Persuasion. Доводы рассудка

— Что происходит? — Бомгю удивленно следил за Минхо, который прыгая на одной ноге, стягивал грязную одежду. — Не знаю, — омега скинул брюки на пол. — Вы с господином сблизились? — Если совместную езду на лошади можно считать тем, что мы «сблизились», то, полагаю, да. — А ужин? — Это компенсация за его доброту. Бомгю прищурился, облокотившись на туалетный столик. — Так ты считаешь, что господин добр к тебе? — Ну, он хотя бы не такой мерзкий, как его друзья. Что ты так смотришь на меня? — Он тебе нравится. — Невозможно, чтобы кто-то понравился всего за пару встреч. Это проявление легкомыслия. Но мое мнение о нем стало чуточку лучше. Минхо упорно стоял на своем, игнорируя выражение лица Бомгю. — Зато ты точно нравишься господину. — С чего ты взял? — А ты видел, как он на тебя смотрел? Сколько знаю его, ни разу не видел такого восхищенного взгляда. — И чем же он был так восхищен? Грязью на моей одежде? Бомгю хихикнул и, буркнув под нос что-то вроде «ничего ты не понимаешь», умчался заниматься приготовлением ванной, а Минхо не теряя времени уселся писать письмо домой. Оно вышло не очень длинным. Омега не хотел долго рассказывать о своих новостях, ему было главное получить разрешение отца, чтобы Чонин посетил поместье графа Кима. Раз уж Чан оказал любезность его принять. После водных процедур и незначительной беседы с Бомгю, который больше не затрагивал тему их с Чаном отношений, видимо посчитав, что не стоит злоупотреблять дружеским расположением, Минхо попросил отправить письмо, а сам принялся одеваться к ужину. Ему не хотелось выглядеть слишком нарядным, но в то же время он не хотел разочаровать Чана своим внешним видом. Альфа столько раз видел его небрежным, за исключением прошлого совместного ужина. Зачем Минхо так старался, он сам не до конца понимал. В этот раз ужин накрыли в малой гостиной. Она нравилось Минхо больше остальных комнат, была уютной и не такой помпезной. — Я подумал, тебе здесь будет приятнее провести время, — объяснил Чан, едва Минхо переступил порог, — столовая больше подходит для приемов. — Соглашусь, — ответил Минхо подходя ближе. Чан выглядел не так строго, как в их прошлый ужин. На нем был коричневый жилет, накинутый на белую рубаху и черные брюки. — Присядем? — альфа пригласил Минхо за стол и когда им подали блюда, попросил слуг удалиться. — Как считаешь, что они думают о нас? — спросил омега. — Не иначе, что мы плетем заговор, но лично для меня всегда казалось странным, что слуги вынуждены стоять и смотреть, пока ты ешь. Но если тебе некомфортно со мной наедине я попрошу кого-нибудь вернуться. — Не нужно, — Минхо помотал головой, — дома я тоже трапезничал только в кругу семьи. Так даже лучше. Чан кивнул, отметив про себя, что Минхо действительно словно немного расслабился. — У вас много слуг? — Всегда было с десяток. Но последний год осталось шесть. Перед моим отъездом, отец говорил, что мы больше не сможем потянуть прислугу в доме, так что даже не знаю, остался ли кто-нибудь. — Тяжелый год? — Моя семья никогда не была в выгодном финансовом положении, но этот год выдался действительно не очень удачным. — Многие бы постеснялись так открыто в этом признаваться. — Я не стыжусь этого. Пусть у меня и нет большого приданого, но мой отец честный человек. То состояние что он заработал, все благодаря его непосильному труду. Я ценю то, что у меня есть. — Вина? — Чан взял со