Гора идёт к Магомеду (и не только)

Наверное, Денис какой-то неправильный. А вроде бы мама никогда не говорила, что он бессовестный. Вернее, говорила, но только в глубоком детстве, когда он, будучи маленьким и очень любопытным Дениской, лез, куда не следует, и получал за это справедливые или не очень материнские причитания. Впрочем, какого-то сакрального смысла эти причитания не несли, и искренне бессовестным его никто не считал. Но почему тогда сейчас, когда они отлетают в первой же стадии плей-офф на Мажоре в Лиме, совесть… Молчит. Ну, не то, чтобы совсем молчит, нет, но не испытывает каких-то сумасшедших угрызений, когда могла бы. На него ведь возлагали надежды. После прошлогоднего провала Драконов на Инте все верили в то, что перестановка в миду сделает своё дело, что они соберутся и смогут… Нет, прям смогут. А… Нихуя. Не смогли. Проебали, безбожно проебали, да еще и кому? Шопифаям, которых все заочно записывали в лузеров? И самое главное, что так-то ему реально есть, за что себя винить. 2/9/9 на Бабке, которая была весьма сомнительным выбором на второй карте, 3/6/8 на Тини, которого тоже вряд ли можно назвать наигранным героем. Вот только внутри какое-то ровное, разводящее маленькими невидимым ручками «ну, проебали и проебали, хули теперь изменишь?». Ну, потому что, во-первых, слишком много вводных, командной игры, командных решений в моменте здесь и сейчас, а во-вторых, сыграться за три месяца так, как ребята сыгрывались даже не год — физически нереально. Наиграть все комбинации, научиться понимать всех с полущелчка по миникарте… На это нужно время. И это не отмазка, а реально трезвое понимание действительности, в которой нет никакого смысла убиваться. А вот кто-то убивается. И именно это задевает гораздо больше, потому что вызывает чувство несправедливости и желания во что бы то ни стало ее восстановить. Вот уж кому кому, но убиваться по этому поражению точно не Маге. Вторую карту запороли со свистом втроем — и Ярик с его 0/7/12, и Мира с 3/11/10. Грейженные стики на восемнадцатой, глиммера на сороковой, такой вот пиздец. Третью все вместе потели, но приобосрались опять они с Яриком. Но уж точно не Мага с его положительным или почти близким к этому КДА, потевший от первой минуты первой до последней минуты последней карты. Только почему-то именно он, вечно сияющий и ловящий любую смешинку, ходит чернее тучи ровно с того момента, как снимает наушники после третьего упавшего трона. И что-то отчаянно подсказывает, вопит даже внутри, что если его не притащить за шкирку, то на финальной локальной тусовке за так или иначе заслуженным пивом, закусками и разговорами о чем угодно, лишь бы не в сотый раз о неудачной тактике на стадии пиков, его не дождешься. И именно это — самый простой способ исправить эту самую вопиющую несправедливость, с которой Денис и решает начать, требовательно стучась в дверь соседнего номера, явно демонстрируя частотой и интенсивностью, что просто так не уйдет и в покое не оставит. Самое забавное, что практически все в команде знали: эта тактика ошибочна. Знали, и, — Мага это охренительно хорошо знал, большое спасибо, — называли это чем-то вроде «Коллапс после проигрышей… Не очень дружелюбен». Знал Илья, который к таким заскокам уже привык, знал Ярик, знал… Мирослав. Мира. Как никто другой особенно хорошо знал, что после подобных провалов команды, очередных, опять и снова, после того, как сама команда уже успела, вообще-то, на секундочку, подержаться за Аегу, а теперь всосала в плей-оффе сраного первого мейджора и выписала себе путёвку нахуй с пляжу, к Маге лучше вообще не подходить, чтобы не нарваться на ледяную стенку или, в лучшем случае, разговоры о том, что можно было сделать иначе. И если раньше, год, два назад, ещё пытался звать его на все эти традиционные подпивасные тусовки под самыми разными соусами, то сейчас выбирал абсолютно правильную тактику: отойти в сторонку и подождать, пока его попустит. В целом, за это понимание Мага ценил Миру особенно. Как и за целое множество других вещей, без которых не обойтись — слишком долго вместе, чтобы могло быть иначе. На это понимание Халилов, собственно, и рассчитывает, уходя к себе в номер и заранее зная, что Мира пойдёт к ребятам и будет где-то там, внизу, с остальными. Не было ни обиды за то, что он «кинут», ни каких-то других эмоций, просто Маге… Ему нужно было минимум раз десять пересмотреть запись игры в одиночестве, чтобы до конца осознать, поминутно расписать, кто, где и насколько промудачился, и решить, имеет ли смысл вообще начинать думать о чем-то более крупном, чем просто поигрывать в доту в качестве долбанного хобби. Потом очень долго пролежать в наушниках, втыкаясь взглядом в потолок. И через сутки, двое, трое потихоньку выйти к людям. Поэтому-то Мира отпускается… Собственно, с миром, общаться с людьми и социализироваться, а он закрывается у себя на десять замков. Точнее, делает именно это, да, но в данную конкретную секунду на дверь косится практически с натуральным недоверием: кому вообще пришло в голову стучаться к нему сейчас, когда всей команде положено заниматься коллективным зализыванием боевых ранений? На долгие секунды хочется притвориться, нахрен, мертвым. Вот просто мертвым и абсолютно отсутствующим. Но мало ли: пришёл зачем-то Мира, начался пожар, кто-то подох, не выдержав позора поражения, или, в конце концов, уборка номеров вот прямо сейчас, хотя местный персонал — тише воды и ниже травы. Голову от подушки он всё-таки отрывает. Матч их профуканный на ноуте на паузу не ставит — он продолжает орать во все стены, но поднимается с внутренним намерением перевозбудить в себе, в случае чего, всю горячую кровь, которая наберётся, если причина для того, чтобы встать, достойная недостаточно. И удивляется ещё раз, когда толкает дверь и встречается глазами с Денисом. Правда, это удивление только в характерно дернувшейся брови, а в остальном Мага только хмуро руки на груди складывает, приваливаясь к косяку, и ни в одном жесте не пытается быть приветливым, даже пошире дверь не открывает, чтобы дать войти. Вот уж последний, кого ждал увидеть. А стоило бы: такая настойчивость, пожалуй, из всех свойственна только этому неугомонному. Ни «привета», ни каких-то слов осмысленных не следует. Только требующее отвечать строго по существу, несмотря на то, что обычно именно с Дениской Мага был и легче, и доброжелательнее: — Дверь сломаешь так стучать. Чего хотел? Но если Мага думает, что подобной кислой мордой, от которой под окном уже начала вять какая-то местная хитровыебанная пальма, можно хоть немного сломить напор Дениса, который видит цель и не видит препятствий — он глубоко заблуждается. И сам Мага — это тоже не препятствие его отдыху, который должен быть во что бы то ни стало. Возможно, он просто еще не привык, поэтому испытывает такой ярый энтузиазм. Так-то Дима или Ярик первые лезут, когда видят чью-то зеленую физиономию — Ярик со своими медвежьими обнимашками, Дима — с демонстративно суровым ебалом, которое готово крошить либо владельца бледной рожи, если она бледная недостаточно обоснованно, либо его обидчика, если бледная обоснованно. Но сейчас он реально единственный, кто ломится в этот номер, а значит… Видимо, он еще что-то не до конца успел понять в этой внутренней командной кухне и в том, кто и как себя должен вести в какой-то момент. А, может быть, ему просто похуй. Потому что у него свое особенное мировоззрение, свой мир, краски в котором немного ярче, чем у всех, будто кто-то в нем слегка перестарался с HDR, и если он считает неправильным киснуть в одиночку, когда кто-то этого не заслужил, он обязательно причинит это добро и добьется справедливости. — Надевай тапки и погнали, там уже все собраться должны были. Выдохнем наконец, поболтаем, поиграем во что-то кроме… Ну ты понял. Диман там бурду какую-то кукурузную обещал и письку… Писько… Короче, давай, по факту разберемся, нет времени объяснять. А пока цепкие руки ложатся на неприветливо напряженное оффлейнерское плечо и тянут на себя, в сторону входной двери, не менее юркая нижняя конечность уже вытягивает из угла первые попавшиеся тапки, которые в любом случае будут соответствовать дресс коду «наконец снять официально логотипное шмотье». У Маги создаётся чёткое ощущение, что кто-то охуел. Собственно, у него даже лицо подёргивается каким-то бессловесным удивлением, потому что попробуйте найти кого-нибудь, кого он считает в этот момент еще больше беспардонным, чем Дениса, который, походу, по невытершейся еще с матча привычке, решил выйти на мид в одного и подвигать линию чужих личных границ. Но по какой-то неведомой причине, может, потому, что этот парень просто, блять, жил и существовал презабавно в своей суете, которую наводил буквально везде, вместо того, чтобы попытаться ввязаться в нелепый вещраздел тапок и собственного плеча, он выдаёт на автомате что-то совсем другое: — Слушай, если Дима тебе письку обещал, то это приват-вечеринка, нет? Нет, он в курсе, что за письку такую Дима мог пообещать. Не письку вообще, а Писко. Но не смог удержаться от подъеба. И это одновременно большой успех и большой провал: любой намёк на чувство юмора у Маги отмирает, как только вдалеке появляется хоть малейший намёк на то, что был папа прав, нечего ему делать ни в каком таком киберспорте, надо назад, в Махачкалу, учиться на врача и не выебываться. И шутки шутить не планирует никогда, а сейчас губы прямо щекочет от этой нелепости чужой. Идти куда бы то ни было он всё равно не планирует. У него ещё не всё пересмотрено, не все выводы переделаны, и вообще… Нет, своей кислой рожей он никому настроение портить не планирует, даже если Денис вдруг решил, что может поработать за Белова и отдать команду «веселиться» нерадивому участнику, отбивающемуся от… Общества, ладно. Поэтому руку на своём плече перехватывает цепко и отдирает, но ему вообще, совсем, никак не хочется, чтобы с ним препирались, и поэтому без пауз и секунды на вдох продолжает: — Дэн, чисто на будущее: я по таким собраниям не ходок. Понятно, что тебе непонятно, но не надо, ок? Давай, иди, куда шёл, один и с богом. И с тем же намерением он аккуратно подпинывает чужую слишком активную конечность, добавляя: — Я не