Lust/Love

             

***

      

[Halsey — The Lighthouse]

             Когда Сонхун и Чонвон, спустя день после последней записи приезжают на вокальную практику вдвоём, Гончжон оповещает всех в чате о том, что вечером их ждёт небольшая пирушка в честь официального окончания записи. Сонхун шутит о том, что они поторопились со своей собственной, Чонвон же счастлив этому, потому что тот скромный, праздничный вечер со вкусной едой и просмотром фильма подарил ему целый спокойный вечер в компании мемберов и Сонхуна. Хисын провожал их этим утром лукавым, но молчаливым взглядом, сонно ероша волосы и готовясь делать завтрак для всех. А телефон Чонвона молчал, несмотря на то, что он с затаившимся в душе страхом ждал. Это совершенно не было похоже на Чонсона, и Чонвон готов был получить от него что угодно и откуда угодно. Ему не верилось до последнего, что Чонсон вот так легко отошёл в сторону, после того, что случилось. Не подозвал его для окончательного разговора, не написал ни сообщения, и даже не сорвался ни на кого на прошедшей репетиции. В конце концов, когда столь долгое время привыкаешь к подвохам и ударам, сложно поверить в то, что всё это прекращается в один момент. Ты по инерции уже пригибаешься, ожидая удара за каждым новым углом. Но за каждым новым углом компании — Чонвона встречали лишь старые работники, здоровающиеся с ним и Сонхуном, похвала от вокального преподавателя и счастливая улыбка Сонхуна, сияющая всё ярче. И в целом, и для него конкретно. Они дурачатся во время перерыва на практике, они советуются с преподавателем о том, как улучшить и раскрыть их голоса, они сами выбирают последнюю песню, чтобы завершить занятие с удовольствием и пользой для всех. И Чонвон не сдерживает своей улыбки в ответ, когда голоса их с Сонхуном сочетаются идеально, звуча так полно и бесконечно красиво. Сшивая каждой нотой, как стежком, рваную рану на сердце Чонвона, образуя свежий, пульсирующий рубец. Получившие радостную новость, после практики мемберы звонят Чонвону по видео-звонку, чтобы показать лидеру то, как они украшают гостиную, присланными курьером украшениями. Сверкающий дождик, буквы названия их группы в виде блестящих воздушных шариков. Рики пугает Сону тем, что лопнет шар над его ухом и гоняет его по дому. Хисын качает головой, но позволяет двум младшим беситься, потому что повод есть, пусть дети радуются. Джейк не прекращает сыпать восторгами в экран, держа телефон так, чтобы захватывать всю комнату и Хисына, крепящего буквы на двусторонний скотч.       — Гончжон-ши сказал, что еда приедет через час. Вы уже закончили? — Джейк не выдерживает первым, хватая Рики за шкирку и отпихивая его к Хисыну, чтобы помог наконец в украшении тоже.       — Если пробок не будет, думаю, успеем, — кивает Чонвон. Они идут с Сонхуном, прижавшись плечами друг к другу, чтобы их обоих было видно на экране телефона, который старший держал на вытянутой руке. Чонвон был его глазами, пока Сонхун старался не запнуться о любую мелочь на их пути.       — Здорово, — кивает Джейк. — Мне кажется, в доставке явно чего-то не будет. Может зайдёте в круглосуточный?       — Под «чего-то» подразумеваешь бешенное количество газировки и чипсы? — прыскает смешком Чонвон. Он хватается за локоть Сонхуна, когда они подходят к главное лестнице у выхода из здания.       — Уверен, он о тонне мороженого, — фырчит Сонхун, ведомый Чонвоном, что хихикает, осторожно спускаясь.       — Ну, вы посмотрите, Шерлоки, — закатывает глаза Джейк, усмехаясь. — Вот купите всё, что и так знаете. А я отключаюсь. Нужно заставить мелких сделать хоть что-то полезное.       — Увидимся, Джейк! Сонхун сбрасывает звонок, смеясь и наконец опуская взгляд на ступени, но Чонвон так и не отпускает его локоть, пока они передразнивают Джейка и упражняются в шутках. Едва не запинается как раз-таки Чонвон, и Сонхуну приходится подтянуть его руку к своему предплечью, придерживая за крепко стиснутые на рукаве куртки пальцы. Потому, что глаза Чонвона так внезапно встречаются с напряжённой тьмой в чужих. Чонсон курил у ворот с одним из хореографов другой группы, недавно присоединившейся к их компании, но смотрел в упор на Чонвона и их с Сонхуном руки, пока дым медленно струился из его ноздрей. Губы, плотно сжатые в линию, даже намёка на улыбку не имеют.       — Ты чего? — хихикает Сонхун. — Решил расшибиться перед дебютом?       — Сногсшибательные новости просто с этим празднованием, — отмахивается, натягивая улыбку Чонвон и заставляя себя отвести взгляд от Чонсона. Сонхун его не заметил неподалёку и слава богу.       — Йа, остался всего месяц, подумать только, — качает головой старший.       — Даже меньше.       — Не верится, что мы подобрались так близко, — он слегка сжимает пальцы Чонвона на своём предплечье, когда они подходят к машине, дверь которой плавно отъезжает в сторону.       — Ты о дебюте? — фырчит тот, стараясь как можно быстее скрыться в салоне. Ему всё ещё кажется, что пронзительный взгляд дырявит его затылок.       — Не только. Сонхун игриво подмигивает и усаживается на сидение рядом, пристёгиваясь и прикрывая глаза, откинув голову на подлокотник. Чонвон кусает губы, всё ещё держа уголками улыбку, и не позволяет себе обернуться назад, где сквозь затонированное стекло он уверен, увидит Чонсона. Всё внутри него снова собирается в один большой комок нервов, пульсируя и не давая покоя. Швы на рубце с тонким звоном расходятся. Один, второй. Поймёт ли Чонсон столь не аккуратный намёк? Оставил ли он их в покое теперь, когда увидит, что Чонвон серьёзен? Поймёт ли Чонсон, что Чонвон готов будет на всё, ради защиты и бесконечно сильно хочет от него уйти? Надежда всегда умирает последней. У Чонвона она повесилась на разошедшихся стежках от раны в сердце, когда, спустя час, едва они только с Сонхуном переступили порог, на его телефоне появился первый пропущенный от Чонсона. Чонвон игнорирует. Отдаваясь всецело мемберам, которые светились ярче солнца, снова вкусной еде и шумным разговорам, наперебой с мечтами, которыми они все делились. Он утопает в звонком смехе Сону, теряется в сияющих радостью глазах Рики, греется в лучах тёплой улыбки Джейка и под заботливой рукой Хисына, что ерошит его волосы. Горит надорванным сердцем под ласковым взглядом Сонхуна, что подливает ему газировку и делится своей порцией мороженого. Только вот игнорировать нервную дрожь в пальцах, беспрерывную вибрацию телефона в кармане и сжимающееся от волнения горло получается всё труднее. Это выливается в подавленный вскрик, как только в их дверь раздаётся внезапный звонок, и Чонвон первым подскакивает на месте.       — Сидите! Я открою.       — Правильно, хён, — довольно урчит Рики в свой стаканчик с газировкой. — Ты — лидер, ты и открывай двери.       — Рики-я! — хохочет Джейк, лупя младшего по бедру. А Чонвон и рад. Получив градом несколько звонков, он до ледяного ужаса боялся, что это Чонсон. Сорвавший все тормоза, разрушивший все границы, пришёл к ним. Чтобы разрушить Чонвона окончательно и до основания. И не только морально, как это было все полгода, а так, наживую, сразу перед всеми мемберами. И перед Сонхуном особенно. Ручка под пальцами Чонвона проскальзывает, когда он открывает дверь.       — Добрый день! — сияет невысокий парнишка, протягивая Чонвону маленькую, непримечательную коробку чёрного цвета. — У меня доставка на имя Ян Чонвона.       — Э-это я, — растерянно блеет он, принимая коробку онемевшими пальцами.       — Заказ оплачен. Хорошего дня! В страшных фильмах или детективах, которые любят Рики и Хисын, в подобных коробках всегда обнаруживалась бомба. И Чонвон ненароком задумывается, лишь на секунду: мог ли Чонсон сойти с ума настолько? Прячется ото всех в ванной, закрывая плотно дверь, потому, что, даже если там и не бомба в первозданном своём виде, она там фигурально точно. Способная размозжить сознание и внутренности Чонвона, стоит ему только поднять крышку. В этом уж он уверен.