стола бутылку, предлагая наполнить бокал омеги. — Немного. — Не пьешь? — Скорее, не очень умею. Альфа наполнил бокал Минхо наполовину, а омега сделав глоток удивился, что впервые пробовал что-то настолько вкусное. Дома отец держал только крепкий алкоголь, а от шампанского на балах болела голова. — Ты уже написал письмо брату? — Написал. И передал поручение отправить. Так что передумать уже не выйдет. — Ни в коем случае. Просто интересуюсь. Ты говорил у тебя несколько братьев? И который нас посетит? — Младший. Его зовут Чонин. Ему всего шестнадцать. Есть еще Джисон, он на год младше меня. И Феликс. В день моего отъезда ему исполнилось восемнадцать. Так совпало, что в этот же день проходил ежегодный бал, на котором омеги, которые достигли совершеннолетия, предстают в высшем свете. Я должен был его сопровождать, но, мне пришлось отбыть сюда по решению отца. — Мне жаль. Ты, наверное, хотел посетить бал. — Я хотел бы быть рядом с Феликсом, сам бал не так важен для меня. — А как прошел твой? Неужели никто из альф не выказал тебе должного внимания? — По правде сказать, достойных кандидатов не нашлось. — Или ты их отшил? — Или я их отшил. Чан усмехнулся. По правде, Минхо действительно получил несколько предложений, но все они были отвергнуты, потому что омега в свои восемнадцать не видел себя в браке, его больше занимало воспитание братьев. Но об этом никому знать было не обязательно. — Еще вина? — Чан заметил, что Минхо слишком быстро опустошил свой бокал. А еще, что омега от спиртного становится более разговорчивым. — Да, пожалуйста. — Ты не очень любишь светские мероприятия? — Отношусь у ним спокойно. — А как же веселье, танцы в конце концов. — Веселье для себя я могу найти во многом. А танцы…. Я не самый лучший партнер. — Не верю. — А придется. С братьями мне всегда приходилось танцевать за альфу, поэтому часто путаюсь в партиях. Радуйся, что мне не приходилось танцевать с тобой, оттоптал бы все ноги. — Тебе не сравниться в этом искусстве со мной. Чан вскочил, и замер, приглашая на танец. — О, нет, ты должно быть шутишь. — Ни в коем разе. — А музыка, — попытался найти причину отказа Минхо, — у нас нет музыкального сопровождения. — Зачем нам музыка, если мы оба знаем счет. Минхо немного помешкал, но вложил свою руку в руку Чана, поднимаясь со стула и позволяя отвести себя в центр гостиной. В голове была необычайная легкость, он даже удостоил Чана улыбкой, когда альфа склонился в почтенном поклоне перед тем, как сделать шаг ближе и снова взять Минхо за руку. — Что танцуем? — Вальс, маэстро, — Чан махнул невидимому оркестру и осторожно устроил ладонь другой руки на талии омеги. — Боже, как это глупо, — омега сделал первый шаг, позволяя себя вести, что было немного непривычно. — Глупо для кого? Мы сейчас одни, можем делать, что захотим и никто нас не осудит. — Но мы сами можем себя осудить. — За что? Ведь мы делаем то, что приносит удовольствие. Почему этого нужно стыдиться? Тебе, ведь нравится. Минхо рассмеялся, кружа по гостиной, ведомый уверенными руками альфы. — Даже если это неправильно? — Если тебе хорошо от этого, почему это должно быть неправильным? Только из-за того, что кто-то так решил? — А общество? — А общество не должна касаться моя частная жизнь, — Чан остановился, внимательно рассматривая лицо Минхо, тронутое легким румянцем. — Мы все еще о танцах говорим? — Наверное. — Ты покраснел, — альфа осторожно приложил