в настроении. — С Богом, значит, уже не один. Вываливать первое, что вообще приходит в голову, а это иногда просто нести кучу несуразных слов, у Дэнчика в крови. То есть, в мозгу. То есть, на уровне врождённых безусловных рефлексов, которые вялое сопротивление погрязшего в рефлексии Маги сломить даже близко не в состоянии. Как и в целом непробиваемый запал, с которым Денис не испытывает ни секундного зазрения совести, проскальзывая внутрь чужого номера, с характерным хлопком закрывая крышку чужого ноутбука и усаживаясь рядом, прямо посередь чужой кровати, почти на него сверху, как курица-наседка, но всё же чуть в стороне, чтобы не угробить отъеденной на шведском столе задницей чужое добро. — Значит, будем по-другому. Твой друг у меня в заложниках, и я не буду участвовать в переговорах, я буду выдвигать условия, которые должны неукоснительно соблюдаться, если ты хочешь, чтобы заложник остался жив. Денис натягивает самую серьёзную мину из всех возможных — даже морщинка между бровей закладывается, но практически тут же сдувается и расплывается обратно в улыбке, потому что смотреть на раздувающего ноздри Халилова спокойно невозможно. — Маг, кончай, настроение, хуестроение, заебал, серьёзно. Кто должен загоняться, так это мы с Мирой и Яриком. А Ярик уже вторую сиську пива досасывает. Давай, успеешь ещё порефлексировать с томным видом, погнали, в самолёте позалипаешь, опять два дня лететь, а сейчас отметим хотя бы то, что это наконец закончилось и мы летим домой. Как на вкус Маги, это дебилизм полнейший и вообще ни в какие ворота. Но неожиданно он оказывается вынужден поджимать губы, которые почти дрожат, и вообще лицо трясется в придурковатой манере: брови хмуриться пытаются, рот лыбиться, кончик носа ерзает в неопределенности между верхом и низом. Потому что Денис… Блять, невозможный в своем похуизме. Он прав, вообще-то. Это ему и Ярику сейчас положено сидеть со скорбными ебалами, Мира… Мира — святое, Мира прав даже тогда, когда не прав, если он начнёт еще и в ту сторону думать, то ебнется окончательно. И Халилову бы очень хотелось иногда хоть в чем-то быть похожим на Дениса, который напоминает дурацкую лопоухую собаку, золотистого ретривера-всегда-в-настроении. Если бы он так играл, как Ден сегодня, взятый на мид в команду с понтом, что что-то станет лучше, он бы повесился нахрен. Морально. Ушёл бы из команды или как минимум попытался, потому что зачем это всё, если не получается. А этот… Вот. Сидит. Смотрит, террорист местного масштаба. — Ты придурочный. А я «томно рефлексирую» за вас всех, большое спасибо. Даже отвечать на всю эту тираду Мага смысла не видит, потому что, ну… Ну он. Он придурочный. Влез, влетел, как будто кому-то не похеру, где и что делает их тройка, пока речь не идет о том, чтобы сидеть за компом. И ничего вид у него не томный, что вообще за фигня? Рефлексирующий, безусловно, но… В конце концов, стоять столбом и пытаться не то просто не посыпаться, не то не обидеться, не то не вспомнить собственные своенравные корни, оказывается тупо, глупо и нелепо. И вообще очень тяжело одновременно удерживать себя за «всё плохо, всю нашу шайку-лейку разгонят при первом удобном случае и соберут нормальную тиму, а ты поедешь за родину», когда рядом такое несобранное и пофигистичное чудовище. Внутренний конфликт требует немедленно, здесь и сейчас выставить Дениску из комнаты, но выходит только мяться, как девица на выданье. И в то же время… — И ты не отвалишь, да?.. Ну, хотя бы из мысли, чтобы я вам мозги не сносил, где и кто как должен лучше играть? Потому что я обещаю, я буду. — Я придурочный и я горжусь этим. А показательные поджопники мы еще получим от Димы с Айратом на разборах, поэтому хера с два я отвалю, давай, тапки в зубы и погнали, пока без нас все эти письки не попробовали. Ноутбук от греха подальше отправляется под чужую, смятую долгой и всё еще томной рефлексией под подушку, пока очевидно зашатавшийся в своих предпочтениях по ближайшему времяпрепровождению оффлейнер не передумал, а сам Сигитов снова в два шага оказывается у него за спиной, отсекая все возможные попытки к побегу обратно вглубь номера и демонстративно подпинывая в сторону двери. Естественно, он и сам прекрасно знает, что порка будет, и он будет первым, кому достанется по полной программе от всех — от Димы, от Айрата, возможно даже от вечно тихого и скромного Марка. Но сейчас сидеть и пиздострадать по поводу того, что обосрался и не оправдал высоких ожиданий он точно не собирается. Как минимум потому, что он прекрасно знает — он не волшебная таблетка и не подорожник, который нужно было приложить к образовавшейся дырке в миду, чтобы всё быстро зажило и они с первого же турика разъебали всех на корню, как это удалось ребятам полтора года назад на Инте. А ещё он понимает, что никто никого не расформирует и не даст ему волшебного пенделя под зад из солнечной Сербии, потому что люди с адекватной психикой знают, что сыграться за три месяца пабов невозможно — на это нужно время, работа, ещё раз время и ещё раз работа. А все первое полугодие сезона — это так, боевая пристрелка перед действительно серьёзными турнирами, до которых он ещё успеет подтянуться и сыграть свою роль как следует, как бы самонадеянно это ни звучало. Маге же вся эта слишком оптимистичная концепция просто… Недоступна. И он все еще недоволен. Как минимум, активно демонстрирует своё недовольство, потому что делать это становится сподручнее, когда тебя бесцеремонно подпихивают в спину. Ну, то есть, понятно же, да? По-хорошему он мог бы и прирявкнуть на охреневшего в своем причинении добра Дениску, и стукнуть кулаком по столу, и вспомнить, что он так решил — все, пиздец и точка. Но рявкнуть на Дена не выходит. Может, потому что он не доебывает вопросами и не пытается даже делать вид, что он мягкий и деликатный? Потому, что его веселость не хочется обрывать? Или потому, что это дурацкое настроение заразительно? Потому, что шипеть и плеваться на всём пути от порога, где Мага, так уж и быть, цепляет дурацкие тапки, до лестницы, где уже плечи подрасправляются, типа сам захотел пойти, а Сигитов тут совершенно ни при чём, на него проще и комфортнее, потому что ему абсолютно плевать, он, собственно, «придурочный и этим гордится»? Так или иначе, Мага идёт. По невыясненным причинам и на всю катушку пользуясь положением уговоренного, неодобрительно косясь и ворча на Дениса, выпендриваясь, но идёт, планируя всем назло и Сигитову первому доказать наглядно, почему нельзя будить кракена и вытаскивать его из своей пещеры сразу после такого провала. Ему даже неловко, когда они спускаются к пацанам вдвоём, а Мулярчук косится на него и дёргает бровью так выразительно, что безмолвное «нихрена себе, кто пришёл» в воздухе повисает вместе с общей коротенькой паузой, обозначающей их прибытие. И раньше, чем Мира, сидящий спиной на низком диванчике, успеет обернуться, громко возвещает, выразительно тыркая Дениса взглядом: — Решил портить настроение не только себе, но и вам всем. И плюхается бесцеремонно рядом с Мирой, притирается плечом к плечу, одновременно оставляя место для Сигитова. А следом наигранно доверительно сообщает: — Но на самом деле меня взяли в заложники и вели под пытками. На лице у него при этом всё. Всё — это отчётливое недовольство вперемешку с каким-то смутным удовлетворением и лёгкой растерянностью. И всё — это слишком мало, для того, чтобы описать происходящий на лице Маги пиздец из эмоций. Это «всё» становится достаточным для полного ахуя Миры. Он же, ну, старался. Старался в играх, когда счёт равнялся и становилось стрёмно, старался после игр, на перекурах, когда курил уже не электронки, а обычные сигареты, одну за одной, с целью успокоить себя. Старался по вечерам, когда Мага приходил к нему, с каждой игрой всё тусклее и грустнее. Он старался. И они всё равно проебали. И видеть тильт Маги, честно, труднее, чем переживать свой собственный. Потому, что он знает, за что ругать себя, он знает свои проёбы и понимает причину собственного недовольства, а самое главное — он знает, как себе помочь. Чего он не знает, и не знал никогда, так это как помочь Маге. Нет, он пытался, он старался в самом начале их отношений, и тормошил, и шутки шутил так, что впору не за компом сидеть и кнопки прожимать, а на стендап-сцену выходить, но всё без толку. Мага в такие моменты ясно давал понять, что его лучше не трогать, оставить в покое и вообще не отсвечивать пару дней, пока он сам себя не поругает за все возможные грехи, свои и чужие. И Мира это понял, принял, обработал, что называется, и вполне успешно проворачивал. Проворачивает по сей день, в общем-то. Это ведь не сложно — побыть раздельно какое-то время, Мира в этом плане понимающий. Да, смотреть на чужие страдания — не самое приятное, на что он может смотреть, но что поделать? Все мы люди и переживаем свои кризисы по своему. Именно поэтому появление Маги сегодняшним вечером было… Да, блять, пиздец это был, в чистом виде, причём. А ещё на самую долю ощущался предательством. Вот совсе-ем чуть-чуть. Мира внешне спокоен, скала, не иначе. Только брови удивлённо сначала приподнимает, а затем хмурит, когда Халилов рядом опускается. И на Дэна смотрит нечитаемым взглядом, в котором плещется смесь удивления, ахуя и неопределенного раздражения. Испортить настроение Мага никак не мог, уж точно не Мире, но именно в эту самую секунду и так не самый радостный настрой опускается ещё ниже. Прям как они по турнирной сетке. — Пиздец, чё. На выдохе роняет Мира, когда Илья начинает коситься уже на него, и молча прикладывается к своему стакану с алкоголем. Пиздец, по другому и не скажешь. Вот только сам Денис не в состоянии разделить всеобщее недоумение, поэтому ловит скорее свое собственное от реакции окружающих, нежели вливается в коллектив в прямом смысле этого слова. Наверняка проблема здесь в том, что он просто еще не успел привыкнуть к тому, как это все происходит у них всех… Обычно. Три месяца — не срок, когда вся остальная команда сложена уже несколько лет, когда они прошли всё от самых задрипанных провальных квал до выигранного финала Инта, и он совершенно точно… Просто не может знать о том, что явление этого Христа народу — это какой-то