приболела? Выглядишь неважно, - вполголоса поинтересовался я, стараясь не показывать своей тревоги, причин для которой у меня было более чем достаточно. Главной и навязчивой была проблема со здоровьем Ирины. Я чувствовал малейшие изменения в поведении жены, если её беспокоила спина или ноги. Она, как могла, скрывала это от меня, но подобное было по меньшей мере бесполезно.       Во-первых, я тоже врач.        А во-вторых, «Ир, кого ты пытаешься обмануть? Меня? Я же знаю все твои уловки и выверты. Смирись уже с этим». Более того, изучив её упрямый характер и нежелание обременять меня, я пытаюсь предвосхитить, почувствовать и сделать что-то для моей жёнушки на опережение. Пусть даже это не всегда ей нравится, но в этом я непреклонен.   - Нет, всё нормально. Она старалась не смотреть мне в глаза, хотя чувствовала, что я буквально буравлю её взглядом, пытаясь уловить настроение и самочувствие.         За всё то время, которое я был рядом со своей Егоровой после аварии, я знал, она не из тех, кто будет жаловаться и вываливать мне все свои проблемы. Пусть даже мужу. Именно поэтому угадывать настроение жены было для меня очень важно. К счастью, я чувствовал малейшие колебания и перепады по голосу, по взгляду, по едва уловимым движениям. Я знал, что она не скажет, поэтому подстраивался, пытаясь выровнять и сгладить шероховатости, которые возникали между нами. В большинстве случаев это удавалось, но иногда не помогало ничего. И тогда я просто отступал и наблюдал за происходящим. Я, конечно, отстранялся, но всё видел и замечал.   - Иди, я сейчас. - После того как я вышел, Ира смахнула набежавшую слезу и, покусав губы, поправив полы домашнего халата, направилась на кухню, чтобы изобразить заботливую жену.