ладонь к щеке Минхо. Омега поборол желание податься навстречу этому прикосновению. — Это все вино. Чан внимательно изучал омегу, отмечая его острые черты лица и чуть помутненный из-за алкоголя взгляд. Он скользнул пальцами вниз, касаясь светлой кожи шеи. Минхо вздрогнул, но не отстранился, позволяя дотронуться. — Тебе неприятно? — Что? — Что я так близко. Рука альфы спустилась ниже, касаясь ворота рубахи, а дыхание омеги стало тяжелее. Действия Чана пробуждали в нем те чувства, которых он страшился. Альфа притянул Минхо ближе, останавливаясь лишь в нескольких сантиметрах от его губ, влажных, чуть приоткрытых и таких желанных. — Зачем ты спрашиваешь об этом? — Я должен знать, прежде чем… — Прежде чем? Минхо смотрел на него большими от удивления глазами и Чан в них видел столько эмоций одновременно. Испуг, желание, стеснение, надежду. Он ощущал возбуждение омеги, запах фиалки кружил голову и в этот момент что-то внутри альфы передумало. Дало заднюю. Чан отступил на шаг. — Давай продолжим ужин. Минхо сначала не поверил своим ушам, а потом стыдно стало за собственные мысли и ту легкомысленность, которую проявил. — Я… — омега опустил голову, — извини. Мне нехорошо, я пойду к себе. — Минхо, подожди. — Прости. И Минхо снова бежал. Не обратив внимание на удивленных слуг, несмотря на то, что чуть не споткнулся на огромной лестнице. Он бежал от собственных чувств, которые появлялись внутри него слишком быстро. С которыми Минхо не знал, что делать. Оказавшись за дверью своей комнаты, омега беспомощно сполз на пол, но, если в тот раз его ноги не держали из-за чувства горькой несправедливости, сейчас они подкашивались от желания. Всего несколько двусмысленных фраз, одно прикосновение и Минхо снова тек рядом с Чаном и от этого было ужасно стыдно. Его тело отреагировало вопреки рассудку и здравому смыслу. Он засунул руку в штаны, чтобы унять болезненное возбуждение, но от прикосновения к собственной плоти, едва сдержал стон. Хотелось большего. Минхо стянул брюки и исподнее, подкладывая его под себя, чтобы не запачкать пол и раздвинув ноги, снова коснулся себя. То, что он делал казалось безумием, но ему так хотелось, хоть еще немного продлить это стыдливое удовольствие. Перед глазами стояла сцена, как Чан вылизывал его в захудалом сарае, а Минхо стонал, не сдерживая себя, стирая голые колени о разбросанное вокруг сено. Омега кусал губы, продолжая гладить себя, а потом скользнул рукой ниже, нащупывая мокрый вход и поводив вокруг пальцами, осторожно на пробу толкнулся внутрь одним. Он никогда раньше такого не делал, ощущения были странными. Не такими, как от языка альфы, но тоже весьма интересными. Минхо продолжал двигать пальцем, внутри было мокро и он, ведомый каким-то интересом, толком не зная, что нужно делать, добавил еще один. Если бы внутри него был Чан, это бы ощущалось так же? От этой мысли все тело словно свело судорогой, Минхо обхватил свободной рукой свой член, начиная двигать в такт пальцам внутри. Он ускорился и, чуть повернув голову и приоткрыв глаза, увидел свое отражение в зеркале на шкафу. Минхо никогда не видел себя таким беспомощно хватающим воздух, со взглядом, помутневшим от возбуждения, покрасневшим, растрепанным, с собственными пальцами внутри себя. Это было ужасно и Минхо это нравилось. Он так и продолжал смотреть в отражение, сотрясаясь всем телом, когда белая жидкость, окрашивала каплями его собственный живот.