нонсенс, а не обыденность, в которой нужно просто чуточку поднажать. Ведь самую чуточку, правда? Он ведь не сделал ничего сверхъестественного. Не связывал, не наставлял дуло пистолета, не шантажировал какими-то папками с неожиданным порно с личного компа. Просто, блин, пришел и дал небольшого, деликатного по своим меркам пенделя, чтобы классный и совершенно точно не заслуживший этого парень не куксился в одиночестве, когда остальные бухают. Именно поэтому всеобщие недоуменные взгляды встречаются с не менее недоуменным его собственным, который, тем не менее, не мешает наглым образом плюхнуться в образовавшееся место-пространство рядом с самой жертвой всеобщего удивления. — Это наглый пиздёж и провокация, у меня нет оружия, вы можете обшарить карманы. Кстати, что у нас по активностям? Понятия о том, что же это всё-таки за загадочная писька и где она есть, у Сигитова нет от слова совсем, да и, на самом деле, не сильно хочется его иметь, поэтому гораздо проще подхватить со стола привычную на вид бутылку пива и открыть ее не менее привычным жестом, щелкнув крышечкой об острый угол, тут же присасываясь к стеклянному горлышку. — Если вы сейчас не займете его чем-нибудь, он реально начнёт вонять, кто прав, кто виноват. Я свою задачу выполнил, теперь ваша очередь. Мага не замечает момента, в который невольно и абсолютно согласно от души хлопает Дэна по колену и всем своим видом демонстрирует полное самодовольное согласие со всем вышесказанным. А потом ещё и подтверждает его словами через рот: — Я обязательно начну. Как минимум чтобы кое-кто десять раз пожалел, что рассеял туман войны и выпихнул меня оттуда. Но следом, переводя взгляд на Миру снова, слегка как будто бы… Осекается? Если для Миры это самую чуточку предательство, то Мага чувствует себя самую чуточку предателем. Ему неловко, прямо отчётливо неловко и где-то даже стыдно. В моменте, где язык идёт впереди него, и он не может его удержать, вроде бы нет, все нормально, а потом начинается плюханье на волнах. В этом коротком и емком «пиздец, чё», на самом деле, дохуя всего, и Мага это знает слишком хорошо, как знает в целом и с виду всегда спокойного, флегматичного даже парня. Своего парня. Который точно так же не раз и не два в своё время пытался затащить его на подобные сборища, но получал отказы разной степени эмоциональности. И прийти сюда сейчас — это, реально, что-то вроде предательства, поэтому смотрит он на Миру как-то неопределенно, ещё теснее вжимаясь своим плечом в него, даже подпихивая немного, привлекая к себе внимание. Какой он, этот взгляд? Виноватый? Извиняющийся? С какой-то толикой «ну вот так вот вышло, блять, сорян»? Что-то типа того. В то же время и Ярик, и Дима, и Илья, вроде бы, отходят от свершившегося божьего чуда в лице Магомеда Мурадовича, явившегося с эскортом. Белов только плечами пожимает и тянется за бутылкой с подозрительно-желтой, отчаянно напоминающей мочу жижей, и за рюмками, кучно стоящими на столе, чтобы её, эту самую письку, расплескать. И басит: — Даже у меня настроения вас ебать нет. Так что давай, напаивайся и не бухти. А пока рюмки, уже полные, пододвигаются с прицелом «для всех желающих» и Мага первый за ней тянется, потому что по трезвяку и без сомнительных Беловских затей коммуникацию точно не вывезет, и потому что ему надо отвлечься от этих двух полярностей по обе стороны от него, не менее дурацкий Ярик, который вне игры уже не готов изображать из себя капитана с суровым еблетом, впихивается в разговор со своими охуительными затеями. — Буквально всё, что угодно, лишь бы не про драфты, пики… Точёные и хуи дрочёные. Карты на раздевание? Крокодил? Правда или действие? — Ты же понимаешь, что не все хотят видеть тут твою голую жопу, да? — отзывается Илья из кресла, в которое явно со своим бокалом вискаря врос плотно и надёжно, на весь вечер. — А я даже не пошевелюсь, чтобы вам чё-то изображать. Ярик не унывает по поводу критики, но затею неожиданно подхватывает Диман: — Так-то тут уже никакой правдой никого не удивишь. Почти, — взгляд суровый этот свой, но отеческий почти на Дениса бросает. — Но, вообще-то, неплохо было бы. Тимбилдинг там, все дела. Все согласны? Парни кивают, Илья демонстративно дергает бровью в немом согласии, а Мага… Мага переводит взгляд на Миру. Потому что вот прямо сейчас ему не кажется, что его лучшая половина будет особенно сильно согласна на откровения. Мира смотрит на Магу в ответ, и что-то внутри щёлкает. — Согласны, — говорит всем, но взгляда не отводит. Вообще-то это даже неприятно. И взгляд вот этот, извиняющийся, и то, как Мага хлопает по ноге Дэна — дружелюбно, сука, пиздец — и то, что Мага первым тянется к рюмке с бухлом. И эта неприязнь становится для Миры решающим фактором на согласие в дурацкое… Что они вообще там выбрали? — Только без жести, и не про доту, окей? Взгляд всё-таки приходится отвести, чтобы посмотреть на каждого участника игры. На Дэнчика он принципиально смотрит меньше всех. И он в этой неприязни такой очевидный для самого себя, что даже почти не стыдно. Все, кто знают, поймут. А кто не знает, Мира опять смотрит на Сигитова коротко, тому и не нужно знать причины его сучности, включившейся прямо сейчас. Пока Дима с Яриком решают, кто будет задавать вопрос первым и в каком порядке ходят, Мира вдруг для себя решает, что не будет ничего менять в своей тактике поведения с Магой. Хотя, после такого фееричного возвращения, может, и стоит. Острая вспышка раздражения проходит так же быстро, как и появляется, оставляя за собой лишь ожог в виде воспоминаний о руке на коленке Дениса. Он просто продолжит действовать так же, как действовал обычно — не трогать, не лезть и не отсвечивать перед Магой. Захотелось ему сегодня побыть здесь, хотя он раньше так никогда не делал? Да Бога ради, как говорится. У него будет всё время мира чтобы вытащить из своего парня признание в том, что же такого сделал Сигитов, чтобы Мага оказался тут, на этом диване, почти, сука, довольный жизнью и потягивающий алкоголь с дурацким названием. А сейчас он может просто расслабиться, как и хотел изначально. Самое интересное — что-то внутри сознания Дениса отстреливает на это самое «согласны» во множественном числе. Как какой-то предохранитель, который вроде как срабатывает, но от чего он был и что произошло — никто нихрена не понял, щелкнуло и щелкнуло, когда-нибудь потом разберемся, когда что-то задымит. А пока не дымится… Можно смело не обращать внимания и делать вид, что так и было задумано. Да и времени на рефлексию, в общем-то, нет, потому что сидящий на углу стола по правую руку от него Ярик берет капитанские бразды правления на себя, и на фоне его подогретости зашедшим внутрь алкоголем приходится судорожно фантазировать, кого бы из этой компании он взял себе в личные рабы. Пиздец, лучше бы действие выбрал, в самом деле. Бухнул бы что-то залпом, пошёл до иностранцев стишок про ёлочку на русском рассказывать, еще какую-нибудь дичь, чем рисковать огрести проблем на собственную жопу, потому что в степени самоиронии всех в коллективе он разобраться за пару месяцев еще не успел, а нести первую хуйню, которая приходит в голову, за двадцать один год научился — дай бог каждому. — Я бы взял Димана. Он сильный, и телохранителем быть может, и шмотки донести, если что, и перестановку в хате сделать… И всё равно в переглядке с крепким суровым менеджером есть нотка шкодливой осторожности — при всей трепетной любви коллектива, Дэн до сих пор не до конца понимает, когда от этого строгого, но справедливого медведя можно отхватить в шутку, а когда всерьез, а если в шутку — то насколько это будет в шутку и как после этой шутки будет болеть затылок или жопа. Поэтому от греха подальше стремительно переводит тему, разворачиваясь на своем насесте через левое плечо к сидящему по часовой стрелке, как изначально был определен порядок, Халилову. — Мага, правда или действие? — А? Я, да? Ну… — бессовестно хлопает ресницами Мага, отвлеченный от глубокомысленного созерцания чужих, то есть, Мириных, худых коленок в плюшевых штанах. В то время, как Дима натужно пытается решить, веселит его ответ Сигитова или вызывает желание выписать люлей, и если да, то в каком конкретно весе и объеме, Мага… Думает. Сильно думает. Потому что он, ну, можно так сказать, конечно, во многом типичный мужик, то есть тупой плюс слепой, но все-таки внутренняя организация у него была, вроде бы, потоньше со скидкой на меланхолию, и эмоциональный диапазон побольше, чем с чайную ложку, и Миру он знает не первый день. Так что вот это короткое «согласны» со щелчком, который в собственных ушах расслышал, как настоящий, перевёл в вольном формате: «Дома поговорим». И это не круто. Не вызов в полной мере, но определённый задел на то, что вопросы будут, и вопросов будет много. Сидеть вот так, между Мирой, от которого веет холодом оправданным и нежеланием отвечать на привычные им тактильные сигналы близости, безмолвный чек-ап состояния, и Денисом, который хлопает ушами радостно и шкодно, оказывается вообще… Чем-то довольно странным. Поэтому голос над ухом, призывающий выбирать, выволакивает из собственной головы, в которой смешались кони, люди, Мира, вызывающий вину и слабенькое, вяленькое «да в смысле, да что вообще случилось», первый шот, упавший в желудок, присоединившееся к нему пиво, проигрыш, папа, Махачкала… И Денис. Как легко-то он отлетает от общей ветки разговора. От коленок Миры Мага взгляд отдирает и на Дениса всё-таки смотрит, но уже мягче, не с настолько дружелюбно-светящимся запалом. Что он там от него хочет?.. — Действие у тебя брать страшно. Начнёшь ещё голых танцев требовать или в полотенце вокруг отеля бегать, — ухмылка широкая рисуется сама собой, а в голове уже начинает подвывать и сигналить что-то типа «какого хера ты несешь», и рука, безвольно лежащая между ним и Мирой, дергается, задевая мягкое, расслабленное бедро каким-то бессознательным жестом, несущим неведомо что. — Так что давай правду. Мире кажется, что его Мага решает над ним поиздеваться. Какие голые танцы? Как… О чём вообще он говорит? По всем законам мироздания, которые Мира успел выучить за это время, Мага должен сейчас сидеть тише воды, ниже травы, потягивать своё бухло и смотреть