[Palaye Royale — Broken]

И не ошибается. Крышка летит на пол. Чонвона от падения спасает бортик ванной, на который он опустился, мёртвой хваткой второй руки вцепившийся в коробку, на дне которой лежала ровно сложенная алая лента и небольшая карточка с корявым почерком. «Никогда не забывай о том, кто ты на самом деле, Вон-и.» У Чонвона это разве что на лбу не нацарапано. У Чонвона кости все переломаны, внутренности раскурочены, и сердце, которое Сонхун бестолково пытается сшить, и каждый раз не получается. Он не сможет, даже если захочет, забыть о том, кто он. И Чонсону нет нужды на это так намекать. Он сжимает челюсти, закрывает глаза, пытаясь сладить с бурей эмоций, что захлестнула его. Страх, отчаяние, опустошение, злоба. Он не понимает: выдохнуть ему облегчённо или напрячься ещё сильнее. Прощание ли это от Чонсона или намёк на то, что он никогда от него не уйдёт, пока не решится на страшное? Карточка превращается в мелкие клочья, потому что, откинув коробку на пол, Чонвон рвёт её беспощадно трясущимися руками и швыряет в унитаз, давя на слив так сильно, что кнопка до упора уходит внутрь. Ему тяжело дышать, он, кажется, задыхается. Эта лента, змеёй расстелившаяся по полу ванной, душила его даже на расстоянии, и Чонвон жалел, что её нельзя было смыть также. И всё, что он мог, это запихать её небрежно обратно в коробку, скрыть под чёрной крышкой, как под могильной плитой, и похоронить в самом дальнем и тёмном углу под глубокой ванной. Чонвон рад только тому, что слёзы не ринулись из глаз от перенапряжения, когда он вылетает из ванной комнаты и буквально вбивается в Сонхуна, ловящего его в свои объятия. Чонвон в них, как в чан с успокоительным окунается, закрывая глаза и прижимаясь лбом к острым ключицам.       — Кто приходил? — бормочет в его волосы Сонхун, скрепляя руки на треснутых рёбрах.       — Ошиблись этажом, — выдыхает Чонвон в его кожу, вцепляясь пальцами в лопатки. Хоть так прикасаясь к свободным крыльям старшего. — Им выше нужно было.       — Интересно, кто там живёт? — мягко смеётся Сонхун. Смех его вибрацией проходится по всему телу Чонвона. — Вообще интересно, кто у нас соседи?       — Может, узнаем когда-нибудь. Идём к ребятам? Чонвон отрывается от Сонхуна, отклоняясь и заглядывая в лучащиеся смешинками карие глаза.       — Секунду, — шепчет тот. Склоняясь к Чонвону и бегло срывая короткий поцелуй с его приоткрытых губ. Словно анестетиком проникая в его сочащееся болью сердце.       — А, если кто-то выйдет сейчас? — качает головой Чонвон.       — Они слишком заняты тем, что раскладывают твистер, — морщится Сонхун. — Но, ты прав. Лучше вернуться поскорее. Они нехотя разрывают объятие, и Чонвон уходит первым, пока Сонхун сворачивает в кухню, якобы за забытыми снэками. Он прибивается пульсирующим виском к дверному проёму, растягивая дрогнувшие губы в улыбке, наблюдая за тем, как Джейк пытается разровнять тканевое поле под руководством Хисына, как Рики и Сону, схватившись в бумажку с правилами с обеих сторон, читали их наперебой, пытаясь перекричать друг друга. Как яркое солнце плясало по стенам и полу, врываясь в распахнутое окно. И, может, он навсегда останется сломанным, с неправильно сросшимися костями, надорванным сердцем и тревогой, не отпускающей напряжённые мышцы. Но он никогда больше не будет один.              

***

      

[Halsey — Walls could talk]