***

Утром Минхо совсем не хотелось вставать. Он провалялся в кровати до обеда, кутаясь в одеяло, и делая вид, что спит, когда заглядывал обеспокоенный Бомгю. Ему нужно было немного привести мысли в порядок и провести день в одиночестве, без лишних разговоров и непрошенных встреч. — Господин, — навестив Минхо в третий раз Бомгю не выдержал. — Когда это мы перешли на формальности? — из-под одеяла пробурчал Минхо. — Так ты не спишь? — Не сплю. — Может поешь немного? Я принес сюда. Омега завозился под одеялом, высунув голову. — Что-то случилось? Бомгю выглядел обеспокоенным. Он присел на край кровати, внимательно глядя на Минхо. — Я… Нет, ничего. Просто хотел поспать подольше. Не переживай. — Господин сделал что-то плохое? — С чего ты взял? — Ты… кажешься немного разбитым. Минхо сел на кровати, понимая, что его состояние действительно заставляет Бомгю переживать. — Он ничего не сделал, Гю. Ничего такого, о чем бы я потом жалел. Казалось, эти слова не сильно убедили омегу, но большего Минхо сказать не мог. — Я собираюсь в город после обеда. Составишь мне компанию? — Я бы хотел сегодня побыть в одиночестве, если ты не против. — Да, конечно. Я не настаиваю, — Бомгю понимающе кивнул, — если тебе что-то понадобится, дай знать. Минхо благодарно улыбнулся и, когда слуга покинул комнату, подскочил с кровати и устроившись в излюбленном месте на подоконнике с жадностью принялся за еду, словно оголодавший бедняк. Вчерашний вечер не выходил у него из головы, как бы Минхо не старался. Он не мог понять поведение Чана, который в последний момент отстранился от Минхо. А, ведь, омега почти позволил ему себя поцеловать. Но больше всего Минхо не мог понять как со всем своим воспитанием, принципами и достоинством он мог всего за несколько дней превратиться в жалкого человечишку жадного до плотских утех. Он был готов отдаться Чану снова, вне брака, без клятв, обязательств и на этот раз ему уже было не оправдаться неожиданной течкой. Проведя больше часа за размышлениями, которые ни к чему не привели, Минхо умылся, привел себя в порядок и решил скоротать время в библиотеке, чтобы отвлечься за чтением. Блуждая среди полок с книгами, Минхо вопреки своим обычным предпочтениям случайно увидел любимый роман Феликса, один из тех, что брат как-то пересказывал ему перед сном и решив, что это то, что ему сейчас необходимо, устроился в кресле, погружаясь в книгу. — Я думал, ты не любишь романы. Минхо так сильно увлекся сюжетом, который хоть и не блистал особой изобретательностью, был весьма динамичным и даже смешным, что не заметил, как его одиночество нарушили. — А я думал у тебя есть дела поинтереснее, чем следить за моим вкусом в литературе, — омега посмотрел на Чана поверх книги. — С чего я вдруг впал в такую немилость? — альфа явно не оценил тон, которым ответил Минхо. — У меня нет никаких предубеждений на твой счет. — Меня должно это радовать, но почему-то мне кажется, ты не совсем честен. Омега со вздохом захлопнул книгу, понимая, что продолжить читать ему не дадут. — Чего ты хочешь, Чан? — Поговорить. — Мне казалось мы наговорились вчера, — Минхо поднялся с кресла и, пройдя мимо альфы, направился к шкафу, чтобы вернуть книгу на полку. — Я тебя чем-то обидел? — Нисколько. Наоборот, мне многое стало ясно. — Не поделишься со мной, что именно? Омега вздохнул, понимая, так просто Чан от него не отстанет. — Что нам не стоит сближаться, — ответил Минхо, разворачиваясь и тут же прижимаясь спиной к стеллажу. Чан подошел слишком близко и омега этого не ожидал. — Какие интересные мысли. И что же тебя на это натолкнуло? — Не кажется, что ты непозволительно близко? — Вчера ты был не против. — Зато ты был. К Чану словно пришло какое-то понимание. Его лицо прояснилось в догадке. Минхо был оскорблен тем, что альфа вчера оттолкнул его. — Так вот в чем дело. — Ни в чем. Я пройду, если ты позволишь? — Хочешь уйти? Омега не хотел, но и продолжать этот бессмысленный разговор тоже. Чан вчера дал понять свое отношение. Он уже воспользовался Минхо однажды и второй раз явно этого не желал. — Я знаю, что ты хочешь меня. Омега в негодовании вскинул голову, встречаясь с Чаном взглядом. — Я чувствовал это вчера, чувствую сейчас. Но ты был не совсем трезв, и я бы возненавидел себя, если бы воспользовался