на всех злобно из-под бровей, иногда вкидывая что-то вроде «ебал я эти ваши игры, доты хватает, ещё и тут проебу». Ну, типичный, знакомый всем тильтующий Магомед Халилов. Этот человек, который бессовестно трогает его сейчас за бедро, так сильно похож на его Магу, обычного, весёлого и спокойного, что у Миры в голове просто не складывается ебучий паззл. Над которым он старательно думает, сидит, как будто айкью у него резко опустилось до трёх с половиной, и пытается сложить два кусочка паззла между собой, хоть и видит, что края у них разные и не подходят друг другу. Сказал бы кто-нибудь Мире о том, что между этими двумя кусочками пазлов должен встать третий, под названием Денис Сигитов, то сразу получил бы в рожу. И да, вот тут бровь Дениса, кажется, ползет вверх гораздо быстрее, чем что-то внутри у сидящего еще дальше и не попадающего в фокус его зрения Мирослава. Потому что… может быть, он и не слишком хорошо знает Магу, по крайней мере — еще пока точно хуже, чем кто бы то ни было из присутствующих, начиная с Миры и заканчивая Димой. Ну разве что Славик не живет с ними под одной крышей, поэтому может не слишком хорошо в тонкостях душевной организации каждого. Но так или иначе — блять, это последний человек, который должен ожидать от него предложения побегать голышом вокруг отеля. А он сам — последний, от кого подобных желаний вообще в принципе должны ждать. Ну, ладно, допустим, последний после самого Маги. То ли он упустил момент, в который его репутация пошла куда-то не туда, возможно — в пешее эротическое, то ли у Маги на почве вялотекущей депрессии чуть-чуть протекла крышечка. В любом случае, самое главное правило общения с душевнобольными — даже если они не очень больные — не подавать вида, что что-то идёт не так. Поэтому вездесущая улыбка на лице Дэнчика держится с завидным успехом, успев дрогнуть лишь в самом уголке и буквально на сотую долю секунды, и то сразу же выправляется, включая шестеренки, заполняющие радужку в процессе активного размышления над тем, какой вопрос он хотел бы задать — честь по чести — и услышать на него чистую правду, но при этом не задеть какие-то игровые моменты, которые все клятвенно побожились не трогать, дабы не спугнуть второе пришествие в лице Халилова, только-только вышедшее из рефлексии. — Если бы ты был девчонкой, с кем бы из присутствующих ты пошел бы на свидание? Ничего такого, типичный вопрос для сугубо мужской компании, которые всегда стабильно и неуклонно скатываются и тонут в окологейских темах. А с учетом, что Руслана в этот раз решила отбиться от команды по каким-то своим личным делам — это и так было практически предрешено с самого начала. Повисает странноватая коротенькая пауза. У всех присутствующих сохраняется лицо лица, ничего не трескается, не отваливается и не катится по полу, да, но взгляды буквально скрещиваются на мгновение на Денисе в каком-то… Очарованном умилении? Вроде того? Один только Мулярчук не выдерживает и фыркает прямо в бокал, но и это вполне можно списать на то, что задать такой вопрос юному и горячему дагестанцу — такой себе по степени охуительности план. Но этот самый дагестанец все вероятные шаблоны рвёт, потому что… Мага не объяснит потом никогда, что это такое. Вообще всё. Начиная от своей дебильной шутки про голые танцы, которая вырывается сама собой, хотя, да, тысячу раз да, он не тот человек, кто это спросит, Денис не тот человек, у кого можно спросить, и всё равно мозг выкидывает что-то максимально дебильное, как будто он резко откатился до состояния двенадцатилетки по уровню развития. И дальше легче не становится, потому что, глядя на эту задорнейшего вида ухмылку Сигитова, легче не становится. Его куда-то безбожно несёт по волнам эмоциональных качелей и на поводу у разномастных триггеров, да так, что свои слова он просто не продумывает. Ему хочется… Задеть Дениса, который формулирует вопрос особенно удачно, так, что ответка сама напрашивается, от своего незнания, непонимания некоторых секретных секретов в шкафу у команды. А ещё хочется посмотреть на реакцию, зачем-то её вытащить, как будто… Красануться, как похвастаться удачной комбой, что ли, может, вогнать в краску в обратку, если в неё планировали лицом ткнуть его самого? Причём по-доброму, из такого чего-то щекочущего под мечевидной косточкой эфемерной смешинкой. Чего-то, что щекотать вообще не должно, потому что его дело и работа сейчас — сидеть чернее тучи и себе соответствовать. И это при том, что он совсем, совсем не забывает про Миру. Про Миру, который, хотя сейчас и очевидно глубоко не в духе, все равно — его. Говорить что-то более прямо Мага не хочет. Хватило уже Хертека с его ебучей гомофобией, спасибо большое, только избавились. Но… Окей, вот она, рациональная сторона: просто ткнуть палочкой и проверить, как Денису с этим будет. — Пошёл бы с Мирой, конечно. Он у нас самый лучший, самый замечательный, единственный в своём роде. Все на шутке, на веселье расслабленном, но рука сама тянется Миру приобнять. С виду мягко, по-дружески, но там, где не видно лишним глазам, где-то за плечом большой палец осторожно гладит чужую кожу под рукавом футболки — снова попытка выйти с ним на такой понятный обоим контакт, удостовериться, что хотя бы убивать никто никого не планирует. А взгляд снова мечется к развеселому лицу Сигитова, потому что Мага продолжает: — …Только не очень понятно, зачем для того, чтобы на свиданку с парнем пойти, быть девчонкой. И видится в нём какая-то совершенно дурацкая, неожиданная, даже в чём-то адреналиновая провокация. Зачем-то. — Мага, ты если хочешь на свидание сходить, скажи прямо. Сообразим. Мира ухмыляется уголком губ, кладёт руку свободную на чужое бедро с громким, но глухим хлопком, и сжимает на секунду. А сам на Дэнчика смотрит. Подхватить настрой Маги — легко, почти естественно. Что может быть лучше гейских шуток в компании дотеров? Только гейские шутки в компании дотеров, которые основаны на реальных событиях. Ярик смеётся вслед за Ильёй, утирает нос рукавом, потому что оттуда потекло пиво. Да даже Дима скалится, но в его взгляде читается что-то типа «не перегибайте», поэтому Мира спешно убирает руку с чужого бедра, едва заметно, только для Маги, проводя по нему кончиками пальцев. И вот такой мув со стороны Халилова не раздражает, не бесит и не вызывает ревность. Наоборот, ухмылка Миры становится чуть шире и развязнее, он отпивает пиво и смотрит на Дэнчика с вызовом. Всегда приятно, когда твой человек обозначает, что он с тобой. Пусть и косвенно, пусть завуалированно, но самое главное, что рука Маги сейчас осторожно, ненавязчиво гладит его по коже. Так и хочется бросить в лицо что-то язвительное, такое, как в мемах. «Схавала?» или около того. Но Мира с Магой ещё не обсуждали, готовы ли они доверять Дэну такую правду о себе. Зато взгляд Миры говорит о многом. И о том, что «схавать» Дэнчику всё равно придётся, и о том, что этот человек — весь, полностью, его. И грустный, и тильтующий, и весёлый, как сейчас, и флиртующий. Мага с ним, и этого, оказывается, достаточно, чтобы Мира оттаял и тихо хмыкнул. — Или это было приглашением? Тогда я согласен, Маг. И лёгкий тычок под ребро служит безмолвным ответом на такой же безмолвный вопрос. Нормально всё у меня. В целом. А самый удивительный шарм гейских шуток в мужской компании — в том, что ты никогда не распознаешь, какова доля правды в этой шутке. Потому что если бы все это остановилось на последней фразе Маги — возможно, Денис бы заподозрил что-то неладное. Пресловутая бровь даже вздрагивает в попытке всползти вверх снова, потому что одно дело — дагестанец, который не сгорает с гейских шуток сразу и в пепел, другое дело — дагестанец, который сам их разгоняет так, что краснеть приходится самому. Но когда этот порыв с ловкостью подхватывает Мира — это начинает выглядеть настолько лаконично и в лучшем стиле подобного мужского юмора, что тот самый невовремя щелкающий внутри тумблер перестает устраивать дискотеку. И слабо объяснимое напряжение сдувается, словно воздушный шарик, расцветая на лице Сигитова непринужденно наивной до глубины души улыбкой, в которой легчайшим образом можно считать — подвоха во всей этой небольшой голубой сценке он не заподозрил от слова совсем. Особенно с учетом того, что какие-то замеченные периферическим зрением прикосновения тоже не считываются, как что-то противоестественное. Чем дольше они находятся вместе, под одной крышей в относительном или самом прямом смысле слова, тем больше, так или иначе, стираются границы в общении, делая абсолютно нормальным что-то вроде закинуть ноги на развалившегося на диване с телефоном Ярика, или самому плюхнуться макушкой на коленки залипшему в разбор игры Маге. Поэтому Дэн не испытывает ни малейшего зазрения совести, продолжая собственное участие в этом запущенном с его же подачи разгоне. — Только не поебитесь прям тут, я-то еще может того, переживу, а вот психику Димана надо пожалеть. Так, чисто на упреждение, чтобы ты ему такое желание не загадал. Нервы бедного Сашки, того, который и есть Хертек, все больше от слова «хер», и того же, который покинул команду, уступив Дениске насиженное место, уже этого бы не выдержали — Мага уверен. Ни его вопроса, ни уж тем более следующих комментариев, от широкой души наброшенных Миркой, а Дэн с ними справляется не моргнув глазом, и это приводит сразу к двум неочевидным выводам, которые формулируются примерно в одну и ту же идею, но звучащую на разные лады. С одной стороны, Сигитов не против. Как минимум, не начнёт вонять что-то на латентном про пидорасящихся пидорасов вокруг, как это уже было не с ним. И это хорошо, это значит, что со временем он, может быть, узнает всю подноготную тимы и все останется как прежде. С другой стороны, Сигитов не против. И что это, откладывающееся куда-то на подсознанку острой, колющей там же, под грудинной косточкой искрой, самому Магомеду не ведомо, но тёмный, просвечивающий, лукавый и самую чуточку неоднозначный взгляд, который он не фильтрует, Денису достаётся прежде, чем подначка оказывается отбита мягкой кошачьей лапой: — Откуда ж ты знаешь, может, понравилось бы всем?.. И это всё шутки, конечно, одни только шутки, если бы в голове не соображалось