             На практике следующим днём Чонвон чуть больше уверен в себе. За его спиной шестеро тех, кто подхватят, если он упадёт. За его спиной тот, кто не позволит больше даже запнуться. И Чонвон смотрит открыто и убийственно в тёмно-карие глаза, зная теперь точно, что не позволит им больше заставить себя сомневаться. Чонвон сделает теперь что угодно, но не даст Чонсону разрушить снова его. Или его жизнь. Прижимаясь во время хореографии спиной к спине с Сонхуном, Чонвон уже не фигурально опирается на неё. И вот почему его руки больше не дрожат, когда Чонсон в конце практики, провожая ребят из зала, просит Чонвона при всех остаться, чтобы «обсудить детали для записи клипа». Прежде, чем отпустить Сонхуна, Чонвон показательно отдаёт ему свою сумку, прося закинуть в их машину, и только потом подходит к Чонсону, слыша, как закрывается за спиной дверь.       — До клипа ещё неделя, — хмурится он, скрещивая руки на груди и заранее занимая оборонительную позицию, вскидывая подбородок. — Что ты планируешь обсудить?       — Курьер передал тебе коробку, — сужает глаза Чонсон.       — А ты ждал писем благодарности после? — ухмыляется ядовито Чонвон. — Прости, что разочаровал.       — Ты намеренно допустил это, да? — также колко тянет губы в усмешке Чонсон. — Хитро.       — Ты не понял бы иначе. А я хотел наглядно показать тебе, что костьми лягу теперь. За них всех.       — Даже не отнекиваешься.       — А каков смысл? — передёргивает плечами Чонвон. — Ты начал играть грязно. А чем я хуже? Просто принял твои правила.       — Ты мог погибнуть, Чонвон, — кривится Чонсон. — Неужели он стоит всего этого?       — Кто из? — хмыкает Чонвон, смеряя того презрительным взглядом.       — Оба мы прекрасно понимаем, что ты рисковал не ради Сону.       — Что ж, тогда ты слишком плохо меня узнал за эти полгода.       — Ты правда готов променять это всё на него? — не унимается Чонсон. И Чонвон…он прав, Чонвон прекрасно понимает, о ком идёт речь. Потому что: — И давай не будем снова заводить шарманку о фан-сервисе? Если тогда ещё я мог в него поверить, то сейчас в этом притворстве нет смысла.       — А мне есть, что менять? — брызжет ядом Чонвон.       — Неужели ты всерьёз думаешь, что этот сопливый романтик даст тебе всё, что нужно, Вон-и? — качает головой Чонсон, неверяще глядя в глаза. Надеясь отыскать там хоть что-нибудь, что ещё осталось. Но Чонвон пуст к нему.       — О чём ты?       — Ты понимаешь. Только принять не можешь пока. А я вот смотрю глубже.       — И что же ты видишь? — Чонвон очень надеется, что бездну, в которую оба они упали, и только он смог найти выход. Чонсон усмехается, понижая голос:       — Что ты думаешь, что сможешь стать нормальным с ним, — ауч; Чонвон кривится, словно от пощёчины, но не позволяет этому задеть себя сильнее, чем могло бы раньше. — Но я вижу тебя. Насквозь, Вон-и.       — Тебе стоит проверить зрение, — цедит Чонвон сквозь зубы, резко отклоняясь, когда Чонсон вдруг делает к нему шаг, оказываясь слишком близко. Но не успевает вовремя среагировать, когда цепкие пальцы болезненно впиваются в его бок, а отравленный шёпот врезается в ухо. Чонвон морщится, стискивая крепче зубы.       — Каждый раз, когда ты ломался подо мной. Каждый раз, когда ты давил стоны подо мной. Каждый раз, когда выгибался и молчаливо просил больше ударов, — шипит Чонсон, вминаясь в худой бок Чонвона больнее. — Он никогда не сможет дать тебе этого, Вон-и. И, когда ты поймёшь это, будет слишком поздно.       — Утешай себя, — взрыкивает Чонвон, расцепляя наконец свои руки и отпихивая Чонсона, отходя назад.       — Ты это мне или себе? — хмыкает Чонсон, убирая руки в карманы спортивок и смеряя Чонвона насмешливым взглядом теперь. — А знаешь, каков итог? Я отпускаю тебя, — выделяет он едва ли по слогам, а у Чонвона внезапно голова кругом от услышанного. — Даже не буду лезть к Сону, это бессмысленно. В отличие от тебя, я способен понять, что он не даст мне и десятой доли того, что мог бы ты. Но им было приятно дразнить тебя. Чонвон держится на своих двоих, хотя всё вокруг плывёт, продолжая слушать внимательно.       — Но, Вон-и, — нарочито сладко выдыхает Чонсон, — запомни одну лишь вещь. Даже, если тебя будет пополам переламывать, скулить начнёшь и из кожи вон лезть, никогда не смей приползать обратно ко мне. Я не приму. Куда как приятнее будет наблюдать за тем, как твой выбор сжирает тебя заживо, чем заставлять трахаться с угрюмым лицом дальше. Или не дай бог вылавливать твой пульс снова.       — Вот уж спасибо, — выплёвывает Чонвон, сжимая пальцы в кулаки и сглатывая нервозность, комом вставшую в горле. — Но, если тебе приятнее тешить себя подобными мыслями, не смею отказывать в удовольствии.       — Удачи в любовном болоте, Чонвон. Не терпится дожить до дня, когда оно тебя утопит. Чонвону же не терпелось сбежать и оказаться уже рядом с Сонхуном. Он почти срывается с места, покидая зал для практик и радуясь тому, что дверь там с доводчиком, и ей не получится хлопнуть. Хотя глубоко в душе хотелось бы. Он словно в тумане добирается до лифта, снова и снова в голове прокручивая слова Чонсона, и всё ещё боясь в них верить. Это всё? Он отпустил его? Он больше не станет ловить его после окончания репетиций, тащить к себе домой и угрожать кем-то из мемберов? Он больше не будет срываться на всех из-за слепой ревности? Чонвон немного задыхается, прижимаясь затылком к прохладной стенке лифта, и старается дышать носом, но перед глазами всё по-прежнему кружится, а сердце ухает в груди так, будто остановится сейчас, не выдержав напряжения. Но сердце его в порядке, сердце его сбивается на новый скорый ритм, как только он бежит по парковке к ожидающей его машине, с приглашающе открытой дверью, из которой доносится громкий голос Сону. За которым Чонвон отчётливо слышит мягкий смех Сонхуна. И звук этот способен сейчас обнять его.       — Хён! — вскидывается Сону, едва не проливая напиток из своего стаканчика себе же на костюм. — Что сказал Чонсон-ним?! Он сказал, какие у нас будут костюмы? А локации? Хён, делись!       — Мы просто обсуждали то, на что стоит сделать упор на съёмках, — мотает головой Чонвон, падая на сидение позади младшего и рядом с Сонхуном, спешно пристёгиваясь. — Он не знает деталей, Сону.       — Ну, вот, — куксится тот. — А я думал, ты сейчас всё-всё нам расскажешь.       — Если узнаю что-то пораньше, так сразу, — тянет улыбку Чонвон. Невольно вздрагивая от хлопнувшей дверцы машины, когда та заезжает. Но выдыхая, наконец, загнанно, когда сталкивается с тёплым взглядом Сонхуна. И вскидывает удивлённо брови, стоит ему только увидеть стаканчик с холодным кофе в протянутой руке.       — Решил, что тебе пригодится, — улыбается Сонхун, отдавая напиток ошарашенному Чонвону. — Сону затащил меня в кафетерий, потому что «всё равно хён там надолго зависнет по своим важным лидерским делишкам», — передразнивает он младшего.       — И ничего я не так сказал! — протестует тот, хотя по самую шею закопан в своей сумке, наверняка, опять пытаясь найти потерянные в недрах наушники.       — Не грей уши, Сону-я, — журит его Сонхун, не отрывая глаз от Чонвона. На лице которого невольно расползается искренняя улыбка. Сонхуна так хотелось взять сейчас за руку…       — Спасибо, — шепчет он лишь, прижимая к себе стаканчик, вместо широкой ладони. За кофе. За то, что появился в их жизнях. За то, что спас Чонвона так вовремя.              