этим. Один раз я переступил черту. Второй я сделаю это только если буду уверен, что ты отдаешь отчет своим действиям. Минхо понимал, что ему дают выбор. Жалкий и никчемный. Все равно, что предложить зонт человеку, собирающемуся на прогулку в дождливую погоду. Заранее зная, что отказа не будет. — Я не отдаю отчета ни своим действиям, ни мыслям, — негромко произнес омега, опуская глаза в пол и беспомощно сжимая кулаки, — когда ты рядом, мой разум словно в тумане. Это новое чувство для меня, и я не знаю, как поступить. А ты то подпускаешь меня ближе и одариваешь комплиментами, то отдаляешься и держишь дистанцию. Я не понимаю, чего ты хочешь. Минхо почувствовал, как ладони Чана осторожно касаются его лица, чуть приподнимая голову и заставляя омегу снова посмотреть на себя. — Позволишь мне показать, чего я хочу? Минхо не мог отказать. Он беспомощно кивнул и тут же зажмурился, ощутив прикосновение к своим губам. Чан целовал его нежно, но напористо, словно не давая омеге подумать и отступить. Этот поцелуй был намного дольше, чем в их первую встречу и Минхо успел прочувствовать всю мягкость чужих губ, которые так умело завлекали его, подчиняя себе. Сладостная нега поднималась откуда-то из глубин, окутывая омегу. Язык альфы ласкал его собственный и Минхо не сдержал вырвавшегося наружу стона, хватаясь за плечи Чана. Альфа лишь сильнее прижал его, продолжая открывать для Минхо новые грани запретного доселе, но такого сладкого удовольствия. Как только Чан отстранился, Минхо вытер с подбородка слюну, не отрывая от альфы горящего взгляда. Чан не видел в этих глазах ни капли стыда, лишь интерес и желание продолжения. Недолго думая, он припал губами к шее Минхо, с наслаждением вдыхая аромат фиалки. Не зная куда деть руки омега зарылся пальцами в волосы Чана, прижимая к себе сильнее и альфа не отказал себе в удовольствии сильнее сжать кожу зубами, оставляя след от укуса, заставив Минхо жалобно всхлипнуть. Омега в его руках все еще был неопытным и Чану хотелось показать ему все, чего он еще не знает, дать полностью прочувствовать, какой бывает близость. Помогая себе руками, альфа расстегнул брюки Минхо и потянул их вниз вместе с бельем. — Чан, — голос омеги дрожал, как и его тело. — Доверься. Тебе будет приятно, — шепнул альфа в покрасневшее ушко и опустился на колени, стягивая одежду с Минхо до самых щиколоток. Чан провел ладонью по внутренней стороне бедер, собирая смазку, и размазывая ее по возбужденному члену омеги. Минхо закрыл лицо ладонями, не в силах смотреть, но услышал голос альфы. — Посмотри, Минхо. Тебе понравится. Послушно убрав руки и оперевшись ими о полку позади, омега опустил глаза, увидев, как альфа проводит языком по всей длине его члена, а потом, чуть придерживая ладонью у основания, вбирает в себя, плотно обхватывая губами. Минхо, казалось, в этот момент его душа покинула тело. Чан уверенно двигал головой, смотря омеге прямо в глаза. Это было самым постыдным, что когда-либо видел Минхо и самым прекрасным, что он когда-либо ощущал. Пальцами альфа коснулся сочащегося входа и на секунду отстранившись спросил. — Ты когда-нибудь трогал себя там? Не в силах ответить омега кивнул. — И что ты чувствовал? — Это… — голос Минхо дрожал, — было странно. Чан улыбнулся чему-то своему. — Я покажу, как надо, — с этими словами он снова обхватил губами член Минхо и ввел в него один палец. Омега закрыл себе рот ладонью, стараясь удерживаться на прямых ногах. Пальцы Чана ощущались совсем иначе, чем его собственные. Это было намного приятнее, ярче. Завороженный зрелищем Минхо пропустил момент, когда Чан добавил еще один палец и вошел глубже, надавливая на чувствительную точку внутри. Омега не сдержал вскрика удовольствия, снова беспомощно хватаясь за стеллаж, удерживая себя. Чан двигался быстрее, а Минхо терял последние остатки самообладания. Тело омеги содрогнулось, и он неожиданно кончил, сжимая пальцы Чана внутри себя. Альфа остановился, сглатывая сперму омеги, наслаждаясь зрелищем, как Минхо буквально распадается в его руках. Омега обмяк, сползая на пол. Глаза закрывались против его воли. Он чувствовал, что его осторожно одевают, подхватывают и куда-то несут. Но ему было всего равно, он ощущал успокаивающий запах альфы, который оставался рядом и это было главное.