активно, что вот по-хорошему, вообще-то, ждать никто и не будет. А Дима о своей давно пошатнувшейся бы, если бы не собственные секретные секреты, психике, сурово молчит и не смеётся. Может, даже зря. Потому что вот, например, Ярику очень весело. Все внимание Маги уходит в зрительский зал. В смысле, к Мире, как к единственному его еженощному и ежедневному зрителю. Смотреть сейчас в давно уже выученное лицо несравненно проще: этот тычок под рёбра Халилов считал, разобрал, воспринял. Как минимум, его не будут убивать. Поэтому есть время и на то, чтобы вроде подустаканившимся, более спокойным жестом челку зачесать, и из стакана хлебнуть, и в глаза чужие заглянуть с шутливым лукавством, природа наличия которого вообще в Маге сейчас не установлена. — Согласие твоё срисовал, зафиксировал, учти, — разгон Мага так и продолжает, скользя опытно по этой грани двусмысленности. — И то, что мне все хайповые желания запретили, тоже. Так что, правда или вызов? Мага настолько красивый, что Мира на несколько долгих секунд выпадает из мира и позволяет себе насладиться этим видом. И забыть наглухо о том, что происходит прямо здесь и прямо сейчас. А происходит многое. Во-первых, Дэнчик переходит границы, которые переходить не стоит, и уже за это ему можно наебашить по щам с чистой совестью, хотя Мира никогда не был любителем мордобоя, а все вопросы, как завещали, решал один против одного в Доте на СФ-ах. Во-вторых… Возможно, ему показалось, возможно, это его слегка захмелевший мозг выдаёт самые худшие картинки, натягивая сову на глобус там, где это не надо, возможно, он просто сошёл с ума, но… Мага только что флиртовал? Сначала с Дэнчиком, а потом с ним? Вот так открыто, обезоруживающе и лукаво? Мага? Ебучий пазл, который опять не складывается, а кусочков этого пазла становится с каждой секундой всё больше. И это не Дота, в которой он мог с закрытыми глазами сориентироваться, подобрать нужное действие под каждое микроизменение на карте. Это реальная жизнь, в которой и так было сложно, а Мира решил усложнить её ещё больше, начав встречаться с Магой. Он не в коем случае не жалеет, но это, правда, был рисковый и ответственный шаг, на который оба собирались с духом довольно долгое время, потом притирались примерно столько же, и только сейчас Мира мог назвать их отношения стабильными. С некоторыми отклонениями в виде сегодняшнего вечера. Халилов очень красивый, мягкий, совсем не колючий, какой обычно бывает в такие моменты, так что мысли почти сразу же переплывают из одного русла в совершенно другое. — Действие давай. Ему бояться нечего. Вряд ли Мага загадает прям уж что-то такое, чего он выполнить не сможет, в компании друзей всё-таки, да ещё и договорились без жести. А брать правду не очень хотелось, потому что тогда придётся отвечать на провокационные вопросы, которые Мага обязательно задаст, ещё и в завуалированной форме, чтобы никто, кроме них, не понял. И вот конкретно сейчас у Миры нет сил отвечать на вопросы, но есть силы встать и прокукарекать, что-нибудь крикнуть в окно номера или доебаться до кого-нибудь. Что угодно, кроме ответов на вопросы. Не сейчас. Не здесь. Забавно, что всё это действительно максимально похоже на флирт, причем… Двусторонний, если можно так выразиться, и двусторонний здесь — это точно не синоним «обоюдный», потому что двусторонность здесь про две разные стороны, и, похоже, заметно это всем… кроме наивного и простого, как три копейки, Дениса. Дениса, который во всех этих шутках настолько ныряет в свою атмосферу, что с одной стороны наконец начинает окончательно ощущать себя в своей тарелке, а с другой стороны… В какой-то мере теряет бдительность, упуская всё, что действительно можно было счесть выходом за рамки шутки. А еще ему безумно любопытно, что за действие может быть загадано после такой чудесной мизансцены и насколько оно будет продолжать, так сказать, тематику разговора. Он бы, конечно, с удовольствием послушал правду, да и вообще скорее поиграл в какое-нибудь «я никогда не», чтобы поскорее влиться во всю любопытно-компроматную грязную подноготную коллег, но и так, в целом, тоже выглядит неплохо, поэтому он устраивается поудобнее и снова присасывается к своей бутылке, ожидая, как приличный человек, хлеба и зрелищ. И хлеба и зрелищ, в принципе, Мага, пусть не только ему, а всем, как раз планирует подать, но, очевидно, не в том виде, в котором по плану, и не в том, который ждёт от себя сам. На самом деле, самая смешная шутка в том, что такой дурачок, не замечающий очевидных вещей, Денис вовсе, совсем не один. Халилов тоже не сказать, чтобы сильно отдаёт отчёт своим действиям, и не замечает собственных неведомо откуда берущихся интонаций. Плохо, очень плохо на него влияет и слив турнира, и то, что Дэн решил нарушить, сам того не ведая, давно сложившуюся традицию, впервые столкнувшись с чужой загнатостью, и то, что сам он повёлся, а сейчас вовсе раскоординирован, творит чёрте что. С заделом на чёрт разбери какой итоговый результат. Просто делает, что первым идёт в голову, следует за теми триггерами, которые втыкаются в бочину. Вот сейчас он смотрит на Миру. Внимательно смотрит, исподлобья немного, потому что как всегда слегка снизу вверх, что им, впрочем, никогда не мешало. И самым прекрасным образом в его глазах читает, что тот залип. Потому что знает этот взгляд, который переводится как «Я тобой любуюсь», и Мирка точно знает, когда он сам на него так смотрит. И в голову ничего не идёт, хотя выбора «правды» от него даже не ждал, мог бы подумать заранее. Заставлять, вообще-то, довольно сдержанного и деликатного человека делать что-то откровенно тупое и нелепое, вроде кукареть под столом, не хочется, потому что есть люди, которые сделают это смешно, тот же Денис… Или Ярик, тоже как пример, да, но Мира не входит в их число, и вынуждать его чувствовать себя неловко он просто не хочет — заботится. По жести они не идут, так что круг вариантов безбожно сужается. Зато на ум идут слова Димана. — Ну, раз уж мы тут все за европейские ценности, — ухмылка в сторону Дениса очередная какая-то неопределенная, — и за тимбилдинг, то… Губу кусает, чуть щурясь, в пространство глядя, то на Дениса, то на Диму вообще, то на Миру. Формулировку ищет половчее, потому что в чуть прихмелевшей голове план, связанный с общим бузотерским боевым настроем Миры, который не могу не считать, уже родился. И треплет, наконец, смеющимся жестом отросшие волосы на макушке его, договаривая: — Назови по одному качеству каждого, кто здесь есть, которое тебе больше всего нравится. Черте характера даже, вот так. Только честно и без твоих выебонов. Глядит при этом привычно мягко, словно бы уговаривая и немножко усмиряя. Мог бы в лучших традициях таких игрищ велеть самое любимое и ненавистное назвать, да, но они тут не междоусобные распри сеют. Вот это задачка, нахуй, со звёздочкой. С огромной такой, сияющей у Маги в глазах, то ли от бухла этого местного, то ли просто от того, что он долбоёб — хрен разберёшь, да и смысла сейчас нет. Шестерёнки в голове у Миры крутятся лениво, неохотно, приходится даже отвести взгляд, уперевшись им в пол, чтобы никакое красивое лицо и приятные прикосновения рук не отвлекали его от мыслительного процесса. Сука, он ведь уже поддатый и точно наговорит какую-нибудь хуйню. Тогда междоусобных распрей не избежать. Самое главное, думает Мира, это не начать соловьём запевать о том, какой Мага замечательный и как сильно Мира его любит, как бывало пару раз, когда он нажирался сверх своей меры. — Ярик, — он поднимает взгляд, встречаясь глазами с капитаном, — Ярик обладает аналитическим с-складом ума… Это считается? — Мира улыбается кривовато, но продолжает, — Илюха лучший. Это факт, это черта, это характер, — Колпаков смеётся громче, когда ловит ответный смешок от Ильи. Дальше всё идёт довольно легко и непринуждённо. Мира старательно отвешивает всем комплименты, ну, какие умеет, попросили же честно и без выебонов. И Маге, который оказался предпоследним, рассказывает о том, что тот вообще лучший, что незаменимый игрок в команде, хотя под этим, естественно, скрывается чуть больше, и вообще, Магу он ценит как друга, как личность, прежде всего. А потом очередь доходит до Дэна и Мира немного ломается. Улыбка дёргается на пару секунд, превращаясь в каменную, а сам Мира чувствует себя уёбком. Самую малость. Потому что наслушавшийся хвалебных речей о других участниках их большой команды, Денис смотрел на него с таким открытым взглядом, с такой надеждой, что стало почти больно. Потому что Мире про Дэнчика рассказать было нечего. Нет, тот хороший игрок, и за те три месяца, что они провели в одной команде, у них даже не было ссор и стычек. Но Мире реально было нечего сказать. Хорошего, в смысле. Плохого он мог наговорить много, и про тактильность его неуместную по отношению к Маге, которую нельзя не заметить, и про то, что понравится всем хочет настолько, что это видно невооружённым взглядом, и про громкость его, иногда бесящую, особенно с утра. Но Мира сам себя одёргивает, напоминая, что нужно рассказать хорошее. И Мира снова старается. Хорошее. Хорошее. Хорошее… Взгляд невольно падает на сидящего рядом Магу, что с лёгкой улыбкой смотрит на него, выжидая ответа, и вдруг идея приходит сама собой. — Дэнчик у нас самый и-инициативный в команде. Ну, как оказалось. Если начал дело, то не закончит, пока не добьётся своего. Мира смотрит на Магу, чуть пожимая плечами, отпивает своё пиво, тем самым показывая, что на этом его полномочия, как бы, всё. Больше про Дэна он при всём желании сказать не сможет, пусть хоть заплачет здесь, смотря этими огромными лабрадорскими глазами, не моргая. Благо, что плакать Дэн не собирается совершенно точно. Да и звучит… Да, пусть и не так восторженно, как по отношению к другим, но с сангвиническим оптимизмом Сигитова это легчайше сходит за чистую монету под грифом «он знает их всех гораздо дольше, чем меня», и то проскальзывающим где-то на подсознании, потому что давно забытый к употреблению алкоголь даже в лице пива начинает потихоньку давать в голову и расслаблять мыслительные процессы, которым плавненько но верно становится до пизды на какую-то мнительность и поиск двойных смыслов в чужих словах. В конце