***

      

[The Neighbourhood — you get me so high]

             Тем же вечером, им приходят фотографии с последней фотосессии, и Чонвон боится их открывать. Несмотря на то, что у них с Сонхуном всё вроде как хорошо, несмотря на то, что Сону всё свободное время тратит на перепалки с Рики, и даже сейчас, бранясь на диване и вырывая друг у друга из рук мобильный с открытыми фотографиями. Чонвону до холода в желудке страшно смотреть на их с Сонхуном фотографии.       — Смотри какой у меня крутой взгляд! — кричит Рики, тыча мобильным едва ли не в нос Сону, что пытается его отпихнуть. — И какой ты тут смешной!       — У меня тоже крутой взгляд! А, ну, дай покажу, малявка! — спорит Сону, выдёргивая телефон из узловатых пальцев. Чонвон же сжимает свой в руках, не снимая блокировки и буравя задумчивым и слегка размытым взглядом двоих.       — Да ты на этой фотке небось о небесных пирожках задумался, — фырчит Рики, приближая экран пальцами. — А у меня крутость изнутри прёт. Ну, ты погляди!       — Да, как же ты достал, мелкий… Сону обиженно скрещивает руки на груди и отворачивается всем корпусом, супясь и недовольно надувая губы. Но Рики перехватывает его ноги, что были подобраны к груди, и затягивает к себе на колени, чтобы было удобнее подобраться к старшему. Бодает головой его сложенные руки, подбиваясь под них.       — Просто признай, что я круче, Сону.       — Как только начнёшь называть меня «хёном», я подумаю.       — Эх, значит никогда, — посмеивается Рики. Он нагло расцепляет руки Сону и закидывает их себе на шею, умащивая голову на его груди и продолжая листать фотографии, как ни в чём не бывало.       — Однажды, я просто задушу тебя вот так, малявка, — ворчит Сону. Но сдаётся, вздыхая и усаживаясь удобнее. Приобнимая Рики одной рукой, второй тыча что-то в экране, снижая тон голоса и обсуждая тихо очередные кадры. У Чонвона всё внутри кипит.       — Пойду разбужу Хуна, — бросает он двоим, спрыгивая с кресла и торопливо покидая гостиную. Не замечая даже и движения в свою сторону, потому что младшие слишком уж заняты друг другом. Но Чонвон подумает об эом чуточку позже. Тихонько закрывая за собой дверь, Чонвон всматривается в полумрак спальни и беззвучно хихикает, видя спящего Сонхуна. Поджавшего к животу колени, снова обнявшего одеяло и дышащего громко сквозь приоткрытые полные губы. Чонвон осторожно забирается на его кровать, подползая ближе и осторожно укладываясь рядом. Кончиками пальцев ласково убирает с лица растрёпанные чёрные прядки, оглаживая попутно бледную кожу. Растворяя все тревоги в мерном и горячем дыхании, мягкой постели и успокаивающемся стуке сердца. Мог ли он когда-нибудь представить, что в нём кроется столько нежности? Ни разу. Он терпеть не мог всё это. Пока не появился Сонхун, снёсший все руины внутри Чонвона, и начавший отстраивать его заново. Чонвон не удерживается и, сползая пальцами со щеки Сонхуна, шкодливо прикладывает палец к нижней губе, почти просовывая его в приоткрытый рот. И взвизгивает тихонько, как только губы плотно смыкаются, а глаза Сонхуна резко распахиваются.       — Ай, — шипит Чонвон, посмеиваясь, когда длинные руки сгребают его в охапку, прижимая к разморённому телу через пуховое одеяло.       — Отгрызу так когда-нибудь, — сурово угрожает Сонхун, отпуская палец Чонвона и сразу ловя его губы своими, коротко целуя.       — Ваша угроза принята к рассмотрению, — хихикает Чонвон, укладывая ладонь на шею Сонхуна и согревая о неё холодную кожу. — С добрым утром.       — Который час? — сонно всё же вздыхает Сонхун, размыкая объятия лишь для того, чтобы вытащить одеяло, мешающееся между ними и накрыть им их двоих, теперь уже притягивая тело Чонвона к своему вплотную.       — Где-то между «поздним дневным сном» и «ранним укладыванием спать».       — Я пропустил ужин?       — Неа, — Чонвон согревается в секунды под пуховым коконом и в держащих его крепко руках, выводя подушечками пальцев круги на шее Сонхуна. — Хисын и Джейк после душа закрылись в комнате и вышвырнули Рики в гостиную к Сону, поэтому ужинаем мы сегодня все вразнобой.       — Не ровен час, когда мелкие переедут в гостиную на диван, — усмехается Сонхун, забираясь ладонью под широкую футболку Чонвона и оглаживая голую кожу поясницы. Через всё тело Чонвона проходит дрожь, из-за чего его короткие ногти машинально скребут по затылку Сонхуна, заставляя прижаться теснее.       — Боюсь, что им тоже нужна отдельная комната, — нервно хмыкает он. — Иначе в гостиную не сможем выходить уже мы все.       — Всё настолько стало запущенно?       — Ты не видел их только что.       — Мне достаточно того, что я вижу сейчас перед собой.       — Тут темно, Хун, ты не можешь… Но Сонхун обрывает глупую шутку, целуя Чонвона. Совсем нежно и трепетно, наслаждаясь моментом, в котором они только вдвоём. Прерывающимся вновь визгом Сону из гостиной. Чонвон давится смешком.       — Нет, им нельзя отдельную комату, — фырчит Сонхун. — Они убьют друг друга.       — Пожалуй, ты прав.       — Как ты?       — М?       — Мне показалось ты вышел сегодня из зала каким-то нервным, — Сонхун ласково поддевает нос Чонвона своим. И Чонвону бы расслабиться и раствориться в этой нежности, но желудок его сводит от нервов, стоит ему вспомнить их разговор с Чонсоном.       — Ну, разговоры о работе не всегда приятные, — пожимает он плечом, стараясь отвлеься и перебирая пальцами волосы Сонхуна на затылке.       — Чонсон-ним ругал кого-то?       — Нет. Посоветовал только побольше сосредоточиться на выражениях лица и эмоциях. Всё-таки в клипе будет много ближних планов.       — Дело, — мычит Сонхун, пробираясь ладонью к лопаткам Чонвона, отчего тот невольно сводит их и прижимается из-за этого к груди Сонхуна крепче. — Как думаешь, стоит немного порепетировать?       — Думаю, стоит.       — Как насчёт томного взгляда в камеру? — шепчет Сонхун в губы Чонвона, замирающего под прикосновениями. — Или нужно что-то более драматичное?       — Пожалуй… — мысли Чонвона — вязкая каша. — Ага.       — Эй, беби киттен? — беззвучно смеётся Сонхун. — Ты ещё со мной?       — С тобой, — размыто кивает тот.       — Чонвон? — на этот раз по имени зовёт его Сонхун, заставляя сосредоточить поплывший взгляд на темноте полуприкрытых глаз. — Ты будешь со мной? Они не обсуждали их положение, не были ещё ни разу за все дни так близко и сводили поцелуи на нет, лишь неловко касаясь друг друга губами с того дня в зале сонбэ. Они были вместе и не были одновременно, то притягиваясь, то отдаляясь, но не отпуская друг друга. И вопрос Сонхуна выбил бы почву из-под ног Чонвона, если бы он стоял на своих двоих сейчас. Но Чонвон лишь тянется вперёд, сталкивая их лбами и закрывая глаза, чтобы сосредоточиться, хотя горячая ладонь на его спине, как и тяжёлое дыхание, отвлекали бессовестно.       — Разве я уже не с тобой? — боязливо произносит он. Может ли он?       — Ещё нет, — шепчет Сонхун.       — Ты правда…правда хочешь этого? — и Чонвону так невозможно страшно.       — Больше, чем мог подумать ещё вчера. А ты? А Чонвону поверить трудно в то, что в его руках сейчас тот, кто одной улыбкой освещает комнату, заменяя солнце. Тот, кто подхватил его, когда Чонвон даже не понимал, что падает, так долго находясь в подвешенном состоянии. Тот, в кого Чонвон впервые и сразу так сильно. Ради кого он недавно буквально рискнул своей жизнью.       — Да. Чонвон считал, что ему не нужны поцелуи. Лишняя романтика и нежность, слишком приторно и глупо. Чонвон не представляет, как будет сдерживать себя теперь, когда Сонхуна целовать хочется каждый свободный миг. Касаться бледной кожи, чувствуя, как холодные пальцы о неё согреваются. Стягивать чёрные прядки и задыхаться от крепких объятий, сдавливающих рёбра. Тонуть в карих глазах, смотрящих на него так, словно он — единственно важное во всём мире. Как он вообще протянул столько без Сонхуна? Одеяло сбивается к талии, короткие вдохи теряются меж соединяющихся губ. Руки хаотично оглаживают спину, плечи и цепляются за скрывающую тела ткань футболок. Чонвон упускает, в какой момент его нога оказывается на талии Сонхуна, а он нависающим над ним и вжимающим лопатками в сбитую постель. Ворующим тихие звуки в каждом новом поцелуе и скользящим ладонью по бедру Чонвона вверх, сжимая длинным пальцами медовую кожу, обнажённую под сползшей штаниной домашних шорт.       — Чонвон-хён…! Сонхун наверняка ударяется неприятно спиной о стену, в которую влетает, отрываясь от Чонвона. Чонвон, кажется, прикусывает вдобавок его нижнюю губу и кончик своего языка, когда они звучно разрывают поцелуй. А у Сону, кажется, травма на всю ближайшую совместную жизнь, потому что кожа его, и без того бледная, становится почти бесцветной, когда он воззряется на старших, замерев в дверном проёме с распахнутыми донельзя глазами.       — Там…э… — он сглатывает, пытаясь сосредоточиться. Резко вздевает глаза к потолку. — Хисын-хён предлагает вызвать доставку. Напиши в чат, что нужно. И хлопает от души дверью, уносясь из комнаты и оставляя Сонхуна и Чонвона неловко встретиться взлядами, подавляя смешки за поджавшимися губами.       — Нам нужно поймать его, — задушенно шепчет Чонвон, чувствуя, как алеют щёки.       — Да, — Сонхун опускает голову.скрывая улыбающееся лицо за волосами. — Сразу, как только…       — А? Он указывает ладонью вниз, где ещё соприкасаются их бёдра, и Чонвон не сразу понимает о чём он. Но стоит только его взгляду сместиться непосредственно на Сонхуна, на то, как он неуклюже тянет футболку вниз по животу, Чонвон закрывает лицо ладонями.       — Боже… — и не может перестать смеяться, затыкая себя и кусая губы.       — Какого чёрта только у меня, — Сонхун сокрушённо выдыхает и наваливается на Чонвона, выбивая из него воздух и всё-таки звучный смешок. Прячет лицо в его шее, и Чонвон уже не только понимает, он бедром чувствует то, за что ему сейчас так стыдно и одновременно нелепо смешно.       — Прости, — хихикает он, вновь зарываясь пальцами в волосы Сонхуна и касаясь губами его макушки. — Если я скажу, что у меня упал в тот же миг, как Сону открыл дверь, тебе станет легче?       — Нет, потому, что я знаю, что ты лжёшь. И это работает не так, — стонет в его шею Сонхун.       — Может мне уйти? — посмеивается Чонвон, успокаивающе поглаживая его затылок.       — Ну, уж нет. Ловить Сону так вместе. Подожди немного.       — Перелезть на мою кровать, пока ты…остываешь?       — Просто заткнись, — прыскает смешком Сонхун, сгребая Чонвона в объятия и укладываясь удобнее щекой на его плече. — И напиши пока в чат ребятам.       — Не уверен, что готов сейчас думать о еде, — бормочет Чонвон, но всё же отыскивает под собой мобильный.       — Придётся. У тебя есть, как минимум, десять минут.       — Оу…а может напишем Сону, чтобы он никого не пускал в комнату и я просто…       — Чонвон! Сонхун щиплет его болезненно за бок, но Чонвон лишь смеётся от этого громче, едва не роняя телефон из рук. И ему правда, правда очень жаль, но…              