концов, ну, всё же чётенько. Инициативный, своего добиться старается, всё про него как на ладони — так и есть, иначе бы в команде чемпионов Инта не оказался. И похуй, что не последнего, потому что последний был прососан со свистом — но на то были свои причины и разногласия в команде, которые никогда не добавляют качества игры. Так что чужие, подзатянутые паутинкой иронии и едва ощутимого яда слова он принимает с совершенно искренней лабрадорьей улыбкой, слегка растворяясь в пространстве и собственной бутылке, пока Дима отжимается с завалившимся к нему на спину Славиком, сам Ляднов вещает что-то про свои самые ужасные отношения — подозрительно без конкретных имён, паролей и явок, а к очереди Илюхи и Ярика вообще выпадает из чата до тех самых пор, пока не ловит припечатывающее в лоб и замыкающее первый круг «Правда или действие» от Найдёнова, на которое он за каким-то хером снова отвечает «Правда» и очень быстро об этом жалеет. Потому что это классическое «килл-мэри-фак». Нет, кого убить, выбор тут, конечно, богатый. Но вот с двумя другими представителями типичной игрульки с любимым гейским подъебом для мужских компаний Дэнчика выламывает настолько, что он реально залипает на добрую пару минут с видом потерявшегося в поле суслика, судорожно собирая расплавленные газиками из пива мозги, чтобы выдать что-то, за что не получит пизды, и не важно, по какому из трёх пунктов. — Ну, убил бы Славика. Потому что он всегда приходит с камерой, когда мы вообще не готовы и не в товарном виде. Женился... На-а-а… Ярике? Он хозяйственный, и не пинается, если на нём уснуть. Трахнул… Пауза бессовестно затягивается, теряя ту нить идеальной шутки, которая будет воспринята исключительно как шутка, поэтому в голос возвращается нездоровая торопливость, пытающаяся запрыгнуть в последний, отъезжающий с платформы вагон. — Магу. Он тактильный. Илюха сам кого хочешь выебет, я к такому не готов, а Мира скорее пяткой в глаз даст, чем даст. Мага на Дениса смотрит и думает сперва всего одну мысль: какой же ты, блядь, практичный. Всех разложил, всем применение нашел, даже не наобум выбрал, а прям так с планом на будущее и железобетонными оправданиями. А больше долго не думает ничего. Нет, ну, то есть… Вообще, разом происходит много вещей: Мулярчук давится вискарём, потому что он совсем чуть-чуть припитый и ему безгранично весело, причём то ли от пикантности ситуации, то ли от комментариев по поводу его постельных доминантных успехов, Дима грозно смотрит на Ярика, и тот разводит руками, сверкая бессовестной ухмылкой, Слава хмыкает просто и открыто, потому что ему вообще заебись, и сам уверен, что от камеры отлипнет только в гробу. Но всего этого Халилов заметить никак не может. Потому что в висок чётко и ровно, прямо пульсом таким ощутимым бьётся: «Магу. Он тактильный». Магу. Он тактильный. Тактильный. Магу. Сказанная этим ужасно спешащим, неловким как будто бы тоном, мысль в сочетании с абсолютно потерянными и оттого пиздец какими честными глазами производит на него воистину феноменальный эффект и ударяет порцией адреналина в солнечное сплетение. А самое страшное, Денис так легко тычет прямо туда, куда надо. Кто точно знает, насколько, иногда даже раздражающе Мага тактильный, и как это роляет в постели, так это тот, чье плечо у него под рукой сейчас внезапно как будто каменеет. Мага ласкучий, как кошка, он в родное, до миллиметра изученное тело весь готов зарываться, всё готов делать, лишь бы по плечам, по затылку, шее гладили, лицо целовали, трогали-трогали-трогали бесконечно, пока он податливое тело берёт тягуче и неторопливо и не только. Чувствительный и отзывчивый до невозможности, до искр из глаз. И Денису удаётся именно на эту кнопку нажать. Неужели он настолько сам, того не замечая, заигрывался с этой тактильностью в его сторону, что тот замечает? Второй мыслью Мага думает: А что бы ты делал с этой тактильностью, а? И пропадает, передергивается весь — какого хера вообще? Пальцы сжимает крепче на коже Миры рефлекторно, потому что… Потому что о чём он, блядь, только что подумал? По пересохшим враз губам языком ведёт, пока на этого дурака смотрит, слова какие-то нащупать-отыскать пытается, а в горле тоже сухо. Приходится неловко откашливаться. Ведь, очевидно, ответить что-то нужно. И это делает всё ещё более неловким. — Мира уже забит. Он же мне свидание обещал. А Илья-то да, — голос чуть петуха не даёт, кривая ухмылка адресуется бессменному керри. — Так что… Так — что? Что, блядь, так? Так что можешь смело выбирать меня? Почему он сам весь каменеет, как молоденькая дагестанская невеста на сватовстве? Что он несёт вообще? Ему бы отшутиться. Ему бы пихнуть Сигитова коленом, да побольнее, ляпнуть, мол, только в твоих мечтах, в конце концов по плечу костяшками садануть в лучших южных традициях, потому что не охуел ли ты часом, но вместо этого Мага тупеет, медлеет и вязнет в каком-то одновременно морозящем и будоражащем всё тело ощущении. А ещё — краснеет. Румянец легко списать на алкоголь, но он слишком хорошо знает, что сейчас краска в щеки, на переносицу и на скулы плещет вообще не от перуанской водки или пива. Он просто краснеет, как зелёный сопляк, хотя в последний раз такое с ним случалось… Да даже не вспомнить, когда. И взгляд абсолютно потерянный переводит на Миру, как будто у него на лице высветятся субтитры, которые можно зачитать для продолжения эфира. Ни дать ни взять — смущенная девственница или муж из российских сериалов, красноносый и виновато шмыгающий перед властной супружницей. А на лице Миры, между прочим, меняются сразу несколько эмоций в течение этой мизансцены. И слава всем богам, что Мага увидел последнюю из этих эмоций — задумчивость. Потому что сначала Мире было смешно, особенно на фразе про жениться на Ярике. Забавно, что Дэнчик сразу начал тянуться к капитану команды, пусть и в таком ключе. Мира с ним даже согласен, и про убить Славика, потому что, правда, заебал, хоть он и понимает, что это его работа. А вот с последним пунктом этого дебильного вопроса нервы у Миры начинают сдавать снова. Дэнчику невероятно везёт с тем, что Мира сейчас пьян. И это же является самым худшим раскладом событий для него. Пьяный Мира — честный Мира во всех своих помыслах, убеждениях и действиях. И единственное, чего ему хочется прямо сейчас, так это ёбнуть Дэна чем-нибудь потяжелее. Трахнуть Магу, потому что он тактильный. Сама причина звучит до абсурда смешно, хотя Мира, блять, знает, что это чистейшая правда. Мага в постели отзывчивый, ласковый, он закусывает губы, когда касаешься нежной кожи во внутренней стороне бедра, и шумно дышит на ухо, когда сжимаешь его за волосы на затылке. И это должен знать только Мира. Никто, кроме Миры. Это всё, все эти эмоции и реакции — они для Миры. Не для Дэнчика, которого и так одаривают всем возможным вниманием на правах новенького, в том числе и Мага. Не для Дэнчика, который повторяет за Мирой и трогает Магу, треплет по волосам, в шутку дерётся, обнимает, пожимает руки, касается совсем не по-дружески, не так, как остальные касаются Маги. Мира, правда, старается держать себя в руках, размышляет о том, что бы ответить Дэнчику, как бы припереть его к стене и намекнуть, что нужно бы ему быть поскромнее, но совершенно потерянный взгляд Халилова сбивает с толку и его. Мага краснеет. Мага смущён, у него блестят глаза, хотя это, наверное, от алкоголя, а взвинченный Мира снова выдаёт желаемое за действительное, но самое главное — Маге явно нравится такой… Своеобразный комплимент. Вот же блядство. — Так что можешь не делать такое лицо, Дэн. Все свои, а в ориентации твоей нет ничего плохого. Мира криво ухмыляется, его смешок поддерживает Слава, который бормочет что-то о том, что «все дотеры — геи, но не все геи — дотеры», но его Мира уже не слушает. Ему срочно нужны пять минут наедине, сигарета и свежий воздух, ночной, слегка прохладный, который поможет привести себя в относительную норму и разложить по полочкам весь тот спектр чувств, которые он чувствует прямо сейчас. Их слишком много, они слишком разные, и Мира чувствует, что если сейчас не разберётся с ними, этот снежный ком вырастет с огромной скоростью и задавит не только Дэнчика, но и Магу, ещё и Ярика зацепит. Хлопнув Магу по бедру, он поднимается на ноги. Ставит стакан пустой на стол с тихим звоном, по карманам себя гладит, не находит там сигареты, а потом вспоминает, что они в толстовке, а толстовка за Ильей на спинке кресла. В любом случае, ему по пути, а Илья понятливо отклоняется, позволяя забрать вещь. — Я щас в-вернусь, — оповещает всех, хотя это и так очевидно, и выскальзывает за дверь. Хлопок получается слишком громким. Сказать, что Дэнчик немного в ступоре — это ничего не сказать. Потому что… Всё идет не по плану. Нет, не настолько не по плану, чтобы прямо по пизде, но как его собственные слова вырываются совсем не с той интонацией и твердолобой уверенностью, с которой хотелось бы, так и ответы сыплются вообще не те, которые он ожидал услышать, заставляя снова вытягиваться тем самым потерявшимся в поле сусликом и очень выразительно хлопать глазами. Во-первых, он… Видит, как краснеет Мага. Да, черт возьми, даже в полумраке, почти темноте всё равно видит, как идёт пятнами его лицо, и пьяная фантазия буквально в момент раскручивается юлой в попытке представить, что могло вызвать такую реакцию. И вроде бы пазл бы легко складывается, если просто предположить, что Мага может быть слишком стеснительным, когда дело касается темы секса, он же мальчик восточный, хер его знает, как у них там с воспитанием по этому поводу дела обстоят. Но он же сам буквально только что, десять минут назад, черт возьми, участвовал в разгоне про поебаться с Мирой на глазах всей тимы, и это с предыдущей гипотезой не стыкуется вообще никак. Во-вторых, комментарий от Миры здесь вообще выпадает откуда-то из ниоткуда и прилетает промеж глаз, не оставляя понимания, что с этим вообще, нахуй, делать. Оно какое-то такое… Не поддерживающее разгон, а будто бы осаживающее, но в гейских шутках так делать обычно не положено и… Дэн теряется. — Я начинающий, опытом поделишься, как со свидания вернетесь? Господи, как это выходит криво, нелепо и еще и вдогонку, чтобы прям совсем испытать прилив внутреннего жара от стыда до самых кончиков ушей. Один единственный плюс — такого яркого, что мысли о том, что в этом уходе что-то не так, не возникает от слова совсем, а хлопок смело засчитывается за удачно залетевшую парированную подъебку. Которую все равно, правда, лучше поскорее забыть. — Мага, правда или действие? Главное правило, которому они все тут следовали, вылетая на карту — не терять присутствие боевого духа, даже когда член уже в жопе. Ну, может, и не главное, главным оставалось беречь в первую очередь задницу Яторо, который долго запрягал, но быстро ехал, а ещё любимое Димы — нормально делай, нормально будет, но, тем не менее… В целом, сейчас Мага чувствует себя так, как будто выпрыгнул из короткого стремительного замеса чудом живым. Мира отлетает в таверну и нужно подождать, когда отзвонит таймер, чтобы снова можно было с ним поговорить, иначе можно попасть в зону взрыва, Денису хоть бы хер, и он смотрит своими честными припитыми глазами, а с него самого по ощущениям слетел бкб, раз чужие комментарии так легко пробивают своим долбанным магическим уроном. Но всё ведь нормально? Ну так, в целом? Мира не очень удачно кусает, Денис в ответ отмахивается когтистой лапой тоже немножко вскользь… Вот бы и ему, Маге, так фигак — и взять себя в руки, не накручивая по поводу того, что его парень сейчас строит планы по поводу того, как спалить весь отель разом вместе с Сигитовым в нём персонально. И притушить собственный пожар, щеки припекающий. А это сложно. Это сложно, потому что он поддатый, а Дениска уже лезет под руку со своими правдой или действием, продолжая игру, хотя уж чего-чего, а правды от него хватило более чем, чтобы вылететь в полный ахуй от себя самого. Ничего, так бывает. В конце концов, Лима была короткой и паршивой, они все были на нервах и в последнее время почти всё, на что Маги с Мирой хватало, это кое-как скрутиться под одеялами в условную обнимку и вырубиться. Подумал и подумал, с кем не бывает? К этому, собственно, изначальная мысль и подводит: сохранять присутствие боевого духа и быстро собраться, чтобы игру продолжить, надо. Поэтому, а ещё для того, чтобы Мира слегка подостыл, Мага и не вскакивает, не уходит, а даже ещё чуть плавнее растягивается на диване, задевая, осторожно проводя зачем-то по нагретому Колпаковым месту. Оборачивается к Денису, и так тоже, походу, преисполненному желания замять и забыть этот момент, и… С пристальным подплывшим прищуром, в котором где-то ещё блуждают остатки лёгкого смущения, растерянности от этой сцены, с мягкой, но ровной, немного подуставшей усмешкой роняет: — Действие. Потому что договорились без жести, а вот ни на какую правду Мага сейчас точно не готов, тем более, если Сигитов додумается спросить ещё что-нибудь столь же точное. На самом деле, с правдой сейчас и самому Денису было бы гораздо сложнее. Потому что пока челюсть продолжает легонько подрагивать на фоне всего этого… Не самого удачного разворота шуточно голубой истории, а в побеге Колпакова на перекур все равно вибрирует что-то, что до него дойти не может, но ощущается всё равно как-то сомнительно — вряд ли бы он смог выдать что-то адекватно интересное и не настолько банальное, чтобы невыспатые зенки не слиплись от скуки. Ну, и при этом попадающее в раздел этичного, чтобы и так вышедший из-под контроля раздел юмора не улетел туда, откуда не возвращаются. По крайней мере, со всеми зубами на месте. Он, конечно, хоть и москвич, но суровые правила русского быта знает на тот самый пресловутый зубок. А вот с действием проблем нет от слова совсем — потому что эта идея уже мелькала у него самого, но переться в одиночку было как-то странно, глупо и вообще не в тему, а в процессе турнира, когда все в саморефлексии и желании только жрать, спать и играть звать кого-то было глупо. А вот сейчас, когда впереди только долгая дорога домой и хотя бы пара дней полноценного отдыха с перерывом разве что на разборы… Это звучит как план. — Искупаться в океане. Прям щас, ночью, в смысле. Готов даже составить компанию, чтобы не так ссыкотно было. И пусть лукавый прищур в уголках глаз выдаёт, чье это на самом деле желание, которое так без палева завуалировано под изящное предложение моральной поддержки — Денису похуй, потому что градус газиков в крови уже доходит до той кондиции, где он, и без того не умеющий пиздеть, вообще не собирается как-то контролировать свою мимику и интонации. Не в первый и не в последний, видимо, за этот вечер раз у Маги презабавнейшим образом дёргается бровь, пока он очень внимательно разглядывает преисполнившегося в своей хитрющей смешливости Дениску. Просто интересно, он вообще понимает, как это звучит со стороны? Ну, то есть, с одной стороны — го побарахтаемся в тепленькой водичке, раз уж на берегу Тихого оказались мальчишки из Махачкалы и Москвы, да. С другой стороны, если присовокупить это всё к предыдущему разговору, то… Ночь, океан, Перу, звёзды — пиздец как по-гейски. И Маге-то с этим нормально. В смысле, не нормально нихуя, ни разу, у него вообще есть всего один человек, который будет идеально сочетаться и с ночью, и со звёздами, и до звёзд в глазах, но как-то одновременно Маге прямо сейчас и будоражаще-интересно, и похуй, и любопытно, и так… Лучше всего сказать: ему хочется втянуться в эту ещё одну своеобразную игру, где он делает вид, что выполняет условия задания, а на самом деле исполняет чужое желание. И посмотреть, что Дэн со всей его простотой и лопоухой откровенностью будет делать дальше. Неправильно это. Но, как говорится, карточный долг — святое, хотя карт тут нет. Поэтому Мага не то треплет, не то пригибает буйную коротко стриженную голову с коротким: — Окей. Только ночью. Доиграем, рассосемся и смотаемся туда. Потерпи ещё чутка. Удержать эту последнюю каверзную ухмылку с подъёбом и со своим тёмным взглядом исподлобья многозначительным практически невозможно, она выталкивается из Маги так же естественно, как дыхание. Почему-то с Денисом, точно как с Мирой обычно, он просто не может этого остановить. И всё же всё двусмысленно-подбуханное рано или поздно заканчивается: Миры нет, следующие за ним берутся вяло продолжать игру, а Мага совсем не хочет слушать, как Славик пытается петь Олю Бузову, и потому решает, что сейчас — самое время разобраться со своим запропастившимся парнем. Подхватывается молча, кивая остальным, сталкивается с почему-то удивительно проницательным взглядом Мулярчука. И дверью балкона не хлопает: и открывает, и закрывает её уже за спиной аккуратно, тихо, чтобы не спугнуть никого ни тут, ни там. А потом ему остаётся только удерживать громкий вздох, потому что Мира… Мира курит, повиснув локтями на перилах. Луна ему лицо белым заливает, так, что жёсткие тени остаются, и весь он какой-то прямо выдохнувше-сдувшийся, не реагирующий ни на что. Но при этом — такой же завораживающий в своей статике, как и всегда. Это состояние даже сбивать не хочется, настолько оно отрешённо-мерцающее, и Мага только шагает ему за спину неслышно, чтобы следом руки опустить по обе стороны от чужих на перила, сжать металл, поймать в захват явный, но не прямой, не совсем сковывающий, и все же тесный, выдохнуть в стриженый затылок. Всё-таки, он выпивший и не такой чётко продумывающий все действия и их последствия сейчас, когда их и не видит, наконец, никто. — Мир. Бесишься? Если кто и мог за ним пойти в такой момент, так это Мага. Остальных он бы просто проигнорировал, а если бы сюда припёрся Денис, то тут же получил бы в нос. Видимо, у всех в нужный момент сработали нужные рычажки, отвечающие за самосохранение, поэтому сюда пришёл именно тот, кого Мира больше всех готов видеть. Горячий шёпот в затылок вызывает лёгкую вибрацию по телу, Мира неосознанно выгибается, подаваясь на прикосновение лёгкое, невесомое почти, точно настолько ненавязчивое, насколько ему, не особо тактильному, нужно. Мага ведь всё понимает, не напирает, не давит, но довольно чётко обозначает, что он здесь, что пришёл проверить, что не даст уйти, пока не получит ответ. И Мира в состоянии отвечать. Он разворачивается в этом узком кольце рук, упирается поясницей в перила балконные и выдыхает в чужое лицо сигаретный дым в совершенно суческой манере, просто потому что знает, что Мага такое не любит. — Уже н-нет. Вы закончили? Мира не уточняет, кто именно «вы», имея ввиду одновременно всех и конкретно Дэна. Но он сейчас заметно спокойнее, чем был в комнате, и это ощущается. Улыбка, трогающая губы, мягче становится, а свободная от сигареты рука ложится на чужую талию, скользит на спину, поглаживая. Прижимает к себе легко, потому что хмельной и пожёванный раздражением мозг требует именно этого — присвоить Магу к себе и не отпускать, желательно, до самого утра. Они ведь закончили, уезжают то ли завтра, то ли послезавтра, да ещё и сам Халилов не в тильте, каким обычно бывает, они оба подвыпившие настолько, чтобы хотеть большего, но не настолько, чтобы словить вертолёты при падении на кровать. Вечер почти идеальный, если не считать проёб в турнире, о котором Мира старательно не думает всё это время. — Пошли ко мне? Посмотрим че-нибудь или просто с-спать завалимся, — Мира снова затягивается, стряхивает пепел несколькими щелчками, и отводит руку с сигаретой подальше от Маги. А вот об этом Мага подумать не успевает. То есть думает обо всём в отдельности: о том, что турнир хоть и закончился провалом, но всё-таки закончился, а это значит, что у них наконец-то больше времени друг на друга во всех смыслах; и о том, что желание Дэна выглядит жутко заманчивым для него, на беду любопытного. Только вместе две эти вещи в один вечер никак не сводит вовремя. Вот тут-то в груди вдруг щемит неведомым образом от желания всего и сразу, и без хлеба. Будь Магомед постарше, поумнее, попрошареннее, хвати у него жизненного опыта, безошибочно бы определил: вот так всё и начинается. С того момента, когда оба стула начинают казаться привлекательными, и ты не с первого раза можешь решить, что тебе, всё-таки, важнее прямо сейчас, в моменте. Но он тупой и слепой, а ещё совсем молодой, и у него же есть вроде как оправдание? Он же должен, да? Это всё… Глупая игра, она того требует, и не более того. Не реагировать на