***

      

[Halsey — honey]

             Они оба ловят Сону прямо перед сном в комнате, обхватывая его за руки с двух сторон и усаживая на кровать. Чонвон едва сдерживает смех, замечая настоящий страх, блеснувший в янтарных глазах.       — Хён? — пищит Сону жалобно.       — Сону-я, — как можно более твёрдо произносит Чонвон, кусая свои щёки изнутри. — У нас к тебе очень серьёзный разговор.       — Я никому не сказал, честно! — сжимается младший. Со стороны Сонхуна всё же доносится задушенный смешок.       — Молодец, — кивает Чонвон. — Но мы хотели бы попросить тебя и дальше никому не говорить.       — Но почему? Хисын-хён и Джейк-хён ведь спокойно живут, как пара с нами и…       — Мы рады за них, правда. Но мы пока не готовы.       — Понимаешь, — прокашливается, наконец, Сонхун. — У них иная ситуация. Они привыкли быть вдвоём, привыкли к шуткам и чувствам. Нам с Чонвоном нужно чуть больше времени.       — Побыть только вдвоём, — подтверждает Чонвон.       — То есть, вы всё-таки пара?! — охнув, шёпотом кричит Сону, которому Сонхун мгновенно зажимает рот длинными пальцами.       — Чш! — шикает Чонвон. — Почему ты спрашиваешь? Что тогда ты подумал, увидев нас… — он взмахивает рукой. — Увидев нас?       — Что у вас гормоны шалят?       — Ничего себе у тебя в голове шалости, — присвистывает Сонхун, разжимая пальцы с неким отвращением, потому что Сону обмусолил их, пока бормотал.       — А что? — тут же вскидывается Сону, защищаясь и расправляя плечи. — Ну, захотелось вам поцеловаться. Что такого?       — Сону? — приподнимает бровь Чонвон, замечая, как стремительно краснеют щёки младшего. — Ты ничего не хочешь рассказать?       — По-моему, мы собрались здесь, чтобы я как раз-таки ничего не рассказывал.       — О нас. Чонвон перехватывает взгляд сощурившихся вопросительно глаз Сонхуна. \и куда только подевалась его проницательность?       — Только не говори мне, что ты и Рики…       — Не говорю, — пожимает плечмаи Сону, уставляясь в потолок.       — Сону… — охает Чонвон. До Сонхуна только сейчас доходит сказанное, и его брови подлетают под чёрную чёлку.       — Что?! Я ничего не сказал.       — И как давно?       — Что давно?       — Прекрати, — цыкает Чонвон, лупя младшего по руке. — Как давно у вас «гормоны шалят»?       — А давайте уговор? — отцепляясь от их рук, Сону скрещивает свои на груди. — Я никому не говорю о вас, а вы не задаёте лишних вопросов мне?       — Сону, это так не работает, — качает головой Сонхун.       — А вам жалко что ли?! — шипит Сону обиженно. — Сами тут, значит, нацеловываетесь! Ещё и в моей комнате. А нам, получается, нельзя? Да уж дудки.       — Он тебе нравится? — мягко уточняет Чонвон.       — Ещё чего. Он глупый малолетка.       — Ты всего на год старше. И зачем тогда вы целовались?       — Нам было интересно. Вы же все вокруг целуетесь.       — Но, Сону… — кривится он, вздыхая, как только Сону отворачивается к Сонхуну. Но, натыкаясь на такой же полу осуждающий взгляд, вновь хмуро уставляется в потолок.       — Я сейчас заплачу.       — Не сработает, — хмыкает Сонхун.       — Чёрт.       — Сону, мы с Сонхуном и Хисын-хён с Джейком целуемся потому, что мы влюблены друг в друга. И состоим в отношениях, — Чонвон чувствует, как от этих слов сердце сжимается, а голос дрожит. — Но вам с Рики не обязательно делать это просто потому, что хочется попробовать. Чувства ведь важны. Уж не думал, что ты так легко…       — Окей, — закатывает глаза Сону, сдаваясь. — Это было в тот же вечер после репетиции, когда ты болел. Рики признался тебе в том, что ему было плохо. Мы все обнимались, всё было мило. Потом ты куда-то исчез перед сном, Сонхун-хён тоже. А я пошёл в туалет. И нашёл там Рики в слезах. Зрелище не для слабонервных, все мы знаем. Ну, и…пока я утешал его, там как-то само собой получилось. Вот. Довольны?       — А потом?       — А что потом?       — Это было только один раз? Сам же сказал, вам было интересно, — фырчит Чонвон.       — Я могу оставить хоть что-то при себе?! — возмущается Сону. — Сами-то вон не больно распространяетесь. А у вас уже явно всёдальше простых поцелуев заходит.       — Нет! — одновременно протестуют Чонвон и Сонхун. Также одновременно и краснеют, опуская глаза.       — Вот и поговорили. Сону пытается встать с кровати, но Чонвон тянет его обратно.       — Что ещё?       — Пообещай мне только одно, Сону?       — Я никому не скажу.       — Ещё кое-что, — вздыхает Чонвон. — Не делайте глупостей, ладно? Кому-то из вас потом может стать больно из-за простого интереса. Чонвон говорит это потому, что и впрямь не хочет, чтобы кто-то из группы правда страдал от неразделённой влюблённости. Тем более кто-то такой нежный, как Сону или вспыльчивый, как Рики. А ещё, Чонвон говорит это потому, что прекрасно знает, к чему приводят такие «интересы». Один такой он от себя совсем недавно еле отодрал, почти с мясом и наживую.       — Ладно, — бурчит Сону. — Теперь я могу сходить в душ и лечь спать?       — Только не забудь закрыть за собой дверь, — кивает Чонвон. Сону кидает в него хитрый взгляд.       — Тоже будете спать вместе?       — Только сегодня, — бубнит Чонвон, искоса глядя на Сонхуна, прикусившего губы, скрывая улыбку.       — Тогда сделайте это так, чтобы мне не пришлось ныть за завтраком, как Рики, о том, что с вами в комнате жить невозможно. Сону тараторит это с ехидной ухмылочкой и уносится из комнаты так быстро, что только пятки сверкают, пользуясь растерянностью старших. Сонхун смеётся, качая головой и падай спиной на кровать Чонвона.       — Он точно не скажет ребятам?       — Он слишком не хочет, чтобы остальные узнали о его шалостях с Рики, — машет рукой Чонвон, приваливаясь рядом и умащиваясь под бок Сонхуна, сразу попадая в объятия.       — Кто бы мог подумать, — хмыкает Сонхун.       — Стоило ожидать. В их-то возрасте и с тем, как яро они пытаются друг друга ненавидеть.       — Думаешь, у них потом всё будет серьёзно?       — Нет. Уверен, что нет. Но на какое-то время точно. Придётся последить.       — Сону будет вопить, что он не маленький и сам справится, — посмеивается Сонхун, передразнивая младшего.       — А потом до утра будет выворачивать мне душу, поедая мои же мармеладки, — кивает согласно Чонвон, укладываясь на груди Сонхуна и обнимая его поперёк талии. — Лишь бы группу нам не развалили.       — Для этого у нас есть ты, лидер-ним. Неужели допустишь?       — Для начала, давай попробуем хотя бы дебютировать. Сонхун оставляет поцелуй на его макушке, глубоко вздыхая и ощутимо расслабляясь всем телом.       — Ты пинаешься во сне? — вдруг задумчиво тянет он.       — Нет. А вот ты раскидываешь руки, — морщится Чонвон. — Не заряди мне по лицу.       — Буду предельно осторожен. Чонвон прячет смешок в его груди и закрывает глаза. Прижимаясь щекой к ещё быстрее нужного бьющемуся сердцу, привыкая к новому аромату, впитывая его в себя, обнимая крепко и согреваясь в объятиях тоже. Наполняясь нежностью и лаской, которые были для него ещё совсем недавно так чужды. Впервые засыпая в кровати с кем-то, кого любит. И кто любит его в ответ.