Миру невозможно. Ни на то, как он гнётся, в руках вертится и сучью морду строит. Знает это особенное настроение, в котором он под ним особенно, властно мягкий, бёдра шире разводит. И с одной стороны всё это себе срочно забрать хочется, с другой слабенько подскуливает и повизгивает под рёбрами то, что тут вроде как ещё планы нарисовались. От дыма в лицо Мага не отмахивается, только морщится забавно и руки как будто ещё крепче прежнего на перилах сжимает, подшагивает ближе, под гладящую узкую ладонь подставляясь, так, чтобы Мира не делся никуда, даже если начнёт беситься, пока не договорят. — Парни играют. Я действие профукал. Кому именно — объяснять нет смысла, Мира и так поймёт. А вместо этого можно ткнуться носом куда-то в жилку на шее, под челюсть, подтолкнуть подбородок самым кончиком наверх, запах вдыхая и своим присутствием тоже осаживая, расслабляя немного. — До океана его выгуляю и вернусь, в воде поплюхаться загадал. А потом сразу к тебе. Дождёшься? И Мага понимает, что Мире взревновать пришлось вот прямо крепко несколько минут назад. Но не заостряет он на этом внимание специально — зачем, если это не имеет никакого смысла, если ревновать просто не к чему, и никуда от него Мага деваться не хочет совершенно? Мира это понимает, но ничего не может с собой поделать, как бы ни старался. Он совершенно точно знает, что если скажет сейчас о том, что Мага нужен ему, что он хочет быть рядом с ним, то Мага отложит все свои дела и будет рядом с ним, как и попросили. Но Мира не хочет. Мира просто не может добровольно лишить себя Маги, который впервые такой относительно довольный после проёбаного турнира. И если для того, чтобы это счастье у Халилова продлилось ещё на чуть-чуть, нужно отпустить его к морю к Дэном… Пусть идут. — Дождусь. Н-наверное. Не знаю. Спать хочу, устал. Мира голову задирает, только сжимая руки на талии и прижимая Магу к себе. Затягивается, почти сразу же выдыхая дым вверх, и просто наслаждается присутствием чужим. Вот так — заебись. Вот прям хорошо, ещё только бы настрой у самого себя найти, чтобы в адеквате быть, было бы ещё пизже. Но пока что Мира находит настрой только для того, чтобы опустить голову ниже, тыкнув носом холодным Маге в висок, привлекая внимание, и прижаться к губам в мягком и коротком поцелуе, почти сразу же отстраняясь. Отпустить его такого, непривычно подуставшего за маской привычной флегматичности, которая один на один отваливается немного, и мягкого, сразу после слабого, вялого согласия для Маги не просто сложно — невозможно. Потому что Мира важнее, главнее, чем что-либо, потому что он не собачка радостная, чтобы тут же, виляя хвостом, умчаться за брошенной палочкой, а всё-таки хоть и пьяноватый, но умеющий думать человек. И только виноватая мысль какая-то мелькает вокруг да около: это вот такой он обычно сам после проёбов? Когда не приходится тащить самого Магу на себе и пытаться его растормошить? Просто… Не могли же чужие дурацкие шутки его задеть настолько? Значит, каждый раз, когда он сам справляется с собой, Мирка тоже где-то ходит, чего-то думает, прогрызает себя. И помочь ему не получается никогда, потому что кто бы самому Маге объяснил, как с собой справляться. — Бухтишь. Голос негромкий совсем уже над острым ухом, прикрытым отросшими прядями, раздаётся, потому что следом за чужим поцелуем Мага свой оставляет — у самой скулы и дальше, выше. На Миру надвигается, к перилам тесня беззастенчиво и смыкая руки на узкой спине наконец. Знает, что если он сейчас ощерится по-своему, рыкнет, глазами стрельнет, как обычно, раскомандуется, то отпустит сразу, но пока всё так мягко и осторожно, вроде бы, можно. Мысль озорная мелькает в голове, почти волосы на макушке щекочет своим лёгким присутствием и облегчением от того, что придумалось, вроде, как на ёлку взлезть и задницу не ободрать. — Правда или действие, Мир? Ты мне должен. В глаза заглядывает. А там всё серьёзно напополам с шутовством, в лучшем Магином духе, когда не поймёшь, что у него на душе точно. Мира не бухтит. Мира тихо и мирно гудит своим негодованием где-то внутри себя, как трансформаторная будка. Ему для того, чтобы успокоиться окончательно, нужно всего ничего — накричать на какого-нибудь долбоёба в пабликах, желательно, на русского, чтобы получить родной отборный мат в ответ. И в позу его загоняют, вообще-то, неудобную, перила в спину упираются, сигарета падает из рук куда-то, но это всё сейчас вообще не важно. Важно то, что на лице Миры появляется первая относительно честная довольная ухмылка за этот вечер. — Действие. На м-море я с вами не пойду, даже не проси. Избавь меня от этих за-заигрываний. Мира смотрит в ответ и совершенно отчётливо видит в глазах Маги какой-то азарт и искру, которые появляются только в определённые моменты, и только когда они вдвоём. — Никаких… — Мага показушно, клоунски хмурится и шею гнёт, чтобы всё больше не всерьез, едва ли в треть силы, но всё-таки сжать зубы на молочно-бледной коже под шеей, и таким образом сделать отдельный внушительный акцент на сказанном. — Заигрываний. Пошутил человек неудачно, потерялся, поплыл. Забей вообще. Знает ведь, что под снисходительной шуткой живой нерв, и в этом сам наполовину виноват. Потому что Мира собственник. Жутко ревнивый, не меньше, чем он сам со своей южной кровью, и даже этого времени вместе достаточно пока не стало для того, чтобы окончательно отпустили все переживания. А уж как он метался между ним и Мари тогда, после Инта, заодно пытаясь хоть как-то в себе уложить мысль о том, что вот этот хлёсткий, холеный парень мурашки и тремор в груди вызывает не потому, что такой хороший друг и товарищ, а потому, что с ним быть надо до боли в груди совсем как с девчонкой, вспоминать и вовсе сложно. Но как-то ведь разобрались, вот, стоят тут теперь, друг другом преисполнившиеся по самое не хочу. И Мира даже не пытается так тщательно контролировать с ним свою речь, эмоции проявляет легко, не стесняется ничего, хотя так было вовсе не всегда. — А действие… Кончиком носа Мага ведёт снова вверх по шее и задумчиво тычется в мягкую щеку. И голос у него неуловимо меняется, чуть более шершавым, обходительным каким-то, что ли, становится, деликатно завлекающим, а главное — ещё более негромким. — Пойдёшь к себе и возьмёшь свою пробку, подготовишься. И отдыхать. Чтобы я пришёл и сделал всё сразу, как тебе больше всего нравится. И говорит-то так буднично намеренно, самой интонацией не сбивая общего настроя вроде бы. Но что говорит, как говорит — совсем, совсем другая тема. Но, в конце концов, лучшего противовоспалительного от внезапных эмоциональных язв Мага просто не знает, чем напомнить, что Мира — единственный желанный. А выспаться они оба, если что, смогут в самолёте. Мира вздыхает шумно, пытаясь горло пересохшее смочить собственной слюной. — Странные у тебя желания, — хрипло выдыхает, ухмыляется шире, — Ты чё, гей? В его глазах появляются искры, те самые, что сверкали в глазах Маги сегодня вечером. Не пошутить на эту тему было нельзя, особенно в свете недавних событий. Он ведь и правда задумался над тем, куда можно пригласить Магу, когда они вернутся с этого ебучего Мажора. Свидание — хорошая идея, отличная даже. Мира замирает на секунду, представляя, как Мага долго и со вкусом будет брать его, рассыпая комплименты. Трахаться пьяными вообще так себе затея, даже с учётом малого количества выпитого, но Мира не сможет сдержаться. Не смог бы, даже если бы Мага не загадал это желание. Дождался бы его возвращения, затащил бы к себе в номер, завалил на кровать, раздел и уселся бы сверху, раскачиваясь до тех пор, пока чужая грудь не покроется белёсыми подтёками от его, Мириной, спермы. Так что желание не встречает отторжения, наоборот, к весёлым искрам в глаза Миры сыпется щепотка азарта и мелькнувшая вспышка возбуждения. Такая яркая, что на ней можно тлеть ещё какое-то время. До возвращения Маги должно хватить. Как, оказывается, просто забыть о том, что вытворяли Мага с Дэном полчаса назад. Наверное, это всё же алкоголь, и завтра это всё вспомнится, накатит с двойной силой. Но завтра они могут поговорить, а это значит, что всё решаемо. — Интересно, как долго ты продержишься, зная о том, что я тебя жду т-тут и растянутый? — Вот и проверим. Эту ухмылку Мага обстоятельно сцеловывает с чужих губ, и в дом, в смысле, ему внутрь, куда-то под рёбра наконец возвращается мир и порядок. Вот так всё правильно, так всё хорошо, разложено по полочкам, аккуратно и смотрится красиво: на одной стороне — дружеская дружба с подъебами и без всяких двусмысленных пауз, на другой — Мирка, его Мира. — И сколько продержусь, и вообще гей я или нет… А то вдруг нет, прикинь? Полтора года с парнем сплю, но на самом деле гетеросексуальнее Санька. Когда-нибудь шутки про Хертека, посылаемые вдогонку, в спину, можно сказать, поверженного и изгнанного нахуй с пляжу врага, обязательно закончатся. Точно так же закончатся, но, правда, чуть раньше, и мелкие, кусающие поцелуи, которые по Мириной щеке и челюсти рассыпаются. Но Мага не заигрывается, и всё равно им приходится подождать, пока Мира ещё сигарету выкурит, а он поиграет в пассивного курильщика, чтобы не выкатываться перед всем честным народом с имеющими определенные уже очертания стояками наперевес. Дурное дело-то нехитрое. Уже там, снова в общем зале, Мага искрящимся, в лучшем смысле недобрым взглядом провожает Миру, который вместе с остальными, пожелавшими удалиться на заслуженный отдых, — втыкать в пространство и о чём-то тихо переговариваться остаются буквально Илюша с Димычем и Ярик, — переводит глаза на Дениса. Цели и задачи этой конкретной метафорической катки вспоминаются не сразу. Мечтательность во всем лице стоит лёгкая, островато-пряная. И она же, хоть и предназначенная совсем для другого человека, потому на Сигитова проливается точно так же щедро, пока Мага не моргает сосредоточенно и не отыскивает в себе то настроение, которое должно предназначаться уже именно ему. — Ну, что, пошли в Морфлингов играть? К Дэну, растянувшемуся на диване медузой, Мага руку протягивает, чтобы на себя дёрнуть и зазвать уже двигаться с места. Потому что, как говорится, раньше сядешь — раньше выйдешь. И ничто, вроде бы, не предвещает беды.